е и Тото так нужна близкая душа!
     - У  меня нет  денег на  билет,  -  ответил Янг,  едва скрывая радость:
неужели так просто ему удастся попасть на Рай? Даже прямо сегодня?
     - Грацие  а  дио!  Слава  богу,  у  меня  еще  есть  чем  заплатить  за
удовольствие.  А ты мне доставляешь одни только удовольствия.  Побудешь моим
пажем.
     Что такое паж,  Янг не знал,  но лег на диван с  удовлетворением.  Тото
примостился рядом. Немного дремали, немного наблюдали за синьорой Терезой. А
та ходила по комнате, по спальне полураздетая, не стесняясь Янга, готовилась
принять ванну.  Плюхалась в  ванне  долго,  потом вышла,  намотав на  голову
полотенце в  виде чалмы.  Халатик ее был очень коротенький,  будто не на нее
сшитый.  Она грациозно подсела к телефону, закинула ногу на ногу, заказала в
номер обед.
     Почти  все,  что  привез официант,  скормила Янгу:  "Ты  такой магро...
худой!" - и Тото, а сама выпила всего две малюсеньких рюмочки вина.
     Синьора  присела  в  спальне к  туалетному столику с  трюмо,  принялась
прихорашиваться, а Янг лежал в комнате на диване, забавлялся с Тото и думал,
что может и неплохо побыть этим самым... как его... пажем?
     Потом  он  ходил  искать  такси  для  синьоры,  потому что  на  обычной
трехколесной моторной коляске с тентом,  управляемой рикшей,  все чемоданы и
чемоданчики,  баулы,  коробки и  сумки  донны  Терезы  отвезти в  порт  было
невозможно.
     В  порту,  пока шофер помогал мадам Ой управиться с  вещами и  оформить
проезд для Янга, сам Янг в последний раз прогуливал собаку и отчаянно вертел
головой во  все  стороны,  Абдуллы нигде  не  было  видно!  Подозвал к  себе
мальчика-лоточника, немного уже знакомого, спросил, знает ли он Абдуллу.
     - А кто его не знает!  -  ответил тот и присел - погладить удивительную
собаку.
     Янг попросил передать Абдулле, что он сегодня перебирается на Рай.
     - Понял? Пусть ищет меня в дельфинарии, у брата.
     Мальчик кивнул, подергал Тото за косматое ухо и исчез в толпе.
     Теплоход был небольшой. Сразу, как взойдешь на борт с трапа, можно либо
спуститься в  носовой или  кормовой салоны,  либо подняться на  палубу -  на
переднюю или заднюю площадку.  На  обеих площадках стояли решетчатые скамьи,
многие пассажиры-туристы облюбовали себе  места  там.  Один  седой  и  худой
европеец стоял на носу теплохода, как орел, дышал, обдуваемый свежим ветром,
с  таким удовольствием -  даже  ноздри раздувались.  Все  были одеты просто,
по-дорожному, и трудно было отличить миллионера от не миллионера.
     Теплоход загудел,  застучал мотором сразу,  как только подняли трап. От
причала отползал задом и медленно, чадя черным дымом. На рейде развернулся и
взял курс на Рай.
     Синьора Тереза  сидела  возле  своих  вещей  в  кормовом салоне  и  все
пересчитывала их по пальцам,  все не могла проверить,  сколько у  нее было и
сколько мест осталось:  одиннадцать или тринадцать?  Янг, взяв на руки Тото,
разгуливал по  теплоходу.  Из  кормового салона перебрался было  в  носовой,
потом вылез на переднюю площадку.  Там в лицо бил упругий ветер, и надо было
сильно жмуриться,  чтоб он  не высекал слезы из глаз.  Опершись на поручни и
свесив  голову,  видел,  как  взвихривается дугою  пенистый ус,  лижет  щеку
теплохода. Встречные волны разбивались о нос, брызги взлетали выше поручней.
За  кормой  кружились чайки,  садились  на  широкий  бурунный след,  хватали
оглушенных рыб.
     Постоял и  возле капитанской рубки,  разглядывая сквозь широкое стекло,
как  мужчина в  морской фуражке,  но  без  кителя,  в  одной белой рубашке с
короткими рукавами,  покручивает рулевое колесо-штурвал.  Как  хотелось Янгу
быть на его месте,  покрутить этот штурвал! Почувствовать самому, как махина
теплохода слушается тебя:  "Лево руля!  Право руля!"  Или  хотя бы  постоять
рядом с капитаном, поглядеть сквозь это стекло вперед, и то был бы счастлив.
Наверное,  очень потешный был  у  него вид,  потому что капитан сочувственно
подмигнул ему и  улыбнулся.  А  может,  не ему,  а  Тото?  У  того был очень
комичный вид,  язык,  высунутый чуть ли  не  на  пядь,  мотался,  как  плохо
привязанный.
     Янг хотел и сам усмехнуться доброму капитану, но увидел нечто странное:
в рубку вошел еще один человек,  молодой китаец.  Капитан,  не оборачиваясь,
что-то сказал ему,  видимо, думал, что это свой - помощник или машинист. Как
вдруг капитан вздрогнул,  лицо его вытянулось и посерело.  Торопливо, словно
уколовшись,  взглянул на свой бок,  под руку,  и  снова стал глядеть вперед.
Губы капитана дрожали,  лоб покрыли капли пота -  как жемчужины. "Что с ним?
Может,  плохо  стало?.."  -  Янг  тоже  бросил  взгляд туда,  на  правый бок
капитана.  Там было темно,  и Янг придвинулся ближе к стеклу. Увидел: китаец
тыкал  капитану  в  бок  револьвером с  какой-то  трубкой-насадкой -  может,
глушителем?  Китаец держал револьвер в левой руке,  а правой с силой обрывал
какие-то провода и антенны...
     У Янга от страха присохли к палубе ноги. Он видел: капитан отрицательно
качает головой - не соглашается на какое-то требование китайца. Тихо щелкнул
выстрел,  потом другой - по радиопередатчику. Курортники ничего не услышали.
Янг  успел еще  заметить:  китаец не  дает  капитану упасть,  подталкивает к
штурвалу, чтоб поворачивал туда, куда надо было бандиту.
     В  это  время со  скамьи вскочил молодой человек,  приблизился к  Янгу,
схватил его  за  локоть и  повел перед собой в  кормовой салон,  столкнул по
ступенькам вниз.  Падая,  Янг крепко ударился,  но  тотчас вскочил на  ноги,
оглянулся.  Тот,  что  спустил его по  ступенькам,  вместо пальца приложил к
губам дуло пистолета -  "Тс-с-с!".  В это время открылась дверь из машинного
отделения,  показался машинист или помощник капитана,  рванул дверь рубки со
словами:  "Отклоняемся от курса!  Что случилось?" Навстречу ему из рубки два
раза  выстрелили,  помощник схватился за  живот и  упал  под  ноги  молодому
бандиту.  Тот  оттолкнул убитого от  себя  и  стал  возле  дверей  машинного
отделения, следя, чтоб больше оттуда никто не вышел.
     Янг присоединился к  синьоре и  оторопело глядел,  что будет дальше.  В
салоне уже судорожно всхлипывали-стонали от  страха.  "Мадонна миа!  Мадонна
миа!  Такая траджико морте*!  И нас...  могут... морте..." - шептала синьора
Тереза.
     ______________
     * Трагическая смерть (итальян.).

     Тем временем в  дверях машинного отделения показалась еще одна голова -
матроса,  и  бандит,  торчавший у  двери,  ударил его рукояткой пистолета по
голове,  и тот осел,  исчез с глаз.  Тогда бандит стал спихивать в те двери,
вниз,  и убитого.  А в салоне в это время плакали женщины. С одной сделалась
истерика:  судорожно всхлипывая и  рыдая,  она  вскрикивала:  "Мамочка  моя!
Деточки мои!" Мужчины пытались громко протестовать,  мол,  будут жаловаться,
как только теплоход...  Однако стоило грабителю,  стоявшему у дверей, грозно
шевельнуть пистолетом, чтоб все тотчас умолкли.
     - Сидеть и не шевелиться! Вещей не трогать! Стреляю без предупреждения!
- и  тут же  стрельнул по сумке одной дамы,  которая пыталась пододвинуть ее
ближе к себе: - Я же сказал не шевелиться!
     Из капитанской рубки вышел первый бандит,  подался в носовой салон, где
началась какая-то  заварушка,  послышались те  же угрозы:  "Не вставать!  Не
шевелиться! Пристрелю на месте!"
     В  окно салона Янгу видно было,  как тает на  горизонте остров Главный,
как  маячат вдалеке рыбацкие моторные и  парусные баркасы и  джонки.  Рыбаки
занимались своим делом, и ни один не подозревал, что делается на теплоходе.
     "Куда мы плывем?  Куда приказали держать курс?  Надолго ли хватит сил у
раненого капитана?" - тревожился Янг.
     "Отвезут подальше в  сторону,  ограбят и  потопят...  Подорвут вместе с
кораблем! А тут и путей морских нет, никто не будет искать..." - шептались в
салоне.
     А  теплоход все плыл и  плыл в  сторону Голубого острова,  и даже самых
высоких деревьев Главного уже не было видно - растаяли в дымке.
     Откуда взялся черный катер с пулеметом на носу,  Янг не заметил. Глянул
в  иллюминатор тогда,  когда  другие  пассажиры усердно  завертели головами,
пристально  следя  за  маневрами  катера.  А  тот  сделал  один  круг  около
теплохода,  будто брал его  в  петлю,  сделал другой.  Люди,  стоявшие возле
пулемета на катере и  вдоль бортов с  оружием в  руках,  махали этим оружием
капитану,  чтоб  застопорил ход.  И  теплоход вскоре  остановился,  тихонько
закачался на волнах.  Черный катер тотчас подплыл к правому борту,  с катера
на  теплоход полетели веревки  с  четырехлапыми крюками  на  концах.  Пираты
подтянули и пришвартовали свой катер вплотную,  ловко, как коты, перебрались
на теплоход.  Каждый держал в руках мешок из пленки и оружие -  пистолет или
автомат,  все мгновенно рассыпались по салонам и палубам. Пираты не все были
с виду китайцами, были и похожие на малайцев.
     В короткой суете, когда было отвлечено внимание того, что стоял у двери
в  машинное отделение,  донна Тереза успела сорвать с пальца один перстень с
бриллиантом, бросить его в кошелек, а кошелек сунуть под Тото в изгиб Янгова
локтя.
     И  тут  снова  прогремел выстрел -  пальнул тот,  что  стоял  у  дверей
машинного отделения.  Женщина,  начавшая  заранее  вынимать из  уха  золотую
сережку, ойкнула и схватилась за руку - из-под пальцев заструилась кровь.
     - Сидеть смирно!  Не  шевелиться,  пока до  вас  не  дойдет очередь!  -
прокричал бандит.
     Пираты управлялись быстро.  У кого перстенек не снимался, силой сдирали
чуть ли не с кожей.  У одной женщины так рванули сережку, что по шее потекла
кровь.   В  мешки  летели  перстни,  кулоны,  колье,  браслеты,  крестики  с
цепочками,  жемчужные ожерелья, деньги. Выворачивались сумки, даже некоторые
чемоданы, баулы и коробки, но в тряпках долго не копались, и самих тряпок не
забирали.  И без них мешки наполнялись быстро. Янг с ужасом ждал приближения
пиратов, кошелек жег руку.
     - Икскьюз ми!  Миль пардон,  мадам!  - от почтительного тона пиратов по
спине бежали мурашки.
     Янг видел только глаза,  глаза,  глаза...  Вытаращенные,  полные страха
глаза пассажиров.  Даже всхлипов больше не было слышно,  лишь полузадушенное
"гмг... гумг..." - люди боялись открыть рот. У многих были вставлены золотые
зубы или коронки - хоть бы их не вырвали!
     Синьора  Тереза  сняла  с  себя  украшения  быстро,  за  что  заслужила
глумливую благодарность-поклон:  "Мерси боку!  Сенкью вери мач!"  Янга пират
согнал с места,  думал,  что-нибудь спрятано под ним. А под собаку поглядеть
не догадался!
     Минут  через  десять  грабеж  окончился,  отовсюду  послышались выкрики
пиратов:  "Все!  Закругляйтесь,  черепахи!  Отчаливаем!" Потом -  топот ног,
скрежет снимаемых крюков... Густой рев мотора черного катера.
     Кто-то запоздало завопил-закричал:
     - Радио! Быстрее по радио передать, полицию вызвать!
     - Разбито уоки-токи, прострелено! - ответил ему другой голос.
     Из  машинного отделения вылез перепуганный матрос с  засохшими потеками
крови на лбу.  Открыл капитанскую рубку...  Капитана возле штурвала не было,
лежал на полу.
     - Врача надо!  Нет ли среди вас врача?!  - кричал матрос, вытаскивая из
рубки капитана.  "Врача! Врача!" - повторили его просьбу многие голоса, даже
наверху, на передней площадке.
     Врач нашелся -  женщина. Она быстро спускалась по ступенькам с передней
палубы,  а за нею шел толстенький человечек, наверное муж, просил: "Элен, не
надо!  Не ходи, какое тебе дело до всего этого? Может, они еще вернутся!" Но
врач шла за матросом в  кормовой салон,  куда тот перенес капитана и положил
на скамью.  Женщина-врач,  бросив сумку на руки толстяку, молча лила на свои
ладони  духи  или  одеколон,  мыла  им  руки:  "Разденьте  его!"  Перед  нею
расступились,  пропуская к капитану,  и опять скучились, и потому поглядеть,
что она будет делать с  раненым,  Янг не  смог.  Если бы  собаки не  было на
руках.
     Матрос выбрался из толпы,  стал к  штурвалу.  Теплоход набрал скорость,
лег на нужный курс.
     - Янг?  Где ты, Янг? - испуганно кричала синьора Тереза, и ему пришлось
выйти из толпы.  -  Садись, миленький, вот сюда! И никуда не уходи, а то я с
ума сойду! - приподняла Тото и вынула из-под него кошелек. - Мои диамантэ...
бриллиантэ...  Золотые вещи...  Еще немного,  и  эти бандиты сделали бы меня
нищей.  Вы спасли меня от разорения!  -  она поцеловала Тото в нос, а Янга в
щеку...  -  Даже не верится,  что спаслись от смерти... - И она с опозданием
заплакала-зарыдала.


        "3"

     - Ты же,  гляди, приходи назад! Навести брата, передай ему мой привет -
и  возвращайся!  Сколько брату лет  -  всего двадцать?  Как жаль,  а  мне за
тридцать...  Только ты  об  этом  никому не  говори,  хорошо?  Запомни номер
комнаты -  триста семнадцать...  Отель "Морская лилия...".  На  вот  тебе на
мороженое...  - синьора Тереза дала ему три доллара. - Потом я рассчитаюсь с
тобой лучше...  О,  я тебя не обижу! Я тебе сделаю такой подарок - тебе и не
снился такой! - соблазняла "мадам Ой", она не очень верила, что Янг вернется
к ней. - А риведерчи, миленький!
     Первые,  самим  заработанные  деньги...  Янг  почувствовал себя  совсем
взрослым и самостоятельным.
     Пока бежал в дельфинарий,  мороженое покупал два раза.  Никогда в жизни
не пробовал его - вкусное!
     Кого ни спрашивал,  все знали, как пройти к дельфинарию, все показывали
дорогу правильно.  Но подошел к воротам и увидел,  что они связаны цепью, на
которой висит замок.
     Постоял, печально поглядел сквозь решетку на то, что было на территории
дельфинария.  А  видел только густые кусты и деревья -  парк.  Сквозь листву
чуть-чуть  виднелись круглые бока  какого-то  не  очень  высокого строения с
оконцами-иллюминаторами.
     И в это время дверь проходной заскрипела, из нее вышел человек с ружьем
за спиной, еще не очень старый.
     - Ты  кого тут  высматриваешь?  Все давно закрыто...  Утром приходи,  -
сказал человек.
     - Где-то тут брат... Сказал - ищи меня в дельфинарий... Радж.
     - Ах,  Ра-адж?!  Так бы и сказал...  Нету его,  в город ушел. Ты можешь
войти,  подождать,  если хочешь. - Человек вошел в проходную, начал отпирать
наружную дверь. - Ну, чего переступаешь с ноги на ногу? Боишься меня?
     - Я не боюсь, - Янг вошел, и человек снова запер двери.
     - Я  сторожем тут...  Хочешь  -  пойдем со  мною,  я  обход  территории
начинаю. Заодно и расскажу, что знаю... Меня Малу зовут, просто Малу. Радж у
нас фигу-ура... Во! - показал он большой палец. - Не то что некоторые... Вот
я, скажем, кто? Простой сторож. А Радж меня за человека считает, не так, как
некоторые.  Потому я его и люблю...  Ты надолго к Раджу? Насовсем?! А как ты
сюда добрался? Один или с отцом?
     Пришлось немного рассказать Малу свою историю.
     - Ай-ай... А Радж мне ничего не говорил. Вижу только - печальный, очень
печальный, переживает все. А не говорит.
     Сначала ходили по зеленой зоне,  по аллеям.  То тут,  то там попадались
павлины  -  расхаживали по  дорожкам  и  лужайкам,  тянули  длинные  хвосты,
пробовали взлететь на дерево.  Один распустил хвост -  и Янг замер на месте.
Такой красоты сроду не видел.
     - Райские птицы... Райские на острове Рай... - зашептал в восторге.
     - Не-е,   райские  не   такие.   У   тех  перья  всеми  цветами  радуги
переливаются,  а больше перьев розово-оранжево-золотистых.  Если повезет, то
увидишь.
     Подошли к  тому круглому строению,  что увидел из-за  ворот.  Необычные
круглые окна, точно иллюминаторы на корабле. Заглянул в одно из них и ахнул:
в доме воды было налито почти до самого верха. И чего там только не плавало!
И рыбы всяких размеров и цветов, и небольшие черепахи, лангусты ползали, под
камнем свернулся спрут.
     - А черепахи тиною заросли! Водоросли на себе таскают, маскировку, - не
выдержал Янг.
     - У нас и большая черепаха есть,  слоновая называется, - сказал Малу. -
Говорят, ей сто лет.
     Старая черепаха жила в загончике под фикусом. Вровень с землей там была
вкопана и  ванночка с водой.  Черепаха как раз сидела над ванночкой,  широко
расставив ноги,  и стонала. Возле ее слезящихся глаз роились мухи. "Бедная!"
- пожалел ее Янг.
     Интересно,  такие ли приплывали на их Биргус откладывать яйца? Не раз с
мальчишками и  Натачей ходили с  корзинками собирать их.  Места кладок легко
можно  было  найти по  неуклюжей маскировке,  по  следам,  которые оставляли
черепахи, снова карабкаясь в море. Ребятишки никогда не забирали всю кладку,
брали только по пятнадцать -  двадцать яиц. А их у каждой черепахи, говорят,
бывает до сотни штук.  Остальные закрывали песком, чертили крест - знак, что
тут нельзя больше брать.  Какие богатые яичницы жарили в  те  дни матери!  И
сами  ели  вволю,  и  даже  свиньям  скармливали...  Когда  наставало  время
вылупливаться молодому  потомству,  на  берег  выходили и  старые  и  малые,
дежурили возле каждого гнезда,  отгоняли фрегатов,  кайров,  чаек, не давали
хватать детенышей.  Зеленые, похожие на лягушек, они выбирались из-под песка
и - дай бог ноги! - торопились к прибою. Будто сами знали, что их спасение в
воде...
     - Вот и дошли, - прервал его воспоминания Малу.
     Янг вздохнул: родина, милая родина, никогда уже не удастся увидеть ее!
     - Вот, гляди! Это трибуны, человек двести пятьдесят - триста вмещают...
А это бассейн... А вон дельфины плывут, увидели нас...
     Янг  не  верил своим глазам:  вот эти серо-синие сытенькие тела и  есть
самые настоящие дельфины?! И так близко?!
     - Клювы повысовывали из воды, разглядывают нас! Ха-ха, на бортик головы
кладут!  А  они выскочить не  могут?  -  присел возле бетонного барьера Янг,
протянув под красно-желтые перила руку, желая достать до дельфина.
     - Они  только вон  на  тот помост под вышкой выскакивают.  Это входит в
программу представления.  Прикажет Судир,  покажет рукой - они выскакивают и
ложатся как бревна.
     - А  они  не  кусаются?   Столько  зубов  острых,   и  все  одинаковые,
жевательных нет.
     - Не кусаются, можно потрогать за рострум, погладить.
     - У них клювы тоже кожею обтянуты,  не голые!  А тело какое гладенькое,
точно отполированное!  И  не теплое,  а  холодное!  А Радж говорил,  что они
теплокровные животные.
     - Теплые. Но попробуй дощупайся до тепла, на них жира, как на свинье.
     - Ой,  и маленький есть!  Во,  во, улыбается нам! Как дитя улыбается во
сне! А из глаз вода течет... Может, он так плачет?
     - Никто не знает, когда они смеются, когда плачут. А этого малыша зовут
Боби.  Была еще малышка,  Джейн,  - погибла. Отойдем, а то еще увидит Судир,
крику не оберешься.  Не любит он, если посторонний забавляется с дельфинами.
Он сегодня еще не ушел... Вон, слышишь? Голоса в "резиденции".
     Обходили бассейн вдоль трибуны,  а  Янг разглядывал дом на  том берегу.
Странный дом,  есть только торцевая стена, а боковых почти нет, крутые скаты
крыши  под  розовым шифером начинаются совсем  низко  от  земли.  На  уровне
второго этажа на скатах крыши торчат, похожие на собачьи будки, окна.
     - Вон там Радж живет,  сбоку,  где средние двери, - показал Малу. - Там
такая кладовая-склад,  он в кладовой и живет. - Помолчал и добавил: - Что-то
Судир сегодня долго тут...
     И только успел он это проговорить, как распахнулась дверь под вышкой. К
нижнему помосту, на который выскакивают из бассейна дельфины, вышел европеец
в синей кепочке с длинным козырьком, следом за ним - Судир. Он был на голову
ниже белого, смуглый и костлявый.
     Что-то дрогнуло у  Янга в  груди.  В  высоком крупном человеке он узнал
Пита. Того самого Пита, который с напарником шарил на озере Горного острова,
искал золото.
     - Ты чего сжался? Судир не видал, как ты гладил дельфинов, не бойся.
     - Я... так... А куда в городе пошел Радж?
     Малу не успел ответить, его в эту минуту громко окл