а  относиться серьезно, то можно
сойти с ума.
   Дэйра сочувственно заглянула ему в глаза.
   - Верно, у тебя было трудное детство?
   - Скорее тягостное.  До того  как появился  лорд Шон  и  усыновил
меня, я  жил в губернаторском доме на положении воспитанника, нужды,
к счастью  не знал,  получил приличное  образование, соответствующее
воспитание, в  общем, грех  жаловаться. -  Он  горько  усмехнулся. -
Однако многие  сторонились меня,  людей  отпугивало  мое  загадочное
происхождение... да и сейчас отпугивает.
   - Но только  не меня, -  сказала Дэйра  и  легонько  прикоснулась
пальцами к его руке. - Кстати, ты маг?
   - В том-то  и беда,  что нет.  Когда я  был маленьким,  никто  не
сомневался, что  у меня есть колдовской Дар. Так должно было быть по
логике вещей.  Но, к  сожалению, жизнь не всегда подчиняется логике.
Когда я  подрос, наш местный заклинатель Этар Альварсон не обнаружил
у меня  ровно никаких  способностей к  магии. Совсем  ничего -  а  о
настоящем Даре  и говорить  не приходится.  Я  не  могу  привести  в
действие даже простейшее заклинание.
   - Ты сожалеешь об этом?
   - Конечно! Как тут не сожалеть.
   Дэйра слегка приподняла бровь. Она сделала это так непринужденно,
а мимика  ее лица  была столь совершенна и вместе с тем естественна,
что Кевин снова залюбовался ею.
   - Не часто  услышишь  такие  слова  от  провинциалов, -  заметила
она. - Разве  ваш местный священник не говорил тебе, что всякий маг,
общаясь  со   сверх®естественными  силами,   рискует  погубить  свою
бессмертную душу?  Церковь утверждает,  что  отсутствие  колдовского
Дара - большое благо, ибо Одаренный человек непрестанно подвергается
всевозможным дьявольским  соблазнам, перед  которыми зачастую ему не
удается устоять.
   Кевин покачал головой:
   - Подобные рассуждения я слышал не раз. Но, если хочешь знать мое
мнение, это  все глупости.  Это просто  неуклюжие потуги  обделенных
природой   людей    возвести   свою   ущербность   в   ранг   особой
добродетели... - Тут  он  осекся,  поняв,  что  допустил  величайшую
бестактность, и  виновато взглянул на Дэйру. - Прости, пожалуйста. Я
не хотел.
   - Ничего, -  глухо   сказала  она   и   поджала   свои   внезапно
побледневшие  и   задрожавшие  мелкой   дрожью  губы.   На  лице  ее
промелькнуло выражение, очень похожее на гримасу мучительной боли.
   "А ведь  мы с ней собратья по несчастью", - подумал Кевин, на все
лады  проклиная   себя  за  несообразительность.  Лишь  с  некоторым
опозданием он  вспомнил то, что было общеизвестно: как и ее покойная
мать, Дэйра  не обладала  колдовскими способностями. Из-за этого она
чувствовала себя  белой вороной  в королевской  семье, где  все, как
один, были  Одаренными, а  ее отец,  король Бриан, владел загадочной
фамильной Силой,  которую, согласно  преданиям, его  далекий предок,
король скоттов  Гилломан, заполучил после смерти легендарного короля
Артура, последнего  из династии  Пендрагонов.  Несмотря  на  это  (а
скорее, благодаря  этому - ведь  простые  люди  побаиваются  магов),
Дэйра пользовалась  большой любовью  у народа  и  была,  вне  всяких
сомнений, самой  популярной личностью  из  всех  ныне  здравствующих
членов королевского  дома Лейнстеров.  О  ней  говорили  разное,  но
всегда хорошее;  даже ее  недостатки рассматривались как продолжение
ее несомненных  достоинств, вроде  тех обязательных исключений, лишь
подтверждающих общее  правило. Однако  Кевин сильно  сомневался, что
всеобщая любовь и поклонение в достаточной мере компенсировали Дэйре
ее врожденную неполноценность...
   - Знаешь, а  ведь мы  с  тобой  собратья  по  несчастью, -  после
неловкой паузы  задумчиво произнесла  она, и  Кевин  поразился,  как
точно Дэйра  повторила  его  мысль,  вплоть  до  того,  что  сказала
"собратья", а  не "товарищи",  и в  каждое слово вложила те же самые
эмоции, что  и он. -  Но хватит  об этом.  По-моему, мы  выбрали  не
лучшую тему для разговора. - Она залпом осушила кубок (теперь уже ее
манеры оставляли желать лучшего) и спросила: - Как давно ты живешь в
Лохланне?
   - Скоро будет месяц, - с облегчением ответил Кевин, чувствуя, что
вновь обретает  твердую почву под ногами. - Я приехал в Каэр-Сейлген
в конце марта.
   - И, похоже, не очень спешишь представляться моему отцу.
   - На это есть свои причины.
   - Какие?
   - Я не  хочу оказаться  при дворе  в глупом положении человека, в
глаза не  видевшего то,  чем владеет, и не ведающего о заботах своих
подданных. Поэтому  я решил  сначала осмотреть  свои владения, чтобы
хоть в  общих чертах  иметь представление  о том,  что я  получил  в
наследство, и лишь затем явиться к королю.
   Подумав немного, Дэйра кивнула:
   - Пожалуй, ты  прав, этого  я не  учла. Следует  признать, что ты
поступил очень разумно.
   Она встала  и неуверенной  поступью направилась  к  кромке  воды,
чтобы вымыть  после еды  руки, но  на полпути  вдруг  споткнулась  и
наверняка упала бы, не успей Кевин в последний момент подхватить ее.
   - Что случилось,  Дэйра? - обеспокоено  спросил он,  все крепче и
крепче обнимая ее. - Тебе плохо?
   Дэйра подняла к нему лицо и томно улыбнулась:
   - Нет, мне  хорошо. Просто  у меня  закружилась голова. Я слишком
много выпила,  я пьяная... -  Она положила  ему руки  на плечи, всем
телом прижалась  к нему  и  страстно  прошептала: -  Боже,  как  мне
хорошо! Если  бы ты  знал, как  я истосковалась по ласке, если бы ты
знал... Ты хочешь меня, правда?
   - Да! Да! -  млея, ответил  Кевин и  лишь  затем  понял,  чтч  он
сказал. - Но... ведь...
   - Я тоже хочу тебя, милый. Очень хочу.
   Ее губы потянулись к его губам. Кевин не был уверен, стоит ли ему
делать это,  то есть  он был  полностью уверен,  что ему  не следует
пользоваться состоянием  Дэйры, что он обязан отстранить ее от себя,
но это  оказалось выше  его сил.  Он ответил  на ее  жаркий и жадный
поцелуй, и  весь окружающий  мир померк  в его  глазах, затуманенных
страстью...



        Глава 2

Большое  плоскодонное   судно,  богато  убранное,  все  в  позолоте,
медленно плыло  вниз  по  течению  Боанн -  главной  водной  артерии
Логриса, пересекавшей всю страну с севера на юг. Вдоль обоих берегов
реки  не   спеша  продвигались,   сопровождая  корабль,  два  отряда
вооруженных всадников.  Встречные рыбаки  и крестьяне из близлежащих
сел приветствовали процессию громкими и радостными криками - простой
народ Логриса очень любил Дэйру.
   Кевин сидел  на скамье у правого борта и угрюмо смотрел вдаль. Он
тоже любил  Дэйру, и гораздо сильнее, чем ему хотелось бы ее любить.
В те  редкие моменты,  когда ее  не было  рядом и  у него появлялась
возможность более  или менее трезво оценить свое нынешнее состояние,
он приходил к выводу, что полностью потерял голову и ведет себя, как
законченный идиот.  Однако стоило  Дэйре появиться,  и  Кевин  мигом
забывал  обо   всех  своих  сомнениях  и  чувствовал  себя  безмерно
счастливым человеком. Только однажды, в первый же день, он попытался
поговорить с  ней об их будущем, после чего уже не испытывал желания
вновь затрагивать эту тему...

   Они  лежали   рядышком  в   густой  траве,   охваченные  приятной
усталостью. Кевин лениво поглаживал длинные волнистые волосы Дэйры и
с наслаждением  вдыхал их  пьянящий аромат.  Все происшедшее явилось
для него  каким-то радостным  потрясением; и, хотя Дэйра была далеко
не  первой   его  женщиной,  близость  с  ней  доставила  ему  такое
блаженство, какого  он не  знал еще  никогда  и  ни  с  кем.  Нельзя
сказать, что  в ее  ласках было  что-то  особенное;  они  выказывали
достаточный (но  не очень  большой) опыт  в таких делах и, на взгляд
Кевина,  были  чересчур  пылкими  и  агрессивными  для  женщины.  Но
неожиданно для себя он обнаружил, что ему нравится в ней и этот пыл,
и эта  агрессивность, ему нравится в ней решительно все, и он совсем
не хочет,  чтобы она  изменилась, стала  другой - даже  в части,  не
соответствующей  его  вкусам.  Такая  уступчивость  с  его  стороны,
терпимость  ко   всем  ее   возможным  недостаткам,   безоговорочная
готовность принять ее такой, какая она есть, могли иметь только одно
об®яснение - он  влюбился. Влюбился  внезапно  и  без  памяти...  И,
кажется, зря.
   - Боюсь, мы совершили ошибку, - сказал Кевин, хмурясь.
   Дэйра распахнула глаза и вопросительно поглядела на него.
   - Ты о чем?
   - О том, что случилось. Нам не следовало этого делать.
   - Почему?
   - Ты слишком  много выпила и не вполне отдаешь себе отчет в своих
поступках.
   - Что за  вздор! Скажи  еще, что ты соблазнил меня. - Она коротко
рассмеялась. - Я сама напросилась, потому что...
   - Потому что? - повторил Кевин с вопросительной интонацией.
   - Ну, ты очень милый, хороший, красивый, а я... я так нуждалась в
ласке и  нежности... И  сейчас нуждаюсь. -  Дэйра провела ладонью по
его щеке. - Поцелуй меня, мой кареглазый принц.
   Кевин не  мог отказать  ей, впрочем,  и не хотел. Он привлек ее к
себе и нежно прижался губами к ее губам.
   - Если твой отец узнает...
   - И ничегошеньки он не сделает, - сказала Дэйра, игриво покусывая
его за плечо. - Только слегка пожурит меня - если узнает. Это раньше
он бросал в темницу всех моих парней, но когда тюрьмы переполнились,
ему волей-неволей пришлось об®явить амнистию.
   Это была  шутка, но  Кевин понял  намек. По правде говоря, он был
даже рад,  что не стал соблазнителем невинной девушки. Это позволяло
надеяться, что,  узнав о  случившемся, король,  возможно,  не  сразу
оторвет ему  голову, а  сначала потребует  об®яснений  и  примет  во
внимание смягчающие  обстоятельства... Впрочем,  сам Кевин,  будь  у
него такая  дочь, как  Дэйра, прибил  бы любого,  кто  осмелился  бы
переспать с ней вне брака - безразлично, первый тот или десятый.
   - Дэйра, - сказал  он, взвесив  все "за"  и "против". -  Теперь я
должен жениться на тебе.
   Она немного  отстранилась от  него и  серьезно посмотрела  ему  в
глаза.
   - Должен? Это как в сентиментальных рыцарских романах? Ну, вроде:
"наше прегрешение может искупить только немедленный брак". Да?
   - Нет, Дэйра. Я должен, потому что не смогу жить без тебя. Может,
тебе это  покажется забавным,  но я  полюбил тебя с первого взгляда,
еще не зная, кто ты.
   - Мне это  не кажется  забавным. Напротив,  это так трогательно и
романтично, что  я, чего  доброго, разревусь, -  ответила Дэйра  без
тени насмешки  или цинизма. Ее взгляд потускнел, и она действительно
всхлипнула. - Спасибо,  Кевин. Ты  первый,  у  кого  хватило  то  ли
смелости, то ли глупости предложить мне это.
   - Первый? - удивился Кевин.
   - Да... То есть, первый из тех, кто... ну, ты понимаешь.
   - Понимаю, - сказал  Кевин, чувствуя  себя крайне неловко. Теперь
он пожалел, что не стал соблазнителем невинной девушки. Мысль о том,
что у  Дэйры были  другие мужчины,  неожиданно причинила  ему  боль,
которая оказалась сильнее, чем страх перед гневом короля.
   - Ты ревнуешь? - спросила Дэйра.
   - Да, - честно  признался он. -  Страшно ревную.  Я знаю, что это
глупо, но  ничего не  могу поделать  с собой. Я готов убить всякого,
кто...
   Кевин не закончил, так как в этот момент Дэйра резко отпрянула от
него и  влепила ему  звонкую пощечину.  Потом перевернулась ничком и
горько зарыдала.
   - Никогда... - произнесла она, захлебываясь слезами. - Никогда не
говори этого... Не смей даже думать об этом!..
   Кевин озадаченно смотрел на нее, не решаясь спросить, в чем дело.
Наконец Дэйра  успокоилась, вновь  придвинулась к  нему  и  зарылась
лицом на его груди.
   - Ты дурак, -  сказала она глухо. - Дурак, что влюбился в меня. У
тебя нет никаких шансов.
   - Но почему? - мягко спросил Кевин. - Разве я не нравлюсь тебе?
   - Ты дурак, -  повторила Дэйра. - А я дура. Я дура, потому что ты
нравишься мне.  Потому что  я действительно  могу  полюбить  тебя...
Боже, какая я дура!
   - Вот видишь, -  с  наигранной  бодростью  произнес  Кевин. -  Мы
просто созданы друг для друга. Я дурак, а ты дура - два сапога пара.
   - Но самый  большой дурак  из всех дураков, - будто не слыша его,
продолжала Дэйра, -  это мой  отец. Он  дурак, что  женился на  моей
матери,  и   дважды  дурак,  что  не  хочет  усыновлять  Колина.  Он
настаивает на  том, чтобы я вышла замуж за одного из наших Одаренных
и родила наследника престола.
   - А ты не хочешь этого?
   - Нет, не  хочу. Мне  милее такие,  как  ты,  но... -  Она  снова
всхлипнула. - Но,  с другой стороны, я хочу быть матерью, хочу иметь
детей, а у нас с тобой вряд ли будут дети.
   - Почему же, -  возразил Кевин. -  Дети обязательно  будут. Если,
конечно, мы постараемся, а с этим я не предвижу никаких проблем.
   Дэйра тяжело вздохнула.
   - Ты  глупый,  наивный  провинциал,  Кевин.  Ведь  я  не  простая
неодаренная. Я  полукровка, будь  оно проклято!  Сама я  не  обладаю
полноценным Даром,  но мои  дети будут  Одаренными... если Одаренным
будет их отец. В противном случае у меня вовсе не будет детей.
   - Но ведь у твоих отца с матерью...
   - Да, к  великому моему  несчастью. Если бы у них была хоть капля
жалости ко мне, они задушили бы меня еще в колыбели.
   - Не говори так, Дэйра.
   - Я говорю,  что думаю. -  Она поцеловала  Кевина в  губы,  затем
долго смотрела  ему в  глаза с нежностью и печалью. - Господи, какой
ты милый! Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.
   - Я не  страдаю, - не  очень уверенно  возразил Кевин. - Я просто
люблю тебя.
   Дэйра поднялась  и, стоя  на  коленях,  принялась  собирать  свою
разбросанную на траве одежду.
   - Тебе страшно  не повезло,  что мы встретились, - сказала она. -
Если бы я не сбилась с пути...
   - Да, кстати.  Как  ты  вообще  здесь  оказалась? -  с  некоторым
опозданием поинтересовался Кевин. - И что ты делала в Готланде?
   - Главным  образом   скрывалась  от  преследователей, -  ответила
Дэйра, глядя  на ворох  своей одежды  с нерешительным  видом,  будто
взвешивая в  уме, одеваться  ей или  нет. - Меня похитили по приказу
готийского короля, но мне удалось бежать.
   Кевин рывком вскочил.
   - Тебя похитили?!
   - Да, но  это уже позади. Аларик Готийский не получит ни меня, ни
моей крови.
   - Крови?! - пораженно переспросил Кевин. - Он что, вампир?
   Дэйра оставила  в покое свою одежду и рассмеялась, однако в смехе
ее было больше горечи, чем веселья.
   - О нет,  он не  вампир. Моя кровь была нужна ему для колдовства.
Судя по разговорам моих похитителей, король Аларик собирался навести
через меня порчу на моего отца.
   - О, Боже!.. Но как?
   - Обыкновенное колдовство. Чтобы навести порчу на человека, нужна
его кровь  или частичка  плоти - но живая. Наиболее эффективно порча
наводится через кровь, однако вне организма она быстро разлагается и
спустя  несколько   часов  становится   совершенно  непригодной  для
колдовства, не  говоря уж  о том,  что ее  трудно раздобыть. Поэтому
чаще всего  с этой  целью используют  обрезки ногтей или волосы. Так
извели моего брата Гандара. Ты слышал об этом?
   Кевин утвердительно кивнул. Единственный сын короля Бриана, принц
Гандар,  умер   десять  лет  назад  от  затяжной  болезни  с  явными
признаками умышленной  порчи. Веские  подозрения  в  причастности  к
этому злодеянию  падали на младшего брата короля, Уриена, но никаких
доказательств его  вины найдено  не было. А спустя несколько месяцев
Уриен Лейнстер  погиб от несчастного случая на охоте, и теперь уже в
его смерти  подозревали короля. Положение было тем более щекотливым,
что ныне  наследником престола,  в виду  отсутствия у  Дэйры  детей,
являлся старший сын Уриена - Эмрис Лейнстер.
   - Поэтому готийский  король и  организовал мое похищение, - между
тем продолжала Дэйра. - Ведь я плоть и кровь отца,  ж и в а я  плоть
и кровь.  Мой отец  могущественный маг,  он владеет  нашей фамильной
Силой, так  что посредством  обрезков ногтей  или клочка  волос  его
никак не  проймешь. А  вот если  использовать для  колдовства против
него мою кровь, то авось что-то и получилось бы.
   Кевина передернуло  от ужаса.  Он порывисто  обнял Дэйру и крепко
прижал ее к своей груди.
   - Милая,  дорогая,  любимая, -  страстно  прошептал  он. -  Какое
счастье, что ты сбежала! - Подумав немного, он спросил: - А как тебе
это удалось?
   - Да так, просто. Сбежала и все тут.
   На этом  их разговор  прервался. Дэйра  поцеловала Кевина с таким
жаром, с  таким пылом,  с такой  страстью, что  он мигом позабыл обо
всех своих тревогах...

   Корабль приближался  к Димилиоку,  третьему  по  величине  городу
Логриса,  столице   провинции  Новый  Корнуолл.  Там  Дэйру  ожидала
торжественная встреча,  а для  Кевина это прежде всего означало, что
их идиллия  закончена. В  Лохланне Дэйра провела целую неделю, и всю
эту неделю каждую ночь они любили друг друга. И во время путешествия
вниз по реке они тайно встречались по ночам, а это еще полмесяца, но
теперь... В  Димилиоке они  пересядут на  другое судно,  побольше  и
пороскошнее, Дэйра  окажется в окружении родственников и придворных,
а  он   отойдет  на   второй  план.   Он,   конечно,   будет   иметь
беспрепятственный доступ  к  ней,  однако  нынешняя  их  близость  и
непринужденность в отношениях останутся в прошлом.
   По своему официальному статусу Кевин находился на верхней ступени
иерархической лестницы, в рядах так называемой королевской знати. По
законам и  обычаям  Логриса  названное  родство  ничем  не  уступало
кровному, а  поскольку Кевин  был по  всей форме усыновлен бездетным
лордом Шоном  Майги и после его смерти стал герцогом Лохланнским, то
относились к  нему в  полном соответствии  с его высоким положением,
хотя и  с некоторой  прохладцей. Кевину  давали понять -  теперь уже
тонко и  ненавязчиво, не  так откровенно,  как  в  бытность  его  на
острове, и  тем не  менее вполне определенно и недвусмысленно, - что
он, рожденный  неизвестно кем,  неизвестно от кого и неизвестно где,
здесь он чужак и чужаком останется до конца дней своих. Это, в числе
прочего,  и   отдаляло  его   от  Дэйры.   Логрийцы -  и   знать,  и
простолюдины - вряд  ли захотят,  чтобы мужем их принцессы, всеобщей
любимицы, стал  какой-то подкидыш,  пусть даже  правитель  одной  из
крупнейших провинций страны.
   Впрочем, не  это было  главное. Пропасть  между Кевином  и Дэйрой
углубляло еще  одно  обстоятельство,  жестокое  в  своей  неумолимой
об®ективности,  неподвластное   человеческой  воле.  Дэйра  не  была
простой неодаренной,  она была  полукровкой, а  это значило,  что ее
брак с  мужчиной, не  обладающим  колдовским  Даром,  скорее  всего,
окажется бесплодным.  Но даже  если случится  чудо, и  у нее родятся
дети, то  все они,  как и  их мать,  будут полукровками  и не смогут
претендовать на  престол. Таков был закон - принц, лишенный Дара, не
может стать королем, - закон суровый, но справедливый...
   Мрачные размышления  Кевина прервало  появление Дэйры.  Она  была
одета в  изумительной красоты  платье из  золотой парчи  с  глубоким
вырезом, открывавшим взору верхнюю часть ее небольшой упругой груди.
Половина ее  роскошных волос  была заплетена  в косы,  уложенные  на
голове в  виде венка  или, скорее,  короны, а  остальные волосы были
собраны за  спиной в  сеточку. Она  уже подготовилась  к прибытию  в
Димилиок и,  надо сказать,  основательно. Ее  естественная  красота,
подчеркнутая  малой  толикой  косметики  и  восхитительным  нарядом,
производила поистине сногсшибательное впечатление.
   Дэйра грациозно опустилась на скамью рядом с Кевином и произнесла
своим нежным грудным контральто:
   - Ну вот,  опять ты  хмуришься. Тебя,  как малого ребенка, нельзя
оставлять без присмотра ни на минуту. Скажи мне, что тебя гнетет?
   - Ты сама знаешь, - сдержанно ответил Кевин, с трудом преодолевая
возникшее вдруг желание схватить ее в об®ятия и поцеловать на виду у
всей свиты. - Ты хорошо знаешь, что меня гнетет.
   Внешне  он   казался  невозмутимым,  но  Дэйра  странным  образом