шой,  написанный  в  ярких,  жизнерадостных
тонах портрет  Дэйры в  полный рост.  Она была  одета  в  прелестное
платье цвета  морской волны,  держала  в  руках  букет  васильков  и
ослепительно улыбалась вошедшим.
   Сопровождавший господ  слуга зажег  свечи в канделябрах и замер в
ожидании дальнейших  распоряжений. Колин  кивком отпустил его, затем
обогнул стол и расположился в кресле под портретом Дэйры.
   Когда слуга удалился, Морган Фергюсон проверил, хорошо ли закрыта
дверь, и  быстро сотворил  чары против  подслушивания. Тем  временем
Алан МакКормак  и Эрик  Маэлгон заняли  два удобных  кресла  по  обе
стороны  стола,   а  Кевину  с  Морганом  пришлось  довольствоваться
жесткими  стульями,  которые,  по-видимому,  использовались  главным
образом для доставания книг с верхних полок.
   - Опять стащили, -  сказал  Морган,  нарушая  неловкое  молчание.
Кевин догадался, что речь идет о мягких креслах. - Безобразие!
   - Голову оторву  тому, кто  это делает! - чересчур резко и громко
произнес Колин.  Сконфузившись, он  понизил голос  и уже значительно
тише   продолжал: -    Боюсь,   мне    все-таки   придется   врезать
дополнительный замок,  не то  вскоре  унесут  и  стол  со  всем  его
содержимым.
   - Вскоре этот  стол со всем содержимым будет в другом кабинете, -
отозвался Алан МакКормак. - В вашем новом кабинете, государь.
   Колин поморщился.
   - Прекрати! Следующий  же,  кто  назовет  меня  здесь  государем,
вылетит в  окно. Это  касается и  тебя, Кевин  МакШон. Я хочу, чтобы
оставались люди,  мои друзья,  которые  в  неофициальной  обстановке
обращались бы ко мне по имени.
   - Это совсем  не по-королевски, -  заметил Морган, как показалось
Кевину, с легкой иронией.
   - Ну и  плевать, что  не по-королевски.  Я никогда  не  готовился
стать королем.
   - Однако стал. И теперь, ваше величество, извольте...
   - Да замолчи же ты наконец! - вдруг рявкнул Колин, хватив кулаком
по столу.  Кевин машинально  отметил про  себя, что это получилось у
него  очень   даже  по-королевски. -   Хоть  сегодня  ты  можешь  не
ехидничать? Мне и без твоих комментариев тошно.
   В  комнате   вновь  воцарилось  молчание.  Колин  откинул  крышку
шкатулки, стоявшей  в правом дальнем от него углу стола, взял оттуда
сигару  и   закурил.  Морган  Фергюсон  последовал  его  примеру,  а
МакКормак достал  из кармана  трубку и принялся не спеша набивать ее
табаком. Эрик  Маэлгон никак  не отреагировал на действия друзей; он
был некурящий.
   - Дядя Бриан  упомянул о  Вратах  и  Источнике, -  спустя  минуту
заговорил Колин. -  Эти слова,  в том  контексте, в  котором  он  их
употребил, показались  мне знакомыми.  Я размышлял над ними во время
молитвы... да  простит меня  Бог... Морган, поищи "Трактат о Четырех
Стихиях Мироздания". Если я не ошибаюсь, он должен находиться где-то
среди сочинений моих августейших предков.
   Фергюсон довольно  быстро отыскал  толстый  том  в  переплете  из
красной кожи  с поблекшим от времени золотым тиснением и передал его
Колину.
   - Это единственный  экземпляр сочинения короля Вортимера Первого,
прадеда  деда   моего  деда, -  сообщил  Колин,  листая  пожелтевшие
страницы. - Раньше  я считал  все это бредом собачьим и полагал, что
именно по этой причине рукопись не была отдана для печати, когда при
дворе появилась  книжная мастерская.  Теперь я понял, что ошибался -
по крайней  мере, в  той части,  где  речь  идет  о  так  называемом
Источнике Четырех Стихий. Вот послушайте.
   Он раскрыл книгу где-то посередине и начал читать вслух:
   "Врата к  Источнику отворяют Четыре Стихии - Огонь, Воздух, Земля
и Вода. Так есть, ибо так должно быть.
   Входящий во  Врата несет  Знак Силы - Символ Огня, ибо Огонь есть
самой мощной из Стихий.
   Отворяющий Врата справа несет Знак Мудрости - Символ Воздуха, ибо
Мудрость порождается  умом, который должен быть быстрым, подвижным и
вездесущим, как Воздух.
   Отворяющий Врата слева несет Знак Жизни - Символ Земли, ибо Земля
есть мать и кормилица всего живого.
   Воздух есть  также дружба,  посему Отворяющий Врата справа должен
быть искренним другом Входящего во Врата, готовым протянуть ему руку
помощи в годину бедствий.
   Земля есть также плодородие, посему Отворяющий Врата слева должен
быть женщиной,  а во  избежание предосудительных связей - женой либо
матерью Входящего во Врата.
   Лишь любовь  и преданность  Отворяющего  слева,  лишь  чистота  и
бескорыстие Отворяющего  справа откроют  Входящему путь  к Источнику
Четырех Стихий.  Земля  дает  пищу  Огню,  Воздух  поддерживает  его
горение, а без Земли и Воздуха Огонь - ничто.
   Ключ к  Вратам есть Знак Власти - Символ Воды, ибо Вода властвует
над другими  стихиями. Она  способна  уничтожить  Огонь,  ее  потоки
размывают Землю,  а волны  на ее  поверхности гасят  Ветер, что суть
движение Воздуха.
   Знак Власти  замыкает Четырехугольник  Стихий. Отворяющие Врата с
помощью  Ключа   к  Вратам  открывают  Входящему  во  Врата  путь  к
Источнику.
   Входящий во  Врата, будь  острожен! Войти  тебе помогли  Дружба и
Любовь, они же помогут тебе выйти, но с Источником ты один на один".
   Закончив читать,  Колин отложил  книгу в  сторону и вопросительно
поглядел на Моргана.
   - Ты самый  старший из  нас и  должен  хорошо  помнить  последнюю
коронацию. Тебе это ничего не напоминает?
   Морган медленно кивнул.
   - По-моему, мы думаем об одном и том же. Я всегда подозревал, что
коронации сопутствует  куда  более  сложный  обряд  посвящения,  чем
просто передача  Силы в  момент помазания.  Тот фокус  с сиянием над
головой короля  многих ввел в заблуждение, но лично мне он показался
слишком наигранным.
   - Впрочем,  не   исключено, -  заметил   Колин, -  что  это  было
вторичным эффектом от какого-нибудь предварительного действия.
   - О чем  вы толкуете? - довольно таки бесцеремонно вклинился в их
разговор озадаченный  Алан МакКормак. - Я, хоть и не очень ясно, все
же помню коронацию, помню сияние, но...
   - А  ты   помнишь  картину  в  Тронном  зале,  посвященную  этому
событию? - спросил Колин. - Помнишь, что там изображено?
   Эрик Маэлгон,  который до этого момента спокойно сидел в кресле и
со скучающим  видом слушал  их разговор,  как будто его это вовсе не
касалось, вдруг резко подался вперед и выпалил:
   - Камни!
   - Совершенно верно, -  подтвердил Колин. -  Камни. На той картине
король  стоит,   преклонив  колени   перед  алтарем,  а  архиепископ
возлагает на  его голову  корону. Слева  от короля  стоит его  жена,
справа - брат  королевы, герцог  Ласийский. На  груди у  всех  троих
висят камни: красный у короля, темно-вишневый у королевы и голубой у
герцога.  Правая   рука  королевы  и  левая  рука  герцога  касаются
кончиками пальцев большого алмаза, венчающего корону.
   - Знак Власти, -  скорее не  предположил, а  констатировал Морган
Фергюсон.
   - Пожалуй, что  так, - сказал  Колин, взвешивая на ладони камень,
полученный им  от архиепископа. -  А это, вне всякого сомнения, знак
Силы. - Он  выпустил из  руки камень,  и тот  снова повис  у него на
груди. - А что касается камней у королевы и ее брата, то это, должно
быть, Знак Жизни и Знак Мудрости. Думаю, они хранятся в сокровищнице
вместе с короной и прочими королевскими регалиями.
   Эрик Маэлгон в задумчивости сдвинул брови.
   - Все это  выглядит весьма убедительно, - произнес он. - Но здесь
есть одна неувязка.
   - Какая?
   - Ведь ни королева, ни герцог Ласийский не были Одаренными.
   - Значит, это  неважно. Я  думаю, что  несущие Знак  Жизни и Знак
Мудрости не  являются активными участниками обряда. Их роль мне пока
не ясна,  но предположительно они выполняют функцию связующего звена
между реальным миром и тем местом - Безвременьем, в которой, судя по
словам дяди Бриана, окажется овладевающий Силой.
   - Безвременье? - переспросил МакКормак. - А это еще что такое?
   - Понятия не  имею. Дядя Бриан сказал, что, пройдя через Врата, я
попаду в  Безвременье, и там меня встретит какая-то Хозяйка, по всей
видимости, хранительница  Силы. Надеюсь,  архиепископ знает больше и
об®яснит мне, что я должен делать.
   Морган подошел к столу и взял книгу.
   - Может,  здесь   есть  еще   что-нибудь, -  сказал   он,  наугад
перелистывая страницы.
   Колин отрицательно мотнул головой:
   - Навряд ли.  За исключением этого отрывка, в книге нет больше ни
слова про  Источник. Теперь  я подозреваю,  что  прочитанное  мною -
единственная  содержащаяся   в  ней   полезная  информация.   А  все
остальное, откровенный  бред вперемешку  с банальными  сентенциями и
общеизвестными истинами, король Вортимер написал лишь ради этих двух
страниц, для отвода глаз.
   - Зачем?
   - Думаю, на  всякий случай.  Вдруг  король  и  архиепископ  умрут
одновременно. Или  король умрет  вскоре после архиепископа, не успев
растолковать его  преемнику, как проходит обряд овладения Силой. Или
же  архиепископ   умрет  вскоре  после  короля,  оставив  наследника
престола в неведении относительно того, как заполучить Силу. В любом
из этих случаев новый король, если он не законченный идиот, бросился
бы искать подсказку в бумагах и книгах своих предшественников и рано
или поздно нашел бы ее.
   - Все верно, -  сказал Морган,  возвращаясь на свое место. - Я не
сомневаюсь, что  мы правильно  истолковали послание  твоего  предка.
Теперь ты  должен решить, кто из нас будет стоять во время коронации
по правую  руку от тебя. Другими словами, кто будет Отворяющим Врата
справа.
   - Да, конечно, - поддержал его Алан МакКормак.
   Эрик Маэлгон согласно кивнул, присоединяясь к мнению друзей.
   Колин  натянуто  усмехнулся,  будто  наперед  извиняясь  за  свое
решение.
   - Морган, Эрик, Алан, - произнес он, почему-то качая головой. - Я
не могу отдать предпочтение кому-либо из вас, показав тем самым, что
его дружбу я ценю выше, чем остальных. Вот почему я пригласил вместе
с вами Кевина МакШона. Он будет Отворяющим справа.
   Самый младший  из друзей  Колина и  его ровесник, Алан МакКормак,
посмотрел на Кевина с откровенной неприязнью.
   Эрик Маэлгон, несколько флегматичный молодой человек лет двадцати
пяти, лишь безразлично пожал плечами.
   Тридцатилетний  Морган   Фергюсон  одобрительно   хрюкнул   и   в
противовес МакКормаку наградил Кевина доброжелательным взглядом.
   - Что ж,  разумное решение.  А кто  будет Отворяющим Врата слева?
Дана?
   Колин обреченно вздохнул.
   - Конечно, Дана,  кто же  еще. Ведь  с сегодняшнего дня Дэйра моя
сестра.
   Кевину стало  жаль молодого  короля. Он  понял, что  вопреки всем
своим заверениям  Колин  до  последнего  момента  не  расставался  с
надеждой когда-нибудь добиться от Дэйры взаимности...



        Глава 6

Возвратившись во  дворец после  похорон отца,  Дэйра приняла  ванну,
слегка перекусила  и забралась  в  теплую  постель  в  своей  уютной
девичьей спальне.  Она не  спала  уже  более  полутора  суток  и  на
обратном пути из аббатства святого Мартина, где нашел свое последнее
пристанище покойный  король, буквально  валилась с ног от усталости.
Однако сейчас, когда все закончилось, Дэйра была возбуждена до такой
степени, что,  несмотря на  ужасную ломоту  во всем теле и тяжесть в
голове, никак  не могла успокоиться и заснуть. Натянув до подбородка
одеяло и  бесцельно блуждая  взглядом по  затемненной  комнате,  она
думала, думала, думала...
   Во время  траурной церемонии  народ скорбел вовсю и, наверное, не
только потому, что любил своего короля, но еще и по той причине, что
уже завтра,  согласно воле  умершего, этот  беспрецедентно  короткий
траур закончится  и  наступит  праздник -  коронация  нового  короля
Логриса. Король умер - да здравствует король!
   Новый  король...  Дэйра  приняла  это  умом,  но  сердцем  верить
отказывалась. Она  не могла представить королевство без отца, короля
Бриана,  могучего  великана  с  огромной  рыжей  бородой  и  густыми
золотисто-медными волосами, чуть тронутыми сединой. Добрый, веселый,
нежный и  любящий великан,  такой забавный  и неуклюжий,  он  всегда
обращался с дочерью, как с хрупкой игрушкой, всегда боялся чем-то ей
повредить, что-то  нечаянно сломать,  а когда  брал ее  на руки,  то
становился похожим на косолапого мишку с бочонком меда, стремящегося
устоять на ногах, не уронив свою драгоценную ношу.
   И вот  отца не  стало. Больше никогда он не подхватит ее на руки,
никогда они  не будут  мчаться бок  о бок на лошадях свежим морозным
утром по  заснеженному лесу,  преследуя оленя  или лань, уже никогда
она не  услышит после  своего меткого выстрела одобрительный возглас
отца: "Моя  ты Диана-охотница!", больше никогда он не устроит бурных
разборок на  Государственном совете,  которые так забавляли Дэйру, и
порой она  не могла  удержаться  от  смеха,  глядя  на  перекошенные
страхом лица провинившихся министров и советников...
   Никогда... Никогда... Никогда...
   Все это  уже в  прошлом. Отец  умер (его убили!), и король теперь
Колин. Колин IX.  Страшненький Колин,  который, сколько  она  помнит
себя, всегда носился со своей любовью к ней, был ее преданным другом
и верным  рыцарем - даже  чересчур верным и усердным, если вспомнить
некоторые его  не больно  умные  выходки,  вроде  искусанного  языка
Эмриса, - и этот самый Колин теперь король и ее названный брат!
   Впрочем, сегодня,  впервые за  много лет Колин не показался Дэйре
страшненьким. В нем произошла какая-то неуловимая, но, тем не менее,
очень существенная  перемена. Всего  лишь за  одну  ночь  он  как-то
приосанился, подтянулся,  поступь его  приобрела несвойственную  ему
прежде  твердость   и  важность,   во  всем   облике  его   сквозила
величественность.  Колин  был  королем  и  выглядел,  как  настоящий
король. Подобно гадкому утенку из сказки, он превратился в гордого и
прекрасного лебедя...  ну, если  не в  прекрасного, то  в гордого уж
точно.
   Дэйра не  испытывала ни  зависти, ни  досады по  поводу того, что
Колин стал  королем, оттеснив ее на второй план. Развившееся у нее с
годами чувство  собственной неполноценности  не позволяло ей всерьез
помышлять о  власти. Дэйру совершенно не волновал вопрос, кто теперь
станет королевой  (она  догадывалась,  кто)  и  займет  ее  нынешнее
положение первой  леди двора  и всего государства. После смерти отца
ей казалось  невыносимым и  дальше играть роль хозяйки в стране, где
царствует другой король.
   Отец умер,  и с  его смертью Дэйра обрела свободу, избавившись от
прискорбной необходимости  когда-нибудь подчинить  свою личную жизнь
государственным интересам.  Но осознание  этого факта  нисколько  не
утешило ее,  напротив - лишь вызвало новый приступ отчаяния вместе с
чувством вины.  Внезапно ее  пронзила холодом  мысль, что  будь  она
более послушной  дочерью, выйди  она замуж,  как желал  того отец, и
роди ребенка,  ничего, возможно,  и не  случилось бы.  Король все не
хотел усыновлять  Колина, так  как это преградило бы путь к престолу
детям Дэйры,  и в  результате наследником  оставался Эмрис... Эмрис,
тупое, самодовольное  ничтожество - без  сомнения, он  стоял за этим
убийством!..
   - Прости  меня,   папочка! -  прошептала   Дэйра;  ее   страдания
усугублялись еще  и тем,  что она уже выплакала все слезы и не могла
облегчить свою  душу рыданиями. - Прости, что я не послушалась тебя.
За все прости...
   Горестные размышления  Дэйры прервало  появление  сестры  Колина,
Бронвен. В  отличие от других дам и девиц королевского двора, она не
выглядела  сильно   уставшей,  так   как  вчера   вечером  ее  сочли
недостаточно взрослой,  чтобы принимать  участие в  ночном бдении, и
отослали спать.  Это был  тот редкий  случай, когда  Бронвен  охотно
согласилась с мнением старших.
   - Я подумала,  что если  ты не  спишь, тебе,  должно быть, тяжело
одной, - сказала  Бронвен, отвечая  на немой  вопрос Дэйры. -  Вот и
пришла.
   Дэйра через силу улыбнулась:
   - Спасибо, дорогуша,  ты  очень  заботлива.  Мне  вправду  тяжело
одной.
   - Тогда я побуду с тобой, ладно?
   - Да, конечно.
   Бронвен сняла  башмачки и забралась с ногами на постель. Она была
одета в  черное траурное  платье, лицо  ее выражало  грусть,  однако
нельзя было  сказать, что она убита горем. Дэйра сразу почувствовала
это,  но   не  обиделась.   Бронвен  была  слишком  легкомысленна  и
беззаботна, чтобы  долго печалиться, и вменять ей это в вину было бы
так же  глупо, как  требовать от  горной реки,  чтобы она несла свои
воды потише.  В Бронвен  удивительным образом  уживались два  разных
существа -  капризный,  своенравный,  шаловливый  ребенок  и  умная,
вдумчивая, проницательная женщина, - причем вторая сторона ее натуры
обычно скрывалась  под маской  детской непосредственности и показной
наивности.
   Бронвен поудобнее устроилась на подушках, обхватила колени руками
и, склонив  набок голову,  искоса поглядела  на Дэйру  своими  ясно-
голубыми глазами.
   - Ты не  обижаешься на  Колина,  что  он  назначил  коронацию  на
завтра?
   - Нет, конечно, -  вяло ответила  Дэйра. - Ведь  такова была воля
отца.
   Бронвен хмыкнула:
   - Держу пари,  ты все  же надеялась, что Колин повременит хотя бы
неделю.
   - Правда  твоя,   сестрица, -  не   стала  возражать  Дэйра. -  Я
действительно на  это надеялась.  Впрочем, Колину  виднее. Он знает,
что делает.  В любой  момент может  начаться война с Готландом, а до
того, в  целях безопасности  государства, нужно  еще  разобраться  с
Эмрисом.
   - Думаешь, он причастен к убийству твоего отца?
   Дэйра немного помолчала, затем ответила:
   - Право, даже не знаю, что и думать.
   - А вот Колин, похоже, уверен в этом.
   - Да?
   - Да. Я  собственными ушами  слышала, как  Колин предложил Эмрису
добровольно покинуть страну и занять пост губернатора одной из наших
морских колоний  по его выбору, но не ближе, чем в трех неделях пути
от материка.
   - Почетная ссылка?
   - Пожалуй, что так.
   - А что ответил Эмрис?
   - Сразу же согласился. По-моему, он здорово напуган.
   - Что ж,  тем лучше, -  сказала Дэйра. -  Там он  никому не будет
мозолить глаза.  Ты ведь  знаешь, я  никогда не любила Эмриса, но он
мой двоюродный  брат, и  я не  хотела бы  увидеть, как его казнят...
даже если  он преступник.  Мой брат,  ваш отец,  мой  отец -  и  так
слишком много смертей.
   Бронвен внимательно посмотрела на нее и покачала головой:
   - Порой меня ставит в тупик твое великодушие, кузина. Ты наделена
редчайшим даром всепрощения.
   Дэйра тяжело вздохнула:
   - Скорее,  это  не  дар,  а  проклятие.  Мне  бы  хотелось  уметь
ненавидеть, так  легче было  бы жить...  но я  не могу... И давай не
будем об этом. Мне и без того горько.
   - Ладно, - согласилась  Бронвен. - Не  будем.  Между  прочим,  ты
знаешь, что Колин сделал Дане предложение?
   - Вот как! -  обиженно произнесла Дэйра. - Не очень удачное время
он выбрал для сватовства. Мог бы и обождать немного.
   - Увы, не  мог. Оказывается,  в момент  коронации по  правую руку
короля должен  стоять его  друг, а  по левую -  его мать,  жена  или
невеста. Таково требование ритуала.
   - Ага, теперь понятно. Это в корне меняет дело... И что же Дана?
   Бронвен фыркнула:
   - А что Дана! Она, дурочка, мигом позабыла об усталости и чуть ли
не танцевала на радостях.
   - Дурочка?
   - А кто же еще?! Негоже порядочной девушке так выставлять напоказ
свои чувства.
   - Она просто любит его, - заметила Дэйра.
   - Зато он ее не любит. Только о тебе и думает.
   - Со вчерашнего  дня  обстоятельства  изменились.  Теперь  я  его
сестра.
   - Вот-вот. Поэтому  он и  решил жениться  на Дане.  Она  в  диком
восторге, хотя  радоваться тут  особенно нечему. Колин поступает так
по необходимости, а эта глупышка уверена, что наконец-то добилась от
него взаимности.  Смешно просто! - Бронвен осуждающе тряхнула своими
светло-каштановыми кудряшками. - И очень грустно. Мне жаль Дану.
   - Не стоит  ее жалеть, -  сказала Дэйра, уже засыпая. Присутствие
Бро