ет одна... Под нас пусть ей  деньги  не  дают!  -  снова
спохватывается она. Похоже, это главное, что беспокоит ее в жизни.
   Вот Олег Тремасов пришел, вспоминает:
   - Было дико  поначалу.  Эта  нищета  глубинки...  Ну  да  нищета  -  дело
наживное!
   Сейчас у него есть своя лошадь. Я ездил в поле смотреть, как  он  на  ней
пашет и сажает картошку. Олег меня угощал  самодельными  белыми  булками,  а
сало, говорит, было, да птицы склевали.
   "Счастье - это когда
   у других тоже нет денег"
   Сижу я, слушаю и вижу: это ж не просто так люди поболтать  зашли,  это  ж
собрание, форум  переселенцев!  А  я,  так  стихийно  сложилось,  как  бы  в
президиуме. И решил, пользуясь ситуацией, дать себе слово:
   - Товарищи собравшиеся! Если вам, как вы говорите, Липа не нравится,  что
б вам ее не переизбрать?
   - Теперь никак нельзя... - качают они головами. - Все ж документы у  нее.
Вот мы тут сидим, учредители: Мощеев, Марья Седюкевич, Бродский, Кострица, а
сделать не можем ничего.
   - Тяжело! - вздыхает кто-то в углу. - Правда, в последнее  время  полегче
стало: смотрим по ТВ на албанцев, и нам кажется, что мы в раю.
   - При чем тут албанцы! У нас же какой договор был? Мы  всем  должны  были
строить дома по очереди! А она всех разогнала, и все...
   - Да она-то вам зачем? Отчего ж вы без  нее  не  можете  объединиться?  И
стройте друг другу!
   - Не... Мы теперь боимся... Страшно нам объединяться!  После  нее-то!  Уж
лучше теперь будем каждый сам по себе... Так вот нам узнать бы: дают ей  еще
деньги на нас? И подъемные ведь должны были нам...
   - Да ну вас, - говорю. - Что ж за народ! Ну вот вы мне скажите,  какая  у
вас в жизни мечта? Чего вы больше всего на свете хотите, какого счастья?
   Они подумали совсем чуть, им просто сначала был непонятен вопрос. А ответ
им был и так известен.
   - Чтоб денег Липе не давали! - дружно загалдели  переселенцы  счастливыми
голосами. Представление о полном счастье у них было еще проще,  чем  даже  у
Шуры Балаганова. Они вообще себе не попросили ни копейки, им главное -  чтоб
у другого отняли. Сильная сторона у этой мечты только одна: ее  очень  легко
осуществить.

   Конечно, заехал я в  райцентр.  Поговорил  там  с  районным  чаплыгинским
начальством про судьбы России и ее переселенцев, про Липу,  про  "Зов".  Про
суды и обидные заявления, которые обе стороны пишут друг на друга. И в свете
этих разборок фамилий своих собеседников приводить не буду.
   И ничего не стоит ее осуществить...
   - Строят, надрываются эти переселенцы, а смысл? - недоумевала  в  беседах
со мной чаплыгинская элита. - Мы им  предлагали  занять  пустующие  села,  в
хорошем состоянии, да хоть то же Урусово! Это, правда,  чернобыльская  зона,
но уж ее почти совсем сняли!
   Да, может, и сняли  специально,  чтоб  беженцам  помочь,  это  ж  сколько
усилий! Но разве кто оценит? Только бы ругать...
   - Этот "Зов"  -  темная,  криминальная  орга-низация!  -  жаловались  мне
отдельные начальники, анонимно, пугаясь  страшной  Липы.  -  Там  круговорот
семейств, она на них, видно, что-то получает. Потом она их  спроваживает,  а
деньги ей остаются. Она их крутит...
   - Так а что ж вы туда не засылаете комиссию с проверкой?
   - Куда! Разве ж она проверку допустит?

   Тут, может, кто-то неприятно удивится: вот куда докатились, вот  до  чего
домечтались, вон у нас какие неприятные порядки и какая взаимная ненависть у
публики и бывшего всеобщего любимца.
   А я так наоборот - приятно удивился. Тому, что чаплыгинские ветви  власти
не  додумались  ни  райисполком  обстрелять,  ни  чеченцев   своих   местных
разгромить, ни порнофильм насчет районного прокурора спродюсировать, ни хотя
бы банально украсть международный транш. А ведь могли бы, глядя  на  старших
товарищей!  Одно  страшно  -  как  бы  не  загордились  они  там,  в   своем
Чаплыгинском районе...
   ????????ЧАСТЬ II ???????
   Верхи
   ГЛАВА 6
   Правительство
   Почти как у взрослых
   Однажды Ельцин  пообещал  уволить  трех  министров.  Для  чего  и  собрал
расширенное заседание правительства. Все испугались и пришли. И я тоже пошел
посмотреть.
   Пугались зря: никто уволен не был. В тот раз. Зато через месяц  президент
выгнал все правительство во главе с Черномырдиным.

   Сидя  на  том  историческом  расширенном  заседании,  я  с   любопытством
рассматривал  своего  президента.  Давненько  мы  не  виделись   с   Борисом
Николаевичем! Я имею в виду живьем. С 1991-го, когда еще,  помните,  курский
губернатор Руцкой прикрывал его портфелем  от  виртуальных  пуль.  А  вокруг
стояли боевые машины кандидата в губернаторы Лебедя, который тогда в  первый
раз спасал президента.
   И  вот  надо  же,  опять  Белый  дом!   Я   рассматривал   сквозь   линзы
предусмотрительно захваченного с собой театрального бинокля публику, которая
прохаживалась  по  фойе.  Ну  что,  перемены  налицо.  Среди  высоких  чинов
бородачей теперь побольше, чем, бывало, в обкомах: там таких было раз-два  и
обчелся, всего-то Ленин да Маркс. Коричневого цвета, некогда модного  в  тех
кругах, уж почти совсем мало. А костюмчики стали побогаче, что заметно  даже
через игрушечный бинокль. Не ниже, чем Hugo Boss.
   Но  чу!  Раздался  звук  надтреснутого  колокола,   возвещая   о   начале
расширенного заседания правительства.
   Вид сверху
   Вошли цугом члены президиума.  Сели.  Черномырдин  подвинул  Ельцину  как
старшему товарищу стульчик.
   Борис  Николаевич  в  своем  выступлении  сразу  пообещал  уволить   трех
министров - за разные там ошибки правительства. Он это долгожданное обещание
озвучивал (модное белодомовское словечко,  кремлевская  задорная  феня)  под
гомон зала - с доброй бабушкиной улыбкой, - правда,  вытянув  руки  по  швам
(поза, которая символизирует молодцеватость и усердие в службе).
   А после вышел Виктор Степанович и в первых строках своего письма в  ответ
на критику резонно заметил, что во многом  благодаря  усилиям  президента  в
Ираке ничего не было - а могло бы ведь быть, там часто что-то происходит!  А
что ж на это публика? Она хлопала в ладоши! Но не по-старому, не как прежде,
а демократично: тихо и сидя, да и не все, не в едином порыве...  Что  наряду
со стоящим рублем свидетельствует о далеко зашедших реформах.
   "Поставило бюджет на грань  реальности",  -  между  тем  выслушиваю  я  с
трибуны. Это кто сказал?
   Но не дают посмотреть...
   - Дай, дай бинокль, всем же хочется посмотреть, не будь жлобом!
   Коллеги на балконе рвали друг у друга мой маленький бинокль; я,  впрочем,
так и знал.
   И галстуки им не идут. Ну разве Чубайсу только, сидит  как  влитой,  надо
же! А на остальных - то завязан плохо, то висит криво, то ворот широковат...
Про Чубайса зря, кстати, говорят, что он рыжий, глянуть на него непредвзято,
так он вполне светло-русый. Наверно, много работает -  вид  усталый,  голову
опустил, а глаз так и вовсе не поднимает. По телевизору так там что - вырвут
фразу какую, бодрую, нахальную - вон какой, не боится ничего! А наяву за ним
понаблюдать - живой человек, похоже,  несладко  ему  живется.  Зря  его  все
так... Да отстаньте вы с ваучерами, сколько ж можно.
   Смотрю, смотрю - и вдруг Чубайс передает Ельцину записку. Тот прочел и  в
Чубайса тычет пальцем. Как, Чубайса? Мы на балконе про одно  думали  -  кого
сегодня уволят? Неужели и они про то же? И пальцем тыкать! Но вроде обошлось
- вести заседание, вот про что Чубайс, видно, спрашивал.  И  вот  он  ведет.
Давай, Анатолий Борисович!
   Последовательный перевод
   - И это только начало!  -  отвлек  меня  Черномырдин  энергичной  фразой,
которая вырвалась из его ровного текста. Я вздрогнул, а  зря:  дальше  пошло
обычное: "...упрощение  обложения...  стимулирующее  производство...  крайне
необходима мобилизация всех источников..."
   Я снова  отвлекся  и  опять  за  бинокль.  Смотрю...  Ну  и  где  молодые
реформаторы? Никакие они не молодые - там, в президиуме, я рассмотрел такого
успевающего  гимназиста  из  хорошей  семьи.  Спросил  соседей  по  балкону,
оказалось - это Рыжков-2 (Володя). А который Рыжков-1 (Николай Иванович),  я
его в бинокль видел, он с кем-то мило беседовал, проходя под трибуной.
   - Нам надо ходить в Госдуму как на работу!
   После:
   - Категорически нужны новые подходы к проблеме занятости!
   Далее:
   - Последствия мы сполна хлебнули.
   Еще Черномырдин ругал своего зама Серова, еще требовал какие-то давно ему
обещанные бумаги наконец сочинить. Я мало что понимал из  премьерских  слов.
Какая проблема? Ну прикажи, и пусть тебе все сделают. Мне-то зачем  про  это
рассказывать, мне зачем жаловаться? Я вам чем могу помочь?
   Премьер между тем все читал и  читал  свою  шифровку.  Ее,  чтобы  понять
простому человеку, надо  сперва  расшифровать.  Как  так?  Вы  вроде  и  так
понимаете? А вот так - на самом деле вам уже расшифрованное передают.  Сидят
специальные люди  в  редакциях,  сокращают,  пересказывают  своими  словами,
объясняют, что хотел сказать автор. А если гнать как есть, слово в слово,  и
ничего не выкидывать, много бы вы поняли?
   Я прикидывал, какой должен быть алгоритм  перевода,  раскодирования.  Там
каждое слово закодировано абзацем, а  то  и  страницей-другой.  Причем  иные
страницы - не  более  чем  наполнитель  неизвестного  назначения.  Например,
"требуется уделять больше внимания различным вопросам".
   А приблизительно, как мне показалось, речь была вот  про  что:  "Мы  сами
точно не знаем, что надо делать. А с нас требуют  сделать  все  сразу  прямо
завтра. Возражать мы не смеем, да и  невежливо  это.  А  нас  еще  никто  не
слушается. Мы им говорим: а ну делайте! А они не делают.  Звонили,  говорят,
не дозвонились. Выгнать же никого нельзя, потому что остальные еще хуже. Ну,
так будем работать как умеем, авось пронесет. Конечно, ничего  тут  на  этих
заседаниях не решается, это все в другом  месте,  но  должны  же  мы  иногда
собираться в одном месте, чтобы быстро  можно  было  пошептаться  со  своими
ребятами по углам".
   Вам, конечно, не верится. Ну так  поднимите  стенограмму  и  читайте  там
сами:  "Слабая  законодательная  работа   правительства...   Небрежность   и
неряшливость в оформлении документов..." Было еще про низкую исполнительскую
дисциплину, срывы  всех  сроков  и  их  нереальность,  а  еще  про  нехватку
квалификации. Последнее меня вовсе умилило. Это в  центре-то  Москвы  у  вас
квалификации не хватает! А в Урюпинске тогда вообще свет прикажете тушить?
   Впрочем, расстраиваться не надо, это все  делается  правильно.  Некоторые
ошибочно огорчаются и начинают сравнивать  наших  начальников  с  некоторыми
чужими, и вообще впадают из-за этого в беспросветный пессимизм. И  зря!  Да,
пусть на дело это мало похоже. Но ведь и детям дают сначала деревянное ружье
и тряпочных кукол, а всерьез они потом начинают  стрелять  и  рожать,  когда
вырастут. Ну  и  у  нас  так,  ничего  страшного.  Пусть  привыкают,  учатся
потихоньку, процедуру осваивают, к регламенту привыкают. Кстати, 10-минутный
регламент  уже  без  свистков  и  отключения  микрофона  после  каких-нибудь
двух-трех напоминаний укладывается в 12 - 15 минут, я засекал. Молодцы!  Уже
почти как у взрослых. И не надо над этим смеяться, все  ведь  были  когда-то
маленькими.
   Прогресс страшный! Нет драк за микрофон, которые нам по ТВ  показывали  в
89-м. Не слыхать народных выражений, да  даже  и  просто  грубых  слов.  Все
говорят обтекаемо, как будто главная их забота  -  чтоб  не  обидеть  никого
невзначай. В такой ситуации удобно говорить готовыми фразами,  и  еще  чтобы
было непонятно.
   Прения
   Пошли прения. Идут, идут... Несмотря на направленное в  бинокль  все  мое
внимание (через линзы считаю орденские планки у Куликова  -  их  16),  ловлю
обрывки прений: "Из-за недостаточных  инвестиций  не  происходит  обновления
оборудования...  дальнейшей  валютной   перепродажи...   бюджет   перегружен
невыполнимыми...  нет  поддержки  отечественного  производителя...  проблема
дисциплины во власти... на любом уровне саботируется... товарищи, так больше
продолжаться не может..." Это я на митинге коммунистов или где? А шел же  на
заседание правительства, нет? Оглянулся: так я на нем и есть.  Последняя  же
фраза сказана Шаймиевым.
   После выступал министр топливной промышленности:
   - У нас нет денег, чтобы добывать нефть.
   Я  после  ожидал  выступления  от  пермского  Госзнака,  он  должен   был
пожаловаться: "Нет бумаги печатать деньги". И странно, что такового не было.
   Антракт
   Как обычно в антракте, публика ринулась в буфет. И я  туда  же  со  своим
биноклем... Но у каждого прилавка настоящая театральная очередь. Возвращаюсь
в холл. Там люди с программками, в которых объясняется,  что  сегодня  дают.
Актеры, загримированные исполнители ролей тут же - да вот хоть Кобзон. И тут
их настигают стремительные телекамеры... Кобзон что-то исполняет в окружении
объективов, тут уж никакой фанеры.
   Подтягиваются  и  другие  звезды,  к  ним  опять  кидаются   всевозможные
репортеры... Красные ковровые дорожки... Где, где я это видел?  На  что  это
страшно похоже? А! Вручение  "Оскаров"  в  Голливуде!  Только  звезды  наши,
родные - Шохин, Яковлев (не который из Калифорнии,  а  другой,  из  Питера),
Зюганов. Последний, стараясь не изменять  своему  амплуа  злодея,  время  от
времени  делает  страшное  лицо.  Правда,  нет  гарантии,  что  на   съемках
ужастика-2000  ему  опять  достанется  главная  роль...  Но  пока   Зюганов,
отвернувшись от камер, утирается платочком, а после объявляет - уж  известно
что: Ельцина уволить и все плохо.
   Он снялся и уходит, и я на ходу спрашиваю:
   - Точно все так плохо?
   - Нет, ну... нормально, - ответил он человеческим нестрашным голосом.
   После антракта
   Конечно, прения были  небезынтересные:  "Мы  постоянно  будем  испытывать
прессинг между ножницами...  область  останется  без  дорогого,  но  все  же
каменного угля..."
   Но ведь нет же Бориса Николаевича. Что так, куда делся, зачем -  хоть  бы
кто слово сказал. Мы собрались-то зачем? Он же уволить троих обещал,  и  вот
на тебе! Такой хоккей нам, что ли, нужен? Ничего не понятно.  Там  у  них  в
правительстве  явно   не   хватает   опытного   зажигательного   спортивного
комментатора. Он бы восклицал: "Да, не задалась сегодня игра...  Вяло  ведут
себя игроки. А вот наконец опасный момент! Но нет, мяч снова переходит... На
поле мы не  видим  опытного  игрока  Бориса  Ельцина.  Игра  сразу  утратила
темп..." А мы бы слушали свои транзисторные  приемники  и  все-все  знали  и
понимали. А то и не уволили никого, и все на Черномырдина жалуются,  что  он
всем чего-то недодал,  недоделал.  А  он  нет  бы  вскочить  и  воскликнуть:
"Спасибо, что сказали! Я срочно все исправлю, вы не  волнуйтесь!  Недостатки
исправим! Виновных тут же уволим!"
   А он сидит себе и с  Чубайсом  беседует,  и  ухом  не  ведет;  это  разве
красиво? Он же хозяин, должен гостей уважить или  как?  Непонятно.  Это  все
равно как футбол смотреть постороннему человеку. Ведь вроде глупо: бегают 20
человек за мячом, а как поймают, так нет бы его в руки и бежать с  ним,  раз
он им нужен, а они опять поддаются и снова его отдают чужим.
   Ну что? Наш театр, то бишь Белый дом, он не  очень  высокохудожественное,
не самое гордое, не страшной  красоты  зрелище  собой  представляет.  Это  я
пытаюсь мягко формулировать, потому что это все-таки мое правительство,  мне
с ним жить...

   ГЛАВА 7
   Вельможа
   Черномырдин всегда наверху и всегда доволен жизнью
   "Дефолт - это то, что пониже"
   Черномор - человек из самых верхов,  в  которых  он  давно,  чуть  ли  не
всегда. Он долго был вторым в стране, не раз  подменял  первого  и,  бывало,
решал самое главное.  Все  знают,  что  он  прошел,  прокарабкался  по  всем
ступенькам, начиная с самой нижней - слесарной. Он  предохранял  Газпром  от
налогового бремени, договаривался с чеченскими бандитами,  создавал  партию,
смешил страну мудрыми афоризмами. Но все же - какой он?
   Мы разговаривали с ним в офисе его движения с удивительным названием "Наш
дом - Россия". Это на проспекте Сахарова, 12.  Проспект  тоже  странный,  он
широкий и прямой, но только очень короткий. Это - путь из ниоткуда в никуда.
Или, если посмотреть с комплиментарной для Виктора Степаныча  точки  зрения,
взлетная полоса. Она и не должна быть слишком длинной: разогнался - взлетел,
а дальше вперед и вверх. Может, и правда так?
   Разбор полетов
   - Виктор Степаныч! Сегодня - 23 марта 1999 года. Ровно год прошел с  того
самого дня! Как вас того... Ну, вы помните...
   - Помню! - Он смеется.
   - Вы за этот год узнали что-то новое о друзьях, о политике?
   Он невесело смеется.
   - Все осталось как есть. Критиковали меня всегда... Не могу сказать,  что
на кого-то у меня есть обида.
   - А на коллег по политике?
   - Да я и так им реальную цену знал, кто чего стоит,  кто  какую  политику
осуществляет и ради чего. Оппозиция всегда меня критикует. (Я  не  говорю  о
левых, о крайних, крайние - они больные люди.) Это не мелочь,  но  вчерашний
день.
   - То есть за время вашей карьеры вы столько видели, что вас уж  ничем  не
удивишь.
   - Абсолютно, абсолютно.
   - Что изменилось в вашей жизни?
   - Я много стал бывать в регионах. Раньше мне этого не удавалось  сделать.
Ну, конечно, там бывал, но как бывал? Больше суток я нигде не был.
   - Ну да, прилетел, быстро собрал партхоз-актив.
   - Хозактив.
   - Ну, пардон.
   - А сейчас я на трое суток, на четверо могу выехать! И с  рабочими,  и  с
руководителями встретиться.
   - Последняя поездка у вас какая была?
   - В республику Коми. Хорошая поездка! Это газовый, нефтяной край. Были  в
институтах, на заводах...
   - В неформальных беседах что люди вам говорили?
   - Все спрашивали: "Что происходит?"
   - Так они что, не понимают?
   - А вы что, понимаете?
   - Что - я? А вы-то понимаете? Вы что народу отвечали? Почему все так?
   - Мы проиграли американцам в "холодной войне". Не потому, что они  умней,
а потому что мы дурней. Не мы дурней, а руководители наши. А живем мы  плохо
не потому, что проиграли войну. Это Союз потерпел поражение. Союз  проиграл,
а Россия пошла своим путем.
   Коли мы пошли на тот путь, который выбрала Россия -  смена  политического
строя,  развитие  демократии,  переход  с   централизованной   на   рыночную
экономику, ничего в  этом  плохого  нет.  Я  считаю,  что  это  единственный
правильный путь. Но решения должны быть очень взвешенные. А не так, что с  1
января либерализация всеобщая и общий развал централизованной системы. А что
взамен? А взамен советская конституция, советские законы - все  осталось,  а
мы сразу пустились в рынок. В 92-м году пришли эти и стали  все  рушить,  ну
вот мы и... дергаемся. Вылазим из грязи.  Только  поднялись  оттуда,  а  нас
опять в грязь.
   Светлое прошлое: вместе с тем были отдельные достижения
   - А про свою работу вы что рассказываете людям?
   - Я людям объяснял, что мы инфляцию от 2500 процентов привели  к  11.  Мы
накопили более 23 миллиардов долларов  резерва!  Притом  что  в  92-м  было,
стыдно говорить, меньше  одного.  Под  руководством  Черномырдина  со  всеми
делами,  с  трудностями,  с  ошибками  работали...  В  93-м  году   получили
инвестиций в Россию  300  миллионов.  А  в  97-м  только  прямых  инвестиций
получили 5. Миллиардов. С портфельными - 12 миллиардов.  А  это  непросто  -
доверие  стало,  законы  появились.  Политика  понятная  стала,  рубль  стал
конвертируемый.  Но  самое  главное  -  доверие  к  российскому  руководству
появилось на Западе. Поначалу мы, конечно, не все умели, не  все  знали.  Не
было законов, это надо было создать и отработать. И конституцию  приняли,  и
законы стали принимать, и сами начали учиться...
   Хотите знать как? Спросите ЧВС
   - Но как только вы всему  научились  и  поняли,  как  исправлять  ошибки,
наступило 23 марта 1998 года, так?