иологические исследования. 1991. No6. С.
14. {63} Исупов В. А.
Городское население Сибири: От катастрофы к возрождению (конец 30-х - конец 50-х
гг.), Новосибирск, 1991. С. 21. {64} Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 3. С. 338. {65} Эйзенхауэр Д. Крестовый
поход в Европу. Пер. с англ. М., 1980. С. 352-379; Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 3. С. 343; Лиддел-Гарт Б. Вторая мировая война. Пер. с англ. М.,
1976. С. 505. {66} Галицкий В.
П. Вражеские военнопленные в СССР (1941-1945 гг.) // Военно-исторический
журнал. 1990. No 9. С. 39-46; Гриф секретности снят. С. 391. {67} Эрман Дж. Большая
стратегия: Октябрь 1944-август 1945. Пер. с англ. М., 1958. С. 119, 121. {68} Галицкий В. П. Указ. соч.
С. 46; Гриф секретности снят. С. 391; Великая Отечественная война; Краткий
научно-популярный очерк. С. 447.
69 Итоги второй мировой войны. С. 597. {70} Мюллер-Гиллебранд Б. Указ.
соч. Т. 3. С. 340. {71} Урланис
Б. Ц. Указ. соч. С. 205; Итоги второй мировой войны. С. 598. {72} Дашичев В. И. Указ. соч.
Т. 2. С. 637-638. {73} Сафронов
Э. Г. Итальянские войска на советско-германском фронте. 1941-1943. М., 1990.
С. 194; Галицкий В. П. Указ. соч. С. 46.; Урланис Б. Ц. Указ. соч. С. 220-222; Гриф секретности
снят. С. 391-392; Великая Отечественная война: Краткий научно-популярный очерк.
С. 396. {74} Оценка по: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 3. С. 338-344; Эрман Дж. Указ. соч. С. 119, 121. {76} Оценка по: Урланис Б. Ц.
Указ. соч. С. 221-235; Мюллер-Гиллебранд Б. Указ.
соч. Т. 3. С. 338-344; Дашичев В. И. Указ. соч. Т,
2. С. 637-638; Макдональд Ч. Б. Тяжелое испытание:
Американские вооруженные силы на Европейском театре во время второй мировой
войны. Пер. с англ. М., 1979. С. 346. {76} Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 3. С. 338. {77} Урланис Б. Ц. Указ. соч.
С. 309. {78} Dupuy Т. N.,
Martell P. Great Battles on the Eastern Front; the Soviet-German War,
1941-1945. N. Y., 1982. P. 2-3. {79} См.: Мировая война
1939-1945. С. 153-154; Меллентин Ф. Танковые
сражения 1939-1945 гг. Пер. с англ. М., 1957. С. 148, 244-246, 252.
8° Звезда. 1990. No 3. С. 140-141. {81} Родина. 1991. No 6-7. С. 49. {82} Комсомольская правда, 1993, 24 июня. С. З. {83} Lucus J. War on the
Eastern Front; the German Soldier in Russia. L., 1991. P. 31-33. {84} Ibid. P. 35-36; Ср.: Elsenhower D. Crusade in Europe. N. Y., 1977. P.
465-468. {84a} Подмосковье. 1994. No 25. С. 5. {846} Еременко А. И. Против
фальсификации истории второй мировой войны. М., 1958. С. 93. {84в} Комсомольская правда, 1995, 27 декабря. С. 3. {84г} Малашенко Е. И. Я в
разведке с сорок первого... // Военно-исторический журнал. 1995. No 3. С. 77-78.
{84д} Муранов А. И., Звягинцев
В. Е. Досье на маршала: Из истории закрытых судебных процессов. М., 1996. С.
200. {84е} Там же. С. 177-179. {85} Гальдер Ф. Указ. соч. Т.
3. Кн. 2. С. 98. Близкая нашей оценка безвозвратных потерь 1941 г. - 5,3 млн.
чел. См.: Великая Отечественная война: События, люди, документы. М., 1990. С.
76. {86} Сталин И. В. О
Великой Отечественной войне Советского Союза, 5-е изд. М., 1949. С. 20; Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 3. С. 342-343. {87} Материалы документальной экспозиции города Берлина:
"Война Германии против Советского Союза 1941-1945 ". К 50-летию со дня нападения
Германии на Советский Союз. {88} Военно-исторический
журнал. 1992. No 2. С. 25; Гальдер Ф. Указ. соч. Т.
3. Кн. 2. С. 207. {89} ЦАМО, ф. 208, on. 2504, д. 82,
л. 337. {90} Гальдер Ф.
Указ. соч. Т. 3. Кн. 2. С. 225, 240. {91} Штрик-Штрикфелъдт В. Против Сталина и Гитлера. Генерал
Власов и Русское освободительное движение. Пер. с нем., 3-е изд. М., 1993. С.
158. {92} Вселенский М. С.
Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., 1991. С. 577. {93} Симонов К. М. Глазами
человека моего поколения. М., 1989. С. 353-354. {94} Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Пер. с нем.
Смоленск, 1993. С. 480. Запись от 28.7.1942, полдень. {95} Волкогонов Д. А. Триумф и
трагедия // Октябрь. 1989. No 8. С. 62. {96} См.: Eisenhower D. Op. cit. P. 465-468. {97} Так, например, в июле и августе 1943 г., в дни Курской
битвы, когда значительная часть германской авиации была брошена на
советско-германский фронт, на него пришлось лишь 1030 из 3213 потерянных в бою
боевых самолетов, или 32% (Murray W. Luftwaffe.
Baltimore, 1985. P. 154). Примерно такова была, вероятно, и доля Восточного
фронта в боевых потерях германской авиации за войну в целом. {98} Оценка по: Jones R. H. The
Roads to Russia: United States Lend-Lease to the Soviet Union. Norman, 1969.
P.220-224, 280-289; Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне
1941-1945 гг.: Статистический сборник. М., 1990. С. 55-56; См. также: Ванников Б. Л. Записки наркома // Знамя. 1988. No 2. С.
155. {99} Военные архивы России. Вып. 1. М., 1993. С.
234. {100} Цит. по: Coates W.
P. and Z. Soviet-Finnish Campaign 1939-1940. L., 1941. Р. 91. {101} Роковые решения. Пер. с англ. М., 1958. С. 306-307.












Людские потери России и СССР в войнах, вооруженных
конфликтах и иных демографических катастрофах XX в.
(Опубликовано: Грани. 1997. .No 183. Печатается с дополнениями)


В результате войн, политических репрессий и во многом обусловленного
также политическими причинами массового голода в XX столетии население
Российской империи, СССР и ставшей после распада Советского Союза независимой
России понесло наибольшие в абсолютных цифрах потери по сравнению с другими
государствами, за исключением, быть может, Китая, чьи потери от войн, голода
и репрессий до сих пор невозможно определить даже приблизительно. Единственным
обобщающим трудом о потерях населения СССР является работа С. Максудова.{1}
Отметим также обобщающий труд Б. Ц. Урланиса,{2} данные которого можно
использовать только при определении российских потерь в русско-японской,
первой мировой и гражданской войнах. Из-за цензурных условий и недостатка
материалов советские потери во второй мировой войне не исчислены Урланисом
даже приблизительно.
В нашем исследовании мы сначала попытаемся оценить потери страны
в военных конфликтах. Это сделать легче, поскольку значительная часть погибших
так или иначе фиксировалась органами учета, по крайней мере, среди военнослужащих.
Затем будет предпринята попытка определить потери от голода и репрессий.
Потери этого рода могут быть оценены только очень приблизительно, поскольку
точный учет их практически не велся, и оценки могут быть сделаны, лишь
исходя из динамики численности населения.
Определение военных потерь вооруженных сил и населения в целом
того или иного государства - задача важная, но с трудом исполнимая даже
для нашего века. С одной стороны, военная обстановка обыкновенно неблагоприятна
для точной и полной фиксации людских потерь, особенно когда они достигают
ежедневно тысяч и тысяч погибших, а вооруженный конфликт длится несколько
лет. С другой стороны, величина людских потерь в войнах и особенно сравнительная
величина потерь армий противоборствующих сторон очень часто становится
объектом национальной мифологии, превозносящей военную доблесть и искусство
того или иного народа и его вооруженных сил. В случае с Россией и СССР
на неполноту учета боевых потерь влияла как традиционно низкая цена человеческой
жизни, особенно по отношению к низшим классам населения, так и отсутствие
полноценной парламентской демократии и мощного общественного мнения, способного
потребовать у правительства полного отчета и поименного установления всех
военных потерь.
Людские потери России в первой мировой войне могут быть определены
лишь весьма приблизительно, поскольку из-за революционных событий 1917
г. и последующей гражданской войны итоговые данные о потерях после войны
так и не были получены, а текущий учет потерь в военном ведомстве был очень
неполон. Безвозвратные потери армии (включая сюда убитых, умерших от ран,
болезней, несчастных случаев, погибших в плену и по другим причинам) оцениваются
в 1,8-2 млн. человек. Оценка в 1,8 млн. человек дана Б. Ц. Урланисом, исходившим
из предположения, что на русском фронте российская армия потеряла убитыми
во столько же раз больше противника, во сколько на Западном фронте армии
союзников потеряли больше германской, т. е. в 1,5 раза, а число умерших
от ран определял с помощью очень низкого коэффициента летальности в 6%.
На наш взгляд, этот коэффициент несколько занижен. Главное же, скорее всего,
русские потери убитыми превышали потери противостоявших России на Восточном
фронте армий центральных держав в большей пропорции, чем потери союзников
убитыми были больше германских на Западном фронте. Русская армия технически
была хуже оснащена, чем армии союзников, имела меньше орудий и пулеметов,
а также имела более значительное численное превосходство над противником
(в 1,5-2 раза в разные периоды войны), что косвенно указывало на то, что
успехи русских войск покупались обычно большей кровью, чем успехи союзных
и тем более германских войск. /В XX в. единственной войной, где российские
потери погибшими были меньше, чем у неприятеля, была русско-японская война
1904-1905 гг., где русская армия потеряла около 32 тыс. убитыми против
49 тыс. убитых в японской армии. Еще 1,6 тыс. русских умерло в плену. От
ран умерло 6,1 тыс. русских и 11,4 тыс. японцев, от болезней - 13,0 тыс.
русских и 27,2 тыс. японцев. Общее соотношение погибших оказывается 1,7:1
в пользу русской армии. В плен попало 59 тыс. русских, в основном при капитуляции
Порт-Артура. Число пленных японцев было незначительно, и по общему числу
погибших и пленных соотношение было в пользу Японии. Меньшие потери убитыми
и ранеными в русской армии объяснялись "стратегией истощения", применявшейся
военным министром и главнокомандующим генералом Куропаткиным, учитывавшим,
что японские ресурсы живой силы значительно меньше российских, и потому
избегавшего решительных крупномасштабных столкновений с потенциально большими
потерями русских войск. Однако внутренняя нестабильность в России, вылившаяся
в революцию, не дала этой рациональной стратегии Куропаткина восторжествовать./
Поэтому мы склонны оценить потери армии России в первую мировую
войну в 2 млн. погибших. Потери мирных жителей в войну были невелики и
вряд ли превышали несколько десятков тысяч погибших в прифронтовой полосе
в ходе боевых действий, главным образом в Польше. Тогда авианалеты на города
были лишь эпизодами и почти не сопровождались потерями среди мирного населения.
Число пленных российских военнослужащих мы оцениваем в 3,75 млн. человек,
из них умерло около 150 тыс. Для сравнения: в русском плену оказалось 1,99
млн. человек. Число раненых в русской армии мы определяем примерно в 4
млн. человек, число умерших от ран - в 265 тыс., умерших от болезней -
в 135 тыс. и число убитых - в 1450 тыс. человек. Косвенные потери за счет
падения рождаемости в 1915-1917 гг. оцениваются в 6 млн. человек в границах
1913 г.
Перед началом войны российская армия насчитывала 1423 тыс. человек,
после ее начала было мобилизовано еще 15 125 тыс. человек, так что суммарный
призыв вместе с армией мирного времени составил 16,55 млн. человек, или
9,8% от населения на середину 1914 г. в 168,5 млн. человек (без Финляндии,
жители которой в российскую армию не призывались). По отношению к суммарному
призыву общее число погибших достигает 12,1%, что отнюдь не является самым
высоким показателем среди участников войны. В Германии, например, он составлял
15,4%, а во Франции - 16,8% (правда, эти страны воевали почти на год дольше
России). Хотя, как уже говорилось, русские успехи, вроде Брусиловского
прорыва, покупались большой кровью, и нередко большие массы солдат в плотных
цепях бросались в атаку после далеко не достаточной артиллерийской подготовки,
особенно в первые годы войны; истощение людских ресурсов из-за больших
потерь убитыми и пленными уже с конца 1916 г. вынудило русское командование
более экономно подходить к расходованию личного состава. В начале 1917
г. 28 членов Государственной Думы и Государственного Совета подали императору
Николаю II записку, где, в частности, говорилось, что "в армии прочно привился
взгляд, что при слабости наших технических сил мы должны пробивать себе
путь к победе преимущественно ценой человеческой крови" и предлагалось
военачальникам заботиться о сокращении боевых потерь, поскольку "легкое
расходование людской жизни... недопустимо, потому что человеческий запас
у нас далеко не неистощим". Однако в ответе, составленном генералом Гурко
и одобренном царем 4 февраля 1917 г. (ст. ст.), указывалось, что "какое-либо
давление на начальников в этом чрезвычайно деликатном вопросе, несомненно,
повлекло бы к угашению в них предприимчивости и наступательного порыва"
и отвергалось также пожелание о возвращении в промышленность квалифицированных
рабочих (подобной демобилизации в ходе войны не было проведено).
Людские потери в гражданской войне 1918-1920 гг. можно определить
лишь путем очень приблизительных демографических оценок общей численности
населения на разные даты и в одинаковых границах и потерь Красной Армии,
о которых имеются лишь неполные и разрозненные сведения. Население Российской
империи (без Финляндии) перед революцией февраля 1917 г. оценивается в
176,3 млн. человек, а с вычетом безвозвратных потерь погибшими и пленными,
понесенными к тому времени русской армией - в 171,9 млн. человек. Кроме
того, население вассального Бухарского эмирата можно оценить примерно в
3 млн. человек, а вассального Хивинского ханства - в 0,75 млн. человек.
Население отошедших от Российской империи после революции территорий Польши
(с включением сюда Западной Белоруссии, Виленской области и пограничных
украинских территорий), государств Прибалтики, Бессарабии, а также пограничных
территорий, отошедших к Турции, оценивается нами на начало 1917 г. в 25
млн. человек, а потери погибшими до конца первой мировой войны - еще в
0,5 млн. человек. Суммарный естественный прирост населения СССР в границах
на начало 1926 г. (после возвращения Японией Сев. Сахалина) в период 1917-1925
гг. включительно оценивается нами в 3,33% или в 5 млн. человек. Кроме того,
примерно 2 млн. человек эмигрировало из Европейской России и не менее 0,5
млн. человек - из Средней Азии и Кавказа. С учетом этого население СССР,
без учета погибших и избыточной смертности населения от голода и болезней
в годы гражданской войны к началу 1926 г. должно было составить около 152,65
млн. человек, на практике же перепись 1926 г. определила численность населения
в 146,9 млн. человек. Разница в 5,75 млн. человек - это примерная величина
безвозвратных потерь в гражданской войне, включая сюда и избыточную смертность
населения, напрямую не связанную с военными действиями.
Попытаемся приблизительно оценить безвозвратные потери вооруженных
сил в ходе гражданской войны. В 1923 г. на Украине было проведено обследование
сельского населения, в ходе которого установлено примерное соотношение
числа погибших и пропавших без вести в ходе первой мировой и гражданской
войн (с включением в это число и умерших от ран и болезней в составе вооруженных
сил). По 8-и губерниям Украины опрошенные назвали 3508 погибших и пропавших
без вести в ходе первой мировой войны и 2022 - в ходе гражданской войны.
Учитывая, что опросом были охвачены как губернии, активно участвовавшие
в гражданской войне, так и те, где активных боевых действий практически
не велось, а также принимая во внимание, что несколько более активная роль
Украины в гражданской войне по сравнению со страной в целом компенсируется
тем, что опрошено только сельское население, а в гражданской войне роль
городского населения в вооруженных силах, а следовательно, и в потерях,
была выше, чем в первой мировой (в Красной Армий доля горожан за счет рабочих
превышала 31,4% по сравнению с 17,8% в императорской армии, в белых армиях
за счет офицеров и добровольцев доля горожан также была выше, чем в первую
мировую войну), соотношение между жертвами двух войн можно признать близким
к среднему по стране и принять это среднее отношение равным 1,67:1, что
дает на 2 млн. погибших в первую мировую войну, примерно 1150 тыс. погибших
в гражданскую в армиях и повстанческих формированиях всех сторон. Число
погибших и умерших в Красной Армии можно попытаться примерно оценить на
основе имеющихся неполных статистических данных. В нашем распоряжении имеются
сравнительно точные данные о польских потерях в ходе советско-польской
войны 1918-1920 гг. - 113,5 тыс. раненых, 30,3 тыс. умерших, 17,3 тыс.
убитых, 51,4 тыс. пропавших без вести и 38,8 тыс. - без обозначения вида
потерь, а всего 251,3 тыс., из которых на 1920 г. - время наиболее интенсивных
боевых действий - приходится 201,6 тыс. человек. учитывая, что в советском
плену было около 30 тыс. польских военнопленных и еще 2,5 тыс. пленных
оказалось в Восточной Пруссии вместе с интернированными советскими войсками,
а также пропорционально распределяя показанных без обозначения вида потерь
по разным категориям потерь, мы оцениваем число убитых в польской армии
в 38 тыс. человек, что совпадает с оценкой Б. Ц. Урланиса. В 1920 г. из
этого числа погибших было около 30 тыс. кроме того, на стороне Польши в
1920 г. сражаюсь украинские войска правительства С. Петлюры, бригада донских
казаков и отряды С. Булак-Булаховича, которые все вместе в разгар кампании
уступали польским войскам в численности примерно в 10 раз, так что их потери
убитыми можно оценить примерно в 3 тыс. человек. Общее число раненых в
польских войсках за войну в целом мы оцениваем в 136 тыс. человек, что
дает соотношение раненых и убитых 3,6:1. Мы предполагаем, что потери Красной
Армии убитыми в войне против польской армии были больше, чем потери поляков,
учитывая лучшую организацию, вооружение и боеспособность польских войск.
Для получения примерной величины потерь Красной Армии убитыми возьмем коэффициент
в 1,6, примененный для определения потерь русской армии убитыми, исходя
из потерь армий Центральных держав на русском фронте. Тогда потери Красной
Армии в войне с Польшей составят около 62 тыс. убитыми, в том числе в 1920
г. - около 48 тыс. Кроме того, потери советских войск в сражениях на польском
фронте с польскими союзниками можно принять примерно равными потерям противника,
поскольку войска Петлюры и Булак-Булаховича уступали польским войскам по
боеспособности. Таким образом, общие потери Красной Армии в кампании 1920
г. на польском фронте составили около 51 тыс. человек. Предположим, что
в 1920 г., принимая во внимание продолжительность и интенсивность боевых
действий, в войне с Польшей Красная Армия потеряла три четверти от общего
числа убитых в этом году, которое тогда можно оценить в 68 тыс. Число убитых
в 1919 г. можно принять примерно равным числу убитых в Красной Армии в
1920 г., исходя, опять же, из интенсивности и продолжительности боев. В
1918 г. потери Красной Армии убитыми можно оценить примерно в одну четверть
от уровня 1919 г., т. е. в 17 тыс., принимая во внимание, что Красная Армия
была создана лишь в июне и что интенсивность боев во второй половине 1918
г. была ниже, чем в 1919 г. Общие же потери Красной Армии убитыми в 1918-1920
гг. мы оцениваем в 153 тыс. Эта цифра находит подтверждение в данных о
числе раненых военнослужащих Краевой Армии - с октября 1918 г. по 1 ноября
1920 г. их насчитывалось около 502 тыс. человек. Добавив сюда потери при
занятии Крыма - не менее 10 тыс. убитых и раненых (в том числе, вероятно,
около 8 тыс. раненых) и приняв ежемесячные потери ранеными в первые четыре
месяца существования Красной Армии (с июня по октябрь 1918 г.) вдвое меньшими,
чем среднемесячные за войну в целом, общее число раненых в Красной Армии
в 1918-1920 гг. мы оцениваем в 550 тыс. человек, что дает нам, если применять
установленное для польской армии соотношение раненых и убитых 3,6:1, число
убитых в 153 тыс. человек. Из этого числа в борьбе против белых армий и
повстанческих отрядов погибло около 89 тыс. В целом белые армии значительно