ом необходимый
минимум составлял 25 часов.{62}
Добавим также, что советское производство танков в 1943 г. не
было таким высоким, каким оно показано в советских источниках. Согласно
Н. А. Вознесенскому, советские ресурсы броневой стали увеличились на 350
тыс. т за первые два с половиной года войны.{63} К началу войны запасы
проката черных металлов были недостаточны и даже не могли обеспечить работу
промышленности в течение шести месяцев, что составляло необходимый мобилизационный
запас.{64} В 1942 г. производство бронестали в Восточных районах страны
(где в то время оно только и существовало) превысило в 1,8 раза все советское
производство 1940 г.{65} Но в 1940 г. производство танков в СССР составляло
менее 10 тыс. машин, в основном - легких танков. В этом случае довоенные
советские запасы броневой стали никак не могли превышать 50 000 т. Следовательно,
советская военная экономика за первые 2 1/2 года войны не могла использовать
больше чем 400 000 т броневой стали. Однако, согласно официальным данным,
с начала войны и до конца 1943 г. было произведено около 53 000 танков
и самоходных орудий, в том числе не менее 30 000 Т-34.{66} Принимая во
внимание, что броня одного танка Т-34 весила 15-20 т (полный боевой вес
его различных моделей составлял от 28,5 до 30,9 т), производство одних
только "тридцать четверок" требовало в этот период не менее 450 000 т бронестали,
т. е. больше, чем ее имелось в распоряжении промышленности. Советские безвозвратные
потери танков и самоходных орудий в 1943 г. достигли 23 500.{67} Советское
танковое производство в 1943 г. составило 24 100 машин,{68} а с поставкой
по ленд-лизу в 1943 г. - 3123.{69} Но на 1 января 1943 г. Красная Армия
на советско-германском фронте располагала 13 176 танками и самоходными
орудиями,{70} а к 1 января 1944 г. - только 5254.{71} Реальный дефицит
танков в этом случае составил около 11 600 машин. Этот дефицит можно объяснить
только сознательным искажением данных о советском производстве танков,
которое было преувеличено Примерно вдвое.{72} Мы полагаем, что оценка среднемесячного
советского производства не менее чем в 1500 танков и самоходок для второй
половины 1943 г., сделанная немецкой разведкой и приведенная в мемуарах
Манштейна,{73} близка к действительности, если собственно к советскому
производству приплюсовать еще поставки по ленд-лизу.
Результаты Курской битвы были довольно-таки разочаровывающими
для Советского Союза в плане соотношения потерь. Германское превосходство
в области военного искусства оказалось безусловным. Возможное начало советского
наступления ранее германского, еще в мае, дало бы лучшие шансы на успех,
чем в действительности начавшаяся в июле-августе атака на Орел и Харьков.
Во-первых, в мае у немцев еще не было новых танков и самолетов, и поэтому
они не обладали тогда качественным превосходством в вооружении. Во-вторых,
удары Красной Армии в июле и августе были направлены на участки фронта,
соседние с теми, на которые ранее наступали на Курск германские ударные
группировки, так что, когда немецкое наступление было остановлено, командование
вермахта смогло быстро перебросить значительные силы по внутренним операционным
линиям в угрожаемые сектора фронта. Оптимальным вариантом для советской
стороны при проведении операций на Курской дуге была бы концентрация усилий
основных наступающих группировок соответственно на крайнем северном основании
Орловского плацдарма (к западу от Кром, как предлагали Жуков и Рокоссовский)
и на крайнем южном основании Харьковского плацдарма. Успех советских ударных
группировок, скорее всего, привел бы к глубокому обходу немецких войск,
что вынудило бы немецких генералов к быстрому отступлению от сильно укрепленных
позиций в районе Орла и Харькова и к отказу от наступления на Курск. В
действительности так и произошло: осуществление "Цитадели" было остановлено
после начала советской атаки на Орловский плацдарм, а когда 17 июля началось
советское наступление в Донбассе, немцы окончательно отказались от надежды
на возобновление "Цитадели". Кроме того, на последней стадии германское
командование стало рассматривать "Цитадель" только как средство истощения
сил противника.{74} Войска советского Центрального фронта были значительно
ослаблены в ходе немецкого наступления на Курск и не имели времени для
перегруппировки и подготовки глубокого флангового удара. Однако советское
командование не могло откладывать атаку Брянского и Западного фронтов,
поскольку войска на Курском выступе под сильным германским давлением попали
в трудное положение. Начало наступления Воронежского и Степного фронтов
было отложено до 3 августа, oae как тыловые службы не были готовы, а войска
понесли тяжелые потери в людях и боевой технике во время наступления группы
армий Манштейна. Советские войска, несмотря на свое превосходство в людях
и вооружениях в 2-3 раза, практически подчинились воле противника и вынуждены
были атаковать в тех секторах фронта, где немцам было легче всего обороняться,
исходя из диспозиции германских сил.
В случае более раннего советского наступления в мае соотношение
потерь, конечно, было бы все равно не в пользу Красной Армии. Высокий уровень
потерь советских войск был следствием коренных внутренних пороков коммунистической
тоталитарной системы. Но тогда, в мае, соотношение потерь могло бы быть
лучше для советской стороны, чем оно действительно оказалось в ходе Курской
битвы. Советские войска смогли бы к концу летне-осенней кампании 1943 г.
значительно дальше продвинуться на Запад, приблизив таким образом окончание
войны.
Образ действий, избранный германским верховным командованием,
оказался наиболее оптимальным в существовавших условиях. В тактическом
и до некоторой степени в оперативном отношении вермахт выиграл Курскую
битву. Но превосходство Красной Армии в людских и материальных ресурсах
было столь подавляющим, что для немецкой стороны невозможно было выиграть
сражение за Курск полностью в оперативном и особенно стратегическом отношении.
Примечания:
{1} См.: Колтунов Г. А. Соловьев Б. Г. Курская битва. М., 1970;
Курская битва. Под ред. И. В. Паротькина. М., 1970.
{2} См. статистику, относящуюся к Курской битве:
Курская битва. Под ред. И. В. Паротькина. С. 476-504.
{3} Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского
Союза, 5-е изд. М., 1949. С. 94.
{4} Там же. С.100.
{5} Там же. С. 57-58.
{6} Таленский Н. Орловская операция // Большевик. 1943.
No 17. С. 32.
{7} Там же. С.40.
{8} Там же. С. 41.
{9} Паротъкин И. В. Битва под Курском // Исторический журнал.
1944. No 7-8. С. 8.
{10} Там же. С. 21-22.
{11} Сталин И. В. Указ. соч. С. 113-114.
{12} См., например: Паротъкин И. В. Указ. соч. С. 3, 21-22.
{13} Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945: Краткая
история. Под ред. Б. С. Тельпуховского. 3-е изд. М., 1984. С. 230, 237.
{14} Галактионов М. Военный разгром Германии // Война и
рабочий класс. 1945. No 10. 15 мая. С. 4-6.
{15} История Великой Отечественной войны Советского Союза. Под
ред. П. Н. Поспелова. Т. 3. М., 1964. С. 245.
{16} Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М.,
1968. С. 160-162.
{17} История второй мировой войны 1939-1945. Под ред. А. А. Гречко.
Т. 7. М., 1976. С. 118-119. is Там же. С. 117.
{19} Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. С.
229.
{20} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1970.
С. 479-480.
{21} Василевский А. М. Дело всей жизни, 6-е изд. М., 1988.
Т. 2. С. 29-30.
{22} Там же. С. 24.
{23} Конев И. С. Записки командующего фронтом. М., 1991.
С. 17, 18, 591-592.
{24} Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма.
М., 1973. Т. 2. С. 393-394.
{25} Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1968. С. 226-227.
{26} Курская битва. С. 499-500, 504.
{27} Там же. С. 500.
{28} Гудериан Г. Воспоминания солдата. М., 1954. С. 301.
{29} См.: Heinrici G., Hauck F. W. Zitadelle (II). Der
Angriff auf den russischen, Stellungsvorsprung bei Kursk - Wehrwissenschaftliche
Rundschau, 1965. S. 529-530. Цит. по: Проэктор Д. М. Агрессия и
катастрофа, 2-е изд. М., 1972. С. 532.
{30} Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах,
боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование. Под
ред. Г. Ф. Кривошеева. М., 1993.
{31} Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. С.
229.
{32} Павленко Н. Г. Решающая роль СССР и его Вооруженных
Сил в разгроме германского империализма во второй мировой войне // Поражение
германского империализма во второй мировой войне. Под ред. Н. Г. Павленко.
М., 1960. С. 95.
{33} Murray W. Strategy for Defeat. The Luftwaffe 1933-1945.
Wash., 1983. P. 159.
{34} См.: История Великой Отечественной войны Советского Союза.
Т. 3. С. 397-399; Тимохович И. Советские ВВС в обороне и контрнаступлении
// Военно-исторический журнал (далее - ВИЖ), 1973, No 7. С. 64. Цифра 3700
уничтоженных немецких самолетов относится только к машинам, сбитым в воздушном
бою, и не включает самолеты, уничтоженные на аэродромах и артиллерией ПВО.
Это служит только дополнительным доказательством фантастичности данной
цифры.
{35} Гриф секретности снят. С. 188-190.
{36} Там же. С.188-189.
{37} Факт отправки новоприбывших маршевых пополнений на фронт
во время Курской оборонительной операции упоминается в мемуарах участников
сражения. См., например: Иванов С. Оборонительная операция Воронежского
фронта // ВИЖ, 1973, No 8. С. 22.
{38} Смирнов Е. И. Война и военная медицина, 2-е изд. М.,
1979. С. 289.
{39} Гриф секретности снят. С. 188.
{40} Д. А. Волкогонов, основываясь на боевых донесениях, исчислил
безвозвратные потери Красной Армии в 1942 г. в 5 888 000 солдат и офицеров
(Известия, 1933, 8 мая. С. 5), т. е. в 1,8 раза больше, чем цифра в 3 258
000, приведенная в: "Гриф секретности снят". С. 146-147.
{41} Манштейн Э. Утерянные победы. М., 1957. С. 449.
{42} Колтунов Г. А., Соловьев Б. Г. Указ. соч. С. 385.
{43} Смирнов Е. И. указ. соч. С. 289.
{44} Манштейн Э. Указ. соч. С. 449.
{45} Колтунов Г. А., Соловьев Б. Г. Указ. соч. С. 385.
{46} Гриф секретности снят. С. 188.
{47} Манштейн Э. Указ. соч. С. 449.
{48} Там же. С. 448.
{49} Гриф секретности снят. С. 190.
{50} Там же. С. 193.
{51} Строительство и боевое применение советских танковых войск
в годы Великой Отечественной войны. Под ред. О. А. Лосика. М., 1979. С.
69-70; Развитие Советских Вооруженных Сил и военного искусства в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг. Под ред. Р. А. Савушкина. М., 1988. С.
280-281.
{52} Победа на Курской дуге: Документы // ВИЖ, 1983, No 7. С. 61-62.
{53} См.: Смирнов Е. И. Указ. соч. С. 188, табл. 3.
{54} Гриф секретности снят. С. 370.
{55} История Великой Отечественной войны Советского Союза. Т.
3. С. 397. Советские военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне
1941-1945. Под ред. С. И. Руденко. М., 1968. С. 186.
{56} Гриф секретности снят. С. 370.
{57} Jukes G. Kursk. The Clash of Armour. N. Y., 1969.
P. 153; Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht 1940-1945 (Gefuhrt
von H. Greiner und P. Е. Schramm. Frankfurt a. М., 1963. Bd. 3. Teil 2.
S. 755 (6.7.1943), 757 (7.7.1943), 759 (8.7.1943), 762 (9.7.1943), 765
(10.7.1943), 769 (11.7.1943).
{58} Семенов А. Ф. На взлете. М., 1969. С. 125.
{59} Гриф секретности снят. С. 370.
{60} Строительство и боевое применение советских танковых войск
в годы Великой Отечественной войны. С. 326, табл. 23. О численности и пополнениях
советских танковых армий, участвовавших в Курской битве, см.: Третья гвардейская
танковая. М., 1982. С. 69, 81, 88; Дорогами побед: Боевой путь 5-й гвардейской
танковой армии. М., 1969. С. 28, 56, 90; Бабаджанян А. X. и др.
Люки открыли в Берлине. Боевой путь 1-й гвардейской танковой армии. М.,
1973. С. 67; Колтунов Г. А., Соловьев Б. Г. Указ. соч. С. 75, 233,
385; Фролов Б. Танковое сражение в районе Богодухова // ВИЖ, 1978,
No 9. С. 18, 29.
{61} Фролов Б. Указ. соч. С. 21.
{62} Мельников С. И. Маршал Рыбалко, 2-е изд. Киев, 1984.
С. 50-51.
{63} Вознесенский H. А. Военная экономика СССР в период
Отечественной войны. М., 1947. С. 71.
{64} История второй мировой войны 1939-1945. Т. 3. М., 1974. С.
387-388.
{65} Вознесенский H. А. Указ. соч. С. 70.
{66} Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. С.
94, 211; История второй мировой войны 1939-1945. Т. 4. М., 1975. С. 149,
158. Т. 7. М., 1976. С. 54.
{67} Гриф секретности снят. С. 357. Эта цифра практически подтверждается
разностью между общим числом танков и самоходок, эвакуированных с поля
боя (32 539) и количеством тех из них, что были направлены для ремонта
(9344-23 195 машин). См.: Строительство и боевое применение советских танковых
войск в годы Великой Отечественной войны. С. 320, табл. 22.
{68} Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. С.
211.
{69} История Великой Отечественной войны 1941-1945. Т. 4. М.,
1962. С. 585.
{70} Дунаева H. Ленд-лиз: факты и вымыслы // ВИЖ, 1977,
No 3. С. 104.
{71} Великая Отечественная война Советского Союза. С. 515.
{72} О фальсификации данных о советском военном производстве в
1941-1945 гг. См.: Соколов Б. В. Цена победы (Великая Отечественная:
неизвестное об известном). М., 1991. С. 40-69.
{73} Манштейн Э. Указ. соч. С. 438.
{74} Там же. С. 448-449.











Роль ленд-лиза в советских военных усилиях, 1941-1945.
(Опубликовано (в английском переводе): Journal of the Slavic Military
Studies, 1994, vol. 7, No 4. December.)


Роль западных поставок в годы Великой Отечественной войны традиционно
умаляется советской историографией еще со времен начала "холодной войны".
Так, в книге Н. А. Вознесенского "Военная экономика СССР в период Отечественной
войны" о ленд-лизе западных союзниках вообще не было сказано ни слова (говорилось
лишь, что все западные поставки составляли 4% от советского производства),
а недавний союзник по антигитлеровской коалиции именовался: "Ожиревший
на народной крови в период второй мировой войны монополистический капитализм
Соединенных Штатов Америки", который "теперь стоит во главе империалистического
и антидемократического лагеря и стал застрельщиком империалистической экспансии
во всех частях света".{1} И в 80-е годы роль ленд-лиза, хотя и признавалась,
но всячески умалялась советскими историками. А в "Краткой истории" Великой
Отечественной войны отмечается, что "СССР действительно получил во время
войны по ленд-лизу некоторые виды вооружения, а также важные для народного
хозяйства машины, оборудование, материалы, в частности, паровозы, горючее,
средства связи, различные виды цветных металлов и химикатов. Существенной
помощью явилась, например, поставка США и Англией 401 400 автомобилей.
Однако в целом эта помощь не была сколько-нибудь значительной и никак не
могла оказать решающего влияния на ход Великой Отечественной войны". Далее
авторы утверждают, что по отношению К советскому производству иностранные
поставки составили: по артиллерийским орудиям всех систем - 1,9%, по танкам
- 7%, по боевым самолетам - до 13%, а в автомобильном парке Красной Армии
импортных автомашин в 1943 г. было 5,4%, а в 1944 г. - 19%. Общий же объем
союзных поставок будто бы составил около 4% советского военного производства.{2}
Как будет показано ниже, данные о доле ленд-лиза в советском военном производстве
скорее всего занижены за счет завышения объемов производства отдельных
видов вооружения и боевой техники в СССР.
Принижение роли западных поставок в советских военных условиях
было направлено в первую Очередь на утверждение мифа об "экономической
победе социализма" в Великой Отечественной войне и о превосходстве советской
военной экономики над военными экономиками капиталистических стран, не
только Германии, но и Великобритании и США. Лишь после 1985 г. в советских
публикациях стали попадаться иные оценки союзной помощи. Так, маршал Г.
К. Жуков в послевоенных беседах с писателем К. М. Симоновым заявил: "Говоря
о нашей подготовленности к войне с точки зрения хозяйства, экономики, нельзя
замалчивать и такой фактор, как последующая помощь со стороны союзников.
Прежде всего, конечно, со стороны американцев, потому что англичане в этом
смысле помогали нам минимально. При анализе всех сторон войны это нельзя
сбрасывать со счетов. Мы были бы в тяжелом положении без американских порохов,
мы не могли бы выпускать такое количество боеприпасов, которое нам было
необходимо. Без американских "студебеккеров" нам не на чем было бы таскать
нашу артиллерию. Да они в значительной мере вообще обеспечивали наш фронтовой
транспорт. Выпуск специальных сталей, необходимых для самых разных нужд
войны, был тоже связан с рядом американских поставок". При этом Жуков подчеркивал,
что "мы вступили в войну, еще продолжая быть отсталой в промышленном отношении
страной по сравнению с Германией".{3} Достоверность передачи К. Симоновым
этих бесед с Жуковым, состоявшихся в 1965-1966 гг., подтверждается высказываниями
Г. Жукова, зафиксированными в результате прослушивания органами безопасности
в 1963 г.: "Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали...
Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без
которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать
войну... У нас не было взрывчатки, пороха. Не было, чем снаряжать винтовочные
патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой.
А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить
производство танков, если бы не американская помощь сталью? А сейчас представляют
дело так, что у нас все это было свое в изобилии".{4}
В отличии от советской в американской историографии роль ленд-лиза
всегда получала адекватное отражение как решающий фактор в способности
Советского Союза продолжать войну. Наиболее фундаментально военно-экономическая
роль американской помощи СССР освещена в вышедшей в 1969 г. монографии
американского исследователя Роберта X. Джоунса.{5} Однако он лишен был
возможности показать долю американских и британских поставок в производстве
отдельных видов жизненно важной продукции в СССР из-за отсутствия данных
о советском производстве, хотя и смог привести весьма подробную номенклатуру
поставок по ленд-лизу. Значение американского ленд-лиза и поставок из Великобритании
и Канады для советской военной экономики прежде всего с точки зрения ее
сбалансированности рассматривает также британский исследователь Марк Харрисон
в монографии, опубликованной в 1985 г.{6} Однако он ведет анализ по значительно
меньшей номенклатуре продукции, чем Роберт X. Джоунс и находится под сильным
влиянием теории народнохозяйственных балансов, разработанной В. Леонтьевым
не без воздействия опыта советского народнохозяйственного планирования.
М. Харрисон производит расчеты главным образом по вооружению и боевой технике
и, как правило, без подразделения общих показателей на конкретную номенклатуру
продукции (нефтепродукты в целом, а не конкретные виды горючего; прокат
в целом, а не отдельные виды проката, и т. п.), что делает ситуацию более
благоприятной для советской экономики, чем она была в действительности.
В нашей работе мы пытаемся посчитать долю западных поставок в советском
производстве некоторых важнейших для ведения войны видов продукции, пользуясь
как некоторыми недавно опубликованными сведениями, так и собственными расчетами.
Одним из наиболее узких мест советской экономики перед войной
было производство авиационного и, в несколько меньшей степени, автомобильного
бензина. Особенно не хватало высокооктановых бензоинов. Так, в 1941 г.
накануне войны потребность по авиационному бензину Б-78 была удовлетворена
всего на 4%.{7} В 1940 г. в СССР было произведено 889 тыс. т авиабензина,
в 1941 г. - 1269 тыс. т, в 1942 - 912, в 1943 - 1007, в 1944 - 1334 и в
194 5г. - 1017 тыс. т.{8} Всего за годы войны в США по ленд-лизу и в рамках
советских заказов было поставлено 666 тыс. т авиационного бензина, из которых
после отправки было переадресовано в другие места 37,65