арю вас, Джоселиан  Арн. Те же  результаты следуют  и из  моих
математических выкладок.
     Джоселиан  Арн  отдал  честь и  вышел из помещения. Повернувшись к пяти
парализованным размышлениями ученым. Тан Порус продолжил:
     --  Надеюсь, наши  слишком образованные джентльмены прореагируют на это
глубоко  гуманоидным  образом.  Вы  убедились,  что  для  нас  не  выход  --
прекратить  любое общение с  этой  расой? Мы  на  это можем пойти, они же --
никогда! Глупцы!  Неужели вы думаете, что я стану  тратить время на  споры с
вами?  Это я  устанавливаю  закон,  понятно  вам?  Хомо  сол  станут  частью
Федерации.  И за две сотни лет  достигнут зрелости.  Об этом я  вам  заявляю
официально.
     Ригелианин    свирепо   обвел   глазами   помещение   и   бес­церемонно
распорядился:
     -- Марш за мной.

        "XXX"

     Они  последовали за  маленьким психологом,  смирившиеся  и покорные,  и
оказались в его жилых помещениях.
     Тан  Порус  отодвинул  в сторону  занавеску,  и  все  увидели  полотно,
изображавшее взрослого землянина в полный рост.
     -- Вам это о чем-- нибудь говорит?
     Изображенный человек совсем не походил на тех жителей Земли, с которыми
психологам  пришлось  иметь дело. Невольное почтение внушали  его горделивая
осанка,  ве­личавая  поступь  и  суровый,  строгий взгляд.  Одной  рукой  он
поглаживал  седовласую  бороду,  другой  -- поддерживал  ниспадавшие одежды,
облекавшие его могучее, прекрасное тело. И весь он олицетворял собой величие
и силу.
     --  Зевс,  --  сказал Порус.  -- Первобытные  земляне  создали его  как
персонификацию бурь и дождей, штормов и гроз. -- Он повернулся к растерянной
пятерке. -- Не напоминает ли он вам кого-- нибудь?
     -- Хомо канопус, -- неуверенно предположил Хелвин.
     Порус  был очень  доволен собой, но лишь  на мгновение  позволил  этому
чувству вырваться наружу, чтобы затем вновь надеть на лицо каменную маску.
     --  Верно,  --  отрезал  он. --  Кто в  этом будет  сомневаться?  Живой
канопусец, полностью поглощенный ося­занием своей бородищи.
     -- Теперь, -- продолжал Порус,  отодвигая следующую занавеску,  --  еще
кое-- что.
     На втором полотне была  изображена женщина, пол­ногрудая, широкобедрая,
с несказанной улыбкой на лице, в венке  из колосьев и  с корзиной  плодов  в
руках.
     -- Деметра, -- улыбаясь пояснил  Порус. -- Еще одна персонификация, уже
культурного изобилия. Идеализиро­ванная мать. Кого она вам напоминает?
     На этот раз сомнений не последовало. Пятеро в один голос воскликнули:
     -- Хомо бетельгейзе!
     Слабая улыбка тронула губы Поруса:
     -- Вот мы их и заполучили? Верно?
     -- Что верно? -- переспросил Тубал.
     -- Неужели не  видите? -- улыбка  исчезла с лица Поруса. -- Что  вам не
понятно? Ничтожества! Если сто Зевсов и столько же Деметр прибудут на  Землю
как члены торговой миссии и окажутся опытными психологами... Мне  продолжать
или теперь вам ясно?
     Семпер Гор неожиданно рассмеялся:
     --  Пространство,  время и  микрометеорит! Конечно  же! Земляне  станут
глиной в  руках  своих  собственных  персонификаций непогоды и  материнства,
воплощенных в жизнь. И через двести  лет... да, через  двести лет мы от  них
сможем добиться чего угодно.
     -- Но что касается этой вашей так называемой "тор­говой миссии", Порус,
-- вмешался  Прат, -- для начала необходимо  уговорить землян согласиться на
нее.
     Порус склонил голову набок.
     -- Дорогой коллега Прат, -- проворчал он, -- не думаете ли  вы,  что  я
устроил пассивную  панику только для  собственного  удовольствия или желания
проучить   пять   ту­поголовых   кретинов?  Пассивная   паника  парализовала
про­мышленность,  и  земное правительство оказалось перед лицом революции --
еще одной формой реакции толпы, которая ждет своего исследования. Предложите
им  галак­тическую  торговлю и  бесконечное процветание, и  вы ду­маете, они
начнут на нас бросаться? А что на это скажут массы?
     Психологи взволнованно  зашушукались, но ригелианин нетерпеливым жестом
прервал их.
     --  Если у  вас  больше  нет вопросов, джентльмены, начнем подготовку к
возвращению. Честно  говоря, я устал от Земли и горю желанием  вновь взяться
за сквида, -- заключил Порус и отвернулся, обращаясь к Харидину:
     -- Скажи Арну, чтобы готовил корабль. Мы отбываем через шесть часов!
     -- Но... но...
     Общее недовольство  выразил  неожиданный  поступок Семпера Гора,  вдруг
рванувшегося к Порусу и рывком оттащившего его назад, словно тот намеревался
отбыть  немедленно.   Маленький  ригелианин  тщетно  пытался  вы­рваться  --
противник обладал недюжинной силой.
     -- Убери руки!
     -- Мы  достаточно  терпеливы,  Порус, -- выдохнул Гор, -- Так что, будь
добр,  успокойся и  веди  себя как гуманоид. Что  бы вы  ни  говорили, мы не
улетим, пока все не сделаем. Надо договориться с этим  правительством насчет
нашей  торговой  миссии. Мы должны  спокойно  обсудить ее  состав. Подобрать
подходящих психологов... Мы...
     Тут Порус ловким движением освободился из объятий своего коллеги:
     -- И  вы хоть на мгновение могли предположить, что я  стану ждать, пока
ваша  изумительная миссия  выяснит  каждую детальку вопроса, убив на это еще
два-- три сто­летия!? Прошел целый месяц с тех пор, как Земля без­оговорочно
приняла мои условия. А  пять месяцев назад был выслан  отряд  с  Канопуса  и
Бетельгейзе. Позавчера он  прибыл. Только с их помощью мы смогли  остановить
сегодняшнюю панику  --  а вы об  этом даже не  подозревали. Вы, должно быть,
решили,  что  сами справитесь?! Но, джен­тльмены, сейчас они держат ситуацию
под полным  конт­ролем и  в  наших  услугах  больше  не нуждаются.  Так  что
отправляемся домой.
     И Порус позволил себе слабо усмехнуться.
     1999 Электронная библиотека Алексея Снежинского



        Айзек Азимов.
        Когда-нибудь

     Pастянувшись  на  циновке,  подперев  подбородок   маленькой  ладошкой,
Никколо Мазетти  в тоске и отча­янии слушал Барда. Он  готов был разреветься
-- слезы подступали к  глазам. Не будь он один  в доме, он, конечно, никогда
не позволил бы себе такой роскоши -- ведь ему было уже одиннадцать.
     Бард рассказывал:  "Давным-давно в самой чаще дре­мучего  леса  жил-был
бедный дровосек.  У него  было две дочери, а  жена  его -- их мать  -- давно
умерла. Обе  дочери --  писаные  красавицы. У старшей  дочери  воло­сы  были
чернее воронова крыла, а у  младшей --  золо­тые и  блестящие, как  солнце в
осенний вечер.
     По вечерам, когда девушки поджидали отца с работы домой, старшая сестра
садилась у зеркала и заводила песню..."
     Но о чем она пела, Никколо расслышать не успел, потому что в  это самое
время под окном раздался крик:
     -- Эй, Ники!
     Никколо быстро вытер глаза и бросился к окну.
     -- Привет, Пол! -- прокричал он в ответ.
     Пол Лэб  взволнованно махал  руками.  Он  был  худее  Никколо и  ростом
пониже, хотя и  на полгода  старше. Он часто моргал -- верный  признак того,
что он очень взволнован.
     --  Эй, Ники, открывай скорей! У меня -- идея, нет -- полторы  идеи! Ты
только послушай!
     Он  быстро оглянулся --  видимо, испугался, как бы  кто-нибудь,  не дай
бог, не услышал. Но  во дворике  было  пусто -- ни души. На всякий случай он
повторил ше­потом:
     -- Потрясающая идея.
     -- Ладно, сейчас открою.
     А Бард продолжал как ни  в чем не бывало,  не зная, что  Никколо уже не
слушает его. И  когда  вошел Пол, изрек: "...И тогда лев  сказал:  "Если  ты
сумеешь отыскать для меня потерянное яйцо птицы, что только раз в десять лет
пролетает над Горой Из Слоновой Кости, то..."
     Пол удивленно вздернул брови:
     -- Ты что, Барда слушаешь? Вот не знал, что у тебя есть!
     Никколо густо покраснел.
     --  Этого-то?  --  спросил  он  как можно более не­брежно. -- Это  так,
развалина старющая. Я его слу­шал, когда маленький был. Дрянь жуткая.
     И  он  сердито пнул  Барда носком ботинка. Потре­скавшийся  и выцветший
пластик корпуса являл собой жалкое зрелище.
     От удара динамик Барда отключился, на секунду голос его захлебнулся, но
затем  продолжил повество­вание: "...через  год и один день, когда  железные
баш­маки износились, принцесса остановилась у обочины..."
     -- Ох, ну  и  древняя  же это  модель, --  презритель­но  процедил Пол,
смерив Барда уничижительным взгля­дом.
     Никколо  и сам был от  Барда не в восторге, но когда другие ругают твои
вещи, даже если они тебе и самому не  нравятся... Он даже пожалел о том, что
впустил  Пола,  не  выключив предварительно  Барда и  не  водво­рив  его  на
привычное место -- в подвал. Он ведь, собственно, и притащил его сюда только
потому,  что с  отцом сегодня так неудачно поговорил. А Бард оказался жутким
занудой -- что толку было волочь его сюда, когда и так было ясно.
     Ники, надо  сказать, немного побаивался  Пола -- ведь  Пол,  как-никак,
изучал в школе дополнительные предметы, и все говорили,  что из него  выйдет
отличный программист.
     Не то чтобы сам Никколо так уж плохо учился. Нет, у него были приличные
отметки  по  логике,   бинарным  операциям,  вычислительной   математике   и
элементар­ной электротехнике -- обычный набор для средней школы.  И все! Это
были  самые  заурядные  предметы,   и  ему  суждено  стать  самым  заурядным
оператором, од­ним из многих.
     А Пол... Пол знал таинственные, захватывающие  вещи --  ведь он  изучал
предметы,  которые  он  называл  электроникой, теоретической  математикой  и
програм­мированием. Когда Пол начинал болтать про программи­рование, Никколо
даже не пытался понять, о чем он говорит.
     Пол задумчиво слушал Барда минуты две.
     -- И часто ты его слушаешь? -- поинтересовался он.
     -- Нет! --  испуганно  воскликнул Никколо,  заде­тый за  живое. -- Он в
подвале стоял все время! Его туда убрали еще до того, как вы сюда переехали.
Я его только сегодня вытащил.
     Почему-то ему показалось, что объяснения его недо­статочно убедительны,
и он твердо добавил:
     -- Только что притащил.
     Пол спросил:
     -- А он что, только про это и  треплется  -- про дровосеков, принцесс и
зверей говорящих?
     Никколо тяжело вздохнул.
     -- Просто  ужас. Отец сказал, что новый нам не по  карману. Я ему утром
говорю...
     При воспоминании об утреннем разговоре с  отцом слезы вновь навернулись
на глаза Никколо, но он  сдержался,  сглотнув комок  в горле. Ему  почему-то
показалось, что Пол вряд ли  когда-нибудь плакал  и что он  способен  только
пожалеть того, кто слабее.
     -- В общем, -- бодро закончил Никколо, -- я ре­шил попробовать включить
эту развалину, но толку от нее -- сам видишь.
     Пол  сдвинул брови, потом, немного подумав, по­дошел к Барду,  нажал на
его панели клавишу замены словаря, действующих  лиц,  сюжетов и развязок,  и
снова включил Барда.
     Бард начал  как по  маслу:  "Давным-давно жил-был маленький  мальчик по
имени Вилликинс. Мать его умер­ла, и жил он с отчимом и сводным братом. Хотя
отчим его  был  очень  богат,  он  был  жесток и жаден и отобрал  у  бедного
Вилликинса все-все, даже его кроватку. При­шлось Вилликинсу спать на  охапке
сена в стойле с лошадьми..."
     -- Чего? Лошади?! -- изумился Пол.
     -- Это животные такие, -- пояснил Никколо. -- Наверное.
     -- Знаю, что животные. Но представить только -- истории про лошадей!
     --  Вот-вот.  Он то  и  дело про лошадей. А то  еще -- про  коров. Тоже
животные, вроде бы. Они дают моло­ко. Их "доят", но что  это  такое, Бард не
говорит.
     -- Слушай!  -- воскликнул Пол и часто-часто за­моргал. --  А  почему бы
тебе не переделать его?
     -- Если бы я знал как!
     А Бард заливался: "Часто Вилликинс  думал, что если бы он был  таким же
богатым и сильным,  как отчим и сводный братец, то показал  бы им,  как  это
гадко -- издеваться над маленьким и слабым. В  один прекрасный день он решил
уйти из дома и попытать счастья..."
     Пол уже не слушал.
     -- Но это же проще  простого! У Барда есть  блоки  памяти, где хранятся
сюжеты,  развязки и все такое  прочее. Об этом можно не беспокоиться.  Нужно
только  заменить  его  словарь  --  надо,  чтобы  он узнал  про  компьютеры,
электронику  --  всякие  современные  ве­щи.  Тогда  он  будет  рассказывать
интересные истории,  понимаешь?  А  не  эту  дребедень про  принцесс и  тому
подобные глупости.
     -- Вот было бы здорово... -- прошептал Никколо.
     Пол гордо сообщил:
     --  А знаешь,  мой старик мне  обещал  -- если  я, конечно,  поступлю в
специальную школу для програм­мистов  на следующий год, -- купить настоящего
Бар­да, самой  последней модели. Они теперь такие  мощные, с приставкой  для
космических  историй  и  фантастики.  И  еще   у  них  есть  видеоприставка,
представляешь?
     -- Ты... ты хочешь сказать, что истории можно будет смотреть?
     -- Ну да! Мистер Доэрти,  который ведет у нас факультатив, говорил, что
теперь есть такие  штуки.  Но это,  конечно, не всякому  по карману.  Старик
сказал -- если поступлю в школу для программистов, он раскоше­лится.
     -- Вот это да! Смотреть историиС ума сойти!
     -- Можешь приходить и смотреть, когда захочешь, Ники.
     -- Ух ты! Ну, спасибо.
     -- Все нормально. Только, чур, выбирать, что смо­треть, буду я.
     -- Ладно-ладно! Конечно!
     Никколо готов был согласиться и на более жесткие условия.
     Пол  снова  уставился на Барда. Тот вещал: "Слушай меня и повинуйся! --
возгласил  король,  хмурясь  и по­глаживая бороду, отчего  на небе собрались
грозовые тучи  и сверкнула яркая  молния. -- Через  день  и еще  один день к
этому самому часу ты должен прогнать всех мух до единой из моей страны, а не
то..."
     -- Значит, так, -- сказал Пол, -- сейчас мы его откроем...
     Он выключил Барда и принялся снимать переднюю панель.
     -- Эй! -- забеспокоился Никколо. -- Смотри не сломай его!
     -- Не  беспокойся,  не сломаю, -- отмахнулся Пол.  -- Уж кто-кто, а я в
этом смыслю. А твои старики дома? -- поинтересовался он с опаской.
     -- Нет.
     -- Вот и хорошо, -- Пол вынул переднюю  панель и заглянул внутрь. -- Э,
да у него всего один-единствен­ный блок памяти!
     Пол принялся копаться  во внутренностях Барда. Никколо, с беспокойством
наблюдавший за его рабо­той, никак не мог понять, что он делает.
     Пол осторожно  вытянул  наружу моток  тоненькой  гиб­кой  металлической
ленты, густо испещренной точками.
     --  Вот  он -- блок  памяти Барда.  Тут,  пожалуй,  где-то  с  триллион
комбинаций будет.
     -- А ты что хочешь с ним сделать-то, Пол? --  бояз­ливо поинтересовался
Никколо.
     -- Да словарь поменяю ему, и все.
     -- Как это?
     -- Очень просто. У меня  с собой есть книга. Мне ее мистер Доэрти дал в
школе.
     Пол  достал из кармана куртки книгу, вынул ее из  пластикового футляра,
немного подкрутил пальцем маг­нитную ленту,  включил звук, убрал громкость и
вставил книгу куда-то внутрь Барда.
     -- И что выйдет?
     -- Слова из книги запишутся в память Барда.
     -- Ну и что?
     -- Слушай, ну ты  и балбесКнига-то про компьюте­ры и автоматику, и Бард
все это  запишет в память. Тогда он перестанет верещать про королей, которые
вызыва­ют молнию, поглаживая бороду.
     --  Ага,  -- радостно  добавил Никколо,  --  и  про хо­роших мальчиков,
которые всегда побеждают. Вот ску­котища-то!
     --  Да... -- небрежно махнул рукой Пол, проверяя, нормально ли работает
только  что собранное  его  рука­ми устройство.  -- Барды -- они  все такие.
Обязатель­но  должен  быть  хороший  мальчик, который  выигрывает,  и плохой
мальчик,  который  проигрывает. Я слышал, как мой старик как-то говорил  про
это.  В  общем,  он сказал, что  если не ввести цензуру, то неизвестно,  что
будет  из  подрастающего  поколения.  Он еще  сказал,  что  оно  и  так  уже
испорчено... Ну вот, все работает отлично.
     Пол довольно потер руки и отвернулся от Барда.
     -- Слушай-ка, а ведь я тебе еще не рассказал про свою идею. Идея просто
потрясающая.  До такого еще  никто не додумался, чтоб  мне помереть  на этом
самом месте! Я пошел сразу к тебе, потому что знаю -- ты надежный парень.
     -- Ну, конечно, Пол, ты же меня знаешь.
     -- О'кей. Ну, вот. Ты, конечно,  знаешь мистера Доэрти, нашего учителя.
Ты знаешь, какой он классный мужик. И я ему вроде бы нравлюсь.
     -- Ага.
     -- Я вчера после школы у него дома был.
     -- Ты? У него дома?
     -- Он говорит, что мне нужно поступать в школу  для программистов и что
он  хочет мне помочь и всякое  такое.  Он говорит, что миру  нужно как можно
больше людей, которые могли  бы конструировать новые ком­пьютерные  блоки  и
хорошо программировать.
     -- А?
     Пол,  похоже,  почувствовал,  что это  "А?"  выражает  недопонимание, и
нетерпеливо повторил:
     --  Программировать! Я же тебе про это сто раз говорил! Программировать
--  это  значит ставить задачи перед  большими  компьютерами, как, например,
Мультивак, чтобы они потом эти  задачи  решали. Мистер Доэрти  говорит,  что
теперь  все  труднее найти людей, которые могут по-настоящему  управляться с
компьюте­рами. Он говорит, что оператором-то  всякий дурак работать может --
следить  за исправностью, прове­рять ответы и вводить  готовые программы.  А
самое главное,  он говорит,  исследовательская работа и разра­ботка способов
постановки правильных вопросов, а это дело трудное.
     Словом,  Никколо, он  пригласил  меня  к  себе  домой  и  показал  свою
коллекцию древних компьютеров. Это его хобби -- собирать древние компьютеры.
Ну, я  там  насмотрелся... Есть у него  малюсенькие  совсем ком­пьютеры -- в
руке  помещаются, с  крошечными кно­почками.  А  еще есть  такая деревяшка с
выдвижной  частью  и стеклышком, которое ходит туда-сюда. Он мне сказал, что
это  называется  "логарифмическая  линейка",  а  еще  он мне  показал  такую
штуковину из  натянутых проволок с  шариками  на них. И у  него  есть листок
бумаги с чем-то, что он называет "таблица умножения".
     -- Это зачем? -- не слишком заинтересованно спро­сил Никколо.
     -- Чтобы считать.  Мистер  Доэрти попробовал  мне объяснить  как, но он
занятой человек, а на такие сложные вещи нужно много времени.
     -- Чтобы считать? Но почему бы просто не восполь­зоваться компьютером?
     -- Но все это было до того, как появились компью­теры!
     -- До того?
     -- Ну  да! Ты  что же, думаешь, у людей всегда были компьютеры? Ты что,
про пещерных людей не слыхал?
     Никколо удивленно пробормотал:
     -- И как же это они обходились без компьютеров?
     --  Не знаю, --  пожал  плечами  Пол. -- Мистер Доэрти  говорит,  что в
древние времена  люди только и делали, что рожали людей и занимались  чем  в
голову взбредет. И фермеры тогда все выращивали своими  руками,  а еще людям
приходилось самим работать на заводах и управлять всеми машинами.
     -- Не верю я тебе.
     -- Хочешь верь, хочешь -- нет. Так мистер Доэрти сказал. Он сказал, что
тогда  была просто кошмарная жизнь и все были несчастны.  Ну ладно, ты лучше
послушай про мою идею.
     -- Давай  говори,  --  обиженно  отозвался Никколо. --  Никто тебя и не
перебивал.
     -- Так  вот.  У  тех  маленьких  компьютеров  с  кнопоч­ками на  каждой
кнопочке  нарисована  маленькая  зако­рючка.  И  на  линейке  тоже такие  же
закорючки. Я спросил, что это такое, а мистер Доэрти ответил, что это числа.
     -- Чего?!
     --   Каждая  закорючка  обозначала  число.  Чтобы   обоз­начить  "один"
существовала  одна закорючка,  "два"  --  другая, "три" --  еще одна, и  так
далее.
     -- А зачем?
     -- Чтобы считать.
     -- Но зачем? Можно же просто сказать компью­теру...
     -- Да как ты не понимаешь!
     Физиономия Пола побагровела от возмущения.
     -- У тебя что, башка совсем не варит? Эти линейки и все такое прочее --
они не разговаривают!
     -- А как же тогда...
     --  Ответы получали