типично  для
современной Америки?  На это я отвечу словами сионистского  литератора
Берла  Фримера  из  его  очерка,  опубликованного тель-авивской "Нашей
страной" под красноречивым  названием  "Еврейская  беднота  в  богатом
Лос-Анджелесе":
     "Когда говорят  о   Лос-Анджелесе,   сразу   представляешь   себе
прекрасный город, раскинувшийся на берегу лазурного океана, море огней
по вечерам,  фешенебельные виллы кинодив Голливуда,  пальмы и веселых,
абсолютно счастливых горожан.
     Вместе с тем Лос-Анджелес служит еще и обителью еврейской нищеты.
Немногое  известно  об  обездоленных  евреях Америки,  влачащих жалкое
существование.  Вот  официальные  статистические   данные,   собранные
группой социальных работников по просьбе муниципалитета Лос-Анджелеса:
30 080 еврейских семей в городе живет  на  грани  полной  нищеты.  Эти
30 080 семей насчитывают 56 000 человек.
     Невероятно! Ведь существует же  мнение,  что  американские  евреи
баснословно  богаты.  Однако  не  следует  скрывать  тот  факт,  что в
Соединенных Штатах имеется еврейская  нищета.  Лишь  десять  процентов
состоятельных   американских  евреев  составляют  прослойку  еврейской
общины США. А тяготы антисемитизма падают на беззащитных остальных..."
     Вернемся из  этих  действительно  опасных для евреев американских
районов в Голландию. Там, как я убедился, опасность грозит только тому
еврею,  который  рискнул  каким-либо  образом  не  угодить  сионистам.
Стоило,  к примеру,  обозревателю нидерландской телевизионной компании
НОС  Алмару  Съенкеме  провести  несколько  не  вполне  просионистских
передач, как активистки "Егуд габоним" забили тревогу:
     - Антисемит! Его надо проучить!
     И пытались "проучить".
     В воинственности  девиц  сионистского  толка  я  имел возможность
наглядно убедиться в Амстердаме.
     Там, на улице Иоханнес Ференеерстраат,  в доме э 22,  разместился
добрый десяток сионистских лиг, бюро, регионов. Я заинтересовался, как
выглядит этот дом, вернее, комплекс зданий, известный в Амстердаме под
названием сионистского центра.
     Чем значительней,   на   взгляд   главарей,   организация,   тем,
оказалось,  малокалиберней ее вывески. И мне пришлось подойти вплотную
к  подъезду,  чтобы  разглядеть  некоторые названия.  Но тут,  как и в
Брюсселе, мой блокнот вызвал подозрения двух вышедших из здания девиц.
Точнее сказать,  одной бойкой шатенки. Вторая - птицеподобная брюнетка
- была совершенно безучастна к моему  блокноту.  Но  шатенка  потянула
подружку за собой и решительно подошла ко мне:
     - Вам куда нужно? Можем вас проводить.
     - Несмотря на то, что я корреспондент московского журнала?
     Короткая пауза на обдумывание. Затем следует ответ:
     - Вам надо раньше договориться по гелефону.
     - Я  звонил.  В  редакцию  "Ниве  Исраэлитисе  веекблаад".  -  И,
заглянув в блокнот, уточнил: - По телефону 23-55-84.
     - Говорили с редактором?
     - Нет, видимо, с секретаршей.
     - И что она вам сказала?
     - Посовещавшись  с  кем-то,  она мне ответила:  "Чтоб ты поскорее
сгорел. И не в своем "Огоньке", а в хорошем огне!"
     - Правильно сказала, - обрадовалась девица побойчей.
     - Можно было еще лучше сказать,  - выдавила из себя  равнодушная.
Произнесено это было, впрочем, не столько для меня, сколько для бойкой
подружки - надо было показать,  что и она тоже непримирима  к  идейным
противникам.
     - Ваши брюссельские единомышленники, пожалуй, охотнее соглашаются
беседовать с  представителями советской печати,  - попытался я поднять
свои акции в недобрых глазах юных амстердамских сионисток.
     - Ой,  вы сильно преувеличиваете,  - усомнилась шатенка, завершая
наш неожиданный разговор.

     РОБЕРУ ДРЕЙФУСУ НАСТОЙЧИВО СОВЕТУЮТ

     А может,  я действительно преувеличил?  Ну,  кто в самом деле  из
именитых сионистских деятелей Бельгии согласился встретиться со мной?
     Как кто?!  Согласился сам Робер Дрейфус,  главный раввин Бельгии,
на   чьих   бланках   значится:   "Министерство  юстиции,  центральный
раввинат".  Дрейфуса совершенно не  пришлось  уговаривать.  Он  охотно
назначил нашу встречу на рю Сю Дюпон, 2.
     - Жду советского писателя в четверг,  10 апреля,  в  шесть  часов
вечера.
     Не без торжества рассказал я об  этом  брюссельскому  журналисту,
еще  накануне  утверждавшему,  что  видные  сионисты  не встречаются с
корреспондентами   не   сочувствующей   им   печати,   да    еще    из
социалистических стран.
     - И все же Дрейфус отменит  встречу,  -  с  прежней  уверенностью
ответил мне журналист.
     - Почему?  Никаких  религиозных  тем  касаться  я  не  собираюсь,
господин Дрейфус это знает.
     - Как раз на религиозные темы он охотно побеседовал бы с вами.  А
вас, вероятно, интересуют темы сионистские?
     - Догадались.
     - Догадаются и те,  кто настойчиво,  весьма настойчиво посоветует
главному раввину не беседовать с корреспондентом "Огонька".
     - Кто   же   способен  посоветовать  да  еще  весьма  настойчиво,
руководителю главного  раввината  страны  отказаться  от  собственного
добровольного обещания?
     - Найдется такой...  Будет именно так.  Я настолько убежден,  что
считаю нечестным предлагать вам пари.
     Да, пари проиграл бы я.
     За час до назначенной встречи от имени Дрейфуса позвонили:
     - Господин  главный  раввин  никак  не  может  найти  возможность
увидеться с писателем из Москвы до конца недели.
     Не мог он найти такой возможности и в начале следующей недели.
     Вот почему  до  последней  минуты  я не верил,  что состоится моя
беседа  с  руководителем   крупной   алмазной   фирмы,   антверпенским
коммерсантом Марселем Брахфельдом.
     Никаких официальных постов в сионистских  организациях  Брахфельд
как будто не занимает, но влиянием там пользуется большим. Причина? Не
только  финансовый  вес  алмазного  промышленника.  Признание   своего
превосходства  он  завоевал еще и другим:  все трое его детей учатся в
Израиле.  Весьма немаловажное обстоятельство!  Ведь  богатые  сионисты
западных  стран  предпочитают  уговаривать  еврейскую бедноту,  нежели
самим переезжать в Израиль или отправлять туда своих близких. Недаром,
как только заходит речь о Брахфельде, бельгийские сионисты уважительно
говорят:
     - Его  дочь  учится в Иерусалимском университете,  а два сына - в
аристократическом колледже.
     Правда, иные земляки Брахфельда, из тех, кто не торгует алмазами,
а гранит их, с иронической улыбкой добавляют:
     - Не  думайте,  тут  не один голый патриотизм!  Имеются причины и
деловые.  Пока большинство стран бойкотировало расистский режим  Южной
Африки,  израильские  дельцы  сумели  в  значительной  мере  приручить
южноафриканскую алмазную  промышленность.  А  поскольку  Брахфельд  не
последний из бельгийских торговцев алмазами, ему вовсе не мешает иметь
своих людей для постоянной связи с израильскими фирмами.  Но авторитет
среди антверпенских сионистов у него бесспорный!
     Антверпенская сионистская организация, замечу, наиболее богатая в
Бельгии.  Стоило  только  осенью  1973  года Израилю развязать военные
действия на Ближнем Востоке,  как  из  Антверпена  туда  ушли  суда  с
оружием   под   флагом...   Либерии.   Это   был   результат  "частной
благотворительности" антверпенских сионистов, в первую голову алмазных
королей.
     Так неужели же и Марселю Брахфельду тоже "настойчиво  посоветуют"
отказаться от встречи с советским писателем?
     Хочу объяснить,  почему я  так  стремился  лично  побеседовать  с
несколькими  видными  деятелями бельгийско-нидерландского сионизма,  в
том числе с Робером Дрейфусом и Марселем Брахфельдом.
     Сионистские публицисты,  когда  пишут  о коммунизме,  социализме,
советском строе, широко пользуются приемами, в основу которых положено
незыблемое  убеждение,  что  при  толковании любого положения научного
коммунизма  и  любой  приметы  советского   общества   надо   исходить
исключительно    из   интересов   и   выгод   еврейского   буржуазного
национализма.
     В Бельгии и Голландии, в этом бастионе международного сионизма, я
наглядно убедился еще и в другом:  малейшую попытку хоть  поверхностно
разобраться  в  нормах  советской  морали  они  с  избытком  подменяют
звериной ненавистью к идеям коммунизма,  к советскому строю и  к  тем,
кто не хочет изменить своей социалистической Родине.
     Неспроста сионисты Бельгии и Голландии с таким упорством осуждают
отдельных своих единомышленников, преимущественно из молодых, когда те
пытаются хотя бы вскользь коснуться существа  идей  интернационализма,
против которых им предписано так оголтело выступать.
     Видимо, таков  уж  базис  любого  антисоветского   движения.   Не
случайно один  из идеологов и руководителей белоэмигрантского НТС Е.И.
Дивнич в изданной за рубежом книге "НТС,  нам пора объясниться"  очень
точно  подметил:  "Ругая  голословно  большевиков  на  чем свет стоит,
эмиграция оказалась абсолютно  безграмотной  в  элементарном  познания
хотя  бы  доктрины тех,  кого они считали врагом.  Мало кто был знаком
даже с азбукой марксизма.  В  НТС  было  очень  незначительное  число,
буквально  единицы,  самостоятельно  мыслящих  и  политически развитых
людей.  В большинстве члены НТС  попугайничали.  Шли  они  с  чувством
ненависти, не выдвигая никакого идейного багажа..."
     Как это  признание  приложимо  к   международному   сионизму!   И
задумываться,  дескать,  не  моги  над каким-нибудь явлением советской
жизни,  а только оголтело ругай, поноси его! Критерий один: ненависть.
А ее у сионизма к социализму - в избытке.  Не надо поэтому удивляться,
что сионистские лидеры с еще большей последовательностью уклоняются от
личных   встреч   со   своими  идейными  противниками.  Комментировать
собственные действия они считают вредным,  а попытаться  проникнуть  в
существо чуждых им идей - бесполезным.

     В ОСОБНЯКЕ АНТВЕРПЕНСКОГО КОММЕРСАНТА

     В назначенное  время  вдвоем с переводчиком мы прибыли в парковый
район Антверпена на Калмастраат, 7, где в перестроенном на современный
лад старинном особняке проживает чета Брахфельдов.
     Хозяин дома  задержался,  и,  горячо  извинившись  за  мужа,  нас
несколько минут занимала разговором его супруга. По ее словам, их дети
без ума от Израиля и тоскуют по этой стране на вакациях - и в  Бельгии
и в Англии, где у ее родителей "дело".
     Хозяйка столь настойчиво подчеркивала симпатии юных Брахфельдов к
Израилю, что я спросил:
     - Видимо, вам с мужем придется в конце концов переехать к детям в
Израиль?
     - Дело должно продолжаться в Бельгии, - коротко ответила мать.
     Сорокадевятилетний коммерсант   оказался  моложавым  и  поджарым.
Вероятно,  он частенько захаживает в спортивный зал  на  первом  этаже
своего  особняка.  Господин  Брахфельд вернулся с верховой прогулки и,
чтобы не задерживать нас своим переодеванием,  беседовал  и  обедал  с
нами  в  костюме  для верховой езды.  С таким костюмом мирно уживалась
религиозная ермолка.
     Я уже был предупрежден госпожой Брахфельд, что супруг ее верующий
человек и что нас ожидает кошерный обед.  А "мезузу"  -  свидетельство
того,  что  обитель  охраняет  всевышний,  я без труда сам заметил над
порогом:  инкрустированный металлический футляр,  в котором  находится
пергаментный свиток с религиозным текстом. Но это совершенно не меняло
моих планов: я ведь не собирался в беседе касаться вопросов религии.
     Разговор о  детях  Брахфельда  быстро перешел на страну,  где они
сейчас живут.
     В связи  с  этим хозяин дома упомянул о "двойном" подданстве всех
евреев.  Он признал,  что сионисты как минимум  требуют  от  "двойных"
постоянной   материальной   помощи  Израилю.  А  как  максимум...  Эту
скользкую деталь мы с  Брахфельдом  деликатно  обходим,  иначе  нашему
диалогу  угрожает  безвременная  кончина.  Так  вот именно в "двойном"
подданстве, в еврейской "экстерриториальности" видят сионисты гарантию
существования нации - "джуиш сюрвивал".
     Господин коммерсант  соглашается  со  мной,  что   считать   себя
одновременно  и  гражданином  Израиля  категорически не согласны очень
многие евреи западных стран,  не говоря уже о социалистических. Однако
в Бельгии, по его мнению, это не так.
     Мне пришлось напомнить Брахфельду  брюссельский  митинг  протеста
против сионистских требований к бельгийским евреям соблюдать "двойное"
гражданство.  Людей,  бурно аплодировавших ораторам,  вряд ли назовешь
"двойными".
     - Профессор   свободного   Брюссельского   университета   Марсель
Либман, - напомнил я Марселю Брахфельду, - тоже собирался выступить на
митинге против  "двойного"  гражданства  и  в  поддержку  справедливой
борьбы арабского народа. Но профессору пригрозили страшной расправой -
его,  мол,  вынесут ногами вперед.  И ваш  тезка  на  том  митинге  не
выступил.
     - Спасибо  вам  за  такого   тезку,   -   раздраженно   отшутился
коммерсант.
     Он допускает,   что  многие  бельгийские  интеллигенты  еврейской
национальности не  только  на  словах,  но  и  на  деле  категорически
отвергают  свое  "двойное"  гражданство.  Он даже готов признать,  что
вслед за интеллигентами на такую точку зрения становятся  и  "простые"
евреи. Но...
     - Они  исходят  только  из  формы,  -  продолжает Брахфельд.  - А
практически не только самому государству Израиль выгодно, чтобы каждый
еврей  в  элементарном  порядке  двойной лояльности (элементарном - ни
более, ни менее! - Ц.С.) выполнял обязанности израильского гражданина.
В этом лично заинтересован любой еврей в любой стране. Ведь расширение
Израиля повышает  авторитет  всего  еврейства  в  целом  и  каждого  в
отдельности.  Люди  других  национальностей никогда не уважали евреев,
считали их способными только  на  мелкие  делишки.  А  теперь  военное
могущество Израиля показало, что евреи умеют воевать и побеждать. И на
это вынуждены смотреть с уважением все остальные нации.
     "Все остальные  нации".  Брахфельд произнес это таким тоном,  что
мне вспомнились иронические слова Жана-Поля  Сартра:  "Ад  -  это  все
остальные".
     Почему же,  однако,  не спешат сменить "ад" на "рай" те,  кто так
заинтересован в могуществе Израиля?  Почему они, сознательно ощущающие
свое "двойное"  гражданство,  не  хотят  стать  фактически  гражданами
"родины отцов"?
     - Да,  таких пока не очень много, но все-таки беспрерывно едут, -
сказал Брахфельд.
     Мне пришлось  своими  словами  изложить  ему  короткий  абзац  из
недавней  статьи  сионистского  публициста  Яира Котлара в израильской
газете "Гаарец" под тревожным заголовком "Перед алией красный  свет!".
А в дословном переводе этот абзац выглядит так:
     "Можно говорить со всей ответственностью,  что  к  нам  из  стран
Запада и США практически нет притока".
     А тель-авивская  "Неделя"  в   редакционной   статье   вопит   на
истерической  ноте,  вроде  бы  не  приставшей  журналу  общественных,
политических и экономических проблем:
     "Израильтяне имеют свои претензии к американским единоверцам!  Вы
посылаете нам  деньги,  а  не сыновей!  Сотни тысяч,  которые могли бы
переехать к нам,  боятся наших высоких налогов и трудностей жизни.  Их
страх   еще   больше  увеличивается  от  рассказов  тех  сотен  бывших
эмигрантов,  которые,  год-два пожив в Израиле,  бегут  назад  в  США.
Стыдно!"
     Подобные высказывания  сионистской  прессы Израиля для Брахфельда
не новость.  И он  говорит  мне  то,  что  я  неоднократно  слышал  от
сионистов во многих странах Западной Европы и Америки:
     - Когда человек прирос к стране надежным делом и  пользуется  там
уважением  в деловых кругах,  перед ним возникает серьезный вопрос:  а
где он полезнее сионизму,  в Израиле или,  может быть,  в  Бельгии,  в
Голландии,  в  Англии?  У  него  есть  авторитет,  у  него  есть  свои
подчиненные,  которых  он  обеспечивает  куском  хлеба.  У  него  есть
материальные  возможности  крепко  помогать Израилю и из своей страны.
     Вариация на знакомую тему!

     "ТОЛЬКО БЕЗ МЕНЯ"

     Подобную вариацию английского господина еврейской  национальности
по  фамилии  Бук  из  города  Сандерленда я уже приводил.  Приведу еще
несколько.
     Начну с  венского  домовладельца  Либермана.  Из  всего,  чем  он
владеет, наиболее ощутимый доход приносит ему полуразвалившийся дом на
Мальцгассе,  где  ютятся  десятки  беженцев  из  Израиля.  Ссылаясь на
"несолидные" документы многих квартирантов,  Либерман огулом  дерет  с
каждого за угол, как за комнату.
     - Я не имею морального права покидать  Вену,  -  обычно  отвечает
Либерман на вопрос,  почему он, добропорядочный сионист, не эмигрирует
в Израиль.  - Я чувствую себя в Вене коренным австрийцем,  но  это  не
мешает  мне  строго  соблюдать  заветы иудейской религии.  В Австрии я
делаю немало добрых дел для  еврейского  государства.  Не  только  сам
помогу  каждому,  кто  чувствует  необходимость  уехать  из  Австрии в
Израиль,  но не поленюсь собрать для него пожертвования  у  других.  А
смогу ля я делать добрые дела в самом Израиле? Ведь своих домов я туда
с собой не захвачу.  А все евреи когда-нибудь будут в Израиле, но пока
туда должны ехать,  во-первых,  молодые и, во-вторых, такие, у кого, к
сожалению, не очень ладятся дела дома.
     Строительный подрядчик Глейзер,  ведавший ремонтом маккабистского
спорткомплекса в Мехико, шумный сангвиник и поклонник соленых шуточек,
выразился не столь степенно, но не менее определенно, чем Либерман:
     - Жаль,  что вы спешите,  я бы познакомил вас  с  парочкой-другой
чудаков.  Ни  специальности,  ни постоянной работы,  ни перспектив для
детей.  Как говорится, голь-шмоль и компания! Что же тебя, голодранца,
держит  в  Мексике?  Какими  такими  акциями  с  хорошими  купонами ты
привязан к ней? А заговори с ним про переезд в Израиль - отнекивается.
Боится,  видите ли,  рисковать. Наверно, в душе хочет, чтобы я за него
рискнул, бросил все подряды, забрал детей из университетов и полетел в
Израиль. Наивные люди!
     Подобные циничные вариации на тему эмиграции в Израиль слышал я и
от  американских  евреев.  Но  коли  речь зашла об Америке,  читателям
интереснее   будет   познакомиться   с   высказыванием   нью-йоркского
журналиста, как   и  я,  приехавшего  в  Колорадо-Спрингс  на  мировой
чемпионат фигуристов.  Хотя это высказывание не принадлежит  сионисту,
оно,  можно сказать,  обобщает многочисленные вариации, на которые так
щедры сионисты брахфельдовской модели в разных странах:
     - Вас интересует, как любой более или менее состоятельный еврей в
Америке,  в Аргентине,  во Франции,  словом,  где угодно,  относится к
перспективе  переезда  в  Израиль?  На  это  можно ответить анекдотом,
правда,  вот с  такой  бородой.  Однако  замечательный  писатель  Лион
Фейхтвангер  счел нужным привести этот старый анекдот в одном из своих
романов.  Как известно,  в пасхальный вечер верующие евреи по традиции
пьют бокал вина за то, чтобы в будущем году встретить пасху в Израиле.
И когда произносят  этот  тост,  одна  дама,  проживающая  в  Америке,
энергично,  как  подчеркнул  Фейхтвангер,  всегда  добавляет  к тосту:
"Только без меня".  Поверьте, это весьма типичная дама. На ее позициях
нерушимо  стоит абсолютное большинство американских евреев.  Некоторые
субсидируют  -  одни  охотно,  другие  вынужденно  -  любые  операции,
способные усилить эмиграцию в Израиль,  иные пылко поднимают бокалы за
возвращение на землю предков,  но каждый при этом мысленно  или  вслух
добавляет: "Только без меня". Вопреки Фейхтвангеру они после этих слов
ставят восклицательный знак, а может быть, даже целых три...
     Вернемся, однако,  в антверпенский особняк на Калмастраат, 7, где
Марсель Брахфельд говорит мне:
     - Некоторые сионисты в Нидерландах рассуждают, мне говорили, так:
если много активных еврейских патриотов уедет от нас в Израиль, то это
ослабит  наши  ряды  в  странах  рассеяния.  Я  с