В  некоторые  свободные вечера  час-другой  возился  с  Гуго.  Взрослый
парень,  а  пришел в  дельфинарий,  не умея ни читать,  ни писать.  А деньги
считать умел - до ста... Был от природы сообразительным, хотя и забитым, всю
науку  схватывал на  лету.  Радж  хвалил его  за  успехи,  даже  подарил ему
шариковую ручку,  и  Гуго слабо улыбался.  Вид у Гуго был нездоровый,  будто
сонный,  под  глазами  синели  подковы.  Стоило  что-нибудь  внезапно громко
сказать,  как он  вздрагивал.  От  неожиданного резкого стука чуть не  терял
сознание.
     - Я  не сплю,  Радж,  почти совсем не сплю...  Уже больше месяца,  и  с
каждой ночью все хуже и хуже.  Ляжешь, закроешь глаза, а в голове что только
не вертится, и мысли всякие, мысли... Измучусь до утра от мыслей. Встаешь, а
голова будто распухла,  тяжелая -  не  удержать на  плечах,  даже в  стороны
водит... Кормлю дельфинов и боюсь: вот-вот нырну в бассейн...
     - У тебя нервное истощение.  Ты бы на ночь пил какие-нибудь порошки для
сна.  -  Радж подливал ему в стакан чаю,  подсовывал ближе сахар и галеты и,
хотя тот отнекивался, заставлял еще пить и есть.
     - Порошки...  На порошки денег надо.  Все, что я получаю у Крафта, маме
отдаю.  Нас шестеро у матери... Было семеро, но один братик утонул. Может, с
годик ему было.
     - Как это...  с  годик -  и  утонул?  Он  же не ходил купаться в  таком
возрасте?
     - Какое купаться...  Он  еще и  ходить не  умел,  ножки были тоненькие,
кривые...  Мы в джонке живем возле седьмого сектора,  ближе к пристани.  Там
целый такой поселок на воде, ты, может, видел... Мать оставила маленького на
двух более старших.  Одному три  годика,  другому -  четыре...  Ну,  а  сама
побежала на пристань рыбы купить.  Утром это было... Приходит, а малыш висит
за бортом головкою в  воде...  за ножку привязанный...  Вывалился...  Так те
двое,  значит,  спят,  а маленький висит за бортом, утонул... У нас еще двое
между теми тремя и мною, я самый старший. А тех двоих как раз не было: пошли
в   город  или   на   пристань  попрошайничать  или   перепродать  что-либо.
Коммерсанты!
     - Так как же вы там,  на лодке,  восьмеро размещаетесь?  Там же, должно
быть, и сидеть тесно, а не только лежать.
     - Половина лодки с  крышею.  Отец с  маленькими внизу,  а  мы  втроем в
гамаках висим. Не сон, а...
     - Ты  не  ходи  каждый  раз  домой,   можешь  и   тут  со  мною  иногда
переночевать. Сделаем вторые нары.
     - Не знаю, Радж, что делать. Ты для меня - как брат. Но не хочется тебе
все время докучать. Может, я тебе неприятен, а буду мозолить глаза.
     - Перестань!
     - Я  знаю,  как  это  трудно,  когда  не  можешь  переваривать  другого
человека...  Я  увижу Судира,  и  у  меня  уже  красные пузыри появляются на
коже... Честное слово! Даже трясет всего, колотит... Если б найти где-нибудь
какую-либо работу, я ушел бы отсюда. Из-за одного Судира ушел бы! Хотя мне и
жалко тебя... Люблю я тебя.
     - Я буду разузнавать в городе. Авось что и попадется.
     - Ты уже кончаешь это каратэ или только начал занятия?
     - На  середине программы.  Еще с  месяц буду ходить.  А  вообще учиться
каратэ можно всю жизнь... Скажи, какую ты бы хотел работу?
     - Любую, Радж! Лишь бы самому не сдохнуть и что-нибудь маме давать.
     - А отец у тебя есть?
     - Есть.  Грузчик в  порту.  Но у  него такая работа -  что попадется...
Бывает, что и по нескольку дней ничего не приносит. В Свийттауне видел краны
в порту?
     - Ну.
     - Говорят,  тут  будут один такой устанавливать.  А  поставят,  так  уж
никакого заработка не  будет...  Скажи,  а  джиу-джицу -  это то  же,  что и
каратэ?
     - Почти что.
     - Радж,  ты  не  заедайся с  Судиром.  Он очень опасный человек,  знает
приемы джиу-джицу. И он мясо ест... Каждый день ест мясо - представляешь? Он
очень здоровый, не гляди, что такой худой.
     - Про мясо откуда знаешь?
     - Сам  видел.  Утром  перед  представлением вынимает  коробочку  такую,
из-под конфет,  пластмассовую...  А в ней кусочки сырого мяса, посоленные, с
приправами, с чесноком. Хап-хап! Не жуя... От него чесноком за милю несет. Я
и не знал бы, что там, в коробочке. Но раз... Он же требует, чтоб я и у него
в "резиденции" уборку делал...  Протирал стол и столкнул ту коробочку. А она
бряк -  и раскрылась на полу.  Гляжу - мясо... А Судир услышал стук коробки,
вскочил, пронзил меня взглядом, как шилом: "Что упало?" Я показал на коробку
с  мясом,  он выдохнул с  облегчением:  "А я  думал..."  и похватал со стола
сувенирных дельфинчиков, побросал в свой дипломат, запер.
     - Я  слышал,  что  некоторые мышат  в  китайских аптеках берут,  живьем
глотают.
     - Бр-р... Радж, а какое мясо на вкус? Я еще никогда не пробовал.
     - Когда-нибудь  я  приглашу  тебя  в  шикарный ресторан.  Посидим,  как
господа какие, мясо будем есть, вино пить...
     - Ой, Радж! Рассказывай сказки, может, кто и поверит!
     - Верь. Будет такое.


     Там,  где  все радиальные улицы города сходятся,  образовалась овальная
площадь с фонтаном посередине.  Фонтан так себе,  ничего особенного, забавно
выглядят только  четверо  пухленьких малышей посередине.  Один  взобрался на
дельфина,  двое лезут к нему,  спихивая наездника, четвертый кормит дельфина
рыбкой.  Из сопл, установленных по всему борту фонтана и создавающих круг, с
шипением извергается вода.  Струи вздымаются вверх и обрушиваются на ребят и
дельфина -  со всех сторон падают в середину. Порой напор воды меньше, струи
не достают до фигур,  и бронзовые мальчики будто лысеют, обсыхая, ясно видны
на них белые полосы и солевые потеки (вода в фонтане морская),  будто кто-то
этих безобидных ангелочков разрисовал белилами.
     Только в  самую жару площадь пустеет,  а так на ней всегда людно.  Люди
гуляют вокруг фонтана.  Редкие влюбленные парочки подолгу сидят на гранитном
бережку,  забавляются водой:  то полощут руки, то затыкают сопло, обрызгивая
друг  друга.   В  воде  просвечиваются  монеты,  их  собирают  поздно  ночью
мальчишки,  сражаясь за  каждую  из  них,  а  сентиментальные туристы  опять
набрасывают. Есть там и зелень, в одном месте распластались по воде какие-то
круглые листья, плавают пестрые рыбы-попугаи.
     Особенно бурными  бывают  людские  приливы,  когда  на  улицу  высыпают
зрители  из  недалекого отсюда  кинотеатра либо  валят  сплошным потоком  на
ночное шоу  в  "Кракен".  Почему-то  многим хочется сделать еще один круг по
площади,   потолкаться  в  толпе,  заглянуть  в  лавочки  с  сувенирами  или
забегаловки-бары.  А  еще тут и  базарчик есть,  и черный рынок,  на котором
происходят молниеносные сделки по контрабандным товарам.  В бурлящей толпе и
многоголосом гомоне делается это неприметно,  а  для денег законы не писаны.
Во всяком случае, полицейские, что иногда появляются тут, не замечают или не
хотят замечать ничего противозаконного.
     Радж,  возвращаясь с  занятий у  мистера Ромеша,  у которого брал уроки
каратэ,  тоже шел к  фонтану.  От  той частной школы каратэ,  которую открыл
Ромеш в  одном из  подвалов дома в  седьмом секторе,  до  площади было всего
каких-то двести метров.  И Радж присаживался на бортик фонтана. Приятно было
посидеть,  слушая ласковый плеск и шипение воды,  чувствовать,  как проходит
усталость в  растревоженных и  натруженных суставах,  стихает боль в мышцах.
Мистер  Ромеш  давал  максимальную нагрузку,  кимоно каждый раз  приходилось
вывешивать для просушки, а то и застирывать.
     Сидел  расслабленно,  забавлялся водою  и  мысленно  перебирал поучения
Ромеша.  Чтоб хорошо служить своему народу, надо быть физически совершенным.
Только такой человек может и  за себя постоять,  и другому помочь,  и народу
принести  пользу.  Ромеш  чуть  ли  не  молился  на  физическое совершенство
человека и  видел в  каратэ и спасение,  и оружие в борьбе за лучшее будущее
народа.  Смешной и наивный Ромеш: как будто можно небо проткнуть кулаком! Да
приемами  каратэ  могут  в  совершенстве  владеть  и  враги  народа,  всякие
кровососы и угнетатели.
     Одно  хорошо:  благодаря  кружку  познакомился с  несколькими неплохими
ребятами-грузчиками  из  порта,   электриками  из  отелей,   музыкантами  из
ресторанных оркестров,  официантами, матросами спасательной службы. Простой,
свойский народ.
     Взгляд Раджа скользит по лицам.  Механически отмечает, кто местный или,
во  всяком случае,  из  тропиков,  а  кто приехал издалека.  У  местных кожа
темно-рыжая, порой даже коричнево-синяя, одни китайцы желтые.
     Двое прошли под  ручку,  один из  них толстяк с  роскошной палкой.  Ухо
Раджа уловило:
     - Тут  такое казино-ройяль!..  Лучше,  чем в  Монако,  -  в  восхищении
взмахнул толстяк палкой.
     - А я играть в рулетку не отваживаюсь. Можно нищим остаться.
     - Хе, в карты тоже можно проиграть.
     Когда  проходили девушки,  взгляд  Раджа  задерживался на  них  дольше.
Прикидывал,  мог бы  в  которую влюбиться или нет.  Ему уже хотелось кого-то
любить -  возраст такой.  Двадцать лет уже!..  "А я и представления не имею,
что такое любовь..." - вздохнул он.
     Теперь можно  и  попить,  и  он  подозвал мальчика с  коляскою.  Тот  в
стеклянном чане,  похожем на  аквариум,  развозил кокосовый сок  с  дольками
апельсинов, мандаринов, ананасов, кусочками льда.
     Пил,  а сам все смотрел,  приглядывался к людям. Одна фигура показалась
ему знакомой.  Даже не фигура, а походка человека. Быстренько отдал мальчику
кружку,  бросил ему пятицентовик и  бегом пустился за тем молодым человеком.
Он знал походку этого парня с детства:  идет ровно,  будто кувшин с водою на
голове держит. Он или не он? Он или не...
     - Амара!
     - Радж?! - оглянулся молодой человек.
     Обнялись,   создав   среди   движущихся  людей   неподвижный  островок.
Посыпались обычные в таких случаях вопросы:  "Ну -  ты где? Что делаешь? Как
тут оказался?"  Больше,  конечно,  спрашивал Радж,  ведь у него самого почти
ничего не изменилось.
     - Ты, как исчез из Биргуса, больше ничего не знаешь, что там произошло?
- в   этом  вопросе  Амары  Радж  почувствовал  скрытую  боль,   сочувствие.
Отрицательно покачав головой,  впился глазами в  глаза друга,  а  сердце уже
болезненно заныло.  -  Так  мне многое надо тебе рассказать...  Чего мы  тут
стоим?  Давай сюда,  в "Летучую рыбу",  -  показал Амара на бар-ресторан, на
фронтоне которого прыгали разноцветные неоновые рыбы с плавниками-веерами. -
У меня до работы еще час, посидим, пососем коктейля.
     - А где ты работаешь?
     - Да  тут же,  в  "Летучей рыбе".  По  ночам...  Сегодня четвертая ночь
будет. Посудомойщиком. Я попрошу буфетчика, даст в долг.
     - Нет, дорогой. Плачу я, наличными. Ты пока обживайся.
     - Ну хорошо, только в следующий раз - я.
     Пошли обнявшись.
     Все  места за  столиками были  заняты.  Амара организовал два  места за
служебным столиком, сам и коктейли принес с соломинками.
     ...Радж  слушал его  рассказ обо  всем,  что  творилось на  острове,  и
плакал, прижимая ладони к лицу, чтобы не так вырывались глухие рыдания.
     - А где... похоронили мать? - нашел наконец силы спросить.
     - Не знаю...  Нас ведь, живых, загнали на катера и повезли... А там, на
Биргусе,  бульдозеры все уничтожили. Скреперы выравнивать будут, экскаваторы
копать котлованы под всякие укрытия... Нет места для могилы на Биргусе!
     Амара рассказал также о том,  как искали пристанища на Горном - сначала
в  болоте,  потом  с  Янгом в  горах.  И  ничего не  нашли,  не  было  места
биргусовцам и там, и все начали разбредаться кто куда.
     - А отец где? Янг? На Горном остались?
     - Когда я уезжал сюда,  то были на Горном... Кхи-и... Не хотел тебе еще
и это говорить,  но скажу.  У тебя же и с отцом неладно:  помутился разум...
Как увидел тогда, что с матерью случилось, так и...
     Стакан глухо треснул в руке Раджа, по столу растеклось содержимое...
     - Прости,  друг...  Не о таком я хотел бы тебе говорить.  Но... Когда я
уезжал,  то отца твоего держали под замком...  Дед Амос и Ганеш опекали его,
на одной воде держали.  Пост ему устроили,  очищение.  Я слышал, что хотели,
чтоб на храмовом празднике на Главном он нес кавади с дарами Вишну.
     - Так праздник прошел уже! Где они сейчас, не знаешь?
     - Нет.  Никого  из  биргусовцев  потом  не  видел...  Кровь  на  столе.
Порезался?
     Радж пососал ладонь, сплюнул на столик.
     - Глубоко?  Посиди...  Я  сейчас  поищу  чего-нибудь для  перевязки.  И
приберу тут.
     Радж уже не  слушал Амару.  Гонял по розовой лужице на столе прозрачные
осколки.  Звенело в ушах...  Хотелось то сорваться с места и куда-то бежать,
крушить все на своем пути,  то схватиться за крис,  пустить его в ход. Но на
кого поднимать руку?  Против кого конкретно идти?  Конкретные виновники там,
на Биргусе... "Бедный Янг, сколько ему пришлось пережить за эти дни! Где они
теперь, как жить будут?" - теснились горькие мысли в голове.
     Когда вернулся Амара и начал забинтовывать ему ладонь,  Радж попросил и
его подыскивать работу для одного хорошего парня.


        "2"

     "Все... Ходу отсюда! Как можно дальше! И больше не попадаться..."
     Нигде ни души,  на улице почти полный мрак.  Две-три лампочки светились
на столбах желтыми пятнами.  Возле них мелькали летучие мыши,  ловили ночных
жирных мотыльков. Враждебно, пугающе чернел через улицу какой-то сквер. Там,
наверное,  был  и  пруд.  На  фоне  неба  веерные пальмы казались утыканными
саблями.  На Биргусе Янг не испытывал никаких ночных страхов, мог идти в лес
в  любое время ночи.  А  тут,  в самом главном городе султаната,  на Главном
острове, ему было страшно.
     Повернул направо -  там,  ему казалось,  должен быть порт...  И в ту же
минуту  услышал из  скверика приглушенное:  "Э-эй!"  Через  низенькую ограду
перемахнула невысокая фигурка, кинулась через улицу к Янгу.
     - Чтоб тебе...  Я уже думал,  бандит какой,  - Янг испуганно плюнул под
ноги Абдулле.
     - А  что у  тебя можно взять?  Гол как сокол.  Зато у  меня...  На вот,
ешь...  Холера,  бумага размокла...  -  Абдулла вынул из-за  пазухи какие-то
темные комочки с  прилипшими клочками бумажной салфетки.  Один  кусочек упал
под ноги,  Абдулла поднял,  подул на него для приличия, бросил себе в рот. -
Чего глядишь?  Ешь!  Это из "Тридакны". Твоя порция чучи. Мясо, вымоченное в
соусе, поджаренное на палочках. Вкуснота!
     Янг подставил обе ладони,  потом переложил все на  левую,  один кусочек
кинул в рот.  Хлынула слюна,  заныло в животе. Только сейчас он почувствовал
страшный голод.  Мясо было вкусное,  жгучее от  перца,  слегка кисловатое от
соуса. Проглотил, почти не жуя, один кусочек, второй и спохватился - Абдулла
провожал глазами каждый.  Теперь уже ел так:  один кусок съедал сам,  другой
отдавал Абдулле.
     - Ты не глотай, как акула. Жуй долго-долго, а потом соси, как конфетку,
и опять жуй,  - поучал Абдулла друга. Но учиться есть так, как Абдулла, было
поздно - мясо кончилось.
     - Ты с вечера так и сидел в скверике?
     - Ну!  Я  тебя ждал в "Тридакне",  вижу в окно -  ты пошел на Портовую.
"Что такое?  -  думаю.  -  Мы же договорились пообедать."  Я еще не встречал
человека, который бы отказался от этого. Быстренько проглотил свое и с твоей
тарелки соус вылизал.  Да...  А тут вижу: какие-то типы оторвались от окна и
на улицу,  за тобою.  Я твое мясо в бумажку завернул и тоже выскочил. Прошел
немного и вижу: тебя цап-царап, гоп в машину и фыр-р-р... Ну, куда ж, думаю,
если не в полицию? И бегом за тобой.
     - И всю ночь сидел?! - не переставал удивляться Янг.
     - Я и лежал, не только сидел. Задремал было и испугался: а вдруг тебя в
это время выпустили?
     - А если бы меня вообще не выпустили - сколько бы ты сидел?
     - Эту ночь до конца и  еще день.  Я так решил.  Я все за окнами следил,
какие светятся,  хотел угадать,  в каком ты.  Прикидывал,  можно ли залезть,
чтоб выручить тебя.
     - Да,  залезешь!  Там же  решетки на  всех окнах,  а  внутри при дверях
часовой с пистолетом.
     - Во как...  А я жду и жду...  Не может такого быть,  думаю, чтоб детей
долго держали...  Невиноватых.  А  ты ведь безобидный как черепаха.  На тебе
ездить можно! Тебя кто захочет - обманет!
     - Не очень...  -  сказал Янг и  покашлял.  Правду говорит друг,  чистую
правду. Совсем он не приспособлен к городской жизни.
     - Слушай,  а  куда это мы  разогнались?  Я  живу не  в  той стороне!  -
спохватился Абдулла.  -  Давай вот сюда... - свернул он в одну из поперечных
улиц.  -  У меня же,  я тебе говорил,  топчан -  во какой!  -  сделал он три
больших шага. - А в ширину - во! - развел руки.
     Абдулла жил недалеко от "прошпекта".  Вошли в  вестибюль высокого дома,
подались в  уголок  возле  лестницы.  Янг  увидел,  что  убежище под  первым
пролетом лестницы отгорожено от  вестибюля стенкою с  дверью,  войти в  него
можно только согнувшись.  В верхней части двери четырехугольная дырка - лишь
крысе пролезть. Стучали долго и за ручку дергали - никто не открывал.
     - Дрыхнет, наркоман несчастный... - вздохнул Абдулла.
     Взял в  углу метлу,  выломал палочку и просунул между дверью и косяком,
хотя на  тот косяк и  намека не было,  подцепил крючок.  Он упал,  звякнув о
дверь.
     Открыли,  в лицо пахнуло тяжелым, сырым воздухом. Абдулла протянул руку
вправо,  щелкнул выключателем.  Янг  увидел  каморку,  сделанную некогда для
того,  чтобы уборщикам было где прятать метлы и  ведра.  Топчан стоял слева,
где нависала лестница.  Рядом с топчаном был проход,  на нем можно было даже
стоять, в этом проходе спал, подстелив циновку, худой как скелет старик.
     - Заваливайся...  - показал Абдулла на топчан. - Да, а ты все сделал на
дворе, что надо? А то у нас тут никаких туалетов нет.
     Янг не ответил.
     - А  почему он  спит на  полу,  а  не  на  топчане?  Вы могли бы вдвоем
поместиться.
     - Могли бы.  Но там ему удобнее:  некуда падать.  Ты лег? Выключаю... -
Абдулла закрыл дверь на крючок, а потом уж выключил свет. Ощупью пробрался к
Янгу.
     - Жалко... Старый он все-таки.
     - Да  какой  он  старый?  Тридцать пять  -  сорок  лет.  Это  он  из-за
наркотиков стал на  деда похож.  Все свои деньги пускает на героин.  Не дядя
меня, а я его содержу. Жалко - больной, несчастный человек. И топчана жалко,
больше ничего у  нас нет.  Тут хоть над головой не каплет...  А  так хочется
убежать куда глаза глядят!
     - Ты  про  меня все знаешь,  а  я  про тебя -  нет!  Куда девались твои
родители?
     - Отец  рыбаком был,  погиб  во  время  шторма.  Неожиданно тогда шторм
налетел,  много лодок не вернулось. А мать умудрилась второй раз выйти замуж
за какого-то торговца. Уехала аж в Индонезию.
     - Ты какой веры? - поинтересовался Янг.
     - И сам не знаю.  Может, мусульманин? Помню, что когда-то дядя, пока не
опустился,  таскал меня в  мечеть.  Тут,  в  Свийттауне,  и  мечети есть,  и
буддийские храмы, и церкви всякие.
     - Мне все равно, какой ты веры. Я буду дружить с тобою всю жизнь!
     - И я с тобою,  Янг...  -  Абдулла обнял его. - Я тебе братом буду. Нас
теперь трое братьев:  ты,  я  и  Радж.  Вот бы  побывать на  Рае,  с  Раджем
познакомиться,   в   дельфинарий  заглянуть!   Дельфина  вблизи  посмотреть,
погладить.
     - Побываешь!   Я  думаю  перебраться  к  Раджу,  а  когда-нибудь  и  ты
переберешься.  Я тоже еще не видел дельфинов вблизи. Радж говорил, они почти
ручные,  свойские.  А  что под водой делается -  как в  волшебной сказке!  Я
ничего так не хотел бы, как поплавать под водой. С аквалангом!
     - Нет детских аквалангов, не разгоняйся.
     - А  не  все  ли  равно,  детский или взрослый?  Маску можно надеть,  а
баллоны...  Нам же меньше требуется воздуха, чем взрослому, с теми же самыми
баллонами можно и дольше пробыть под водой,  и заплыть глубже.  А ты знаешь,
как я  плаваю?  Отку-уда!  Я  лучше всех ребят на Биргусе плавал и под водой
больше могу пробыть без