к  Кевина МакШона  сольется  с  моими
прежними воспоминаниями  без риска  нарушить целостность личности. А
пока Артур  Пендрагон должен  спать, вспоминая  во сне  свою  жизнь,
собирая фрагменты  своей  памяти  в  единую  картину...  Кстати,  мы
друзья?
   - Я надеюсь на это.
   - Тогда ты должен простить мне то, что я сделаю.
   - А что ты сделаешь?
   - Я заставлю тебя забыть о нашем разговоре.
   - Почему?
   - Я не  могу подвергать  себя риску.  До поры  до  времени  Кевин
МакШон не  должен ничего  знать об  Артуре из  Дома Света,  пока это
знание не придет естественным путем, не травмируя его психику.
   - Я обещаю молчать...
   - Это только первая причина.
   - А есть и вторая?
   - Да.  Я -   вернее,  та   часть  моего   "я",   которая   сейчас
разговаривает с  тобой, не обладающая никакой информацией о тебе, ни
положительной, ни  отрицательной, не  может доверять тебе. Тем более
довериться - ведь  ты, кроме всего прочего, Лейнстер. Зная, кто я на
самом деле,  ты можешь  в корне  пересмотреть свое  отношение ко мне
и... Впрочем,  не буду  строить догадки,  чтобы не  оскорблять тебя.
Поставь себя на мое место и постарайся понять меня.
   - Я понимаю  тебя, Артур  Пендрагон. И  должен признать,  что  ты
поступаешь в высшей степени разумно и осмотрительно.
   - Я рад, что мы поняли друг друга. Прощай - и до свидания.
   - Нет, постой!
   - Да?
   - Если я  ничего не  вспомню, это  будет выглядеть подозрительно.
Тогда я непременно повторю сеанс.
   - Не  беспокойся.   Ты  будешь  убежден,  что  прозондировал  мое
сознание  и   не  обнаружил  ничего  представляющего  опасность  при
пробуждении Дара.
   - Согласен... Да, вот еще что...
   - Что же?
   - Бог есть?
   - Ха! Мне  самому хотелось  бы это знать. В конце концов, я такой
же человек,  как ты,  разве что обладаю... то есть, обладал когда-то
бчльшим могуществом.
   - Благодарю за откровенность. Спи спокойно, Артур Пендрагон.
   - До скорой встречи, Колин Лейнстер из Авалона...

        x x x
   ...Колин распахнул  глаза и несколько секунд блуждал затуманенным
взором по  каюте корабля, соображая, где он и что происходит. Кевин,
который лежал  на широкой  мягкой койке,  беспокойно заворочался  во
сне. Сидевшая  рядом Дэйра  погладила его  по голове,  и  он  затих,
зарывшись лицом в складках ее платья.
   - Он  еще  немного  поспит, -  сказал  Колин,  когда  взгляд  его
прояснился. - С ним все в порядке.
   - Что ты узнал о нем? - спросила Дэйра.
   Колин устало улыбнулся и со снисходительным видом ответил:
   - Как я  уже говорил,  в мои  планы не входило чтение его мыслей,
чувств, воспоминаний;  ведь он  мой друг,  и я не хочу возненавидеть
его.  Я  лишь  исследовал  его  основные  реакции  на  те  или  иные
раздражители и нашел их вполне удовлетворительными. Пробуждение Дара
не будет  представлять опасности  для его  жизни и  здоровья. У него
очень устойчивая  психика, и  я полагаю,  что он  обойдется даже без
обычных при пробуждении галлюцинаций.
   - И больше ничего?
   - В каком смысле?
   - Ты не  обнаружил ничего  такого, что  могло бы  пролить свет на
тайну его происхождения?
   - Нет, ничего. -  Колин достал  из нагрудного  кармана  сигару  и
спросил: - Ты останешься здесь?
   - А он скоро проснется?
   - Не раньше, чем через полчаса.
   Дэйра бережно положила голову Кевина на подушку и встала с койки.
   - Тогда я выйду подышу свежим воздухом, - сказала она.
   - А я - свежим никотином, - с ухмылкой отозвался Колин.
   Они вместе  покинули каюту  и вышли  на  палубу  корабля.  Солнце
стояло в зените, день был ясный, безоблачный. Свежий попутный ветер,
надув паруса,  гнал корабль  вперед. Справа по борту мимо проплывали
крутые склоны,  покрытые зеленым травяным ковром с ржавыми заплатами
обнаженной породы, вдоль левого берега тянулись холмистые пастбища.
   Дэйра жестом  прогнала прочь  своих придворных  дам,  бросившихся
было к ней при ее появлении, и спросила у Колина:
   - Когда, по-твоему, он будет готов к пробуждению Дара?
   Колин не спеша закурил и лишь тогда ответил:
   - Месяцев  через  шесть,  полагаю,  для  пущей  верности -  через
восемь. Я  попрошу Фергюсона, чтобы он лично занялся его обучением и
соответствующей подготовкой.
   - А до тех пор?
   На лице Колина изобразилось недоумение.
   - Странный вопрос. Что ты имеешь в виду?
   - Ай, брось, кузен! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
   - Увы, - покачал  головой Колин. -  Ты явно  преувеличиваешь  мою
проницательность, дорогая сестрица. К тому же сейчас у меня в голове
сплошной туман.
   - Я насчет Бешеного барона.
   - Ага...
   - Я не  хочу, чтобы  этот сумасшедший причинил Кевину вред. А тем
более убил его.
   Колин пристально поглядел на нее:
   - Я  чувствую   в  твоем   голосе  нечто   большее,  чем   просто
обеспокоенность за его судьбу. А ведь он Одаренный.
   - Ну и  что? Какое  это имеет  значение, если  я... -  Тут  Дэйра
запнулась и покраснела.
   - Если ты  любишь его,  не так ли? И тебе все равно, Одаренный он
или нет,  потому что  ты  действительно  любишь  его,  а  не  просто
увлечена им.
   - Не знаю, -  смущенно ответила Дэйра. - Право, не знаю. Он очень
хороший, милый, красивый...
   Колин с горечью улыбнулся:
   - Ну а ты, как известно, питаешь слабость к красивым парням.
   Дэйра взяла его за руку.
   - Прости, Колин, я не хотела обидеть тебя.
   - Пустяки, я  не обижаюсь. С некоторых пор упоминание о красоте и
уродстве перестало  задевать меня.  Наверно,  я  взрослею...  Однако
вернемся к Кевину. Я, кажется, догадываюсь, что у тебя на уме.
   - Да.
   Колин вздохнул:
   - Ты же знаешь, Дэйра, стоит тебе попросить...
   - Я прошу тебя, Колин.
   Он выбросил сигару за борт и кивнул:
   - Хорошо. Когда  мы вернемся  в  Авалон,  я  вызову  Эриксона  на
колдовской поединок,  и он получит то, что давно заслужил. Можешь не
переживать за  своего спящего  красавца... - Колин  с трудом подавил
зевок. - А теперь, с твоего разрешения, я пойду к себе. До обеда еще
целый час, так что я вполне успею отдохнуть; а то устал, как собака.
Эх, неблагодарное это дело - рыться в чужой голове...
   Оставшись  одна,   Дэйра  еще   долго  стояла  у  борта  корабля,
погруженная в собственные мысли. Внизу под ее ногами слегка пенилась
вода, пальцы  ее крепко  держались за  поручень, слабое  покачивание
судна действовало на нее успокоительно, как бы убаюкивало, приводя в
состояние,  близкое   к  трансу.   Она  скорее   не  размышляла,   а
медитировала.
   Вопреки логике  происшедшего, Дэйра  думала не  о  Кевине  и  его
удивительной истории,  а больше  о себе.  Оброненная Колином  фраза,
прочно засевшая в ее голове, без конца повторяясь, словно навязчивый
мотив,  странным   образом  взволновала   ее,  заставила  произвести
молниеносную ревизию  своих чувств, разобраться в тех переменах, что
произошли с ней за последний месяц...
   "А ведь Колин прав, - заключили она, сделав долгожданное и вместе
с тем неожиданное и волнующее открытие. - Я действительно влюбилась.
По-настоящему..."
   Когда Дэйра  вернулась в  каюту, Кевин  еще спал. Несколько минут
она стояла,  глядя на  него, затем  присела на край койки, взяла его
руку, поднесла  ее к  своим губам  и поцеловала.  Кевин пошевелился,
раскрыл глаза и сонно улыбнулся ей.
   - Дорогая...
   - Да, милый, - сказала Дэйра. - Я тоже люблю тебя.
   Он поднялся, сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Некоторое время
они оба молчали, наслаждаясь присутствием друг друга.
   - Кевин, - наконец  отозвалась Дэйра. -  Ты должен  пообещать мне
одну вещь.
   - Какую?
   - Что бы  ни случилось  с тобой в будущем, ты останешься таким же
милым и хорошим парнем, как сейчас. Ведь так?
   - Я всегда буду самим собой, Дэйра. Уж это я обещаю твердо... А в
чем, собственно,  дело? И,  кстати,  где  Колин?  Он  что-то  не  то
обнаружил? Со мной что-то не так?
   - С тобой все в порядке, Кевин. Ничто не препятствует пробуждению
твоего Дара. Так сказал Колин.
   - А где он сейчас?
   - Ушел к себе. Он очень устал и решил до обеда отдохнуть.
   - Понятно... И  все же  ты выглядишь  как-то странно.  Ты  чем-то
взволнована. Чем?
   Дэйра высвободилась из об®ятий Кевина и встала.
   - Пока ты  спал, я  много думала, - ответила она, снимая с крючка
на стене  каюты его  шпагу. - О  тебе, о себе, о нас с тобой, о том,
что ждет нас в будущем.
   - И что ты надумала?
   Дэйра снова  присела, положив  его шпагу  себе на  колени, а свою
голову ему на плечо.
   - Я устала  от одиночества,  Кевин. Очень устала. Я чувствую себя
чужой в  своей семье.  Мне это  невыносимо. Я хочу иметь собственную
семью - мужа, детей... И я хочу, чтобы отцом моих детей был ты.
   - Правда? -  с  замиранием  сердца  переспросил  Кевин. -  Ты  не
шутишь?
   - Нет, не шучу. Я согласна стать твоей женой.
   - А согласится ли король?
   - Отец не будет возражать... Ну, разве что поартачится немного, а
потом... В  конце концов, ты Одаренный, ты сын Шона Майги, ты герцог
Лохланнский.
   - Прежде всего, я чужак, подкидыш.
   - Это  не   так  уж   и  важно.  Ведь  ты,  безусловно,  знатного
происхождения; может  быть, даже  королевской крови.  Взять хотя  бы
твою шпагу... - Дэйра умолкла и с неподдельным благоговением провела
ладонью  по  инкрустированным  серебром  ножнам. -  Колин  просто  в
восторге от  твоего клинка. Он говорит, что ни с чем подобным прежде
не сталкивался. Ты слышал легенду о Калибурне?
   - О мече Артура? - Кевина охватило сильное волнение, в его голове
почему-то завертелось слово "Эскалибур". - Да, да. Конечно, слышал.
   - Знаешь, дорогой,  я часто  думаю: как  отнесся бы Артур к тому,
что теперь в его стране хозяйничают скотты? Он, наверное, разозлился
бы и  начал наводить  старые порядки?  Или оставил  бы все  так, как
есть?
   Кевин пожал плечами:
   - Трудно сказать.  За тысячу лет многое изменилось, и даже король
Артур, восстань он из мертвых, не смог бы повернуть время вспять.
   - Но ведь  согласно легенде  он не умер, - возразила Дэйра, глядя
на Кевина  сияющими глазами. -  Если верить древним преданиям, Артур
где-то спит  крепким сном  в ожидании  того  часа,  когда  он  вновь
понадобится родине.  И тогда он проснется и придет к нам... Неважно,
в каком обличии.



                        Из глубин памяти...
                       ПРЕЛЮДИЯ В НАЧАЛЕ ПУТИ
                                ИЛИ
                         ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

Возле этой  двери я  с улыбкой  остановился. Улыбнулся  я совершенно
непроизвольно,   поддаваясь    очарованию   нахлынувших    на   меня
положительных  эмоций   двух  очень   симпатичных  мне   ребят,   но
остановился я  вовсе не  затем, чтобы  наслаждаться этим, безусловно
приятным для  меня ощущением.  Хотя, поспешу добавить, такой соблазн
имел место.
   Положительные эмоции  бушевали  по  ту  сторону  плотно  закрытой
двери, и  то, что я воспринимал их, свидетельствовало о неполадках в
системе защиты  королевского дворца.  Притянув к себе Формирующие, я
обострил  свое   зрительное  восприятие   (короче   говоря,   вызвал
колдовское  зрение)   и  бегло   просканировал  дверь.  С  некоторым
облегчением я  обнаружил, что  причиной "утечки"  было  не  какое-то
серьезное нарушение в функционировании всего комплекса защитных чар,
а самая обыкновенная пробоина в изоляции - настолько незначительная,
что  на   контрольном  посту   службы   безопасности   ее   попросту
проворонили. Это  случалось уже  не впервые,  и  я  снова  в  мыслях
пожурил  отца   за  консерватизм,   с  которым   тот  отвергнул  мое
предложение установить  на посту  компьютер для  более  эффективного
контроля состояния всех защитных систем. Мой отец, король Утер, слыл
очень старомодным человеком.
   Пробоина была совсем свежая. Ее края еще слабо трепетали, излучая
остаточную энергию от недавнего ментального удара, попавшего в дверь
рикошетом. Характерные  особенности повреждения  ткани чар позволили
мне  определить   степень  виновности  каждого  из  двоих  маленьких
проказников - первоначальный удар принадлежал Брендону, а срикошетил
он от Бренды.
   Я мог  бы залатать  пробоину в  считанные секунды, однако не стал
этого делать.  Я рассудил,  что в воспитательных целях будет полезно
заставить  близняшек   немного  потрудиться,   устраняя  последствия
собственной небрежности.  Получится у  них или  нет, но в дальнейшем
они будут уже с большей осмотрительностью обращаться с силами.
   Я тихо  отворил дверь  и проскользнул  внутрь. Посреди  небольшой
уютной комнаты  на укрытом  мягким ковром  полу сидели,  взявшись за
руки, Брендон  и Бренда,  мои брат и сестра, десятилетние близняшки.
Их глаза  были закрыты,  на губах  у обоих играли ласковые улыбки, а
милые детские  лица излучали  спокойствие и умиротворенность. С этой
почти  идиллической   картиной  резко  контрастировала  ожесточенная
борьба,  происходившая   между  ними   на  более   высоких   уровнях
восприятия. Каждый  из них  загадал в  начале игры  какое-то слово и
теперь стремился  выудить его  у противника,  сохранив в тайне свое.
Это была  мысленная дуэль,  поединок разумов  в бурлящем круговороте
эмоций...
   Все-таки  поддавшись  соблазну,  я  некоторое  время  зачарованно
следил за  тем, с  каким мастерством  и даже  изяществом  Брендон  и
Бренда скрещивали  блоки и контрблоки, проделывали сложнейшие финты,
балансируя  на  грани  фола,  запутывали  друг  друга  в  хитроумных
лабиринтах логических  парадоксов и  с блеском  преодолевали  их.  В
исполнении близняшек  эта популярная  среди детворы Властелинов игра
сильно смахивала  на шахматную  партию с  элементами самбо, тенниса,
фехтования и  танцев на  льду. Для своих десяти лет Брендон и Бренда
весьма недурно владели Искусством, причем в их действиях наблюдалось
довольно  редкое   сочетание  незаурядной   артистичности  и  голого
прагматизма; эстетическая привлекательность используемых ими приемов
нисколько не  шла в  ущерб  их  эффективности.  Правда,  порой  они,
чересчур  увлекшись,   теряли  контроль  над  Формирующими,  но  это
случалось лишь  изредка и  никакой серьезной  опасности для  жизни и
здоровья окружающих не представляло.
   Вдруг Бренда  сделала стремительный  выпад, как будто намереваясь
ударом  "в  лоб"  сокрушить  защитные  порядки  Брендона,  однако  в
последний момент,  как я и предполагал, попыталась пройти с "черного
хода",  воспользовавшись   ослаблением  его   блоков  на  периферии.
Брендон, оказывается,  был готов  к этому,  и когда  сестра  немного
открылась, полагая, что брат сосредоточен на отражении ложной атаки,
он  нанес   ей   несколько   молниеносных   ударов,   на   мгновение
парализовавших ее  волю. По-видимому, Брендон рассчитывал, что в его
распоряжении будет  достаточно времени, чтобы добраться до заветного
слова, но  тут его  постигло разочарование. Прежде чем он успел что-
либо  обнаружить,  Бренда  опомнилась  и  обратила  его  в  позорное
бегство.
   Я же,  в отличие от Брендона, кое-что рассмотрел - но моему взору
открылось совсем  не то,  что я  ожидал увидеть.  Ничего похожего на
классическое "Брендон дурак" и в помине не было.
   - Бренда! - укоризненно произнес я. - Ты жульничаешь!
   Все блоки  сестры в  одночасье рухнули. Бренда распахнула глаза и
удивленно уставилась на меня, только сейчас заметив мое присутствие.
Затем на лицо ее набежала краска стыда, и она виновато заморгала.
   - Ах, ты негодница! - воскликнул пораженный Брендон. - Обманщица!
Ты ничегошеньки не загадывала!
   Он опрокинул  ее навзничь,  и они  вместе покатились  по полу. На
меня нахлынула волна нежности и обожания.
   Я поспешно  отгородился от  потока их эмоций, вышел из комнаты и,
махнув на  все рукой,  сам исправил  повреждение. Затем  я продолжил
свой путь,  с тревогой думая о том, во что могут перерасти отношения
между Брендоном  и Брендой,  когда они повзрослеют, если уже в таком
возрасте они не по-детски нежны друг с дружкой. В среде Властелинов,
где и  так хватало кровосмешения, близость между братьями и сестрами
считалась  непростительным   грехом,  и  провинившиеся  подвергались
суровому наказанию,  вплоть до  изгнания из  своего Дома. Я очень не
хотел, чтобы  это произошло  с близняшками,  которые  нравились  мне
больше, чем  все остальные  мои  сестры,  родные  и  сводные  вместе
взятые, не  говоря уж  о моем  старшем брате  Александре, которого я
терпеть не  мог. Из всей моей родни в Доме Света я по-настоящему был
привязан только к Брендону, Бренде и, конечно же, к маме...

   Моя мать, королева Юнона, уже ждала меня в Янтарной гостиной. Она
была одета  в  церемониальную  шитую  золотом  тунику  алого  цвета,
схваченную вокруг  талии тонким  пояском; на  ее  густых  каштановых
волосах была  укреплена корона  в виде  золотого обруча  с  алмазной
диадемой. Дневной  свет, щедро  лившийся в  окна, без труда проникал
сквозь воздушную  ткань ее  одеяния, очерчивая  ее стройную  девичью
фигуру. Будучи  урожденной Сумеречной, Юнона игнорировала принятое в
большинстве Домов  неписаное  правило,  согласно  которому  взрослая
замужняя женщина  должна иметь  вид зрелой  матроны. Глядя  на  нее,
совсем  юную   девушку,  трудно  было  поверить,  что  за  прошедшие
восемьдесят стандартных  лет она  родила моему  отцу девять  дочек и
троих сыновей, в том числе меня.
   Войдя в  гостиную, я,  как всегда при нашей встрече, на мгновение
застыл, любуясь  ею, затем  взял ее  руку и  нежно  прижался  к  ней
губами.
   - Прости, что заставил тебя ждать, матушка.
   Юнона ласково улыбнулась мне:
   - Ты не  опоздал, Артур.  Это я пришла раньше. - Она смерила меня
оценивающим взглядом  (на мне была зеленая рубашка, коричневые брюки
и белые  кроссовки) и  добавила: - Совсем забыла предупредить, чтобы
ты оделся поприличнее. Мы отправляемся на полуофициальный прием.
   - Куда?
   - В Хаос.  Враг обратился  ко мне с просьбой о встрече. Я приняла
его приглашение и решила, что сопровождать меня будешь ты.
   По моей спине пробежал неприятный холодок. Сын Света, воспитанный
в традициях  митраизма, я в глубине души преклонялся перед Порядком,
а Хаос воспринимал как нечто сатанинское, и соответственно относился
к его Хранителю. Я долго и упорно боролся с внушенными мне в детстве
предрассудками,  так   как  сознательно   считал  себя  приверженцем
концепции Мирового  Равновесия, но  тем не  менее сила привычки была
велика.
   Опомнившись, я  громко лязгнул  зубами, закрывая рот, и изумленно
переспросил:
   - Мы отправляемся к Врагу?
   - Да.
   - Что ему нужно?
   - Он не  изволил сообщить.  Но в его послании говорится, что речь
идет о безопасности Экватора.
   - То есть, он хочет встретиться с тобой не как с частным лицом, а
как с представителем всех Домов?
   - Совершенно верно.
   Поняв, что  мне нужно  сесть и  переварить полученную информацию,
Юнона грациозно  опустилась в  кресло. Не  ожидая ее  приглашения, я
бухнулся в соседнее.
   - Это западня, - предположил я.
   Она покачала головой:
   - Исключено. Сейчас  не в интересах Хаоса нарушать Договор. Главы
Домов поставлены  в известность  об этой встрече и согласны признать
меня своим  представителем. Враг, несомненно, отдает себе отчет, что
ему не сойдет с рук, если он вздумает причинить нам вред.
   - А как отнесся к этому отец?
   - Без особого восторга. Он не одобряет, но уважает мое решение.
   - Понятно, - сказал я, хотя мало что понимал. - А как ты думаешь,
почему Враг обратился именно к тебе?
   Мать одарила  меня своей обворожительной улыбкой, которую кое-кто
и,     надо      сказать,     не      без     оснований      называл
с н о г с ш и б а т е л ь н о й  улыбкой Юноны.
   - Наверное, потому  что я  Сумеречная и  вместе  с  тем  королева
Света, а значит, представляю сразу две основополагающие политические
ориентации - Порядок и Равновесие.
   Немного подумав,  я согласно  кивнул. Действительно,  если  нынче
кто-то и  мог представлять в Хаосе все