не, сколько внутренне.
   - Он стал хуже или лучше?
   - Он стал  другим! Так  невозможно измениться  ни за  день, ни за
неделю, ни  даже за  месяц - для  этого требуются  годы. И еще одно.
Когда мы  говорили с  ним о событиях той ночи, у него был такой вид,
словно они происходили не два дня назад, а очень и очень давно.
   - По всей  видимости, для  него так  оно и  было, -  сказал  я. -
Наверное, он  просто устал  от войны и государственных забот и решил
отдохнуть в  месте, где  время течет  очень быстро -  скажем, год за
один день.
   - Вы тоже так думаете?
   - А почему  т о ж е ? - удивленно переспросил я.
   - Лорд Фергюсон высказал такое же предположение.
   - Думаю,  он  прав.  И  если  это  так,  то  причин  для  особого
беспокойства нет.  С Колином  все в  порядке, просто он стал на год-
другой старше.
   Дана кивнула  и застенчиво  улыбнулась, как  будто просила у меня
прощения.
   Я чуть  не выругался  вслух, но  в последний  момент сдержался  и
закусил губу.  Черт побери!  Она и  сама догадалась, чтч произошло с
Колином,  однако,   когда  Морган   проболтался  ей   о   зеркальце,
использовала случившееся как предлог (скорее всего, бессознательно),
чтобы поговорить  со мной. Интересно, понял ли это Морган? Поняла ли
сама Дана, что ею движет?
   А вот  Брендон, мне  кажется, сразу  сообразил, что  тут  не  все
чисто.
   Я еще  раз заверил  Дану, что ей нечего волноваться (хотя вряд ли
она сильно  переживала за  Колина); затем  перекинулся парой  слов с
Морганом, сказал ему, что вернусь через несколько дней, и на этом мы
попрощались. Когда  изображение Даны  и  Моргана  растаяло,  а  лужа
превратилась в  обыкновенную лужу  с  мутной  водой,  Брендон  хитро
усмехнулся и произнес:
   - Твоя подружка? Хорошенькая.
   - Она невеста  моего друга, -  ответил я,  вставая с  корточек. -
Правда, в последнее время у них возникли кое-какие проблемы.
   Тут я  получил от  Пенелопы мысленное  сообщение, что минут через
десять-пятнадцать ужин будет готов. Меня порадовало то, как быстро и
непринужденно между нами установился мысленный контакт.
   - Нам  пора  возвращаться, -  сказал  Брендон;  очевидно,  сестра
сообщила ему то же самое. - Пойдем.
   Шагов сто мы прошли молча. Затем брат спросил:
   - Почему ты снова не связался с мамой?
   - Времени не было.
   - Мог бы и выкроить. Последние три дня она места себе не находит,
только о  тебе и  говорит. Ты  всегда был  ее любимцем,  даже  когда
исчез. -  Брендон   завистливо  покосился   на  меня. -   Может,  ты
обижаешься, что она снова вышла замуж? Это глупо.
   - Чья бы  корова мычала, - огрызнулся я, чувствуя, что краснею. -
Можно подумать,  что ты  бросился на  шею королю  Валерию с криками:
"Папочка!"
   Брендон тоже смутился.
   - Вообще-то ты  прав, - нехотя  признался он. -  Первое  время  я
относился к  нему враждебно  и был  здорово обижен  на мать. Но я не
избегал ее, как ты.
   - Я уклоняюсь от встречи с ней не поэтому, - ответил я.
   - А почему?
   - Я собираюсь побывать в Хаосе и не хочу, чтобы Юнона последовала
за мной.
   - Ага! Ты надеешься разузнать у Врага, где может быть Диана?
   - В частности это.
   - Тогда я с тобой.
   - Со мной будет Пенни.
   - И я, - настаивал Брендон. - А Бренда нас подстрахует.
   Я был  уверен, что  не нуждаюсь ни в какой подстраховке, и все же
мне стало интересно.
   - Подстрахует, говоришь? Но как?
   - Она будет  стоять в  другом конце  Тоннеля и в случае опасности
сразу же вернет нас обратно.
   - Неужели она  сможет выдернуть нас из Хаоса? - удивленно спросил
я.
   - Меня наверняка, у нас с ней особая связь. Ну, а я потяну вас за
собой.
   - Понятно. Вот только ты не учел один момент.
   - Какой?
   - В Чертогах Смерти время течет очень медленно. Если не ошибаюсь,
одна минута  за двадцать  два часа  и семнадцать  минут  в  Истинных
Сумерках...
   - И две с половиной секунды.
   - Тем более.  Бренде придется несколько дней непрерывно держать с
тобой связь, чтобы в нужный момент мгновенно активировать Тоннельный
переход. Когда  же она  будет спать?  Да и вообще, даже я не смог бы
так долго находиться с кем бы то ни было в мысленном контакте.
   - Значит, ты не во всем превосходишь нас, - заметил мой брат. - Я
уже говорил  тебе, что  у нас  с Брендой  особая связь. Мы не теряем
контакт друг с другом даже во сне.
   - Вот даже как! - сказал я, не скрывая своего удивления. Это было
что-то новенькое.  Разумеется, я  знал, что  Брендон и  Бренда тесно
связаны между  собой,  однако  не  думал,  что    н а с т о л ь к о
тесно. - А какого рода этот контакт?
   - Обычно периферийный,  на уровне простейших эмоций. А разница во
времени, кстати,  будет нам  только  на  руку.  Бренде  не  придется
постоянно быть начеку. Она всегда успеет сосредоточиться, даже, если
надо, проснуться  и открыть  вход в  Тоннель. По  нашему отсчету это
займет лишь несколько сотых долей секунды. А что касается Бренды, то
единственное  неудобство,   которое  она   будет   испытывать,   это
необходимость держать  свои эмоции  в узде  и не  слишком интенсивно
общаться с Формирующими, чтобы не выдернуть меня преждевременно.
   - М-да, - сказал  я. - Между  прочим, раньше  вы не говорили мне,
что постоянно находитесь в контакте.
   Брендон пожал плечами.
   - Тогда мы  были детьми,  и нам это казалось естественным... Да и
сейчас кажется  естественным. Просто теперь мы понимаем, что наш дар
уникален.
   Я хмыкнул.  Выходит, близняшки на пару переживают очень волнующие
и очень  интимные моменты  из жизни друг друга. Забавно, подумал я и
только тогда  обнаружил, что  невольно высказал  эту мысль вслух. Не
знаю, что  на меня  нашло.  Наверно,  я  позволил  себе  не  в  меру
расслабиться.
   К моему  вящему изумлению, Брендон не обиделся. С тяжелым вздохом
он произнес:
   - Где уж  там забавно! Когда Бренда страдает, мне тоже становится
больно. А  она страдает  всю свою  жизнь.  Бедная  сестренка,  после
смерти мужа она живет как монашка.
   - В самом  деле? - сказал  я, пораженный  тем, что он говорит мне
такие вещи.
   - Да, в  самом деле.  Большинство женщин  только строят  из  себя
недотрог, хотя  таковыми не  являются, а вот с Брендой все наоборот.
Порой  она   может  показаться   тебе  слишком   фривольной  и  даже
распущенной, но  это лишь  игра. Хочешь верь, хочешь не верь, ее муж
был у  нее единственным мужчиной... - Тут Брендон умолк и недоуменно
моргнул. - Ах,  прости! Что-то  я разоткровенничался.  Наша  встреча
выбила меня из привычной колеи.
   - Меня тоже, - признался я. - Я очень рад тебя видеть, братишка.

   Праздничный стол  был почти  накрыт. Когда мы с Брендоном вошли в
столовую, Бренда  как раз расставляла большие хрустальные бокалы для
вина. Их было пять.
   - Мы кого-то ждем? - спросил я сестру.
   Она улыбнулась и покачала головой, глядя мимо меня.
   - У ж е  не ждем.
   Я  медленно  повернулся,  чтобы  проследить  за  направлением  ее
взгляда, и  остолбенел. На  какое-то мгновение  у  меня  перехватило
дыхание от радости и восторга.
   В дверях,  ведущих на  кухню, стояла  высокая стройная  женщина в
голубом платье  с алой полупрозрачной накидкой на обнаженных плечах.
Блики света играли на ее волнистых каштановых волосах, а темно-карие
глаза внимательно  смотрели на меня из-под длинных черных ресниц. Ее
лицо с  безукоризненно  правильными  чертами  античной  богини  было
совсем молодым,  фигура - гибкой, девичьей, однако во всем ее облике
чувствовались зрелость  и опыт ста тридцати прожитых лет. Красивая и
суровая, гордая  и величественная,  ласковая и добрая, такая милая и
нежная. Моя мать, Юнона...
   Она погрозила мне пальцем - я так и не понял, всерьез или игриво.
   - Артур, негодник, ты прячешься от мамочки!
   Я кинулся к ней и заключил ее в свои об®ятия.
   - Мама, - прошептал я. - Родная.
   - Ах, Артур,  малыш, - сказала она, всхлипывая у меня на плече. -
Мне так недоставало тебя, сынок...



        Глава 6

Вечный закат  в Сумерках  делится  на  циклы -  условные  сумеречные
сутки, состоящие  из двух периодов по шестнадцать часов каждый, либо
из четырех  четвертей по восемь часов - тяжкое наследие давным-давно
вышедшей из  употребления восьмеричной  системы исчисления.  Так  уж
повелось издревле,  что Сумеречные  спят дважды в сутки - всю первую
четверть, или  приму, а  также еще три-четыре часа во время сиесты в
конце третьей  четверти, иначе терции. Я упомянул об этом только для
того, чтобы  вы знали,  что я  имею в  виду, говоря, что проснулся в
пятом часу примы.
   Итак, я проснулся в пятом часу примы; голова у меня раскалывалась
от адской  боли. Слава  Богу, желудок  у меня железный, переваривает
даже гвозди,  не то  было бы  еще хуже.  Накануне вечером  мы славно
попировали, веселились  от всей души, то и дело смеялись по поводу и
без всякого повода, болтали без умолку о разных пустяках, вспоминали
прошлое. Я  напился в стельку и под самый конец ни с того, ни с сего
затянул Гимн  Света. Изрядно  пьяные близняшки подхватили мою песнь,
два наших с Брендоном тенора и хорошо поставленное контральто Бренды
звучали в лад, приподнято и торжественно, а Юнона и Пенелопа глядели
на нас  с той  терпеливой снисходительностью,  с какой опытный врач-
психиатр  смотрит   на  своего   пациента-шизофреника  в   состоянии
невменяемости. Потом  я в одиночку запел Гимн Сумерек, но моя мать и
моя дочь,  решив, что  я уже  достаточно повеселился,  прервали  мое
сольное выступление и отвели меня в мою комнату.
   Юнона сама  раздела меня  и уложила,  как ребеночка,  в кроватку.
Затем она  долго сидела  рядом со  мной, а я, спьяну позабыв о своих
трезвых расчетах, выложил ей все без утайки, все-все о своей жизни в
мире, названном  мною Землей  Артура, даже  перечислил ей имена всех
девушек, что  были у меня на острове, подробно рассказал ей о Дэйре,
не забыл  также упомянуть о Бронвен и Дане... Меня сморил сон, когда
я начал  описывать, что  происходило со  мной,  когда  я  купался  в
Источнике. В  качестве наглядной  демонстрации я  попытался  вызвать
Образ, и, кажется, это вырубило меня окончательно.
   Нет, я  не жалел,  что рассказал матери то, о чем рассказывать не
собирался. В  конце концов,  я вряд  ли бы смог что-нибудь скрыть от
нее и,  честно говоря, был рад, что мне не пришлось этого делать. Но
я горько сожалел о том, что упился, как свинья. Что подумала обо мне
моя дочь, Пенелопа?..
   Я выбрался  из постели и на четвереньках вполз в душевую. Когда я
отвернул до  упора кран,  на  меня  обрушился  поток  горячей  воды;
выложенная кафелем  комнатушка мигом  наполнилась  паром.  Я  вызвал
Образ Источника  и ускорил  обмен веществ  в моем  организме, выводя
алкоголь  и   продукты  его   разложения.  Кровь  уже  не  текла,  а
стремительно неслась  по моим жилам; сердце стучало в бешеном темпе,
едва не  вырываясь из  моей груди.  Я дышал глубоко и часто, отвалив
челюсть и вывалив наружу язык, как загнанная собака.
   Минут  через   пятнадцать  я  выключил  горячую  воду  и  включил
холодную, ледяную.  А еще  четверть часа  спустя я вышел из душевой,
еле держась на ногах от истощения, зато трезвый, как стеклышко.
   Физическую усталость я мог снять в два счета, но не тут-то было с
усталостью психической.  Как это  ни парадоксально звучит, общение с
силами отнимает много сил. Нервная система - штука тонкая, уязвимая,
особенно у  нас, Властелинов, которые то и дело оказываются на грани
безумия из-за постоянных стрессовых перегрузок. К счастью, у нас нет
проблем со  старостью и  болезнями (кроме  психических), поэтому  мы
можем позволить  себе много спать, давая отдых своим нервам, а время
от времени  мы и  вовсе удаляемся  в какие-нибудь пасторальные миры,
где предаемся  праздному безделью  в течение  многих месяцев  и даже
лет. Лучший  способ борьбы с усталостью - отдых. Эта азбучная истина
прочно укоренилась  в моем  сознании еще с раннего детства, посему я
без проволочек  вновь забрался  в постель  и сразу  же заснул. Может
быть, даже захрапел.

   Спал я крепко, без сновидений, и проснулся лишь вначале секунды -
второй четверти  сумеречных суток. Я чувствовал себя отдохнувшим, но
немного опустошенным.  Тело мое  ныло, а  мысли лениво  ворочались в
голове. После недолгих размышлений я пришел к выводу, что это скорее
от пересыпания, чем от усталости, и решительно поднялся с постели.
   Стоя под холодным душем, я думал о предстоящем путешествии в Хаос
и о том, как бы уговорить маму не сопровождать меня. Ничего дельного
я так и не придумал и решил действовать по обстоятельствам.
   Приняв душ,  побрившись и  почистив зубы,  я просушил  волосы под
струей  теплого   воздуха,  затем  снова  воспользовался  гардеробом
Брендона. Брат  был значительно  ниже меня  ростом, но  мне все-таки
удалось подобрать  одежду, которая  пришлась мне  впору - или  почти
впору.
   Пенелопу я  нашел в  библиотеке на втором этаже. Она была одета в
коротенькое домашнее платье зеленого цвета и шлепанцы на босую ногу.
Невольно я  залюбовался ее  красивыми ногами -  длинными, сильными и
стройными, и тут в голову мне пришла совершенно неожиданная мысль: а
пристало ли  отцу так  много думать  о своей дочери как о женщине? А
если это  позволено, то  как далеко  можно заходить  в своих мыслях?
Этого я  не знал; слишком мал был у меня опыт по части отцовства. На
всякий случай я решил подстраховаться и заставил себя думать о Пенни
как о маленькой девочке. Не скажу, что это было легко.
   Увидев меня,  Пенелопа отложила  в  сторону  книгу,  над  которой
скорее размышляла,  чем читала ее, встала с кресла, подошла ко мне и
поцеловала меня в щеку.
   - Привет, Артур. С тобой все в порядке?
   - Привет, крошка. Я в полном порядке.
   Пенелопа  приподняла   брови  и  растерянно  взглянула  на  меня.
Обращение  "крошка"   прозвучало  в   моих  устах  как-то  фальшиво,
неуклюже, наиграно.  Желая замять  возникшую неловкость, я торопливо
спросил:
   - Как близняшки?
   - Еще спят. Но, думаю, скоро проснутся.
   - А Юнона?
   - На Истинном Марсе. У нее появились неотложные дела.
   - Когда она обещала вернуться?
   - К концу сиесты.
   - И небось, с целой толпой родственников?
   Пенелопа отрицательно покачала головой:
   - Я так  не думаю.  Юнона  слишком  соскучилась  по  тебе,  чтобы
делиться тобой  с другими,  и наверняка попридержит свой язык. Но ты
не обольщайся,  вскоре тебя  изловят и  без ее  помощи. Со  мной уже
связывался дед Янус и спрашивал о тебе.
   - Ну и?
   - Боюсь, я  солгала не  очень убедительно.  Его почти  невозможно
обмануть, он видит людей насквозь.
   В мыслях я посочувствовал Пенелопе. По своему опыту я знал, какое
это неблагодарное дело - кривить душой перед Янусом.
   - Кстати. Юнона  ничего не  говорила о  моем намерении побывать в
Хаосе?
   - Нет. По-моему,  она не подозревает об этом. Она интересовалась,
знаю ли я что-нибудь о твоих дальнейших планах.
   - И что ты ответила?
   - Ничего конкретного. Сказала только, что в ближайшей перспективе
у тебя поиски Дианы. В общем, я не солгала. Лишь умолчала о том, что
ты собираешься повидаться с Врагом.
   Я хмыкнул:
   - Видно, по  пьяне я  забыл ей  это сказать. Или не успел. Что ж,
тем лучше... Ага! Как там компьютер? Все еще считает?
   - Да.
   - Ты просматривала промежуточные результаты?
   - Час  назад, -   ответила  Пенелопа,   хмуря  брови. -  Кажется,
случилось то,  чего мы  боялись. Последовательность  вошла в область
сильных нерегулярностей.
   - Пошли посмотрим, - с тяжелым вздохом произнес я.

   Потом мы  сидели на кухне. Пенелопа потчевала меня завтраком, а я
расспрашивал ее  о родственниках  из Царства  Света и  Страны Вечных
Сумерек - о сестрах, родных и сводных, о дядьях и тетях, о кузенах и
кузинах, о  племянниках и  племянницах. Позже  к нам  присоединились
близняшки, и мы горячо заспорили, обсуждая план предстоящей операции
под кодовым  названием "Рандеву  с Нечистым".  В конце концов Бренда
все-таки согласилась  остаться  здесь,  чтобы  подстраховать  нас  и
удерживать Юнону  от попыток  последовать за  нами. После достижения
консенсуса в  этом вопросе Брендон и Пенелопа пошли переодеваться, а
мы с  Брендой еще  раз наведались к компьютеру. Ничего утешительного
он нам не сообщил.
   По пути  из кабинета в библиотеку, где мы договорились собраться,
я зашел  к себе и прихватил свою шпагу. Брендон и Пенелопа уже ждали
нас. Моя  дочь была  одета в  шитую золотом  тунику  алого  цвета  и
позолоченные сандалии, блестящие ремешки которых оплетали ее ноги до
самых колен.  На ее запястьях сверкали браслеты, пальцы были унизаны
кольцами,  шею  украшало  изумительной  работы  ожерелье.  Она  была
потрясающе красива  и живо напоминала мне сразу двух женщин, которых
я любил - в равной степени сильно, но по-разному, - Юнону и Диану.
   Брендон выглядел  просто великолепно.  Он был  в алой  с  золотом
мантии, одетой  поверх черного  костюма, в  темно-красном  берете  с
белым  пером  и  со  шпагой  на  левом  боку  в  отделанных  богатой
инкрустацией ножнах. Мне вдруг подумалось, что он весьма внушительно
смотрелся бы на троне отца, увенчанный короной Света. Молодой король
вечно молодого  королевства...  Я  тряхнул  головой.  Будь  оно  все
проклято! В  прежние времена  я был  дружен с Амадисом и уважал его,
но, с другой стороны, мне всегда нравился Брендон - еще когда он был
малышом. А  сейчас я  почти физически  ощутил исходящую от него силу
воли,  которой   явно  недоставало   Амадису.  Он  излучал  величие,
властность и  спокойную уверенность  в себе.  Правда, порой Брендона
терзали сомнения,  когда он задумывался над возможными последствиями
своих притязаний  на  престол,  но,  по  мне,  это  было  еще  одним
свидетельством того, что из него получился бы отличный король.
   Нет, сейчас  не время  думать об  этом! Я  взял из  рук  Брендона
мантию, которую он принес для меня, и быстро облачился в нее. Теперь
мы все  трое были в алом и золотом. Как-то не сговариваясь мы дружно
решили, что будем представлять в Хаосе Свет.
   - Ты готова? - обратился я к Бренде.
   - Я всегда  готова, - ответила  сестра, усаживаясь  в кресло. Она
взглянула на Брендона - тот ласково улыбнулся ей на прощание.
   Я  взял   брата  и  дочь  за  руки  и  мысленно  потянулся  вдоль
Формирующих к  самым их  Истокам. Передо мной повис Образ Источника,
меня переполнила Сила.
   Я попытался  как можно четче представить цель нашего путешествия:
искривленное пространство,  пол, выложенный  разноцветными  плитами,
высокий сводчатый  потолок, роспись  на стенах,  вызывающая в памяти
строки из Дантова "Ада".
   Путь из  Сумерек в Хаос... Лента дороги, концы которой смыкаются,
превращая ее в лист Мебиуса...
   Можно следовать  по этой дороге и так попасть в пункт назначения,
но можно,  не двигаясь  с места, проткнуть в ней крохотную дырочку и
выйти с обратной стороны - результат будет один и тот же...
   Пространство и время сворачиваются в лист Мебиуса...
   Тонкая струя  энергии из  глубин Источника -  такая же острая для
ткани пространства-времени, как лазерный скальпель хирурга для ткани
человеческого тела...
   Укол!..
   Прокол!
   На короткое  мгновение фиолетовая  дымка окутала  мир вокруг нас.
Потом она исчезла, но мир уже стал другим. Нелинейным, неевклидовым.
   Хаос. Преддверие Ада... Если не сам Ад...
   Мы оказались  в  Чертогах  Смерти.  Над  нами  нависал  сводчатый
потолок, под  нашими ногами  во все стороны разбегались разноцветные
плиты, на стенах...
   Из груди  Пенелопы  вырвался  возглас  восхищения.  Со  смешанным
чувством восторга  и суеверного  ужаса она  увлеченно  рассматривала
фрески. В  моей памяти  тут же  всплыло  множество  мелких  деталей,
которым  я  поначалу  не  придал  особого  значения;  я  вспомнил  о
нескольких десятках  картин, развешанных  по всему дому, большинство
из которых  явно были  написаны одной  и той  же рукой;  я  вспомнил
лесенку, веду