левидению?
    - Но ведь вы хотите, чтобы я  победил на выборах, не правда ли?  -
мягко спросил Байерли.
    - Победили! Вам не победить, Стив! Я пытаюсь спасти вам жизнь!
    - О, мне ничего не грозит!
    - Ему ничего  не грозит! -  Лентон даже поперхнулся.  - Вы  хотите
сказать, что  намерены выйти  на  балкон перед  пятьюдесятью  тысячами
полоумных идиотов и попробуете вбить им  что-то в голову - с  балкона,
как средневековый диктатор?
    Байерли взглянул на часы.
    - Да.  И  примерно  через  пять минут,  как  только  будут  готовы
телевизионные операторы.
    Ответ Лентона был не совсем членораздельным.
    Толпа заполняла оцепленную площадь.  Казалось, что деревья и  дома
поднимаются из сплошной массы  людей. А телевидение сделало  очевидцем
происходящего все человечество.  Это были местные  выборы, но за  ними
следил весь мир.
    Байерли подумал об этом и улыбнулся.
    Но сама толпа не могла вызвать улыбки. Она щетинилась знаменами  и
плакатами, где  на  все  лады  повторялось одно  и  то  же  обвинение.
Атмосфера враждебности сгустилась до того, что стала почти осязаемой.
    Выступление с самого начала было сорвано. Голос Байерли  заглушали
рев толпы и ритмические  выкрики кучки фундаменталистов,  разбросанных
там и сям по всей площади.  Но Байерли продолжал говорить, медленно  и
бесстрастно...
    В  комнате  Лентон  схватился  за  голову  и  застонал.  Он   ждал
кровопролития.
    В  первых   рядах  толпы   началось  какое-то   движение.   Вперед
проталкивался тощий субъект с вьпученными глазами, в костюме,  слишком
коротком для его костлявых рук и ног. Устремившийся за ним полицейский
медленно и с  трудом пробивался  сквозь толпу,  пока Байерли  сердитым
взмахом руки не остановил его.
    Тощий человек был  уже под  самым балконом. Он  что-то кричал,  но
слов не было слышно из-за шума толпы.
    Байерли наклонился через перила.
    - Что вы  сказали? Если вы  хотите задать мне  законный вопрос,  я
отвечу. - Он  повернулся к стоявшему  рядом полицейскому. -  Проведите
его сюда.
    Толпа насторожилась. В  разных местах  послышались крики  "Тише!",
которые слились  в  общий  гомон,  а  потом  понемногу  утихли.  Тощий
человек, весь красный и запыхавшийся, предстал перед Байерли.
    Байерли сказал:
    - Вы хотите что-то спросить? Тощий человек впился в него глазами и
произнес надтреснутым голосом:
    - Ударь меня!
    С неожиданной энергией он выставил вперед подбородок.
    - Ударь меня!  Ты говоришь,  что ты не  робот. Докажи  это! Ты  не
можешь ударить человека, чудовище!
    Наступила странная,  пустая,  мертвая тишина.  Ее  прорезал  голос
Байерли:
    - У меня нет причин вас бить. Тощий человек захохотал.
    - Ты не можешь меня ударить! Ты меня не ударишь! Ты не человек! Ты
чудовище, которое притворилось человеком!
    И  Стивен  Байерли,  стиснув  зубы,  на  глазах  у  тысяч   людей,
смотревших на  него  с  площади,  и  миллионов,  глядевших  на  экраны
телевизоров, размахнулся и  нанес ему  могучий удар  в челюсть.  Тощий
человек упал  навзничь  без  сознания. Лицо  его  выражало  одно  лишь
бессмысленное изумление.
    Байерли сказал:
    - Мне очень жаль... Отнесите его  в дом и устройте поудобнее.  Как
только я освобожусь, я с ним поговорю.
    И когда  доктор Кэлвин,  развернув свою  машину, отъехала,  только
один репортер успел прийти в себя настолько, чтобы броситься за ней  и
выкрикнуть вопрос, которого она не расслышала.
    Сьюзен Кэлвин обернулась и прокричала:
    - Он - человек!
    Репортеру только того и нужно было. Он понесся прочь.
    Речь была произнесена до конца, но больше никто ничего из нее  так
и не слышал.
    Доктор Кэлвин и Стивен Байерли встретились еще раз - за неделю  до
того, как он принес присягу, вступая в должность мэра. Было уже далеко
за полночь.
    Доктор Кэлвин сказала:
    - Вы как будто не устали. Новый мэр улыбнулся.
    - Я могу еще задержаться. Только не говорите Куинну.
    - Не скажу. Кстати, у Куинна была интересная версия. Жаль, что  вы
ее опровергли. Вы, вероятно, знаете, в чем она заключалась?
    - Частично.
    - Она  была в  высшей степени  драматической. Стивен  Байерли  был
молодой  юрист,   хороший  оратор,   большой  идеалист   и   увлекался
биофизикой.  Между  прочим,  вы  интересуетесь  роботехникой,   мистер
Байерли?
    - Только с юридической стороны.
    - А тот Стивен  Байерли интересовался. Но произошла  автомобильная
катастрофа. Жена Байерли погибла. Ему пришлось еще хуже. Его ноги были
искалечены, лицо  изуродовано, он  лишился  голоса, пострадала  и  его
психика. Он  отказался от  пластической операции  и стал  отшельником.
Карьера его погибла,  у него  остались только разум  и руки.  Каким-то
образом  ему  удалось  раздобыть  позитронный  мозг,  самый   сложный,
способный  решать  этические   проблемы.  А   это  высшее   достижение
роботехники. Он вырастил  для этого  мозга тело. Он  сделал из  робота
все, чем он мог бы  быть сам. Он послал его  в мир в качестве  Стивена
Байерли, а сам остался старым учителем-калекой, которого никто никогда
не видит...
    - К несчастью, -  сказал новый мэр, -  ударив человека, я все  это
опроверг. Судя  по газетам,  ваш официальный  приговор гласил,  что  я
человек.
    -  Как  это  получилось?  Расскажите   мне.  Это  не  могло   быть
случайностью.
    - Ну,  это  была  не  совсем  случайность.  Большую  часть  работы
проделал Куинн. Мои люди начали потихоньку распространять слух, что  я
ни разу в жизни не ударил человека, что если я не сделаю этого,  когда
меня будут  провоцировать,  то  будет точно  доказано,  что  я  робот.
Поэтому я устроил это дурацкое публичное выступление, вокруг  которого
была создана  такая  шумиха,  что какой-нибудь  осел  почти  неизбежно
должен был  клюнуть. По  сути  дела, это  был  дешевый трюк.  В  таких
случаях все  зависит  от искусственно  созданной  атмосферы.  Конечно,
эмоциональный эффект обеспечил мое избрание, чего я и добивался.
    Сьюзен Кэлвин кивнула.
    Я вижу, вы вторгаетесь в мою область - вероятно, это неизбежно для
любого политического деятеля. Но мне жаль, что все вышло именно так. Я
люблю роботов. Люблю их гораздо больше, чем людей. Если бы был  создан
робот, способный стать общественным деятелем,  он был бы самым  лучшим
из них. Следуя Законам Роботехники, он не мог бы причинить людям  зла,
был бы чужд  тирании, подкупа, глупости  и предрассудков. А  прослужив
некоторое время, он ушел  бы в отставку, хотя  он и бессмертен -  ведь
для него было  бы немыслимо  огорчить людей,  дав им  понять, что  ими
управляет робот. Что могло бы быть лучше?
    - Но ведь  роботу все  это могло бы  оказаться не  под силу  из-за
коренных недостатков  позитронного мозга.  Ведь  такой мозг  по  своей
сложности не может сравниться с человеческим.
    - У  него  были бы  советники.  Даже человеческий  мозг  не  может
управлять без помощников.
    Байерли внимательно посмотрел на Сьюзен Кэлвин.
    - Почему вы улыбаетесь, доктор Кэлвин?
    - Потому что Куинн кое-что упустил из виду.
    - Вы хотите сказать, что его версию можно было бы дополнить?
    - Да. Одной деталью. Этот Стивен Байерли, о котором говорил мистер
Куинн, этот калека, перед  выборами по каким-то таинственным  причинам
провел три месяца за городом. Он вернулся как раз к вашему знаменитому
выступлению. А ведь он мог  и еще раз сделать  то, что он уже  сделал.
Тем более что задача была гораздо проще.
    - Я вас не совсем понимаю.
    Доктор Кэлвин встала и одернула костюм, собираясь уходить.
    - Я хочу сказать, что есть один случай, когда робот может  ударить
человека, не нарушив Первого Закона. Только один случай...
    - Когда же?
    Доктор Кэлвин была уже в дверях. Она спокойно произнесла:
    - Когда человек, которого нужно ударить, - другой робот.
    Ее худое лицо просияло, на нем появилась широкая улыбка.
    - До свидания, мистер Байерли. Надеюсь, что я еще буду  голосовать
за вас через пять лет - на выборах Координатора.
    Стивен Байерли усмехнулся.
    Ну, до этого пока далеко...
    Дверь за ней закрылась.
----------------------------------------------------------------------

    Пер: А.Иорданский






                             АЙЗЕК АИЗМОВ

                            СЬЮЗЕН КЭЛВИН


    В моем  третьем рассказе  о роботах  - "Лжец"  - появилась  Сьюзен
Кэлвин, в которую я тут  же влюбился. С тех  пор она так занимала  мои
мысли, что понемногу вытеснила Пауэлла и Донована.
    Оглядываясь назад, на  все написанное  мною прежде,  я думаю,  что
милую Сьюзен следовало  бы сделать  героиней всех  рассказов, но  факт
остается фактом:
    она появляется только в десяти; все они включены в этот раздел.  В
последнем рассказе "Женская интуиция" - она уже в преклонном  возрасте
и на пенсии, но в полной мере сохраняет свое язвительное обаяние.
    Заметьте, кстати:  хотя  большинство  рассказов  о  Сьюзен  Кэлвин
написано в то время, когда  мужской шовинизм в научной фантастике  был
само собой разумеющимся, Сьюзен в поблажках не нуждается и берет  верх
над мужчинами, принимая их правила игры. В сексуальном плане ее жизнь,
разумеется, неполноценна - но нельзя же иметь все сразу.


                                 ЛЖЕЦ

    Альфред Лэннинг нетерпеливо закурил  сигару, но его пальцы  слегка
дрожали. Сердито насупив  седые брови, он  говорил сквозь сизые  клубы
дыма:
    - Да, он читает мысли - это несомненно. Но почему? - Он  посмотрел
на Главного Математика Питера Богерта. - Ну?
    Богерт обеими руками пригладил черные волосы.
    Это тридцать четвертый робот модели  РБ, Лэннинг. И все  остальные
вполне соответствовали нормам.
    Третий человек, сидевший за столом, нахмурился Это был Милтон  Эш,
самый молодой  в  руководстве  фирмы "Ю.С.  Роботс  энд  Мекэникл  Мен
Корпорейшн", чем он очень гордился.
    - Послушайте,  Богерт! Я  ручаюсь, что  сборка с  начала до  конца
проведена совершенно правильно!
    Толстые губы Богерта раздвинулись в покровительственной улыбке.
    - Ручаетесь? Ну, если вы можете отвечать за своих линию сборки, то
вас нужно повысить в должности  По точным подсчетам, для  производства
одного  позитронного  мозга  требуется  семьдесят  пять  тысяч  двести
тридцать  четыре  операции,  успех   каждой  из  которых  зависит   от
различного числа факторов - от пяти до  ста пяти. И если хоть один  из
этих факторов не будет точно выдержан, мозг идет в брак. Это я цитирую
ваши собственные проспекты.
    Милтон Эш покраснел и собрался ответить, но его перебил  четвертый
голос:
    - Если мы начнем валить  вину друг на друга,  то я уйду... -  Руки
Сьюзен Кэлвин были крепко сжаты на коленях, морщинки вокруг ее тонких,
бледных губ  стали глубже.  -  У нас  появился робот,  который  читает
мысли,  и  мне  представляется,  что  надо  бы  выяснить,  почему  это
случилось. А если будем кричать: "Вы виноваты!", "Я виноват!", - то мы
ничего не добьемся.
    Ее холодные серые глаза остановились на Эше, И он усмехнулся.
    Лэннинг тоже  усмехнулся,  и,  как всегда  в  таких  случаях,  его
длинные седые волосы и хитро прищуренные глазки придали ему сходство с
библейским патриархом.
    - Совершенно  верно, доктор  Кэлвин. Его  голос внезапно  зазвучал
решительно:
    -  В  предельно  краткой  форме  положение  таково.  Мы  выпустили
позитронный мозг, который не должен был бы отличаться от остальных, но
который тем  не менее  обладает замечательной  способностью  принимать
волны, излучаемые человеком в процессе мышления. Если бы мы знали, как
это получилось, то роботехника шагнула бы сразу на десятилетия вперед.
Но мы этого не знаем и должны выяснить. Вы согласны?
    - Можно высказать одно предположение? - спросил Богерт.
    - Слушаем.
    - Мне  кажется, пока  мы не  разберемся в  этой истории,  - а  как
математик я думаю, что это окажется чертовски сложно, - нужно  держать
в тайне существование РБ Тридцать Четыре. Даже от служащих фирмы.  Мы,
руководители отделов, обязаны  справиться с этой  задачей сами, а  чем
меньше будут знать остальные...
    -  Богерт  прав,  -  сказала  доктор  Кэлвин.  -  С  тех  пор  как
Межпланетный  кодекс  разрешил  испытание  роботов  на  заводе   перед
отправкой  их  на  космические  станции,  пропаганда  против   роботов
усилилась. И если кто-нибудь узнает, что робот способен читать  мысли,
а мы еще не будем хозяевами положения, на этом кое-кто мог бы  сделать
себе солидный капитал.
    Лэннинг, продолжая сосать сигару, кивнул и повернулся к Эшу.
    - Вы  сказали, что  были одни,  когда впервые  столкнулись с  этим
чтением мыслей?
    - Я был  один - и  перепугался до полусмерти.  РБ Тридцать  Четыре
прислали ко мне прямо со сборочного  стола. Оберман куда-то ушел, и  я
сам повел его к испытательному стенду.
    Он запнулся, и на его губах появилась слабая улыбка.
    - Никому из вас не приходилось мысленно с кем-то разговаривать, не
отдавая себе в этом отчета? Никто не ответил, и Эш продолжал:
    - Знаете, сначала на это не обращаешь внимания Так вот, он  что-то
мне сказал - и что-то вполне логичное и разумное. И мы уже почти дошли
до стенда, когда я сообразил, что я то ничего ему не говорил. Конечно,
я думал о  том о сем,  но это уже  другое дело правда?  Я запер его  и
побежал к  Лэннингу. Представ  те  себе -  рядом  с вами  идет  робот,
спокойно читает ваши мысли и копается в них! Мне стало не по себе.
    -  Еще  бы!  -  задумчиво  сказала  Сьюзен  Кэлвин.  Ее  взгляд  с
необыкновенным вниманием остановился на Эше. - Мы так привыкли к тому,
что наши мысли известны только нам самим...
    - Значит, об этом знаем только мы четверо, - нетерпеливо  вмешался
Лэннинг. - Отлично. Мы должны  взяться за дело строго  систематически.
Эш, вы проверите  линию сборки -  всю, от начала  до конца. Вы  должны
исключить те операции, где ошибка была невозможна, и составить  список
тех, в которых  она могла  быть допущена.  Укажите характер  возможной
ошибки и ее предварительную величину.
    - Ну и работка! - проворчал Эш.
    - А как  же? Конечно,  вы будете делать  это не  один. Возьмите  в
помощники сотрудников вашего отдела, если нужно - всех до единого.  Не
выполните план- ничего! Но  они, конечно, не  должны знать, зачем  это
делается.
    - Н да... - Молодой инженер  криво улыбнулся. - И все-таки  работы
хватит.
    - Лэннинг вместе со стулом повернулся к Кэлвин.
    - Вам  предстоит  подойти  к  делу  с  другого  конца.  Вы  -  наш
робопсихолог, вам нужно изучить  самого робота. Попытайтесь  выяснить,
как он  это делает.  Узнайте все,  что  так или  иначе связано  с  его
телепатическими способностями, каков их диапазон, как они  сказываются
на его мышлении и вообще на его стандартных рабочих качествах.  Задача
вам ясна?
    Не дожидаясь ответа, Лэннинг продолжал:
    -  Я  буду  руководить   работой  и  осуществлять   математическую
обработку результатов. -  Он яростно затянулся  сигарой, и сквозь  дым
прозвучало остальное: - В этом мне, конечно, поможет Богерт.
    - Продолжая  полировать ногти  своих  мясистых рук,  Богерт  мягко
ответил:
    - Ну разумеется! Я как-никак в этом немного разбираюсь.
    - Ну, я приступаю. - Эш  резко отодвинул свой стул и поднялся.  На
его приятном молодом  лице появилась  усмешка. -  Мне досталась  самая
скверная работа, так что лучше уж не откладывать. Пока!
    Сьюзен Кэлвин ответила едва заметным кивком, но ее взгляд провожал
его, пока дверь  за ним не  закрылась. Она ничего  не ответила,  когда
Лэннинг, что-то проворчав, сказал:
    - Не хотите ли вы, доктор Кэлвин, теперь же пойти и посмотреть  РБ
Тридцать Четыре?

    Когда послышался  тихий  звук  открывающейся  двери,  робот  РБ-34
поднял фотоэлектрические глаза  от книги  и вскочил.  В комнату  вошла
Сьюзен Кэлвин.  Она задержалась,  чтобы  поправить на  двери  огромную
надпись "Вход воспрещен", потом подошла к роботу.
    -  Эрби,  я  принесла  тебе  кое-какие  материалы  о  гиператомных
двигателях. Хочешь их посмотреть?
    РБ-34 (иначе - Эрби) взял у нее  из рук три тяжелых тома и  открыл
один из них.
    - Хм! "Гиператомная теория"... Что-то  бормоча про себя, он  начал
листать книги, потом рассеянно сказал:
    - Садитесь, доктор Кэлвин! Это займет несколько минут.
    Она села и  внимательно следила  за Эрби, который  занял место  по
другую сторону стола и приступил к систематическому изучению всех трех
книг.
    Через полчаса он отложил их в сторону.
    - Я, конечно,  знаю, зачем  вы мне  их принесли.  У Сьюзен  Кэлвин
дрогнули уголки губ.
    - Я так и думала. С тобой трудно иметь дело, Эрби, ты все время на
шаг впереди меня.
    - Эти  книги  такие  же,  как и  остальные.  Они  меня  просто  не
интересуют. В  ваших учебниках  ничего нет.  Ваша наука  - это  просто
масса  фактов,  кое-как  скрепленных  подобием  теории.  Все  это  так
невероятно просто, что вряд ли достойно внимания. Меня интересует ваша
беллетристика, переплетение и взаимодействие человеческих побуждений и
чувств...  -  он  сделал   неясный  жест  могучей  рукой,   подыскивая
подходящее слово
    - Кажется, я понимаю, - прошептала доктор Кэлвин,
    - Видите ли, я читаю  мысли, - продолжал робот,  - а вы не  можете
себе представить, как они сложны. Я не могу все их понять, потому  что
мое мышление имеет  так мало  общего с вашим.  Но я  стараюсь, а  ваши
романы мне помогают
    - Да,  но  я  боюсь,  что, когда  ты  познакомишься  с  некоторыми
переживаниями по современным  душещипательным романам, -  в ее  голосе
прозвучала горечь,  -  ты  сочтешь  наши  настоящие  мысли  и  чувства
скучными и бесцветными.
    -  Ничего  подобного!  Внезапный  энергичный  ответ  заставил   ее
вскочить  на  ноги.  Она  почувствовала,  что  краснеет,  и  в  испуге
подумала: "Наверное, он знает!"
    Эрби уже  успокоился и  произнес тихим  голосом, почти  совсем  не
имевшим металлического тембра:
    - Ну конечно, я знаю, доктор Кэлвин! Вы об этом постоянно думаете,
так как же я могу не знать?
    - Ты... говорил об этом кому-нибудь? - жестко спросила она.
    - Конечно, нет! - искренне удивился он и добавил: - Меня никто  не
спрашивал.
    - Тогда, вероятно, считаешь, что это с моей стороны глупо ?
    - Нет! Это нормальное чувство.
    - Может  быть, поэтому  оно  и глупо.  -  Теперь ее  голос  звучал
задумчиво  и  печально.  Под  непроницаемой  маской  доктора  наук  на
мгновение  проступили  черты   женщины.  -   Меня  нельзя   назвать...
привлекательной...
    - Если вы  имеете в  виду чисто внешнюю  привлекательность, то  об
этом я не могу судить. Но, во всяком случае, я знаю, что есть и другие
виды привлекательности.
    - ... да и молодой тоже... - Она как будто не слышала робота.
    - Вам  еще  нет  сорока.  - В  голосе  Эрби  появились  тревога  и
настойчивость.
    - Тридцать  восемь,  если считать  годы.  И все  шестьдесят,  если
говорить об эмоциональном восприятии жизни. Я же все-таки психолог.  А
ему, - продолжала она  с горечью, - тридцать  пять, и выглядит он  еще
моложе. Неужели ты думаешь, что он видит во мне... что-то особенное?
    - Вы  ошибаетесь! -  Стальной  кулак Эрби  с лязгом  обрушился  на
пластмассовую поверхность стола. - Послушайте...
    Но Сьюзен  Кэлвин гневно  перебила его.  Ожесточение и  боль в  ее
глазах вспыхнули ярким пламенем.
    - Зачем?  Что  ты об  этом  знаешь -  ты,  машина! Я  для  тебя  -
образчик, интересная  букашка  со своеобразными  мыслями,  которые  ты
видишь как  на ладони.  Превосходный пример  разбитых надежд,  правда?
Почти как в книгах!
    Ее сухие рыдания постепенно затихли. Робот как будто съежился  под
этой бурей обрушившихся на него слов. Он умоляюще покачал головой.
    - Ну, пожалуйста, выслушайте меня! Если  бы вы захотели, я мог  бы
помочь вам!
    - Как? - Ее губы скривились. - Дать хороший совет?
    - Нет, не так.  Я просто знаю, что  думают другие люди,  например,
Милто