до убить сербов.
   - Да точно  ли  надо?  -  пытаюсь  я  вызвать  в  них  сомнение.  А  надо
по-македонски будет "треба".
   - Треба, треба! - кричат дети звонкими счастливыми голосами.
   * * *
   Когда лагерь расселяют, на его месте остается мерзость  запустения.  Все,
что производит  цивилизация  -  памперсы,  прокладки  с  крылышками,  соски,
оберточная, а также  туалетная  бумага,  -  использованное,  превратилось  в
гнилое перебродившее  дерьмо,  которое  опрыскивают  вонючей  дрянью  -  для
дезинфекции.
   НАТО
   У газетного киоска стоит натовец с французским флажочком на рукаве.  Судя
по нашивкам, это капитан Дюбуа.
   - Дюбуа! - говорю я ему. - В прошлый раз мы с вами были вместе! А  теперь
- по разные стороны баррикад.
   - Какой такой прошлый раз? - удивляется он.
   - Капитан, я тебе толкую про ту войну! А  теперь,  смотрю,  немцы  у  вас
друзья...
   - Никакие они мне не друзья. Я тут ни при чем.  Я  маленький  человек.  -
Капитан краснеет и оправдывается.
   Я  веду  себя  жестоко  и  напоминаю  про  их  маршала  Петена,  которого
французское  Сопротивление  обзывало   "маршал   Пютен"   (по-французски   -
проститутка) - он тоже дружил с немцами.
   Капитан ничего не отвечает.
   А вот британский сержант Кен.
   - А если вы начнете наземную операцию и русские вмешаются?
   - Русские? Нет. They can't afford the war (то есть слабо русским).
   Ну-ну... Не потому что умные, деликатные, а - слабые! Интересно, правда?
   Вот еще один британский военный - девица Гейл, капрал.
   - А что,  -  спрашиваю  -  если  Лондон  бомбить  за  Северную  Ирландию?
Справедливо было бы?
   - Ну это все слишком сложно, - отвечает она политкорректно.
   Вмешивается другой капрал, Фил, тоже британец.
   - Северная Ирландия? Был я там. Но никаких беженцев не видел. Так что это
разные вещи! - торжествует он.
   - А вы их слегка побомбите, ирландцев, и побегут как миленькие! Ваш  брат
европеец, кишка-то тонка у него.
   - Ты думаешь? - чешет он репу.
   А вот старлей Франсуа, соответственно француз.
   - Это как Чечня! - говорит он, намекая на то, что кто ж без греха.
   - Но есть одна маленькая деталь, есть одно существенное отличие, а?
   -  Ну  да,  верно...  Югославия,   в   отличие   от   Чечни,   суверенное
государство...
   Но у меня и на это есть ответ: если бы Гитлера остановили сразу,  большой
войны не было! Вот и тут то же самое...
   Этих военных объединяло  одно:  все  они  сказали  мне,  что  к  наземной
операции готовы. И считают ее неизбежной.
   - И не страшно вам будет помирать? - допытывался я цинично.
   - Так мы люди военные, прикажут, будем помирать.
   Тон их в тот момент был вовсе не парадный, а весьма мрачный  -  так  что,
похоже, они всерьез про это думают...
   Немцы
   Лагерь Стенковац, что у деревни  Непроштено.  Детская  площадка,  качели:
немецкие солдаты - лучшие друзья европейских детей! Один из этих друзей  мне
особо приглянулся: этакий кинематографический персонаж, худой, в очках, а на
голове  форменная  кепочка  с  длинным  козырьком,  -  ретро,  знаете,  мода
лета-осени 1941 года, в свое время покорившая всю Европу. Симпатичный, одним
словом, паренек.
   Как говорится, комм цу мир, зольдат!
   Подходит, улыбается. Прошу его взять на руки пробегавшую  мимо  албанскую
девчонку лет четырех.  И  делаю  снимок:  "Немецкий  солдат-освободитель  со
спасенной албанской девочкой на руках".
   Первый дубль, второй, третий... И вдруг девчонка разрыдалась. Клянусь,  я
ее не подговаривал! Ну ладно, отдали ребенка мамаше, беседуем.
   Военного  зовут  Денни  Вессолек,  в  свои  22  дослужился  до   старшего
ефрейтора; по-немецки это будет Hauptgefreiter. Корень тут "frei",  то  есть
свободный.
   - Ты понимаешь, что сербы не забыли еще, как вы над ними работали в  1941
- 1944 годах? - спрашиваю его.
   - Я к этому  не  имею  никакого  отношения.  Если  у  вас  есть  вопросы,
обратитесь, пожалуйста, к нашему пресс-офицеру.
   Вессолек зря волновался -  с  пресс-офицером  штаба  группировки  НАТО  в
Македонии я уже беседовал. Это был капитан Хоубен из бундесвера. Когда  я  у
него утверждал сюжет снимка ("немецкий солдат-освободитель"), ни один мускул
не дрогнул на его лице. Он идею одобрил и сам посоветовал мне этот лагерь.
   Говорю Хоубену:
   - Herr капитан! А может, вам, немцам, не соваться в Югославию?  Гитлер  в
ней держал, если не ошибаюсь, 700 тысяч солдат, и все равно не смог  извести
партизан... Не боитесь, что они могут до сих пор на вас обижаться?
   - Да ну! Если французы с итальянцами пойдут воевать в Косово -  они  тоже
будут враги!
   - Враги бывают разные... Француза они мирно застрелят, и ладно. С вас  же
шкуру снимут живьем и горло перегрызут. А  представляете,  чего  вы  от  них
наслушаетесь?
   Немцу неловко:
   - Но ведь силы-то интернациональные! Что ж, всем идти, а нам нет?
   - Не только вам! Еще и туркам не надо сюда соваться. Они,  кстати,  и  не
лезут, в отличие от вас.
   - Да... Поколения должны пройти, чтоб все успокоилось! - Капитан  говорит
об этом осторожно, ему тут нужен баланс - и авторитет  НАТО  не  уронить,  и
печальные немецкие уроки истории не проигнорировать.
   Хоубен продолжает:
   - Непростые это все процессы! Сколько времени понадобилось  России,  чтоб
изменилось отношение к немцам!
   - А кто вам сказал, что оно изменилось?
   Он смотрит удивленно. Мне  приходится  ему  рассказать  историю,  которая
случилась в поселке Псебай, что на Кубани,  всего-то  два  года  назад.  Там
немецкая фирма "Кнауф" честно купила контрольный пакет гипсокомбината.  Дала
людям рабочие места. А местные казаки выгнали  немцев,  за  то  что  в  42-м
фашисты расстреляли 200 человек мирных жителей. Арбитражный суд  вмешивался,
разных уровней власти, даже Гельмут Коль ходатайствовал за земляков - ничего
не помогло...

   Полицейский на выходе из лагеря беженцев дергает меня за майку со  словом
Moscow, преданно смотрит в глаза и говорит слова, к которым я привык за  эти
дни:
   - НАТО - но гуд. НАТО - капут! Русия не помога? Что проблем?
   Я решительно останавливаюсь, пришло время наконец объясниться:
   - Ты сколько получаешь? 500 марок? И дом у  тебя  свой?  И  машина  есть?
Хорошо. А твои русские коллеги живут в степи, в вагончиках, после  того  как
их выгнали из Европы. И зарплата поменьше твоей и вся задерживается.  Климат
у нас мерзкий, да еще Чечня, президент в  больнице  живет  который  год,  от
коммунистов житья нет. Тошно! А тут еще ты требуешь от меня  начать  мировую
войну. Молодец, нашел момент!
   Я говорил с ним резко, на правах старшего брата. Он и его дружки  слушали
молча, а потом достали из  сумки  полдесятка  крашеных  яиц,  оставшихся  от
недавней Пасхи, - видимо, как гуманитарную помощь нашим бедным офицерам.
   Надо сказать, яйца эти были  самые  обыкновенные,  совершенно  такие  же,
какими наши патриоты бомбили американское посольство. Только на Балканах они
крутые.

   Тяжелая,  но  неизбежная   справка.   Есть   такой   американский   фильм
"Миротворец". Премьера его в Белграде, рассказывали очевидцы, прошла на ура.
Там, если помните, есть такой момент: сербский террорист привез в  Манхэттен
рюкзачок с атомной бомбой, чтоб взорвать ее  и  отомстить  Америке  за  все.
Знаете, как на это реагировал зал? Зал в едином порыве встал и аплодировал.
   Если вы помните, ядерного взрыва там не получилось.  Я  думаю,  по  одной
единственной причине: к сценарию не подпустили сербов.

   ГЛАВА 24
   Чечня
   Неохота платить за войну, а придется
   Чечня - карикатура на Россию
   - Куда они денутся, все равно дадут денег! Потому что мы бряцаем оружием,
и ситуация у нас  безвыходная,  и  к  власти  могут  прийти  силы  похуже  и
пострашнее. Им же выгоднее откупиться! Угадали, кто это говорит про кого?  И
вряд ли угадаете с первого раза, ведь  ответов  -  два,  и  оба  правильные.
Первый, точно, Чечня, а второй, вы уж не расстраивайтесь, это Россия.
   Поясню. Помню, как в  разгар  дефолта  вздумал  я  полистать  заграничные
газеты. Европейские так просто тряслись от страха. Каждую заметочку про наши
бедственные  финансы  снабжали  душещипательной  диаграммкой:  картой  наших
ракетных шахт, статистикой "дедовщины"  со  смертельным  исходом,  бездомных
офицеров, списком АЭС и проч. Американские газеты, в отличие от европейских,
из своего прекрасного заокеанского далека высказывались  весьма  лениво:  до
них ведь поди достань.
   Хотите обижайтесь, хотите нет, но Чечня - карикатура на Россию. У обеих -
большие амбиции на фоне  скромных  достижений,  проблемы  с  экономикой  при
наличии природных ресурсов и, внимание, стойкая наркотическая зависимость от
чужих денег.
   - Да, но мы же не берем заложников! - возмутится наивный читатель.
   Врете, замечательно мы  их  берем.  Только  не  по  одному,  как  полевые
командиры, - но оптом;  оптовая  торговля  замечательно  нам  удается.  Они,
заложники - а это вся Европа, - у нас в кулаке, после Чернобыля-то.  Который
не краше Буденновска: если  вспомнить,  что  мы  взрыв  засекретили  и  тихо
пустили на Запад радиоактивные облака. И  одно  уточнение:  эти  облака  мог
сперва прогнали над своими первомайскими демонстрациями, а чеченцы на  своей
земле роддомов не штурмовали.
   Да, Россия часто упрекает Чечню в слабом моральном  облике,  уверяя,  что
сама она куда благородней, приличней и бескорыстней. Хотя не слыхать что-то,
чтоб чеченцы продавали своих в рабство русским и не могли  наскрести  денег,
чтоб похоронить бесхозные трупы чеченских бойцов.  А  насчет  вымогательства
денег у богатых соседей - так к этому у нас еще большая страсть. Уж  сколько
мы перебрали миллиардов у Запада! Тот время  от  времени  вяло,  застенчиво,
по-интеллигентски спрашивает:
   - А почему бы вам самим не начать работать?
   Мы же вслед за Чечней в один с ней голос отвечаем:
   - Без ваших дармовых денег нам никак нельзя начать честно трудиться! Да и
если начать сегодня, это когда еще результат будет! Лень ждать  -  вы  лучше
прям сразу дайте, и сразу будет...
   Привычно также утверждать, что в Чечне и экономика и  государство  -  все
бандитское. В отличие от, - справедливо и заслуженно  попрекнем  мы  братьев
вайнахов, - например, Великобритании или же Швейцарии.
   Чечня, она похожа на заброшенного ребенка. Его  избаловали,  испортили  и
бросили. Его не замечают (точнее, пытаются и мечтают не замечать), не хвалят
и точно не любят. Но ребенок знает,  как  привлечь  к  себе  внимание.  Надо
сделаться хулиганом, и сразу все обратят внимание! Окружающие будут с ужасом
смотреть на злодеяния бедного  отчаявшегося  делинквента.  А  в  ужасе  ведь
столько восхищения!
   Если вы в детстве были хулиганом, теперь задним  числом  можете  пожалеть
несчастного директора, который, будучи старым, тяжелым и облеченным властью,
орет на мальчонку:
   - Да я с тобой, шпингалетом, знаешь что могу сделать! Да все! Да я  тебя!
Да просто удавлю.
   Разница в  весовых  категориях  ужасна.  Исход  противостояния  Давида  и
Голиафа, как всегда, кому-то ясен заранее.
   Но маленький негодяй смеется. Директор  кинется  его  давить,  только  уж
окончательно сойдя с ума. Но скорее  он  сам  свалится  от  апоплексического
удара или сопьется от горя, несправедливости  и  беззащитности  перед  лицом
судьбы...
   Да, так что ж еще может выкинуть Чечня?
   Додумывайте сами. Легко ведь поставить  себя  на  их  место!  И  несложно
догадаться, как в чеченском зеркале отразятся  наши  обиженные  меры  против
Запада: поддержка сербов и Ирака, отказ ратифицировать договоры  по  ядерным
разоружениям, оснащение новыми ракетами. Вот у нас,  например,  РНЕ.  А  они
там, в Чечне, кого  с  зеркальной  симметрией  опекают,  кого  пригревают  и
заранее прощают за все? Лишь бы сохранить лицо и  национальную  гордость?  И
попугать более богатых соседей? Что, мол, если не дадут денег, то  к  власти
придут силы еще страшнее?
   Бандитов!
   В общем, очень легко представить, как  у  директора  школы  не  выдержали
нервы и он лично убил подлого двоечника-хулигана, после  чего  ему  остается
только повеситься в учительской.
   Да, все плохо, и мы вынуждены будем поделиться с Чечней частью полученных
на Западе денег. Думаю, Чечня наши деньги, еще не получив,  вписала  себе  в
бюджет - точно так же, как мы вписали в свой еще не полученные займы от  еще
более западных, чем мы для Чечни, стран.
   Да, все плохо - но зачем же себе этим омрачать  жизнь?  Она  и  без  того
короткая. Пусть нас  вдохновят  англичане:  они  не  мрут  от  страха  из-за
каких-то ирландских террористов, несмотря на все их  жуткие  взрывы  посреди
Лондона. Как надо будет помирать, так и помрем, а чего ж раньше смерти  себя
хоронить?

   Чечня такая: война кончилась, а мира все нет. И полевые командиры  никуда
не делись. Боевых действий нет, а  пленных  берут,  -  правда,  только  одна
сторона. После кого-то из них возвращают за богатый выкуп.  Множество  людей
побывало в таком временном рабстве. Вплоть до представителя России  в  Чечне
Валентина Власова... Он, похоже, самый  высокопоставленный  пленник  за  всю
историю кавказских войн.
   Через пару дней после его чудесного освобождения я поехал к нему  в  ЦКБ.
Говорили, конечно, про Чечню и про то, как с ней быть.

   - Валентин Степанович! Вот  чисто  по-человечески  вам,  наверное,  часто
задают вопрос: как быть с Чечней? Чеченцы - враги  или  друзья?  Как  к  ним
относиться?
   - Мне один корреспондент -  не  будем  называть  газету  -  примерно  так
поставил  вопрос:  "Чеченцы  -  какой  же  это  народ?   Это   же   бандиты,
преступники!" Я ему ответил, что разговаривать с человеком, у которого такие
взгляды, просто не могу.  Обижаться  на  весь  народ  -  ну  это  просто  не
обсуждаемый вопрос.
   - Многие заложники, побывавшие в чеченском плену, рассказывают  совершено
жуткие истории. Например, англичанка Карр, которая, кстати, некоторое  время
сидела вместе с вами, призналась, что ее насиловали на  глазах  собственного
мужа. А одного  солдата  каждый  день  били  и,  когда  он  терял  сознание,
приводили в чувство с помощью электротока. С вами чего-нибудь  подобного  не
было?
   - Я не хочу про это говорить.
   - Каково место Чечни в списке проблем России?
   - Это проблема номер один. Сегодня мало кто задумывается: если мы оставим
Чечню в таком состоянии, она будет какой?  Ведь  весь  криминал  может  туда
уходить! Представляете, какой тогда очаг мы там получим?
   - Какая самая большая трудность в отношениях с Чечней?
   - Известно какая - правда, у нас никто об этом говорить не любит.  Россия
официально  взяла  на  себя  обязательство  восстановить  экономику   Чечни.
Обязательство взяли, а выполнять его - не выполняем.
   - Вы говорите, дать Чечне денег - а сколько? Чечня хочет  150  миллиардов
долларов. Россия эту сумму признала?
   - Нет.
   - Наше правительство  зарплату  не  платит,  пенсии  задерживает,  Западу
дефолт устроило. А чеченцы чем же лучше? Как так  -  никому  не  платить,  а
чеченцам вдруг платить?
   - Дали обещание - должны его выполнить. Мы обязаны восстановить экономику
Чечни.
   - То есть вы утверждаете, что дефолт на Чечню не может распространяться?
   - Никак не может. - Это неправильный соблазн: пообещать,  не  сделать,  а
там, гляди, все и забудут... - не устает он еще и еще раз растолковывать мне
ситуацию.
   Как с ним спорить? Но, с другой стороны, и со мной не поспоришь: кто ж  у
нас ждет от власти исполнения обещаний и обязанностей? А для Чечни,  что  ж,
исключение делать? Или всех обманывать, или никого, а вот так - выборочно  -
нечестно. А с третьей стороны: если кого-то одного обманули, после до  самой
смерти всех и дурить, чтоб никому не было обидно?
   Чечня - это разве не на Луне?
   Психика у среднего российского гражданина и так страдает неустойчивостью,
а тут дополнительно расшатывается неясностью, жутким  вопросом  без  ответа:
как же относиться к чеченцам? Друзья они или враги? Почему  одной  рукой  их
бомбили,  а  другой  в  ту  же  минуту   слали   денег   на   восстановление
разбомбленного? Иногда даже получалось, что сначала успевали деньги, как  бы
авансом, а уж после долетали бомбы... Иногда Россия свое в Чечне бомбила, то
есть она сначала покупала там что-то, а  после  бомбила  купленное  на  свои
трудовые...
   Это вопиющее противоречие не сломало  окончательно  народную  психику  по
одной причине: в России про Чечню мало кто думает. Ну разве только  ветераны
кавказской кампании, да семьи убитых и пленных, да горстка  правозащитников,
и еще чиновники, которые с этого кормятся. Страшно далеки они от  народа.  А
широкая публика думает про что-то другое, про свое -  да  хоть  про  тот  же
дефолт, кризис, рост доллара, преступности и  цен,  переживает  за  здоровье
гаранта конституции, бандитов, евреев и других  категорий  населения...  Мне
даже показалось - вот ведь  странно,  -  что  невзоровское  кино  про  Чечню
взволновало нашу общественность сильней, чем даже оригинал.
   Вот  этим  чеченский  синдром  и  отличается   от   своего   вьетнамского
предшественника, и даже, может быть, старшего брата, - степенью воздействия.
Америка и в войну, и еще долго после вся на ушах  стояла.  А  у  нас  -  шла
война, шла себе, и вот кончилась только что,  а  реагирует  на  нее  публика
как-то вяло. Ну что, говорит, Чечня - она Чечня  и  есть.  Чего  ж  про  нее
говорить... Ни тебе демонстраций антивоенных, ни сжигания повесток под Белым
домом, ни  многотысячного  желания  усыновить  вражеских  детей  (в  Америке
нашлось 300 000 добровольцев, готовых взять вьетнамских сирот,  и  Ханой  их
передумал отдавать только назло американцам).

   К Власову между тем посетитель: Хамид  Хатуев,  представитель  парламента
Чеченской Республики Ичкерия в Госдуме.
   - Мы там посчитали: Россия должна Чечне 150 миллиардов долларов. За  наше
разрушенное хозяйство, - говорит он.
   - Серьезная сумма! Получается, что с каждого гражданина  России,  включая
младенцев, надо взять по 1000 долларов и выдать каждому чеченцу по несколько
миллионов долларов. А сейчас ведь, кстати, еще и кризис. Похоже, даже  чисто
технически - тему  справедливости  претензий  мы  тут  не  обсуждаем  -  это
нереально.
   - Те, кто с войной пошел на Чечню и угробил чеченскую  экономику,  загнал
народ в нищету, - они должны нести ответственность и  восстановить  то,  что
загубили.
   Я задумался; дело в том, что я знаком с некоторыми из тех, кто  воевал  в
Чечне. И теперь пытаюсь применить к ним рецепт чеченского дипломата.
   Помню, в Чечне познакомился я с голубо-глазым пехотным  капитаном  Сашей,
готовым умереть "за  интересы  России  на  Кавказе"  (надеюсь,  это  ему  не
удалось). Он оказался коммунистом: когда мы  с  ним  в  солдатской  столовой
выпивали, вернувшись с объезда блокпостов (на ночь  глядя  в  подозрительной
местности наша БМП заглохла, и нас  на  базу  дотянула  другая,  которая  по
счастливой  случайности  проезжала  мимо),  он  расчувствовался,  достал  из
внутреннего кармана кителя обрывок газеты с портретом товарища Зюганова... С
Саши брать деньги? Какая теперь у капитана зарплата? Если жив он, конечно...
   Еще там были русские дети, одетые в хебе, они вечером в казарме  смотрели
подряд все телепередачи и считали дни до приказа. Помню, в Ханкале - там был
штаб группировки федералов, а  теперь  вроде  резиденция  Масхадова  -  один
дембель из 205-й бригады мне говорил, стоя под  плакатом  с  текстом:  "Будь
честен, молись Богу, служи усердно Отечеству!" - такие слова:
   - Кормят тут лучше, чем в учебке. На войне хорошо, время быстро летит: не
заметишь, как и день пройдет. А ночью стоишь  дневальным  -  ракеты  летают,
красиво, как салют. И  духи  тут  ночью  лазят,  а  наши  бээмпэшки  по  ним
стреляют... Тут дачи были на подъезде к  штабу,  так  наши  их  развалили  -
оттуда стреляли. И сады вырубили - по той же причине.
   Это уже к вопросу о  в