казать, мистер Если?
     Человечек кивнул.
     Матовое стекло вновь ожило, слегка засветилось. Потом рассеянный свет
сгустился в яркие пятна, в отчетливые человеческие фигурки. В ушах у  Ливи
слабо зазвучал орган, хотя на самом деле никакой музыки не было слышно.
     Норман вздохнул с облегчением:
     - Ну вот, видишь, я на месте. Это наша свадьба. Ты довольна?
     Шум в поезде снова умолк; напоследок Ливи услышала  свой  собственный
голос:
     - Да, ты-то на месте. А где же я?


     Ливи сидела в церкви на одной из последних скамей. Сперва она  совсем
не собиралась быть на этой свадьбе. В последнее время она,  сама  не  зная
почему, все больше отдалялась от Жоржетты.  О  ее  помолвке  она  услышала
случайно, от их общей  приятельницы,  и,  конечно,  Жоржетта  выходила  за
Нормана. Ливи отчетливо вспомнился тот день, полтора года назад, когда она
впервые увидела его в трамвае. В тот раз Жоржетта поспешила  убрать  ее  с
дороги. Потом Ливи еще несколько раз встречала Нормана, но он  никогда  не
бывал один, между ними всегда стояла Жоржетта.
     Что  ж,  тут  и  обижаться  нечего,  ведь  Жоржетта  первая   с   ним
познакомилась. Она сегодня кажется куда красивее, чем обычно. А он  всегда
очень хорош.
     Ей было грустно и как-то пусто на  душе,  словно  случилась  какая-то
ошибка, а какая - она толком понять не могла.  Жоржетта  прошествовала  по
проходу, словно не заметив ее, но немного раньше Ливи встретилась  глазами
с Норманом и улыбнулась ему. И кажется он улыбнулся в ответ.
     Издалека до нее донеслись слова  священника:  "Нарекаю  вас  мужем  и
женою..."


     Вновь послышался стук колес. Какая-то женщина  с  маленьким  сынишкой
возвращалась по проходу на свое место, покачиваясь в такт движению поезда.
В  середине  вагона,  где  сидели  четыре   девочки-подростка,   поминутно
раздавались взрывы звонкого  смеха.  Мимо,  озабоченный  какими-то  своими
таинственными делами, торопливо прошелся кондуктор.
     Все это мало трогало Ливи, она словно застыла.
     Она сидела неподвижно, глядя в одну точку, а  за  окном,  сливаясь  в
лохматую ярко-зеленую  полосу,  проносились  деревья,  мелькали,  точно  в
скачке, телеграфные столбы.
     Наконец она сказала:
     - Так, значит, вот на ком ты женился!
     Норман посмотрел на нее в упор и уголок рта у него дрогнул. Он сказал
беспечно:
     - Это не совсем верно, Оливия. Все-таки моя жена  -  ты.  Вспомни  об
этом, пожалуйста.
     Она резко повернулась к нему:
     - Да, ты женился на мне... потому что я свалилась к тебе на колени. А
если бы я не упала, ты бы женился на Жоржетте. А если бы она  не  захотела
за тебя выйти, ты бы женился на ком-нибудь еще. На коим попало. Вот тебе и
твоя головоломка!
     - Черт... меня... побери!.. - медленно, с расстановкой сказал  Норман
и ладонями пригладил волосы - они  были  прямые,  только  над  ушами  чуть
кучерявились.  Могло  показаться,  что  это  он  схватился  за  голову  от
отчаяния. - Послушай, Ливи, - продолжил он, - глупо же поднимать шум из-за
какого-то дурацкого фокуса. Не можешь же ты меня осудить за то, чего я  не
делал?
     - Ты бы так и сделал.
     - Почему ты знаешь?
     - Ты сам видел.
     - Я видел какую-то нелепость...  наверное,  это  гипноз.  -  И  вдруг
громко, голосом, в котором  прорывалось  бешенство,  он  сказал  человечку
напротив: - Убирайтесь, мистер Если или Как-Вас-Там! Вон отсюда! Вы тут не
нужны. Убирайтесь, пока я не выкинул вас за окно  вместе  с  вашей  хитрой
механикой!
     Ливи дернула его за локоть.
     - Перестань. Перестань, сейчас же! Люди кругом!
     Человечек весь съежился, спрятал черный ящичек за спину и  забился  в
угол. Норман поглядел на него, потом  на  Ливи,  потом  на  пожилую  даму,
которая сидела по другую сторону  прохода  и  смотрела  на  него  с  явным
неодобрением.
     Он покраснел и поперхнулся еще какими-то  злыми  словами.  В  ледяном
молчании доехали до Нью-Лондона, ни слова не сказали во время остановки.
     Через четверть часа после того,  как  поезд  отошел  от  Нью-Лондона,
Норман позвал:
     - Ливи!
     Она не ответила. Она смотрела в окно, но ничего не  видела  -  только
стекло.
     - Ливи, - повторил Норман. - Ливи! Да отзовись же!
     - Что тебе? - глухо спросила она.
     - Послушай, это же нелепо. Я не знаю, как он это проделывает, но даже
если в этом есть на грош правды, все равно  ты  несправедлива.  Почему  ты
остановилась на пол пути? Допустим, что я и впрямь женился на Жоржетте, ну
а ты? Разве ты осталась  одна?  Откуда  я  знаю,  может  ко  времени  моей
предполагаемой женитьбы ты уже была замужем за другим. Может поэтому  я  и
женился на Жоржетте.
     - Я не была замужем.
     - Откуда ты знаешь?
     - Уж я бы разобралась. Я то знаю о чем я думала в то время.
     - Ну, так вышла бы замуж не позже чем через год.
     Ливи злилась все сильней. Краешком сознания она понимала, что злиться
нет причины, но это не утешало. Напротив, досада росла. И она сказала:
     - А если бы и вышла, это бы тебя уже не касалось.
     - Да, конечно. Но это бы только доказывало, что мы не можем  отвечать
за то, что было бы. Если бы, да кабы, да во рту росли грибы...
     Ливи гневно раздула ноздри, но промолчала.
     - Послушай, - продолжал Норман.  -  Помнишь,  мы  встречали  у  Винни
позапрошлый Новый Год? Было много народу и очень весело?
     - Как не помнить! Ты мне устроил душ из коктейля.
     - Это к делу не относится, да и коктейля-то было всего  ничего.  А  я
вот что хочу сказать: Винни ведь твоя лучшая подруга,  мы  с  ней  дружили
давным-давно, когда мы с тобой еще не были женаты.
     - Ну и что?
     - И Жоржетта тоже с ней дружила, верно?
     - Да.
     - Ну так вот. И ты и Жоржетта все равно встречали бы  у  Винни  Новый
Год, на ком бы я не женился. Я тут ни при чем. Пускай он нам покажет,  что
было бы на этом вечере, если бы я женился на Жоржетте, и  держу  пари,  ты
там будешь либо с женихом, либо с мужем.
     Ливи заколебалась. Честно говоря, именно это ее и пугало.
     - Что, боишься рискнуть? - спросил Норман.
     И, конечно, Ливи не стерпела. Она так и вскинулась:
     - Ничего я не боюсь! Уж наверно я вышла замуж! Не сохнуть же по тебе!
И любопытно посмотреть, как ты обольешь коктейлем Жоржетту. Она  тебе  при
всех надает оплеух, не постесняется. Я ее  знаю.  Вот  тогда  ты  увидишь,
какой кусок в твоей головоломке подходящий.
     И Ливи сердито скрестила руки  на  груди  и  устремила  вперед  взор,
исполненный решимости.
     Норман поглядел на  человечка  напротив,  но  просить  ни  о  чем  не
пришлось. Тот уже установил на коленях матовое стекло. В окно косо светило
закатное солнце, и венчик седых  волос  вокруг  лысины  человечка  отливал
розовым.
     - Ты готова? - напряженным голосом спросил Норман.
     Ливи кивнула, и они снова перестали слышать рокот колес.


     Раскрасневшаяся с мороза, Ливи остановилась в дверях.
     Она только что сняла пальто, на котором таяли снежинки, и  обнаженным
рукам было еще зябко.
     Ее встретили криками: "С Новым Годом!"  -  и  она  ответила  тем  же,
стараясь перекричать радио, которое орало во всю мочь. Еще  с  порога  она
услышала пронзительный голос Жоржетты и  теперь  направилась  к  ней.  Она
больше месяца не видела ни Жоржетты, ни Нормана.
     Жоржетта жеманно подняла одну бровь - это она в самое последнее время
завела такую манеру - и спросила:
     - Ты разве одна, Оливия?
     Окинула взглядом тех, что стоял поближе, и вновь посмотрела на  Ливи.
Та сказала равнодушно:
     - Я думаю, Дик заглянет попозже. У него там еще какие-то дела.
     Она не притворялась, ей и правда было все равно.
     - Ну, зато Норман здесь, - сказала Жоржетта, натянуто улыбаясь. - Так
что ты не будешь скучать, дорогая. По  крайней  мере  раньше  ты  в  таких
случаях не скучала.
     И тут из кухни лениво вышел Норман. В руке он держал  шейкер,  кубики
льда в коктейле постукивали, точно кастаньеты, в такт словам:
     - Эй вы, гуляки-выпивохи! Подойдите, хлебните - от моего зелья еще не
так разгуляетесь... Ба, Ливи!
     Он направился к ней, широко и радостно улыбаясь.
     - Где вы пропадали? Я вас сто лет не видал. В чем дело? Дик решил вас
прятать от посторонних глаз?
     - Налей мне, Норман, - резко сказала Жоржетта.
     - Сию минуту, - не взглянув на нее, отозвался Норман. - А вам налить,
Ливи? Сейчас найду бокал.
     Он обернулся и тут-то все и произошло.
     - Осторожно! - вскрикнула Ливи.
     Она видела, _ч_т_о_  сейчас  будет,  у  нее  даже  возникло  какое-то
смутное чувство, словно так уже когда-то было, и все-таки  это  случилось,
неизбежно и неотвратимо. Норман зацепился каблуком за  ковер,  пошатнулся,
тщетно  пытаясь  сохранить  равновесие,  и  выронил  шейкер.  Тот   словно
выпрыгнул у него из рук - и добрая пинта ледяного  коктейля  обдала  Ливи,
промочив ее до нитки.
     Она задохнулась. Вокруг стало тихо, и несколько невыносимых мгновений
она тщетно пыталась  отряхнуться,  а  Норман  опять  и  опять  все  громче
повторял:
     - Черт побери! Ах, черт побери!
     Жоржетта сказала холодно:
     - Очень жаль, что так вышло, Ливи. С кем не случается. Но это  платье
как будто не очень дорогое.
     Ливи повернулась и побежала из комнаты. И вот она в спальне,  тут  по
крайней мере никого нет и  почти  не  слышно  шума.  При  свете  лампы  на
туалетном столике, затененным абажуром с  бахромой,  она  в  куче  пальто,
брошенных на кровать, стала отыскивать свое.
     За нею вошел Норман.
     - Послушайте, Ливи, не обращайте внимание на то, что она сболтнула. Я
просто в отчаянии. Конечно же я заплачу...
     - Пустяки. Вы не виноваты. - Она быстро замигала, не глядя на него. -
Поеду домой и переоденусь.
     - Но вы вернетесь.
     - Не знаю. Едва ли.
     - Послушайте, Ливи...
     Ей на плечи легли его горячие ладони...
     Что-то странно оборвалось у  нее  внутри,  словно  она  вырвалась  из
цепкой паутины, и...


     ...и снова послышался шум и рокот колес.
     Все-таки, пока она была там... в матовом стекле...  что-то  пошло  не
так, как надо. Уже смеркалось. В вагоне зажглись лампочки. Но это неважно.
И, кажется, мучительное, щемящее чувство внутри понемногу отпускает.
     Норман потер пальцами глаза.
     - Что случилось? - спросил он.
     - Просто все кончилось, - сказала Ливи. - Как-то вдруг.
     - Знаешь, мы  уже  подъезжаем  к  Нью-Хейвену,  -  растерянно  сказал
Норман. Он посмотрел на часы и покачал головой.
     Ливи сказала с недоумением:
     - Ты вылил коктейль на меня.
     - Что ж, так было и на самом деле.
     - На самом деле я твоя  жена.  На  этот  раз  ты  должен  был  облить
Жоржетту. Как странно, правда?
     Но она все думала о том, как Норман пошел за нею  и  как  его  ладони
легли ей на плечи...
     Она подняла на него глаза и сказала с жаркой гордостью:
     - Я не вышла замуж!
     - Верно, не вышла. Но вот, значит, с кем ты повсюду разгуливала  -  с
Диком Рейнхардтом?
     - Да.
     - Может ты за него и замуж собиралась?
     - А ты ревнуешь?
     Норман как будто смутился.
     - К чему ревную? К куску стекла? Нет, конечно!
     - Не думаю, чтобы я вышла замуж за Дика.
     - Знаешь, - сказал Норман, - жалко, что это так вдруг оборвалось. Мне
кажется, что-то должно было случиться... -  Он  запнулся,  потом  медленно
договорил: - У меня было такое чувство, будто я  предпочел  бы  выплеснуть
коктейль на кого угодно, но только не на тебя.
     - Даже на Жоржетту?
     - Я о ней и не думал. Ты мне, разумеется, не веришь.
     - А может быть и верю. - Ливи подняла на него глаза. - Я была глупая.
Норман. Давай... давай жить нашей настоящей жизнью. Не  надо  играть  тем,
что могло бы случиться, да не случилось.
     Но он порывисто взял ее руки в свои.
     - Нет, Ливи. Еще только один раз, последний.  Посмотрим,  что  бы  мы
делали вот сейчас, Ливи. В эту самую минуту! Что было бы  с  нами  сейчас,
если бы я женился на Жоржетте.
     Ливи стало страшно.
     - Не надо, Норман!
     Ей вспомнилось, какими смеющимися глазами и жадным  взглядом  смотрел
он на нее, держа в руке шейкер, а Жоржетту, которая стояла тут же,  словно
и не замечал. Нет, не хочет она знать, _ч_т_о_ будет дальше.  Пусть  будет
все как сейчас, в их настоящей, такой хорошей жизни.
     Проехали Нью-Хейвен. Норман снова сказал:
     - Я хочу попробовать, Ливи.
     - Ну, если тебе так хочется...
     А про себя она с ожесточением думала:  это  неважно!  Это  ничего  не
изменит, ничего не может измениться. Обеими руками она стиснула  его  руку
выше локтя. Она крепко сжимала его руку, а сама думала: что бы нам там  не
померещилось, никакие фокусы не отнимут его у меня!
     - Заводите опять свою машинку, - сказал Норман человечку напротив.
     В желтом свете ламп все шло как-то медленнее.  Понемногу  прояснилось
матовое стекло, будто рассеялись облака, гонимые неощутимым ветром.
     - Что-то не так, - сказал Норман. - Тут только мы двое,  в  точности,
как сейчас.
     Он был  прав.  В  вагоне  поезда,  на  передней  скамье,  сидели  две
крошечные фигурки. Изображение ширилось, росло... они слились с ним. Голос
Нормана затихал где-то вдалеке.
     - Это тот самый поезд, - говорил он.  -  И  в  окне  сзади  такая  же
трещина...


     У Ливи голова шла кругом от счастья.
     - Скорей бы Нью-Йорк! - сказала она.
     - Осталось меньше часа, любимая, - отвечал Норман. - И  я  буду  тебя
целовать. - Он порывисто наклонился к ней, словно не  собирался  ждать  ни
минуты.
     - Не злись же! Ну что ты, Норман, люди смотрят!
     Он отодвинулся.
     - Надо было взять такси, - сказал он.
     - Из Бостона в Нью-Йорк?
     - Конечно. Зато мы были бы только вдвоем.
     Ливи засмеялась:
     - Ты ужасно забавный, когда разыгрываешь пылкого любовника.
     - А я не разыгрываю. - Голос  его  вдруг  стал  серьезнее,  глуше.  -
Понимаешь, дело не только в том, что ждать еще целый  час.  У  меня  такое
чувство, будто я жду уже пять лет.
     - И у меня.
     - Почему же мы с тобой не встретились раньше? Сколько времени  прошло
понапрасну.
     - Бедная Жоржетта, - вздохнула Ливи.
     Норман нетерпеливо отмахнулся.
     - Не жалей ее, Ливи. Мы с ней сразу поняли, что  ошиблись.  Она  была
только рада от меня избавиться.
     - Знаю. Потому и говорю - бедная Жоржетта. Мне ее жалко: она тебя  не
оценила.
     -  Ну  смотри,  сама  меня  цени!  -  сказал  Норман.  -  Цени   меня
высоко-высоко, безмерно, бесконечно высоко,  больше  того:  цени  меня  по
крайней мере вполовину так, как я ценю тебя!
     - А не то ты и со мной тоже разведешься?
     - Ну, уж это - только через мой труп! - заявил Норман.
     - Как странно, - сказала Ливи. - Я вот все думаю, что, если бы  тогда
под Новый Год ты не вылил на меня коктейль? Ты бы  не  пошел  за  мной,  и
ничего бы мне не сказал, я бы ничего  и  не  знала.  И  все  сложилось  бы
по-другому... Совсем-совсем иначе...
     - Чепуха. Было бы все тоже самое. Не в этот раз, так в другой.
     - Кто знает... - тихо сказала Ливи.


     Стук колес того поезда  перешел  в  нынешний  стук  колес.  За  окном
замелькали огни,  стало  шумно,  пестро  -  это  был  Нью-Йорк.  В  вагоне
поднялась суета, пассажиры разбирали свои чемоданы.
     В этой суматохе лишь одна Ливи словно застыла. Наконец Норман  тронул
ее за плечо. Она подняла глаза.
     - Все-таки головоломка складывается только так.
     - Да, - ответил Норман.
     Она коснулась его руки.
     - И все равно вышло нехорошо. Напрасно я это затеяла. Я  думала,  раз
мы принадлежим друг другу, значит и все другие - те, какими стали  бы  мы,
если б жизнь сложилась по-иному, - тоже принадлежали бы друг другу.  А  на
самом деле неважно, что могло бы быть. Довольно того, что есть. Понимаешь?
     Норман кивнул.
     - Есть еще тысячи разных "если бы", - сказала Ливи. -  И  я  не  хочу
знать, что бы тогда было. Никогда больше даже слов таких не  скажу  -  что
если...
     - Успокойся, родная, - сказал Норман. - Вот твое пальто.
     И потянулся за чемоданами.
     Ливи вдруг сказала резко:
     - А где же мистер Если?
     Норман медленно обернулся,  напротив  никого  не  было.  Оба  пытливо
оглядели салон.
     - Может быть он перешел в другой вагон? - сказал Норман.
     - Но  почему?  И  потом,  он  бы  тогда  не  оставил  шляпу.  -  Ливи
наклонилась и хотела взять ее со скамьи.
     - Какую шляпу? - спросил Норман.
     Ливи замерла, рука ее повисла над пустотой.
     - Она была  тут...  я  чуть  чуть  до  нее  не  дотронулась!  -  Ливи
выпрямилась. - Норман, а что если...
     Норман прижал палец к ее губам.
     - Родная моя...
     - Прости, - сказала она. - Дай-ка я помогу тебе с чемоданами.
     Поезд нырнул в туннель под Парк-авеню, и перестук колес  обратился  в
гром.
Айзек Азимов. Что, если...
перевод с англ. - ?
I. Asimov. What if -





                             ПОСЛЕДНИЙ ВОПРОС


     Впервые последний вопрос был задан наполовину в  шутку  21  мая  2061
года, когда человечество вступило в Новую Эру, полностью овладев  энергией
своего  светила.  Вопрос  возник  в   результате   пятидолларового   пари,
заключенного между коктейлями. Дело обстояло так.
     Александр Аделл и Бертран Лупов входили в свиту Мультивака и были его
верными и преданными слугами. Они знали (насколько может  знать  человек),
что скрывается за холодным, мерцающим ликом этого гигантского  компьютера,
ликом, протянувшимся целые  мили.  Они  имели  по  крайней  мере  туманное
представление об общем плане всех этих целей и реле, образующих сооружение
настолько сложное, что даже уже минули времена,  когда  один  человек  мог
держать в голове его целостный образ.
     Мультивак был машиной самоорганизующейся  и  самообучающейся.  Так  и
должно быть, ибо  не  существует  человека,  который  смог  бы  обучать  и
организовывать  его  с  надлежащей  точностью  и  быстротой.  Так  что   к
мыслительным процессам Мультивака Лупов и  Аделл  имели  отношение  весьма
косвенное. Но то, что им поручено было делать, они выполняли  со  рвением.
Они скармливали Мультиваку информацию, приспосабливали данные и вопросы  к
его внутреннему языку и расшифровывали выдаваемые ответы. Определенно, они
(как и многие другие их коллеги) имели полное право  на  отблеск  сияющего
ореола славы Мультивака.
     Десятилетиями  Мультивак  помогал  людям  конструировать   ракеты   и
рассчитывать траектории, по  которым  человечество  смогло  достичь  Луны,
Марса и Венеры. Но затем Земля  истощила  свои  ресурсы  и  не  могла  уже
позволить себе роскошь космических  перелетов.  Для  длительных  перелетов
нужно было много энергии, и хотя Земля научилась тратить свой уголь и свой
уран с большой эффективностью, запасы и того и другого были  ограничены  и
весьма скромны. Совершенствуясь в процессе  самообучения,  Мультивак  смог
наконец  найти  решение  этой  задачи  и   удовлетворить   фундаментальную
потребность человечества в энергии. 21 мая 2061 года то, что считалось  до
этого теорией, стало свершившимся фактом.
     Земля научилась  запасать,  транспортировать  и  использовать  прямую
солнечную энергию во всепланетном масштабе. Она отказалась  от  ядерных  и
тепловых электростанций и подключилась к кольцу маленьких, не более мили в
диаметре, гелиостанций, вращающихся вокруг Земли на половинном  расстоянии
до Луны. Неделя - срок недостаточный для того, чтобы  улеглись  страсти  и
всеобщее ликование вокруг столь знаменательного события, и Аделл с Луповым
были  вынуждены  просто-напросто  сбежать  со  своего  поста,   утомленные
вниманием общественности, чтобы встретиться в укромном уголке. Там, где на
них никто не стал бы пялиться - в  пустой  подземной  камере,  за  стенами
которой  тянулись  мили  проводов,  заменяющих  телу   Мультивака   нервы.
Мультивак за свое изобретение  также  заслужи