и и места жительства.
     Постараемся уточнить,  за какое же именно обучение своей  девочки
обязана Фрвда Т. внести 992 лиры.
     ...Оставалось несколько дней до  начала  учебного  года.  Дочурка
впервые пойдет в школу.  Как не сшить ей новое платье! И Фрида взяла в
долг под проценты еще триста лир у "благодетеля" их  улицы  -  мелкого
ростовщика.  На  эти  деньги,  кроме  платья,  девочке  купили  ранец,
тетрадки, ручку.
     Увы, первый  школьный  день,  обычно столь памятный на всю жизнь,
принес отнюдь не радостные волнения.  Девочку в  праздничном  платьице
посадили в школе не за парту, а на грязный пол. На полу она раскрыла и
свою первую в жизни тетрадку.
     На полу?!  Да!  Денег, пожертвованных американским филантропом на
постройку и оборудование новой школы,  не хватило на мебель. Последние
девять тысяч лир были истрачены на портрет мецената и каменную плиту с
перечислением его заслуг перед израильскими братьями.
     Портреты филантропов,   преимущественно   американских,   кстати,
частенько украшают стены израильских учебных заведений.  Из-за  одного
такого  портрета  основательно  подмочил  свою  политическую репутацию
молодой оле Гриша Фаин.
     Впервые войдя в лабораторию  технической  школы,  он  заметил  на
стене  портрет.  Изображенный отнюдь не лучшим художником,  человек на
портрете какими-то едва уловимыми черточками смутно напоминал Альберта
Эйнштейна.
     - Не очень-то удачный портрет Эйнштейна, - заметил Гриша.
     - Какой там еще Эйнштейн!  - вспылил староста курса. - Неужели мы
в  нашей  школе  повесим  портрет  антиизраильца!  Эйнштейн  не  очень
поддерживал   создание   нашего   государства.  Он  посмел  насмешливо
отказаться от поста первого  президента.  Мало  того,  Эйнштейна  еще,
видишь  ли,  очень  беспокоило,  что будет с арабами,  когда Палестина
станет израильским владением!  Видишь, как иногда крупный ученый может
презреть   долг   националиста...   А  перед  тобой  портрет  поистине
замечательного человека.  Хоть он живет за океаном,  в  Балтиморе,  но
кровно заинтересован в развитии нашей науки. Это на его деньги создана
лаборатория, в которой ты сейчас находишься. Он тебе не Эйнштейн!
     Резкое неприятие великим ученым идеологии буржуазного  еврейского
национализма  сионистская  пропаганда  поспешила  без зазрения совести
отнести за счет...  аполитичности Альберта Эйнштейна. Поистине хорошая
мина  при  плохой  игре!  Уж  кому-кому,  а сионистским пропагандистам
хорошо известно,  что "аполитичность" выдающегося физика  не  помешала
ему  дать  убийственную  для  сионизма  характеристику  экстремистской
программе  партии  "Херут",  возглавляемой  ныне  Менахеном   Бегином.
"Смесью   ультранационализма,   религиозного   мистицизма  и  ощущения
расового превосходства" назвал Эйнштейн программу партии, исповедующей
тотальный терроризм.
     Вернусь к  Фриде  Т.  Ее  дочурке  пришлось   несколько   месяцев
постигать  азы учения на принесенной из дому старенькой табуретке.  На
единственном новом стуле восседала учительница с неизменной  сигаретой
во рту. Так учили девочку. А за это время триста лир, взятых матерью у
ростовщика, превратились в 470...
     Не одной   Фриде  приходится  соглашаться  на  кабальные  условия
ростовщиков,  представителей  древнейшей,  весьма  распространенной  в
современном Израиле профессии.
     Процветают в этой стране и профессиональные гаранты-поручители, к
которым  олим прибегают,  когда вынуждены обращаться за ссудой в банк.
Поручитель берет за свои услуги  не  меньше,  чем  матерый  ростовщик.
Достойным  представителем  этой  новейшей  профессии  стал  в Ашкелоне
выходец из Бессарабии престарелый Борух Вольфович. По совместительству
он  еще  регулярно  доносит  на  замышляющих  отъезд  из Израиля своих
клиентов.  Такое  патриотическое  рвение  высоко   ценит   израильская
жандармерия - шируд бегакоз, вкратце именуемая "шинбет".
     Для бывшего одессита Царика поручительство  -  вторая  профессия.
Основной  источник  его  заработка  -  восторженные  письма в Одессу о
привольной и зажиточной жизни олим в  Израиле,  а  заодно  оперативная
фабрикация вызовов от мифических родственников.
     И вот  в  лапы  таких  отпетых  зарабатывающих  на   чужой   беде
спекулянтов попадают  олим,  когда,  подобно  Фриде  Т.,  им требуются
деньги на неотложные нужды.  Если Фриде даже удастся выплатить долг по
голубой  книжке,  то  разве  простят  ей  ростовщики неуплату зверских
процентов, почти удвоивших ее долг?
     Словом, для   многих,   кто   намерен  бежать  из  Израиля,  даже
долгожданный штамп "нифра" в голубой книжке еще  не  означает  полного
раскрепощения от кабальных долгов.
     В долговых тенетах катастрофически запутались и  бывшие  граждане
других  социалистических  стран.  Тбилисский  шофер  Яков  Цацаношвили
познакомился в Лоде с семьей рабочего подсобных предприятий аэропорта,
приехавшей  из  Польши  девять лет тому назад.  Когда Яков пожаловался
главе этой семьи на то,  что за какой-нибудь год пребывания в  Израиле
его одолели непомерные долги, тот горько усмехнулся:
     - Первые три года  я  выбивался  изо  всех  сил  -  все  надеялся
как-нибудь выкарабкаться  из  долго.  А  теперь  махнул  рукой!  Вижу,
вырваться  отсюда  не  удастся.  И  не один я такой - вот через дорогу
живет  фармацевт,  бывший  болгарский  гражданин.  Его   так   опутали
долговыми записями в голубой книжечке,  что он только плачет тайком от
жены. А жена тайком от него...
     Учтя горький опыт семьи бывшего польского гражданина,  Лия,  жена
Цацаношвили,  в  Тбилиси  занимавшаяся  только  домашним  хозяйством и
воспитанием детей,  пошла на  поденку.  С  ее  помощью  муж  с  трудом
расплатился с долгами.
     Кроме официальных голубых,  многие олим познакомились и  изведали
"прелесть" книжечек других цветов. В них записаны долги лавочникам.
     - Кто  действительно  рад  нашему приезду,  так это лавочники,  -
рассказывает фотограф из Бендер Яков Моисеевич Файерман, вынужденный в
израильском городе   Пардескаце   стать  мусорщиком.  -  Лавочники  не
попрекают нас тем,  что мы сразу же хотим жить в настоящих домах,  как
привыкли в Советской стране. Они не голосят, как другие старожилы, что
мы за  гроши  согласны  на  любую  работу  и  тем  самым,  голодранцы,
такие-сякие,  отбиваем  у них заработки.  Им наплевать,  ходим ли мы в
синагогу или не ходим.  Для них мы прежде всего новые покупатели. И не
очень разборчивые - не возражаем, если сахарный песок слегка подмочен,
а хлеб - позавчерашней  выпечки.  Ведь  они  продают  нам  в  долг.  И
владельцы промтоварных магазинов тоже рады - без кровати или, на худой
конец,  топчана не обойдешься!  И вот в  этих  магазинах  нам,  как  и
многосемейным рабочим-старожилам,  вынужденным залезать в долги,  тоже
отпускали товары в кредит, "на книжку".
     - Зато делали надбавочку на цену каждой покупки,  - уточняет жена
фотографа Эстер Гершовна.  - Конечно,  - вздыхает она,  - если бы  муж
имел там пенсию,  какую получал в Бендерах,  мы бы за продукты платили
наличными. А в Пардескаце приходилось влезать в долги.
     Долги, долги,  долги. Как же добыть деньги, чтобы погасить долги?
Ведь без этого не убежишь из Израиля!
     Люди идут на самые  вредные  для  здоровья  работы,  где  положен
укороченный трудовой день, но соглашаются работать сверхурочно.
     И все  же  чаще  всего  приходится  прибегать  к  продаже  вещей,
привезенных  с  собой.  Для  местных спекулянтов скупка таких вещей за
полцены стала выгодной профессией. Неспроста в местных газетах изо дня
в день помещаются объявления подобных скупщиков, вроде предприимчивого
Володи Блума, неизменно подчеркивающего, что он из Бразилии. Во многих
объявлениях   проявляется   особый   интерес   к   изделиям  советских
художественных  промыслов,  золотым  и  серебряным  вещам,  пуху   для
подушек, телевизорам советского производства.
     - Сколько  унижений  испытываешь,  когда  скупщики  обращаются  с
тобой, как с собакой, - рассказывает Евгения Ковритар. - Но приходится
стиснуть  зубы  и молчать - ведь мы в их руках.  И отдаешь обручальное
кольцо за гроши...
     Не у  каждого,  однако,  к  моменту  отъезда  остаются  вещи  для
продажи.  Много  вещей  новоприбывшие  вынуждены продавать значительно
раньше, как говорят в Израиле, "ради куска хлеба для детей".
     А что прикажут сохнутовцы делать бывшей советской пенсионерке Хае
Гробман из Черновиц, если она осталась без отправленных багажом вещей?
Документально   установлено,  что  вещи  одинокой  женщины  в  Израиль
прибыли.  Есть подозрение,  что по ошибке или по  сговору  они  выданы
постороннему  человеку.  Одиннадцать  месяцев ходит и ходит старуха из
инстанции в инстанцию города Холона, да все безрезультатно.
     Что ж,  видно,  никогда  уже  штамп  "цифра"  не  украсит голубой
книжечки Хай Гробман,  которую сохнутовцы,  как она утверждает в своих
прошениях,  относят к оле второго сорта: она ведь не сумела прихватить
с собой кого-нибудь из молодых, способных стать для "великого" Израиля
дешевой рабочей силой и пушечным мясом.

     ЗВУЧНОЕ СЛОВО "АБСОРБЦИЯ"

     Мои собеседники  назвали  имена  многих  бывших жителей Черновиц,
Вильнюса, Сухуми, Бухары, которые не могут вырваться из Израиля прежде
всего потому, что не погасили кабальных долгов.
     В долговой капкан попали и несколько бывших  киевлян,  о  которых
вспоминает Ева Шварцман:
     - За  какие-нибудь  полтора-два  месяца  залезли,   горемыки,   в
огромнейшие  долги.  Проливают  слезы,  но не смеют даже заикнуться об
отъезде из  Израиля.  Они  вынуждены  оставаться  там   на   положении
всосанных. Поглощенных!
     "Всосанных"? "Поглощенных"?  Эти странные слова приводят  меня  в
недоумение. И мне разъясняют:
     - Еще в замке Шенау всем нам говорили,  что о нас в Израиле будет
заботиться  министерство абсорбции иммигрантов.  Оно,  уверяли нас и в
самолете,  ведает устройством  олим.  Абсорбция!  Это  звучное,  прямо
какое-то  научное слово обнадеживало нас,  завораживало.  Что же мы на
деле  услышали  по  приезде  от  чиновников   министерства   с   таким
таинственным    названием?    "Работу    вам    могут   дать   частные
предприниматели,  а  мы  можем  их  только   просить.   Так   что   не
капризничайте,  соглашайтесь на то,  что вам предложат. И, пожалуйста,
не интересуйтесь,  сколько за такую же работу платят старожилам -  вам
будет спокойнее". Когда мы рассказали киевлянам, ранее нас прибывшим в
Израиль,  как чиновники министерства абсорбции  отмахиваются  от  нас,
словно от назойливых мух,  над нами горько посмеялись:  "А вы разве не
знаете,  что означает слово "абсорбция"?  Всасывание, поглощение. Дело
министерства - всосать нас,  поглотить.  Вот мы и подтруниваем грустно
сами над собой;  мы здесь всосанные, из нас здесь высасывают последние
соки".
     Аппарат министерства абсорбции действительно понимает  свой  долг
перед новоприбывшими    довольно   оригинально:   разъединять   семьи,
вызванные в Израиль под высоким предлогом воосоединения.
     "Сортировку" приезжающих начинают сразу же на аэродроме Лод.
     Там на глазах у Абрама Питилашвили разлучили семью бывших жителей
Бухары.
     - Родителей  отправим  в  Хайфу,  а  молодых  людей   поближе   к
марокканским  евреям.  Марокканцы,  правда,  не  очень вас любят.  Они
говорят, что вы избалованы. Так что в первые дни могут затеять ссоры с
вами,  даже драки. Зато у них вы научитесь рожать побольше детей. А им
вы докажете,  что из Бухары приезжают не дикари - привозят телевизоры,
умеют обращаться с холодильником.
     Если новоприбывший  заявляет  чиновникам,  что  его  родственники
проживают, скажем, в Беэр-Шеве, автоматически следует ответ:
     - В Безр-Шеве нет нужды в рабочей силе, поедешь в Марморек.
     А через   несколько   минут  в  Беэр-Шеву  направляют  тех,  кого
родственники ожидают в Мармореке.
     С какой  целью  это  делается?  Только  ли  для первой острастки,
только  ли  для  того,  чтобы  сразу  же  показать,  что  все   решает
администрации?  Нет, некоторых мотивов такой сортировки чиновники даже
не  скрывают  от  протестующих  олим.  Родственники,  дескать,   будут
отрывать друг у друга много дорогого времени,  а вот без родственников
новоприбывшие  скорее  изучат   иврит   и   освоятся   с   непривычной
обстановкой.  Появление  больших семей новоприбывших может,  мол,  еще
больше разозлить старожилов,  и без того испытывающих тяжелый жилищный
кризис.
     И только некоторые чиновники решаются прямо сослаться на закон "О
распылении населения",  принятый кнессетом еще в 1950 году.  Заставить
молодежь селиться только в пустыне и малообжитых районах -  вот  какую
цель  преследовали  законодатели.  В  дальнейшем  этот  закон пытались
использовать  и  для  быстрейшего  заселения  оккупированных  арабских
земель. Однако старожилы упорно не подчинялись закону и не соглашались
расставаться с детьми.
     Но в   последнее   время   власти,   лихорадочно  спеша  заселить
оккупированные  территории,  ретиво  взялись  за  применение   закона.
"Приток новых олим  должен  быть  направлен  на  новые  территории,  -
напомнил   редактор  усопшей  газетенки  "Трибуна"  Даниэль  Амальрис,
заслуженно прозванный читателями Аморалисом,  - потому что именно  там
определяются  будущие  границы  Израиля.  Мы  потеряли  много  ценного
времени, -  забил  тревогу  этот  писака  в  статье  под  сенсациовным
названием "Раковая  опухоль,  которую  мы сами питаем".  - Мы упустили
прекрасный  человеческий  материал,  который  мы  могли  направить   в
Галилею,  Негев,  в Рашат Аголан,  Синаи и на восток от Иерусалима.  И
однажды история накажет нас за это!"
     Видимо, чтобы избежать наказания истории  и  больше  не  упускать
"человеческий  материал",  ныне на аэродроме Лод еще усерднее,  нежели
родственников,  разъединяют бывших  земляков,  подчас  не  знающих  ни
иврита, ни идиш.
     - Такое расселение превратило мою семью в семью слепцов,  - понял
это на своем горьком опыте бывший тбилисец Илья Иосибашвили. - Мы ни к
кому не могли обратиться, у всех был предлог нам даже не отвечать.
     Глубоких стариков    и    старух,    разлученных    с    молодыми
родственниками,  безжалостные чиновники заранее  обрекают  на  нищету.
Это,  в  частности,  испытала  на себе семидесятилетняя Нина Исааковна
Алишакова. Она стала нищей.
     Как же реагируют на такое явление высшие израильские власти?
     Об этом можно судить по интервью генерального директора ведомства
интеграции  Пинхаса Дагана.  Помещенное в "Трибуне" несколько лет тому
назад,  оно и ныне характеризует отношение сионистских руководителей к
элементарным  нуждам  переселенцев.  Вынужденный сквозь зубы признать,
что грубость и бюрократизм чиновников вызывают  многочисленные  жалобы
олим, так что те вынуждены прибегать к поискам "покровителей" из среды
старожилов,  этот высокопоставленный чиновник первопричину всего видит
в  одном:  "Еще не решена психологическая (!) проблема поселения рядом
детей и престарелых родителей".
     Пока сионистские "психологи" решали эту проблему,  многие,  очень
многие бывшие советские граждане были  насильно,  в  порядке  зловещей
абсорбции,  поселены  на  оккупированных  землях.  За  три  месяца  до
кровопролитных  боев,  вызванных  в  октябре  1973  года   израильской
агрессией,  президент Эфраим Кацир торжественно сообщил, что очередная
группа - сорок пять семей  бывших  советских  граждан  -  поселена  на
Голанских высотах и в Питхат-Рафияхе.
     Какова судьба  этих  людей,  которых  новая  война   застала   на
захваченных  арабских  территориях,  где происходили жестокие бои?  Не
погребены ли эти люди под развалинами домов?  Впрочем,  не один только
господин  редактор  Амальрис  считает  их  не столько людьми,  сколько
человеческим материалом.  А стоит ли израильским ястребам печалиться о
материале?
     И хотя  эшелолы  новоприбывших,  как  известно,  весьма   редеют,
израильское    правительство   упорно   продолжает   заселять   именно
новоиспеченными израильтянами поселки,  наспех  созданные  близ  самых
огнеопасных пограничных пунктов,  на отторгнутых у арабских государств
землях.  В  декабре  1975  года  израильское  министерство  информации
официально  объявило  о  создании  22  новых  поселений близ Голанских
высот,  на сирийской земле.  И четыре поселения целиком  предназначены
для  олим  из Румынии и Бухары,  хотя многие из них уже успели кое-как
обосноваться в Ашкелоне,  Араде,  Шхеме и других сравнительно  обжитых
населенных пунктах.  Даже в израильских газетах промелькнули сообщения
о том,  что некоторые из "абсорбированных"  семей  отнеслись  к  этому
переселению   как   к   ссылке  и  "переезжали  с  плачем  и  большими
сомнениями".
     Что ж,   все  это  закономерный  результат  продуманной  политики
израильского правительства в вопросе расселения новоприбывших.

     ВЫНУЖДЕННЫЕ ПРИЗНАНИЯ

     У "абсорбированных" была одно время  смутная  надежда  на  второй
съезд олим из СССР,  где,  как трубила вовсю израильская печать, можно
будет откровенно  поговорить  об  их  бедах  и  перспективах.  Что  ж,
некоторым   из  моих  собеседников  довелось  стать  непосредственными
свидетелями попытки министерства абсорбции провести в  Беэр-Шеве  этот
съезд. Попытка  эта безнадежно провалилась:  начавшийся съезд пришлось
прекратить и отложить на неопределенный срок.
     Только ли потому был изнутри торпедирован,  как выразился министр
абсорбции,  съезд,  что на первых же  минутах  вспыхнули  ожесточенные
споры и   даже   потасовки   между   теми,   кто   приехал  к  богатым
родственникам,  и теми,  кому приходится жить  впроголодь?  Только  ли
потому   возникли   на  съезде  беспорядки,  что  делегатские  мандаты
достались   многим   подставным   лицам,   считавшим,   что   убийство
религиозными  фанатиками  молодого  выходца  из Латвии - "мелочь",  не
заслуживающая внимания делегатов? Только ли потому сорвался съезд, что
ему  предшествовал  "черный  четверг"  в  Ашдоде,  когда доведенные до
отчаяния сотни бывших граждан Советской  Грузии  воздвигли  баррикады,
чтобы  наконец  был  услышан их голос протеста против того,  что самим
сионистским  заправилам   пришлось   назвать   "страшным   результатом
этнической дискриминации"?
     Конечно, все это сыграло свою роль.  Но главное - это безнадежный
пессимизм,  неверие  в  будущее,  безысходное   отчаяние,   сразу   же
определившие  атмосферу  съезда.  Как  раз  накануне  открытия  съезда
руководящие  сотрудники  министерства  абсорбции  вынуждены  были   на
пресс-конференции  признать,  что  значительное  число  олим  из  СССР
заражено   желанием   покинуть   Израиль.    Одновременно    советнику
министерства Эфраиму Ахкраму пришлось признать: "Не менее 23 процентов
небольшого числа репатриантов  из  стран  Западной  Европы  и  Америки
спустя  некоторое  время  покидают  Израиль".  Если  бы  не обтекаемая
формулировка,  то цифру пришлось бы увеличить по крайней  мере  до  65
процентов  -  это было уже тогда широко известно[В восьмидесятых годах
эта  цифра  непрерывно  увеличивается,   и   официальная   израильская
статистика, попросту скрывает ее].
     В такой  безрадостной  обстановке  открылся,  а  затем  быстро  и
закрылся этот съезд.  И те,  кто действительно был делегировал бывшими
советскими гражданами, сразу же заговорили о презрительном отношении к
ним предпринимателей и унижающем  человеческое  достоинство  отношении
чиновников,  о  трагическом положении детворы и отсутствии элементарно
пригодных под жилье домов.  Даже  израильская  пресса  вынуждена  была
отметить  "главенствующие  в  зале  съезда  пораженческие  настроения"
людей, глубоко разочарованных жизнью в Израиле.
     Предполагалось, что   Голда  Меир  выступит  "под  занавес".  Но,
пытаясь предотвратить провал съезда,  она  поспешила  произнести  речь
сразу  же  после того,  как в кулуар