Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
азал Аттикус.- Просто разыгрывали историю его жизни на глазах
у всех соседей.
Джим, кажется, даже возмутился.
- Не говорил я, что мы разыгрываем его жизнь! Не говорил!
Аттикус коротко усмехнулся:
- Вот сейчас и сказал. И чтоб больше вы все трое этими глупостями не
занимались.
Джим посмотрел на отца, разинув рот.
- - Ты ведь, кажется, хочешь быть юристом? - Аттикус как-то
подозрительно поджал губы, словно они у него расплывались.
Джим решил, что выкручиваться бесполезно, и промолчал. Аттикус ушел в
дом за какими-то бумагами, которые он с утра забыл захватить с собой, и
тогда только Джим сообразил, что попался на старую-престарую юридическую
уловку. Он стоял на почтительном расстоянии от крыльца и дожидался, чтобы
Аттикус вышел из дому и опять направился в город. И когда Аттикус отошел так
далеко, что уже не мог услышать, Джим заорал ему вслед:
- Хотел быть юристом, а теперь еще подумаю!
Глава 6
- Хорошо,-сказал Аттикус, когда Джим спросил, можно ли нам посидеть с
Диллом у пруда мисс Рейчел, ведь завтра Дилл уезжает.- Попрощайся с ним за
меня, на будущий год летом мы его ждем.
Мы перепрыгнули через низенькую ограду между нашей подъездной дорожкой
и двором мисс Рейчел. Джим крикнул перепелом, из темноты отозвался Дилл.
- До чего тихо, ни ветерка,- сказал Джим.- Глядите.
Он показал на восток. За садом мисс Моди вставала большущая луна.
- Даже вроде от нее жарко, - сказал Джим. - Что на ней сегодня, крест?
- спросил Дилл, не поднимая головы. Он мастерил из бечевки и обрывка газеты
папиросу.
- Нет, просто женщина. Не зажигай эту штуку, Дилл, будет вонь на весь
город.
Когда в Мейкомбе смотришь на луну, видно, что там женщина. Она сидит
перед зеркалом и расчесывает волосы.
- Без тебя нам будет скучно,-сказала я Диллу.- Может, пойдем караулить
мистера Эйвери?
Мистер Эйвери снимал комнату напротив миссис Генри Лафайет Дюбоз. По
воскресеньям он с блюдом в руках собирал в церкви пожертвования; кроме
этого, он каждый вечер до девяти часов сидел на крыльце и чихал. Однажды
вечером нам посчастливилось увидать одно представление - наверно, оно было
единственное, сколько мы потом ни караулили, оно не повторилось. Мы
спускались с. крыльца мисс Рейчел, как вдруг Дилл остановил нас:
- Ух, поглядите!
И показал через улицу. Сперва мы только и увидали заросшую глицинией
веранду, а потом оказалось - из листвы бьет струя, описывает дугу и,
наверно, за добрых десять футов оттуда падает на землю, в круг желтого света
от уличного фонаря. Джим сказал - мистер Эйвери не попадает в яблочко, Дилл
сказал - он, наверно, выпивает по бочке в день, они заспорили, кто попадет
дальше и ловчее, а я в этом состязании не участвовала,' потому что не
отличалась талантами в этой области, и опять почувствовала себя отверженной.
Дилл потянулся, зевнул и сказал что-то чересчур небрежно:
- Придумал. Пошли гулять. Так я ему и поверила! В Мейкомбе никто не
ходит гулять просто так, без цели.
- А куда, Дилл?
Дилл мотнул головой в южном направлении.
- Ладно,- сказал Джим.
Я запротестовала было, но он сказал самым сладким голоском:
- А ты с нами не ходи, ангелочек, тебя никто не просит.
- И тебя не просят. Забыл, как...
Но Джим не любил вспоминать прежние неудачи: из всего, что сказал тогда
Аттикус, он, видно, только и усвоил, как ловко юристы умеют докапываться до
сути.
- А мы ничего такого и не делаем, Глазастик, мы только дойдем до фонаря
и обратно.
Мы молча брели по тротуару и прислушивались к скрипу качелей на
соседских верандах, к тихим по-вечернему голосам взрослых на улице. Время от
времени до нас доносился смех мисс Стивени Кроуфорд.
- Ну? - сказал Дилл.
- Ладно,- сказал Джим.- Шла бы ты домой, Глазастик.
- А вы что будете делать?
Они только собирались заглянуть в окно с оторванным ставнем - вдруг
увидят Страшилу Рэдли? - а я, если не хочу идти с ними, могу сейчас же
отправляться домой и держать свой длинный язык за зубами, вот и все.
- А почему это вам взбрело дожидаться нынешнего вечера?
Потому что вечером их никто не увидит, потому что Аттикус в это время
по уши уйдет в книжку, и если настанет конец света, он и то не заметит, и
если Страшила Рэдли их убьет, так у них пропадут не каникулы, а ученье, и
потому что в темном доме легче что-нибудь разглядеть темным вечером, а не
средь бела дня, понято мне это?
- Джим, ну, пожалуйста...
- В последний раз тебе говорю, Глазастик, не трепи языком или убирайся
домой. Ей-богу, ты становишься самой настоящей девчонкой!
После этого у меня уже не оставалось выбора, и я пошла с ними. Мы
решили подлезть под проволочную изгородь на задворках Рэдли, там не так
опасно, что нас увидят. За изгородью с той стороны был большой сад и узкий
деревянный сарайчик.
Джим приподнял нижнюю проволоку и махнул Диллу: пролезай. Я полезла
следом и подержала проволоку, пока пролезал Джим. Он еле протиснулся.
- Только без шума,- прошептал он.- Да смотрите не наткнитесь на
капусту, а то будет такой треск - мертвецы проснутся.
После таких наставлений я ползла, как черепаха. Потом увидела при свете
луны, что Джим уже далеко и машет нам, и двинулась быстрей. Мы доползли до
калитки, ведущей из сада в огород. Джим тронул ее. Калитка' заскрипела.
- Плюньте на нее,- зашептал Дилл.
- Завел ты нас, Джим,-пробормотала я.-Как мы потом выберемся?
- Тс-с... Плюй на петли, Глазастик.
Мы плевали, пока не пересохло во рту, потом Джим осторожно отворил
калитку. Мы были на задворках.
С тыла дом Рэдли выглядел еще неприветливей, чем с фасада: во всю стену
тянулась ветхая, полуразвалившаяся веранда, на нее выходили две двери, между
ними два темных окна. С одного края крышу веранды подпирал не столб, а
неотесанное бревно. В углу стояла приземистая печурка; над нею висела
вешалка для шляп, призрачно поблескивало зеркало, и в нем отражался лунный
свет.
Джим тихо охнул и замер на одной ноге, не решаясь ступить второй.
- Чего ты?
- Куры...- шепнул он еле слышно.
Да, со всех сторон нас ждали невидимые препятствия. Дилл впереди тоже
на что-то наткнулся и выдохнул: "О господи!" Мы проползли за угол дома, к
окну с болтающимся ставнем. Заглянуть в окно Джим не мог - не хватало
нескольких дюймов росту.
- Сейчас я тебя подсажу,- прошептал он Диллу.- Нет, погоди.
Он взял меня за руку, мы сделали из рук седло и подняли Дилла. Он
ухватился за подоконник.
- Скорей, - прошептал Джим, - долго мы тебя не удержим.
Дилл стукнул меня по плечу, и мы опустили его на землю.
- Что видел?
- Ничего. Шторы. Но где-то там светится огонек.
-- Пошли отсюда,- зашептал Джим.- Поворачиваем назад. Ш-ш,- зашипел он,
когда я хотела возразить.
- Попробуем с той стороны,- сказал Дилл.
- Не надо,- взмолилась я.
Дилл приостановился и пропустил Джима вперед. Джим хотел подняться на
заднюю веранду, у него под ногой скрипнула ступенька. Он замер, потом
осторожно передвинулся. Ступенька молчала. Через две следующие занес ногу на
веранду и чуть не потерял равновесие. все-таки не упал и осторожно опустился
на колени. Подполз к окну, поднял голову и заглянул внутрь.
И тут я увидела тень. Тень человека в шляпе. Сперва я подумала - это
дерево, по ветра по было, а стволы ходить не умеют. Веранда была залита
лунным светом и тень, четкая, будто вырезанная ножницами, направлялась к
Джиму.
После меня ее увидел Дилл. Он закрыл лицо руками
Потом тень упала на Джима, и он увидел ее. Он прикрыл голову руками и
замер.
Тень остановилась в двух шагах от Джима. Подняла руку, потом опустила.
Потом повернулась, опять прошла по Джиму, по веранде и скрылась за домом так
же неслышно, как появилась.
Джим спрыгнул с веранды и кинулся к нам. Распахнул калитку, протолкнул
в нее нас с Диллом и погнал между грядками скрипящей листьями капусты. На
полдороге я споткнулась, и тут грянул выстрел.
Дилл и Джим растянулись на земле рядом со мной, Джим дышал, как
загнанная лошадь.
- Через школьный двор... скорей, Глазастик! Он придержал нижнюю
проволоку, мы с Диллом перекатились на ту сторону и уже почти добежали до
густой тени одинокого дуба на школьном дворе, хватились, а Джима с нами нет!
Побежали назад, а Джим застрял в проволоке и старается вылезть из штанов.
Наконец высвободился и в одних трусах побежал к дубу.
Но вот мы и за дубом. И тут мы совсем оцепенели, один только Джим не
потерял способности соображать:
- Надо скорее домой, а то нас хватятся. Мы бежим по школьному двору,
проползаем под изгородью на Олений луг, что за нашим домом, потом через
вторую изгородь - к нам на задворки, на крыльцо, и тут Джим наконец-то дал
нам передохнуть. Отдышавшись, . мы с самым невинным видом проходим в
палисадник. Выглядываем на улицу и видим - у ворот Рэдли собрались соседи.
- Пойдем туда,- сказал Джим.- А то они удивятся, где мы.
У своей калитки стоял мистер Натан Рэдли с дробовиком в руках. Перед
ним на тротуаре - Аттикус, мисс Моди и мисс Стивени Кроуфорд, в двух шагах
от них мисс Рейчел и мистер Эйвери. Нас никто не заметил.
Мы тихонько подошли к мисс Моди, она оглянулась
- А вы все где были? Разве вы ничего ее слыхали.
- Что случилось? - спросил Джим.
- В огород к мистеру Рэдли забрался негр, и мистер Рэдли в него
стрелял.
- О -о! И попал?
- Нет, - сказала мисс Стивени,- он стрелял в воздух. Напугал негра так,
что он весь побелел. Говорит, если кто увидит белого негра, так это тот
самый и есть. Говорит, у него второй ствол заряжен, и если в огороде
что-нибудь шелохнется, он будет бить прямо в цель, будь то собака, негр
или... Джим Фи-инч!
- Что, мэм?
Тут заговорил Аттикус:
- Где твои штаны? [
]- Штаны, сэр?
- Да, штаны.
Что тут было говорить. Джим стоял перед всеми в одних трусах. Я тяжело
вздохнула.
- Э-э... мистер Финч!
В ярком свете уличного фонаря я видела-Дилл готовится соврать: глаза у
него расширились, пухлая ангельская рожица стала еще круглее.
- Что скажешь, Дилл? - спросил Аттикус.
- Я... я их у него выиграл,- туманно объяснил Дилл.
- Как так выиграл?
Дилл почесал в затылке, провел рукой по лбу.
- Мы там у пруда играли в раздевальный покер. Мы с Джимом облегченно
вздохнули. Соседям, видно, тоже все стало понятно, они так и застыли. Только
что это за покер такой?
Мы так и не успели это узнать, мисс Рейчел вдруг завопила, как пожарная
сирена:
- О господи, Дилл Харрис! Играть у моего пруда в азартные игры? Вот я
тебе покажу раздевальный покер!
Аттикус спас Дилла от немедленного увечья.
- Одну минуту, мисс Рейчел,- сказал он.- Я никогда раньше не слыхал,
чтобы они занимались чем-либо подобным. Вы что же, играли в карты?
Джим очертя голову кинулся спасать положение:
~ Нет, сэр, просто в спички.
Не всякий сумеет так найтись, как мой брат! Спички - штука опасная, по
карты - верная погибель.
- Джим и Глазастик,- сказал Аттикус,- чтоб я больше не слышал ни о
каком покере. Джим, поди с Диллом и возьми свои штаны обратно. Разберитесь
между собой сами.
- Не бойся, Дилл,- сказал Джим, когда мы побежали прочь,- ничего она с
тобой не сделает. Аттикус ее заговорит. А ты быстро сообразил, молодец.
Слушай... слышишь?
Мы приостановились и услышали голос Аттикуса:
- ...ничего серьезного... все они проходят через это, мисс Рейчел...
Дилл успокоился, но нам с Джимом покоя не было. Откуда Джиму утром
взять штаны?
- Я тебе дам какие-нибудь свои,- предложил Дилл, когда мы дошли до дома
мисс Рейчел.
Джим сказал - спасибо, в твои мне не влезть. Мы попрощались, и Дилл
ушел в дом. Потом, видно, вспомнил, что мы с ним помолвлены, выбежал опять и
тут же при Джиме наскоро меня поцеловал.
- Пиши мне, ладно? - заорал он нам вдогонку.
Не останься Джим без штанов, мы бы все равно плохо спали в эту ночь. Я
свернулась на своей раскладушке на задней веранде, и каждый ночной шорох
казался мне оглушительным: зашуршит гравий у кого-то под ногами - это рыщет
Страшила Рэдли, подгоняемый жаждой мести; засмеется где-то в темноте
прохожий-негр - это гонится за нами Страшила; ночные мотыльки бьются о сетку
- это Страшила в бешенстве рвет проволочную изгородь; платаны надвигались на
нас, живые, злобные. Долго я томилась между сном и явью, потом услышала
шепот Джима:
- Трехглазка, ты спишь?
- Ты что, спятил?
- Тс-с... У Аттикуса уже темно. В слабом свете заходящей луны я увидела
- Джим спустил ноги с кровати.
- Я пошел за штанами,- сказал он. Я так и села.
- Не смей! Не пущу! Джим торопливо натягивал рубашку.
- Надо.
- Только попробуй - и я разбужу Аттикуса.
- Только попробуй - и я тебя убью.
Я вцепилась в него и заставила сесть рядом со мной. Надо как-нибудь его
отговорить.
- Мистер Натан утром их найдет. Он знает, что это ты потерял. Конечно,
будет плохо, когда он их принесет Аттикусу... ну и все, и ничего тут не
сделаешь. Ложись.
- Это я все и сам знаю,- сказал Джим,- Потому и иду.
Меня даже затошнило. Вернуться туда одному,,. Как о сказала мисс
Стивени: у мистера Натана второй ствол заряжен, и если в огороде шелохнется
негр, собака или...Джим это понимал не хуже меня. Я чуть с ума не сошла от
страха.
- Не надо, Джим, не ходи! Ну, выдерет Аттикус - это больно, но пройдет.
А там тебя застрелят. Джим, ну пожалуйста!..
Джим терпеливо вздохнул.
- Понимаешь, Глазастик,- тихо сказал он,- сколько я себя помню, Аттикус
меня ни разу не ударил. И мне неохота пробовать.
А ведь и правда. Аттикус только грозил нам чуть не каждый день.
- Значит, он ни разу тебя ни на чем таком не поймал.
- Может быть, но... мне неохота пробовать, Глазастик. Зря мы туда
сегодня полезли.
Вот с этого часа, наверно, мы с Джимом и начали отдаляться друг от
друга. Случалось, он и раньше ставил меня в тупик, но ненадолго. А этого я
понять не могла.
- Ну, пожалуйста, не ходи! - упрашивала я.- Знаешь, как там будет
страшно одному...
- Да замолчи ты!
- Ну, выдерет... Ведь это не то, что он никогда больше не будет с тобой
разговаривать или... Я его разбужу, Джим, честное слово, я...
Джим сгреб меня за ворот пижамы и чуть не задушил.
- Тогда я пойду с тобой...- еле выговорила я.
- Нет, не пойдешь, ты только наделаешь шуму. Ну что с ним делать! Я
отодвинула щеколду и держала дверь, пока он тихонько спускался с заднего
крыльца. Было, наверно, часа два. Лупа уже заходила, и перепутанные на земле
тени становились неясными, расплывчатыми. Белый хвостик рубашки Джима то
подскакивал, то нырял в темноте, точно маленький призрак, бегущий от
наступающего утра. Я вся обливалась потом, но подул ветерок, и стало
прохладно.
Наверно, он пошел в обход, по Оленьему лугу и через школьный двор, по
крайней мере он двинулся в ту сторону. Это дальше, и волноваться еще рано. Я
ждала - вот сейчас настанет время волноваться, вот грохнет дробовик мистера
Рэдли. Потом как будто скрипнула изгородь. Но это только почудилось.
Потом послышался кашель Аттикуса. Я затаила дыхание. Иной раз, вставая
среди ночи, мы видели - он еще читает. Он говорил, что часто присыпается по
ночам, заходит поглядеть на нас, а потом читает, пока опять не заснет. Я
ждала - вот сейчас он зажжет лампу, и вглядывалась, не просочится ли в
коридор струйка света. Но было по-прежнему темно, и я перевела дух.
Ночные мошки и мотыльки угомонились, но чуть подует ветерок - и по
крыше барабанят платановые шишки, а где-то вдалеке лают собаки, и от этого в
темноте совсем уж тоскливо и одиноко.
Вот и Джим возвращается. Белая рубашка перескочила через ограду и
становится все больше. Вот он поднялся по ступеням, задвинул щеколду, сел на
кровать. Не говоря ни слова, показал найденные штаны. Потом лег, и некоторое
время я слышала, как трясется его раскладушка. Скоро он затих. Больше я его
не слышала.
Глава 7
Целую неделю Джим был мрачный и молчаливый.
Я попробовала влезть в его шкуру и походить в ней, как посоветовал мне
тогда Аттикус: если бы мне пришлось в два часа ночи пойти одной во двор к
Рэдли, назавтра бы меня хоронили. Поэтому я оставила Джима в покое и
старалась ему не надоедать.
Начались занятия в школе. Второй класс оказался не лучше первого, даже
хуже: у нас перед носом опять махали карточками и не позволяли ни читать, ни
писать. По взрывам хохота за стеной можно было судить, как подвигается дело
в классе у мисс Кэролайн; впрочем, там осталась целая команда вечных
второгодников, и они помогали наводить порядок. Одно хорошо, теперь у меня
было столько же уроков, сколько у Джима, и обычно в три часа мы шли домой
вместе.
Один раз возвращаемся мы через школьный двор домой, и вдруг Джим
заявляет:
- Я тебе кое-что еще не рассказал.
За последние несколько дней он мне и двух слов кряду не сказал, надо
было его подбодрить.
- Про что это? - спросила я.
- Про ту ночь.
- Ты мне про ту ночь вообще ничего не говорил.
Джим отмахнулся, как от комара. Помолчал немного, потом сказал:
- Я тогда вернулся за штанами... когда я из них вылез, они совсем
запутались в проволоке, я никак не мог их отцепить. А когда вернулся...-
Джим шумно перевел дух. - Когда вернулся, они висели на изгороди,
сложенные... как будто ждали меня.
- Висели и ждали...
- И еще...- Джим говорил очень ровным голосом, без всякого выражения.-
Вот придем домой, я тебе покажу. Они были зашиты. Не как женщины зашивают, а
как я бы сам зашил. Вкривь и вкось. Как будто...
.- ...как будто кто знал, что ты за ними придешь.
Джим вздрогнул.
- Как будто кто прочитал мои мысли... и знал, что я буду делать. Ведь
никто не может заранее сказать, что я буду делать, для этого надо знать меня
самого, правда, Глазастик?
Он говорил очень жалобно. Я решила его успокоить:
- Этого никто не может сказать заранее, только свои, домашние. Даже я и
то иногда не знаю, что ты будешь делать.
Мы шли мимо нашего дерева. В дупле от выпавшего сучка лежал клубок
бечевки.
- Не трогай, Джим,- сказала я.- Это чей-то тайник.
- Не похоже, Глазастик.
- Нет, похоже. Кто-нибудь вроде Уолтера Канингема приходит сюда в
большую перемену и прячет разные вещи, а мы их у него отнимаем. Знаешь,
давай не будем ничего трогать и подождем два дня. Если никто не возьмет,
тогда возьмем мы, ладно?
- Ладно, может, ты и права,- сказал Джим.- Может, какой-нибудь малыш
прячет тут свои вещи от больших. Ты заметила, в каникулы тут ничего не
бывает.
- Ага,- сказала я,- но летом мы тут и не ходим.
Мы пошли домой. На другое утро бечевка была на том же месте. На третий
день Джим взял ее и сунул в карман. С тех пор все, что появлялось в дупле,
мы считали своим.
Во втором классе можно было помереть со скуки, но Джим уверял, что с
каждым годом будет лучше - у него сперва было так же, только в шестом классе
узнаешь что-то стоящее. Шестой класс ему, видно, с самого начала понравился:
он пережил короткий египетский период - старался делаться плоским, как
доска, одну руку выставлял торчком перед собой, другую заводил за спину и на
ходу ставил од