и времен
войны с испанцами, в касках времен мировой войны. Ребята в костюмах, которые
должны были  изображать  всевозможные дары сельского хозяйства, теснились  у
маленького окошка.
     - Кто-то смял мой костюм!- жалобно закричала я.
     Галопом  примчалась миссис Мерриуэзер, расправила сетку и втиснула меня
внутрь.
     -  Жива, Глазастик?  -  спросил Сесил.-  У  тебя  голос  прямо  как  из
подземелья.
     - И у тебя тоже,- сказала я.
     Оркестр заиграл  гимн,  и  слышно было, что  все  встали.  Потом  забил
турецкий барабан. Миссис Мерриуэзер объявила из-за столика:
     - Округ Мейкомб - per aspera ad astra.
     Опять ударил турецкий барабан.
     - Это  значит,-  перевела миссис  Мерриуэзер для невежд,-  из грязи - к
звездам.- И добавила неизвестно зачем: - Живая картина.
     - А  то  они без нее не поймут,- прошептал Сесил, но  на  него сразу же
шикнули.
     - Весь город это знает,- еле слышно прошептала я.
     - А загородные? - сказал Сесил.
     - Потише там! - прикрикнул мужской голос, и мы замолчали.
     Опять  пробил турецкий  барабан. И миссис Мерриуэзер похоронным голосом
стала рассказывать  про  округ  Мейкомб.  Он  самый  старый во  всем  штате,
когда-то он был частью территорий Миссисипи и Алабамы; первым из белых людей
в  эти  девственные леса  вступил  пятиюродпый прадедушка  нашего  судьи  по
наследственным  делам  - и пропал  без вести. Потом сюда  пришел бесстрашный
полковник Мейкомб, в честь которого и назван наш округ.
     Генерал Эндрю Джексон облек его властью,  но неуместная самонадеянность
полковника Мейкомба и неумение ориентироваться навлекли  несчастье  на всех,
кто участвовал вместе с ним в сражениях с индейцами племени Ручья. Полковник
Мейкомб во что бы то ни  стало хотел отвоевать этот край для  демократии, но
его  первый  поход  стал  для  него  последним.  Через  гонца -  индейца  из
дружественного  племени ему  был  передан приказ;  двигаться  на  юг.  Чтобы
узнать,  где юг, полковник сверился с лишайником на деревьях, а подчиненным,
которые хотели было. указать ему на ошибку, не дал рта раскрыть и отправился
в поход с твердым намерением  разгромить врага, но вместо этого  завел  свои
войска на северо-запад, в первобытные  дебри, и  лишь много  позже их вывели
оттуда поселенцы, передвигавшиеся в глубь страны.
     Миссис  Мерриуэзер рассказывала про подвиги  полковника  Мейкомба целых
полчаса, а тем  временем  я  сделала  открытие: если  согнуть коленки,  ноги
умещаются под костюмом, и  тогда можно кое-как посидеть.  Я сидела,  слушала
жужжание миссис Мерриуэзер вперемежку с грохотом барабана и незаметно уснула
крепким сном.
     После  мне  рассказали, что было  дальше:  миссис Мерриуэзер подошла  к
грандиозному финалу; "О-ко-рок",- проворковала она спокойно и  уверенно, ибо
и сосны  и восковая фасоль  являлись  мгновенно. Подождала чуть-чуть,  потом
позвала погромче: "Око-рок!" Но ничто но явилось,  и  тогда она крикнула  во
весь голос: "Окорок!!!"
     Наверно, сквозь сон я ее услышала, а может быть, меня  разбудил оркестр
- он  заиграл гимн южных штатов,  но я выбрала для своего появления ту самую
минуту, когда миссис Мерриуэзер торжественно развернула на сцене флаг штата.
Не то что выбрала, просто мне захотелось быть вместе со всеми.
     Мне потом рассказали, судья  Тейлор выскочил из  зала и  так хохотал  и
хлопал себя по  коленкам - миссис Тейлор даже принесла ему  воды и  какую-то
пилюлю.
     Миссис Мерриуэзер не зря старалась, успех был огромный,  все  кричали и
хлопали, но вое равно она поймала меня за кулисами- и сказала: я погубила ее
живую картину. Я готова была сквозь землю провалиться, но тут за мной пришел
Джим, и он мне посочувствовал. Он сказал, с того места, где он сидел, меня и
видно-то не было. Не пойму, как он догадался, какая я несчастная, Я ведь еще
не  вылезла  из костюма, но  он сказал  - я  все  .делала как  надо,  просто
немножко  опоздала, вот  и  все. Когда все совсем  плохо, Джим  теперь умеет
утешить  почти как  Аттикус. Но Джим не уговорил меня  показаться на  люди и
согласился ждать за кулисами, пока все не уйдут из зала.
     - Хочешь снять эту штуку, Глазастик? - спросил он.
     - Не хочу,- сказала я.- Так и пойду.
     Пускай никто, не видит, как мне плохо.
     - Подвезти вас домой? - спросил кто-то.
     - Нет, сэр, спасибо,-сказал Джим.-Нам совсем близко.
     -  Берегитесь привидений,-посоветовал тот же голос. - А вернее сказать,
пускай привидения берегутся Глазастика.
     - Ну вот, уже почти никого нет,- сказал Джим. - пошли.
     Мы  через  зал  прошли в  коридор и спустились  по  лестнице. На  улице
по-прежнему  было  темным-темно.  Несколько  машин еще не отъехали,  но  они
стояли по другую сторону школы, и от их фар нам было мало толку.
     - Если кто-нибудь  поедет  в нашу сторону,  нам будет  виднее,-  сказал
Джим.- Слушай, Глазастик, давай я буду держать тебя за косточку. А то как бы
ты не потеряла равновесие.
     - Мне все видно.
     - Ну, да, но  вдруг ты потеряешь  равновесие,  Что-то легонько надавило
мне на макушку, наверно, Джим ухватился за ножку окорока.
     - Чувствуешь?
     - Угу...
     Мы  пошли темным школьным  двором, и я все  время глядела под  ноги, но
ничего не было видно.
     - Джим,- сказала я,- я забыла туфли, они там, за сценой.
     -  Ладно, пошли  назад.-  Но только  мы повернули, свет в окнах погас.-
Завтра возьмешь,- сказал Джим.
     - Так ведь завтра воскресенье,-возразила я, когда Джим повернул  меня к
дому.
     - Попросишь сторожа, он тебя впустит... Глазастик...
     - А?
     - Нет, ничего.
     Джим долго  молчал. Интересно,  про  что  он думает. Сам скажет,  когда
захочет,-  наверно, когда придем домой. Его рука  надавила мне  на  макушку,
по-моему, уж слишком сильно. Я мотнула головой.
     - Джим, ну чего ты?..
     -  Помолчи минуту, Глазастик,-сказал он и  сильнее сжал  ножку окорока.
Дальше мы шли молча.
     -  Минута уже прошла,-  сказала я.- Про  что ты  все  время  думаешь?-я
повернулась к Джиму, но было так темно, лица совсем не видать..
     - Мне что-то послышалось, - сказал он. - Постой-ка.
     Мы остановились.
     - Слышишь что-нибудь? - спросил Джим.
     - Нет.
     Через пять шагов он снова меня остановил.
     - Джим, ты что, хочешь меня напугать? Я уже не маленькая, я...
     - Тише,- сказал Джим, и я поняла: он меня не разыгрывает.
     Вечер был совсем тихий. Я даже слышала дыхание Джима.  Изредка  по моим
босым ногам пробегал ветерок, а ведь когда мы шли в школу, он задувал вовсю.
Сейчас все стихло, как перед бурей. Мы прислушивались.
     - Собака залаяла,- сказала я.
     - Нет, не то,- сказал Джим.- Это слышно, когда мы идем, а остановимся -
и не слышно.
     - Это мой костюм  шуршит. А, знаю,  просто ты меня разыгрываешь, потому
что сегодня такой день.
     Это я доказывала не Джиму, а  себе, потому что, как только мы  пошли, я
поняла, про что он. Мой костюм тут был ни при чем.
     - Это  все Сесил,- немного погодя  сказал  Джим. - Ну, теперь он нас не
проведет. Пойдем потише, пускай не думает, что мы трусим.
     Теперь мы ползли, как черепахи. Я спросила, как это Сесил идет  за нами
в такой темнотище и почему же он на нас не наткнулся.
     - А я тебя вижу, Глазастик,- сказал Джим.
     - Как же так? А мне тебя не видно.
     -  У тебя полоски  сала светятся. Миссис Креншо намазала  их светящейся
краской, чтоб  они блестели.  Я тебя  очень хорошо вижу, и Сесилу,  наверно,
тебя  видно, вот  он за нами и  идет. Ладно же, пускай не думает, что провел
нас.
     Я вдруг обернулась и закричала во все горло:
     -  Сесил  Джейкобс  -  мокрая ку-урица! Мы остановились.  Но  Сесил  не
отозвался, только где-то у школы откликнулось эхо: "Ку-урица!"
     - Вот я его,-сказал Джим.-Э-эй!!
     "Эй-эй-эй-эй", - откликнулась школа.
     Что-то не похоже  на  Сесила - так долго терпеть:  раз  уж  ему  удался
какой-нибудь фокус, он его  сорок раз  повторит.  Сесил бы уже давно  на нас
прыгнул.
     Джим опять меня остановил. Потом сказал очень тихо:
     - Глазастик, ты можешь снять с себя эту штуку?
     - Могу, но ведь на мне почти ничего нет.
     - Твое платье у меня.
     - В темноте мне его не надеть.
     - Ладно,- сказал он.- Ничего.
     - Джим, ты боишься?
     - Нет. Мы, наверно, уже около дуба. А  там уже и дорога в двух шагах. И
уличный фонарь видно.
     Джим нарочно  говорил  медленно, очень ровным голосом. Интересно, долго
еще он будет рассказывать мне сказки про Сесила?
     - Давай запоем, а, Джим?
     - Не надо. Тише, Глазастик, не шуми.
     Мы шли все так же медленно. Ведь если пойти быстрее, непременно ушибешь
палец или споткнешься  о камень. Джим знает  это  не хуже меня, и он помнит,
что я босиком. Может, это ветер шумит в деревьях. Да, но ветра никакого нет,
и деревьев тут нет, один только старый дуб.
     Наш спутник шаркал и волочил ноги, будто  у него тяжелые башмаки. И  на
нем холщовые штаны, я  думала, это шелестят листья, а это его штаны шуршат и
шуршат на каждом шагу.
     Песок у меня под ногами стал холодный - значит, мы у самого  дуба. Джим
надавил мне на макушку. Мы остановились и прислушались.
     На  этот  раз  шарканье  продолжалось.  Холщовые  штаны  все шуршали  и
шуршали. Потом все стихло. Потом он побежал,  он бежал прямо на нас, тяжело,
неуклюже - мальчишки так не бегают.
     -  Беги, Глазастик! Беги!-закричал Джим.  Я сделала один огромный шаг и
чуть не упала; руки у меня были все равно что связаны, кругом тьма-разве тут
удержишь равновесие.
     - Джим, помоги! Джим!
     Что-то смяло  на мне проволочную  сетку.  Железо чиркнуло о  железо,  я
упала  на  землю  и  откатилась  подальше. Я  изо  всех  сил  барахталась  и
извивалась, стараясь вырваться из своей клетки. Где-то совсем рядом дрались,
топали,  тяжело возили  ногами и всем телом  по  земле,  по  корням.  Кто-то
подкатился  ко мне - Джим! Он мигом вскочил и потащил меня  за  собой, но  я
совсем запуталась в проволоке, я успела высвободить только голову и плечи, и
мы недалеко ушли.
     Мы были уже у самой дороги, как вдруг  Джим отдернул руку и опрокинулся
на  землю. Опять послышался шум драки, что-то хрустнуло, и Джим пронзительно
крикнул.
     Я кинулась на крик и налетела на  чей-то  живот. Человек охнул и  хотел
схватить меня за руки, но они были под костюмом. Живот у него был мягкий, но
руки  как  железо.  Он  сдавил  меня  так,  что  я  не  могла  вздохнуть.  И
пошевелиться не могла. Вдруг его рвануло в  сторону, он опрокинулся на землю
и чуть не повалил меня тоже. Наверно, это Джим подоспел.
     Иногда  соображаешь очень медленно.  Меня  совсем оглушило, и  я стояла
столбом. Шум драки затихал; кто-то захрипел, и опять стало очень тихо.
     Тихо, только  кто-то  дышит  тяжело-тяжело и спотыкается.  Кажется,  он
подошел к дубу и прислонился к нему. И  страшно закашлялся, со всхлипом, его
всего так и колотило.
     Никакого ответа, только тяжелое, дыхание совсем близко.
     - Джим?
     Джим не отвечал.
     Тот человек отошел от  дуба, начал шарить  в  темноте - наверно, что-то
искал.  Потом  он  протяжно, со стоном  вздохнул и  потащил  по земле что-то
тяжелое. И тут я начала понимать, что под дубом нас уже четверо.
     - Аттикус?..
     Кто-то тяжелыми, неуверенными шагами уходил к дороге.
     Я  пошла к тому месту, где,  как  мне казалось, он только  что стоял, и
принялась торопливо шарить ногами до земле. Скоро я на кого-то наткнулась.
     Босой  ногой я  нащупала  штаны, пряжку  пояса, пуговицы, потом  что-то
непонятное, потом воротник и  лицо. На лице  колючая щетина  -  нет, это  не
Джим. Запахло винным перегаром.
     Я побрела туда, где, я  думала,  проходит  дорога. Я не знала, верно ли
иду - ведь  меня столько раз поворачивали  в разные  стороны. Но  я все-таки
вышла  на дорогу  и увидела уличный  фонарь. Под  фонарем  шел  человек. Шел
неровными шагами,  будто  нес что-то очень  тяжелое. Он повернул за угол. Он
нес Джима. Рука у Джима свисала перед ним и как-то нелепо болталась.
     Когда я  дошла до угла,  человек уже  шел  по  нашему двору.  Открылась
дверь, из  нее упал  свет,  на секунду я увидела  Аттикуса  -  он  сбежал  с
крыльца, вдвоем они внесли Джима в дом.
     Я дошла до двери, а они уже шли по коридору.  Навстречу мне бежала тетя
Александра.
     - Позвони доктору Рейнолдсу! - крикнул из  комнаты Джима  Аттикус.- Где
Глазастик?
     - Она  здесь! - И  тетя Александра потащила меня  к телефону. Она очень
торопилась, и я не поспевала за ней.
     - Я сама дойду, тетя,- сказала я.- Вы лучше звоните.
     Она схватила трубку.
     - Дайте  мне доктора  Рейнолдса, Юла Мэй, скорее! Отец  дома, Эгнес?  О
господи, где же он? Пожалуйста, как только он вернется, скажите, чтобы шел к
нам. Пожалуйста, это очень спешно!
     Тете Александре незачем было называть себя, в Мейкомбе  все знают  друг
друга по голосу.
     Из комнаты Джима вышел Аттикус. Не успела тетя  Александра  дать отбой,
Аттикус выхватил у нее трубку. Постучал по рычагу, потом сказал:
     - Пожалуйста, соедините меня с шерифом, Юла Мэй. Гек? Это Аттикус Финч.
Кто-то  напал  на моих  детей. Джим ранен. Между нашим  домом и школой. Я не
могу  отойти  от  мальчика. Пожалуйста,  съездите туда за меня,  посмотрите,
может быть, он еще недалеко ушел.
     Вряд ли  вы его сейчас  найдете,  но, если  найдете, я хотел бы на него
взглянуть. А теперь мне надо идти. Спасибо, Гек.
     - Аттикус, Джим умер?
     - Нет, Глазастик. Займись ею, сестра! - крикнул он уже из коридора.
     Трясущимися пальцами тетя Александра  стала  распутывать на мне смятый,
изорванный костюм на проволочной сетке. Не сразу ей удалось меня освободить.
     -  Ты цела,  детка?  - опять  и  опять спрашивала  она. Какое  это было
облегчение  - вылезти наружу! Руки у меня уже затекли, и на них отпечатались
красные шестиугольники. Я стала их растирать, и они немного отошли.
     - Тетя, Джим умер?
     - Нет... нет, детка, он без сознания. Вот придет доктор Рейнолдс, тогда
мы узнаем, насколько серьезно он ранен. Что с вами случилось, Джин Луиза?
     - Не знаю.
     Больше она не спрашивала. Она пошла и принесла мне одеться; если бы мне
тогда это пришло в голову, я бы уж  не дала ей про это забыть: тетя была так
расстроена, что принесла мне комбинезон!
     - На,  оденься,  детка,-  сказала  она  и  подала мне ту  самую одежду,
которую всегда терпеть не могла.
     Она побежала  к Джиму, потом опять вышла ко мне в  прихожую.  Рассеянно
погладила меня и опять ушла к Джиму.
     К дому подъехала машина. Шаги доктора  Рейнолдса я знала  не хуже,  чем
шаги Аттикуса,  Он помог нам  с Джимом появиться на  свет и пройти через все
детские  болезни,  какие  только  существуют;  он  лечил Джима,  когда  Джим
вывалился  из  нашего  домика  на платане;  и  мы  с  ним всегда  оставались
друзьями. Доктор  Рейнолдс  говорил, а будь  мы не такие отходчивые, было бы
по-другому, но мы ему не поверили.
     Он стал на пороге и сказал:
     - Боже  милостивый!  -  и пошел было ко мне, потом  сказал: - Ну, ты по
крайней  мере на  ногах.- И  повернул  прочь. Он  знал в  нашем  доме каждый
закоулок. И знал: если мне плохо пришлось, значит и Джиму не лучше.
     Прошло десять тысячелетий, и доктор Рейнолдс вернулся.
     - Джим умер? - спросила я.
     - Ничего подобного,- сказал доктор и присел передо мной на корточки.- У
него шишка на лбу, точь-в-точь как у тебя, и сломана рука. Посмотри-ка сюда,
Глазастик... Нет, головой  не верти, только  скоси глаза. А теперь вон  в ту
сторону. Перелом у него скверный,  насколько  могу сейчас судить,- в  локте.
Похоже, что кто-то старался открутить ему руку напрочь... Теперь посмотри на
меня.
     - Значит, он не умер?
     -  Да нет  же! - Доктор  Рейнолдс поднялся.-  Сегодня мы мало что можем
сделать, только  устроить его поудобнее.  Надо  будет сделать  рентгеновский
снимок... вероятно,  придется  на время  положить руку  в гипс.  Но  ты  .не
беспокойся,  он  будет у  нас как новенький. У  мальчишек все заживает в два
счета.
     Доктор  Рейнолдс говорил,  а  сам  все  разглядывал  меня  и  осторожно
ощупывал шишку, которая вздувалась у меня на лбу.
     - А у тебя нигде ничего не сломано, как тебе кажется? - пошутил он.
     Я невольно улыбнулась.
     - Значит, по-вашему, он не умер, нет?
     Доктор Рейнолдс надел шляпу.
     - Ну, понятно, я могу и  ошибаться,  но, по-моему, он даже очень живой.
Все симптомы  налицо.  Поди  взгляни на него, а когда я  вернусь, мы с тобой
решим окончательно.
     У доктора Рейнолдса походка  молодая и  легкая. Мистер Гек  Тейт  ходит
по-другому. Под его тяжелыми  башмаками  веранда так и застонала, и дверь он
отворил неуклюже, но на пороге он ахнул, совсем  как доктор  Рейнолдс. Потом
спросил:
     - Да, сэр, я пойду к Джиму. Аттикус и все тоже там.
     - Я с тобой,-сказал мистер Тейт.
     Тетя  Александра заслонила  лампу  в  изголовье Джима  полотенцем,  и в
комнате было полутемно. Джим лежал на спине. Одна  щека у него была разбита.
Левая рука торчала вбок и согнулась в локте, только не в ту сторону, в какую
надо. Джим хмурил брови.
     - Он тебя не слышит, Глазастик,-  сказал Аттикус,- он выключен, знаешь,
как радио выключают. Он уже приходил в себя, но доктор Рейнолдс его усыпил.
     - Да, сэр.
     Я отошла к стене. Комната Джима большая, квадратная. В качалке у камина
сидит  тетя Александра. В  углу стоит тот человек,  который принес Джима, он
прислонился к  стене. Какой-то  незнакомый -  видно, из загородных. Наверно,
смотрел наше  представление, а  потом  оказался  поблизости,  когда  все это
случилось. Услыхал, наверно, наши крики и прибежал на выручку.
     Аттикус стоял у постели Джима.
     Мистер  Гек Тейт остановился на пороге. Шляпу он держал  в руке, карман
штанов  оттопыривался - видно было, что там фонарик, Мистер Тейт был в своей
охотничьей куртке, бриджах и высоких сапогах.
     - Входите,  Гек,-  сказал Аттикус.- Нашли  что-нибудь?  Не представляю,
какой негодяй способен на такое, но, надеюсь, вы его найдете.
     Мистер Тейт посопел носом. Пронзительно посмотрел на человека  в  углу,
кивнул ему, потом  обвел взглядом  комнату  -  посмотрел на  Джима, на  тетю
Александру, потом на Аттикуса.
     - Присядьте, мистер Финч,- предложил он.
     -  Давайте все  сядем,- сказал Аттикус.- Вот вам стул,  Гек.  Я принесу
другой из гостиной.
     Мистер Тейт подсел  к письменному столу  Джима.  Подождал Аттикуса  -он
вернулся  и тоже сел.  Почему-то  он не принес стула для человека в углу; но
ведь  Аттикус знает привычки фермеров  лучше, чем я.  Иногда приедет  к нему
кто-нибудь из глуши за советом, привяжет своего мула во дворе под  платаном,
и Аттикус  так  и беседует  с ним  на  заднем крыльце. Этому, наверно,  тоже
уютнее там, в углу.
     - Мистер Финч,- сказал  шериф,-  сейчас я вам скажу,  что я  там нашел.
Нашел платье какой-то девочки - оно у меня в машине. Это твое, Глазастик?
     - Да, сэр, если розовое и со сборками.
     Мистер  Тейт  вел  себя так,  будто  давал показания в  суде. Он  любит
рассказывать все  по-своему, чтоб ни прокурор, ни защитник  ему не мешали, и
иногда это получается довольно длинно.
     - Еще я нашел какие-то клочки бурой материи.
     - Это мой костюм, мистер Тейт.
     Мистер Тейт погладил свои колени. Потер левую руку и стал рассматривать
каминную полку, потом его, кажется,  очень заинтересовал сам камин. Потом он
стал ощупывать пальцами нос.
     - В чем дело, Гек?- сказал Аттикус.
     Мистер Тейт поднял руку и потер себе сзади шею.
     - Там на  школьном дворе под дубом лежит  Боб Юэл, и между ребер у него
торчит кухонный нож. Он мертв, мистер Финч.


Глава 29

     Тетя  Александра встала  и  ухватилась  за каминную  полку. Мистер Тейт
поднялся и хотел ей помочь, но она только покачала  головой. Аттикусу первый
раз в жизни изменила его всегдашняя учтивость, он т