в  плошках с маслом.  Теснота и толкотня неимоверные...  Монахи
пытаются придать людскому хаосу некий порядок,  делят поток людей на ручьи -
к  главному  входу  и  к  боковому,  пытаются даже  сдерживать напор  толпы,
притормозить. Кто был в обуви, сворачивали к стене, разувались, сбрасывали с
себя все,  что было из натуральной кожи, и снова торопились ко входу. Каждый
стремился попасть к  Вишну пораньше,  пока тот не  устал выслушивать людские
просьбы и жалобы.
     По сторонам у  главного входа стояли огромные скульптуры коровы и льва.
Монах показал Янгу на боковой вход,  пойти вдоль стены.  Бросился туда, чтоб
поскорей догнать своих,  но натыкался лишь на чужие спины.  "Мам! - какой-то
страх проник в душу.  -  Папа-а!  -  лез все глубже в храм, обливаясь потом,
пробирался то вправо,  то влево,  хотя в храме было холодней, чем снаружи. -
Дядя Амат!  Дед Амос!"  Биргусовцев в густой толпе не было,  они,  наверное,
вошли через главный вход и  протискивались к  алтарю в другом потоке.  Туда,
где  над  головами людей  возвышается шестирукий бронзовый Вишну с  кроткой,
детско-ласковой улыбкой на лице.  Он сидит в позе лотоса,  а так возвышается
над всеми...  Грохот и плеск доносятся оттуда, от Вишну - это люди разбивают
кокосовые орехи,  выливают  молоко,  высыпают рис.  И  уже  не  гул  голосов
слышится,  а  будто бы  шелест листьев в  джунглях -  люди спешат прошептать
самое главное, высказать самое наболевшее...
     - Дядечка,  поднимите меня, я погляжу! Дядечка, поднимите! - дергал Янг
за  рукава,  за  рубашки мужчин.  Но  они словно оглохли или были в  трансе,
ничего не хотели слышать, ничего не видели, кроме Вишну. Наконец один из них
как бы проснулся,  подхватил Янга под мышки:  "Гляди!.. И молись, молись!.."
Янг вертел головой во  все стороны,  искал своих,  искал отца.  Возле самого
Вишну в  это время произошла какая-то заварушка,  мелькнуло знакомое кавади.
Но Янг ни одного биргусовца не увидел,  там суетились люди в  желтых длинных
хитонах  с  блестящими черными  головами.  Кого  они  выносят оттуда  ногами
вперед?  Почему склоняется над тем,  поверженным,  женщина в  белом халате и
белой косынке?
     - Ну, нагляделся? - мужчина опустил его на землю.
     - Спасибо...  - Янг выскользнул из его рук, стал пробираться к Вишну, к
тем монахам,  что скользили на мокром,  проталкиваясь к выходу, неся кого-то
на  руках.  Янг  опустился на  землю,  попробовал проползти под  ногами,  но
оттаптывали руки,  и  пришлось выпрямиться,  встать...  Вон уже те  монахи у
самого выхода -  другого бокового входа. Осатанело лез туда, хотел увидеть -
кого  они  несут?!  Такое знакомое до  каждой царапинки,  кровоподтека тело,
такие знакомые разодранные язвы...
     - Папа!!! - вырвался у мальчика крик нечеловеческой боли.
     У  отца  безжизненно болтались руки,  качалась откинутая назад  голова.
Глаза были прищурены и  словно из  мутного стекла.  Не откликнулся отец,  ни
одним словом не отозвались монахи.  Вот уже двор, тут немного свободней. Янг
забегал то с одной, то с другой стороны отца, подхватывал его руки: "Обдерет
о камни... Ему же больно!.." И чувствовал, что руки холодные.
     Отца отнесли в сарай,  сбитый из свежих досок. Там уже лежало несколько
длинных и коротких тел, прикрытых простынями. Отца положили рядом с ними.
     - Иди,  мальчик, отсюда... Ты его сын? Все равно уходи. На вот, понюхай
- и  иди...  -  Женщина в  белой косынке с  красным крестом на ней вынула из
брезентовой сумки бутылочку, открыла ее и сунула Янгу под нос пробку.
     У него перехватило дыхание, из глаз покатились слезы...
     - Вот... Поплачь - и уходи. У твоего отца хорошая смерть. Ты гордись им
- он  не пожалел жизни для Вишну.  Его сожгут на самом главном жертвеннике -
как знатного человека.  Ты гордись им...  Ну -  иди! - поспешно подталкивала
она мальчика к выходу. У нее сегодня хватало работы.
     Не  видя  из-за  слез света,  Янг  брел вниз к  ручью вместе с  другими
паломниками. А поток тех, кто поднимался к храму, все еще не редел.
     Никто из биргусовцев его не искал. Кому он был нужен?
     В  двух  шагах сзади хромала за  ним,  мотая длинным языком,  бездомная
рыжая собака.


        "3"

     В центре столицы репродукторы напряженно хрипели:

                Свийттаун* - любимый город,
                Свийттаун - услада взора,
                Жемчужина у моря,
                Прекрасный наш Свийтта-а-аун!
                О нем, о милом, песни,
                На свете нет чудесней
                Тебя, родной Свийтта-а-аун!
     ______________
     * Английское слово "Sweet" имеет много значении, которые обыгрываются в
песне:  сладкий,  душистый, свежий, любимый, милый, мелодичный и т.д. Таун -
город.

     Янгу  казалось,   что  репродукторы-висюльки  на  столбах,  похожие  на
гигантские,  сплющенные,  с решеточкой снизу, неведомые и несъедобные плоды,
дрожат и качаются,  что они вот-вот полопаются от напряжения и жары и упадут
на  землю  звонкими осколками.  Слушать эту  бесконечную железную песню было
невыносимо,  голова звенела и  от недосыпания,  и  от жары,  и от того,  что
пережил тут,  в  столице.  Янг  уже  несколько дней слонялся по  городу,  не
понимая,  куда идет-бредет,  кого или  что ищет.  Хотел сначала вернуться на
Горный, где были люди из их общины, потом понял, что возвращаться не к кому.
Есть,  правда, несколько человек друзей - Амара, Натача, Тун. Но на месте ли
они сейчас? А если сегодня на месте, то где окажутся завтра? И разве заменят
они отца,  мать,  у них своих забот -  не отбиться.  Жаль,  конечно, друзей:
может,  больше никогда не придется встретиться. Но ведь ему надо думать, как
перебраться на Рай,  а не на Горный.  На Рае брат Радж,  возле него и найдет
приют.
     Океанские теплоходы не  ходят на  Рай,  там  и  порта нет такого,  чтоб
принять их,  они разгружаются тут, в Свийттауне. Пассажиров сразу направляют
в длинный одноэтажный дом с короткой надписью -  "Таможня", после этого тем,
кто приехал,  можно свободно бродить по городу, селиться в отелях. Некоторые
из них в  город не хотят идти,  хотят поехать сразу на Рай.  И представители
туристического бюро листом стелются - всем надо угодить, всех удовлетворить.
Морскими трамваями или  катерами на  подводных крыльях гостей  отправляют на
Рай.   Янг  узнал  об  этом  от  ребятишек-лоточников,  они  толклись  возле
теплохода,  как комары,  а более пробивные забирались даже на теплоход. Один
китаец-торговец с лотком на животе несколько раз попадался на глаза.
     На борту теплохода косо висят два длинных трапа,  по их ступенькам идут
и  идут десятки и  сотни ног.  Потоку пассажиров и носильщиков,  похоже,  не
будет конца.
     Проклятый звон в голове...  Кажется, что откуда-то с неба кто-то звонко
окликнул, словно в какую-то железяку жахнул: "Я-я-ян-нг!" Он забегал глазами
туда-сюда.  Перебрал взглядом один косой частокол людей на трапе,  другой...
Смуглый  мальчик машет  ему  сверху  правого трапа  -  кто  же  это?  А  тот
нетерпеливо шмыгает  под  руками  пассажиров,  спотыкается,  задевая  за  их
чемоданы, баулы, сумки, чуть не сваливается с трапа, катится вниз. Абдулла?!
На трапе ругань,  кое-кто из носильщиков пытается стукнуть верткого непоседу
по  затылку,  но  Абдулла только раскатисто хохочет,  увертывается и  сыплет
вниз.
     - Я-янг?! - снова кричит он радостно.
     Янг двинулся ему навстречу,  на душе сразу стало легче.  Вот кого бы он
сейчас хотел видеть - Абдуллу.
     Бросился в его объятия.
     - Ты что тут делаешь?
     - А ты? Уже уезжаешь отсюда?
     - Некуда...  И...  не к кому...  -  Янг сразу помрачнел и изо всей силы
стиснул зубы, чтоб не заплакать.
     - Рассказывай... расскажи, что случилось... - Абдулла тянул его за руку
подальше от причала.
     Пришлось рассказать - хоть немного.
     - Не горюй.  Будем держаться вместе -  не пропадем. Я ведь тоже сирота!
Круглый!  Дядя, правда, есть - лифтер. Пьянчужка, наркоман. Я у него и живу,
в  кладовке под  лестницей.  У  меня  знаешь  какой  широкий топчан?  Вдвоем
поместимся...  А сейчас нажре-емся - чтоб пузо трещало! Я знаю тут близенько
одну харчевню,  там  портовые рабочие харчуются...  Ха-ха-ха,  ну  и  глупая
туристка  мне  попалась  сегодня.   Пластмассовую  гребенку  продал  ей  как
черепашью.  Говорю:  "Это же не абы-какая,  а из панциря трехлетней слоновой
черепахи!"  Поверила,  ха-ха...  В двадцать раз больше,  чем стоит гребенка,
отхватил!  Бизнес!  -  И без того широкий рот Абдуллы растянулся в улыбке до
ушей.
     - Ты не Абдулла, а Абдурила.
     - Ха!  А с ними так и надо.  Не знают,  куда деньги девать. Думают, что
тут черепахами все острова кишат.
     - А я думаю:  чего это ты летишь по трапу, будто хочешь голову сломать?
Ты от нее убегал?
     - Ага. Ха-ха-ха!
     Они почти обошли полукруглую пристаньскую площадь. На углу улицы справа
уже видна вывеска харчевни "Тридакна" с грубо нарисованным моллюском.  Вот и
сама харчевня с куполоподобной крышей.
     - Эй,  пираты!  Остановитесь на  два слова -  у  меня ноги не казенные,
чтобы за вами бегать, - послышался вдруг знакомый голос.
     Ребята оглянулись.  Янг сразу узнал Пуола,  и  в  груди у  него недобро
похолодело.  Вспомнились все его выходки: как ломал американским бульдозером
свою и чужие хаты в деревне,  как издевался и насмехался над односельчанами,
будучи на Горном.  "Кто он такой?" -  прошептал Абдулла. "Земляк... чтоб его
земля не носила..." - шепотом ответил и Янг.
     - Здоровы были!  -  быстро подошел Пуол,  подал руку  одному и  другому
мальчику,  как ровесникам.  -  Закурим?  -  Вынул из кармана пачку, постукал
пальцами по  донышку,  выбивая сигарету.  Лихо взял одну в  рот  и  чванливо
сморщился, выставив нижнюю губу.
     - Мы не курим, - разом ответили ребята.
     - Т-так вам и надо, мне больше достанется, - Пуол спрятал пачку. - А ты
иди,  иди,  шустрик.  Мне надо вот с ним по-землячески потолковать.  -  Пуол
осторожно огляделся по сторонам.
     - Мы вместе, и никуда он не пойдет, - набычился Янг.
     - Что -  я  не могу пару слов сказать земляку с глазу на глаз?  -  Пуол
вздернул подбородок и снова огляделся. - Через пять минут отпущу.
     - Янг,  я закажу и буду ждать,  -  бросил Абдулла, направляясь к дверям
"Тридакны".
     Янг кивнул и хмуро уставился на Пуола.
     Тот  стоял так,  чтобы причал с  теплоходом оставался от  него  слева и
можно было в ту сторону косить глазом.  Янга повернул спиной к "Тридакне", а
потом,  словно передумав,  повел  к  полуоткрытым воротам дома,  соседнего с
харчевней. Выглядывая в щель на площадь, Пуол сказал:
     - Я  знаю,  что ты смелый и  честный.  А  ты знаешь,  что на этом можно
заработать?
     - Говори,  что тебе надо!  Присосался,  как пиявка... - Янг нетерпеливо
переступал с  ноги на  ногу.  Дать бы  драпака отсюда!  Но  Пуол взял его за
локоть, покачал головой.
     - Мне хочется,  чтобы ты заработал себе на туфли, не ходил босиком... -
Пуол  больно наступил носком новой  туфли Янгу  на  пальцы,  и  тот  ойкнул.
Мальчику уже хотелось ударить его головой в живот и, пока Пуол корчился бы и
стонал, убежать. - У тебя сколько денег?
     - Сколько есть, все мои!
     - Дурень,  я хочу знать,  сможешь ли ты дать мне сдачу. Чтоб на месте и
рассчитаться.  А то у меня к-крупная к-купюра...  Вот! - и показал пятьдесят
долларов.
     Янг вынул свои деньги, даже всю мелочь. Пуол взял бумажки, пересчитал.
     - Маловато...  Ну  ладно,  в  другой раз подкинешь мне еще какую-нибудь
пятерку или десятку.  Значит,  так:  вот,  в  левом кармане у меня пятьдесят
долларов. Они твои. В правом - восемь долларов, что ты дал, - мои. Они будут
мне как остаток с  пятидесяти долларов.  Чтоб ты не убежал с полусотней,  не
дав мне сдачи, я их подержу пока у себя.
     - Хитренький! А потом ищи тебя, как рыбу в море... Отдавай мои назад!
     - Тише,  дурень. У нас уже нет времени ссориться. Видишь вон, сюда идет
джентельмен в шапочке с длинным козырьком,  в шортах и с розовой косынкой на
шее. Рыжий баул в правой руке...
     - Ну... - Янг приник к щели в воротах.
     - Он сейчас пойдет по Портовой, ты - за ним, я - в отдалении по другому
тротуару,  следом. Возле дома номер пятнадцать он возьмет баул в левую руку.
Ты приноровись,  в  этот момент окажись рядом с ним.  Скажешь:  "Может,  вам
помочь?" Он должен ответить:  "Ничего,  ничего...  Тут уже недалеко. В отеле
отдохну".  Ты: "А в какой отель вам надо?" Он должен сказать: "Санта-Клара".
Ты ответишь:  "Там уже нет мест.  Вам надо в "Гонконг", ваш апартамент сорок
первый". Поворачиваешься и идешь ко мне за деньгами. Все запомнил?
     - Все.
     - Будь очень внимателен.  Если возьмет баул в  левую руку не возле дома
номер пятнадцать или вообще будет держать в правой - не подходи. Ну - пошел!
А то отстанешь... - Пуол слегка шлепнул его ниже спины.
     "Джентельмен" с  розовой косынкой на  шее  уже шел пружинистым шагом по
Портовой,  по  левому  тротуару  возле  домов  с  нечетными  номерами.  Янг,
поглядывая на  углы  домов,  ускорил шаг.  Расстояние сокращалось...  Мешала
только следить за незнакомцем в  шортах парочка,  которая вышла откуда-то на
тротуар  и   старательно  шагала   впереди  Янга.   Девятый  номер   дома...
Одиннадцатый...  Янг оглянулся: метрах в двадцати сзади по этому же тротуару
шел гладко причесанный пижон с усиками,  покручивал в правой руке стек. Пуол
держался на  правом  тротуаре далековато.  Вот  уже  тринадцатый дом...  Янг
решительно  обогнал  парочку,  влюбленные  больше  не  держались  под  руку,
размахивали руками.  Женщина  казалась очень  широкой в  плечах,  с  темными
пятнами пота между лопаток и  под мышками,  в длинном,  похожем на индийское
сари, странном платье с рукавами.
     "Джентельмен" ни  разу  не  оглянулся назад,  порой  поворачивал голову
влево, будто сверялся с номерами домов.
     Против дома  номер  пятнадцать возле  тротуара стояла легковая машина с
задранным вверх капотом.  В  моторе копались двое мужчин,  их согнутые спины
тоже были в пятнах пота.
     Пока Янг разглядывал парочку,  а потом мужчин, возившихся с мотором, он
совсем забыл  о  том,  что  "джентельмен" должен взять  баул  в  левую руку.
Быстренько поравнялся с ним...
     - Может, вам помочь? - спросил, как ему велели.
     "Джентельмен",  не поворачивая головы,  скосил на него глаза.  Процедил
сквозь зубы:
     - Вот ду ю вонт, кидзи? Ай донт андестэнд ю.*
     ______________
     * - Чего ты хочешь, дитятко? Я тебя не понимаю (англ.).

     Этого Янг не ожидал.
     - Дядечка...
     - Сгинь, сморкач! Помощник нашелся...
     Янг совсем растерялся: все не то говорится! Но успел еще сказать:
     - Вам не в "Санта-Клара" надо!
     Те двое, что старательно ремонтировали машину, вдруг оказались впереди,
на тротуаре,  наставили в  их животы пистолеты.  Янг с  отчаянием оглянулся:
Пуола не было,  как сквозь землю провалился!  Сзади них тоже смотрели зрачки
двух  пистолетов.  Один  держала дамочка в  сари,  рукав задрался до  локтя,
оголив волосатую руку.
     Из машины вышел высокий офицер в полицейском мундире, игриво позванивая
наручниками.


                                Глава шестая


        "1"

     Где-то  в  зеленой  зоне  дельфинария жалобно,  будто  испуганное  дитя
спросонок, вскрикивал павлин.
     Радж остановился у ворот.  Половинки их, сваренные из железных прутьев,
провисли во двор, и если бы не сдерживала их большая железная цепь с замком,
раскрылись  бы  от  своей  тяжести  настежь.   Слева,   впритык  к  воротам,
проходная-сторожка.  Здесь и касса.  Она отгорожена от проходной стенкой, со
двора в кассу свой вход.
     В  сторожке света нет.  Малу то ли спит,  то ли делает обход территории
дельфинария.  Радж не захотел стучать в окно сторожки -  пусть лучше Малу не
знает, когда он вернулся с Биргуса.
     Отошел подальше от ворот,  полез на ограду -  частокол из железных пик,
высокий -  два с половиной метра.  Преодолев его без труда, повис на руках с
внутренней стороны,  потом разжал пальцы.  Упал  тяжеловато -  земля с  этой
стороны была намного ниже.
     Увидел Малу,  когда  свернул с  аллеи  на  мостик через  канал.  Сторож
спускался с трибун большого бассейна и, казалось, качался.
     - Хэллоу! - подал Малу веселый голос. - Ты, Радж?
     - Я.
     - Ну и  вид у  тебя сегодня...  Может,  какие-нибудь жулики раздели?  И
мокрый ты, что ли?
     - Ага,  -  ответил Радж,  чувствуя,  как загорелось лицо.  -  В  штанах
купался.
     - И со мной раз такое было... - хотел рассказать сторож о случае с ним,
но Радж сухо простился:
     - Доброй ночи, Малу! - и хотел уйти.
     - Какая  там  добрая!  С  дельфинами что-то  происходит.  Беспокоились,
плюхались всю  ночь  в  бассейне.  И  теперь  сбились в  кучу,  а  посветить
хорошенько нечем...  Я  уж думал,  может,  какой-нибудь вор забрался или еще
что...
     - Может,  к перемене погоды. Они хорошо чуют циклон... А может, касатки
подплывали к перемычке. Их тоже чуют.
     - Скажешь!  В канале для касаток мелко, не полезут они туда. - Малу уже
немного разбирался в  том,  что  касалось жизни  дельфинов и  других морских
животных.
     - Не  полезут,  твоя правда.  -  Ну так пусть хоть остаток ночи пройдет
спокойно. Пока!
     Раджу хотелось поскорей забраться в  свою кладовую-склад,  поспать хоть
пару часов.  Хорошо,  что мистер Крафт не запрещает пользоваться складом как
квартирой.   Может,   считает,   что  лишний  человек  ночью  на  территории
дельфинария не помешает. Мало ли что может быть?
     "Не потерял ли хоть ключ? - лапнул по карманам штанов. - Нет, вот он, в
правом..." Едва выпутал его, пришлось мокрый карман выворачивать.
     Снял замок, закрыл за собой дверь на задвижку. Включил свет - и сразу к
топчану.  На день он прислоняется верхом к стене, прихватывается брезентовым
ремнем.  Отстегнул ремень,  расправил ножки топчана,  опустил на пол. Устало
вздохнул, заранее смакуя, с каким наслаждением он вытянется во весь рост.
     Утомленно присел на краешек...
     Знакомые  запахи  запыленных железяк,  сыроватых гидрокостюмов,  жильем
совсем не пахнет.  Окинул взглядом кладовую - все известно, все, кажется, на
своем месте.
     И  почувствовал,   что  будет  не  до  сна.  Надо  привести  в  порядок
испачканные штаны, может, даже замыть их пресною водой, чтоб не было соленых
пятен и разводов, просушить потом утюгом. Надо еще поискать старую тенниску.
Придется ее заштопать,  вымыть, высушить. Не может он утром явиться на глаза
мистеру Крафту одетым не по форме.  Мистер требует, чтобы в рабочие часы все
служащие дельфинария держали "трейд марк" -  фабричную марку. Можно было бы,
конечно,  и  выходные штаны надеть,  у  Раджа есть еще одни штаны.  Но когда
угодно  надевать  их  жалко,   да  и  очень  большой  контраст  будет  между
заштопанной тенниской и праздничными штанами.
     Скуповат мистер Джерри... Выдает одну тенниску на полгода, хотя цена ей
всего каких-то  два-три доллара.  Это только у  Раджа получается,  что еще и
экономит,  потому что  много  времени приходится ходить в  одних плавках или
вообще быть с аквалангом под водой.
     Сходил  в  душ,  набрал в  тазик  пресной воды.  Потом  все  делал  как
заведенный. А мысли были уже далеко от того, что делал.
     Сегодняшний обстрел из автомата (это счастье, что не задела пуля) сразу
сопоставил с  прошлым выстрелом из подводного ружья.  Вывод напрашивался сам
собой - не являются ли они звеньями одной цепи?


     Вспомнилось, как тогда обрабатывал ему рану врач в отеле.
     "Вам в  больницу надо,  в Свийттаун.  Рану надо зашить,  а то останется
большой шрам,  -  говорил врач на прощанье.  -  Если сегодня не сможете,  то
завтра - обязательно. Счет вам на дельфинарий выслать?"
     "На дельфинарий.  Только не мне,  а на имя мистера Джеральда Крафта", -
ответил Радж.
     "А  что?  -  думал  он,  выходя  из  "Сэльюта".  -  Из-за  Крафт