м из
вершины горы поднимается дым, огонь и камни летят.
     - Был, говорю, вулкан, да потух. А теперь в кратере вода и лес.
     - А может быть извержение снова?
     - Может. А когда - никто не знает... Спустимся ниже.
     Янг  лез  за  Амарой,  стараясь повторять все его движения,  хотя порой
трудно было дотянуться до тех веток и тех выступов, какими тот пользовался.
     - Вода!.. Холодная... И чистая, а казалось сначала, что черная.
     Парни повисли,  одной рукой держась за ветви, а другой зачерпывая воду,
и пили,  смаковали,  никак не могли напиться.  Вода вкусная,  только немного
чем-то припахивает,  будто бы испорченным яйцом.  Янг успел проголодаться за
это время, и теперь в самый раз было бы снова подкрепиться. Но Амара даже не
заикнулся про еду.
     - Пошли, пошли дальше...
     Легко Амаре подгонять:  "Пошли..." Если бы Янг был такого роста и таким
сильным,  и  он  бы так ловко прыгал,  карабкался,  лез,  продирался вперед,
зависал на руках, раскачивался, чтобы сигануть с выступа на выступ.
     Потом метров сто шли берегом озера,  вдоль самой воды вела узкая отмель
из  серо-бурого  гравия,  гальки,  кусочков вулканического синеватого пепла,
окаменевшего от давности,  а над головой нависали каменистые глыбы. Слышался
уже шум воды,  но это был не тот водопадик,  который виднелся издалека среди
скал и зелени. И ручей был меньше, и вода тут скакала с камня на камень, как
по ступенькам.  Возле устья и  берега ручья и берег озера,  даже отмель были
разрыты,   перекопаны.   Кучи   песка,   гравия  были   примяты,   истоптаны
человеческими ногами,  следы были и  от  босых ног,  и  от  грубых ботинок и
сапог.
     - Кто-то рылся тут,  как свинья,  - будто про себя сказал Амара. Что-то
ему не понравилось,  что-то тревожило.  Он огляделся,  но что-нибудь увидеть
дальше по берегу и вокруг было невозможно из-за скал,  деревьев и кустов.  -
Что он тут искал? - Амара присел, поводил рукой по песку, покопался в нем.
     Янг тоже пощупал, потер песок, вглядываясь в крупинки и камешки.
     - Может, какие-нибудь самоцветы драгоценные, - сказал он.
     - Давай немного поднимемся в  гору.  -  Амара почти на  корточках начал
карабкаться по воде,  по камням,  Янг - за ним, и скоро они вымокли с ног до
головы.  Когда таким путем поднялись на плоскогорье,  то увидели,  что ручей
тут более спокойный и широкий. Всюду на берегу песок насыпан бугорками, даже
в воде, видно было, камни сдвинуты со своего места. Прошли еще немного туда,
где  ручей  разделялся скалой на  два  рукава.  Перешли через  первый ручей,
обогнули скалу,  поплелись вниз  по  левому  берегу более  широкого протока,
который  все   больше  забирал  вправо.   Следы  неизвестных  искателей  или
исследователей замечались и  тут:  то в  воде на мелком,  то на самом берегу
серели кучки гравия и песка,  камешков, будто кто-то разделил зачерпнутую со
дна мелочь по  величине.  Следы и  тут были двоякие -  от грубого сапога или
ботинка и от босых ног. Значит, искатель был не один?
     Из-за  небольшого поворота ударил  в  уши  шум  водопада.  Перед  самым
водопадом течение ручья было бурное и стремительное. Амара и Янг не решались
заходить в воду,  чтоб не сбила с ног и не покатила по камням вниз.  Пошли и
дальше по  левому берегу.  Скалы  тут  почти вдавались в  озеро,  а  водопад
остался  сзади  и  немного справа.  На  самом  обрыве  присели,  очарованные
красотой пейзажа.
     Отсюда можно было оглядеть добрую половину озера. Там, где его освещало
солнце,  вода казалась светло-голубой,  немного даже зеленоватой, а где была
тень -  темно-зеленой и  фиолетовой.  Дальнюю часть озера скрывал похожий на
сдвоенную пышную лепешку заросший кустами островок. Внизу, под ногами ребят,
раскинулась бухточка, почти вся лежащая в тени. Бухту окаймлял низкий, густо
засыпанный камнями берег. Бело-сизые космы водопада (оттуда на ребят сеялись
брызги холодной мжички) обрушивались на эту естественную мостовую,  терялись
среди камней, оставляя на их боках и лысинах комья белоснежной пены. И всюду
вдоль бухты,  где  можно было зачерпнуть из  ручья или  на  берегу песок или
гравий, были насыпаны холмы или холмики, многие камни были сдвинуты с места.
     Янг хотел уже искать спуск вниз и  первым скатиться на  берег бухточки,
как вдруг Амара схватил его за плечо: "Прячься!"
     Почти  из-за  такого  же  выступа скалы  справа  от  бухточки плыл  под
поверхностью воды человек в  черном гидрокостюме с  желтой полоской на боку.
Руками  не  работал,  руки  были  чем-то  заняты,  перебирал только ногами в
ластах.  Вот над водою показалась половина блестевшего черного шара - головы
пловца,  высунулась трубка.  Из  трубки  хлестнул  фонтанчик воды...  Пловец
повернул к  берегу,  голову  поднял из  воды  больше,  но  лица  нельзя было
разглядеть -  оно  было закрыто стеклом маски.  Вот пловец уже достал ногами
дно,  поднялся,  тяжелый свой груз взял в  одну руку,  изогнувшись в  другую
сторону,  чтоб  уравновесить тяжесть.  Держал под  рукою  словно бы  обрезок
какого-то  бака  с  зачерпнутым на  дне  озера песком.  Должно быть,  в  дне
металлического  бака  были  сделаны  дырочки,   ибо   снизу  многочисленными
струйками текла вода.  Неизвестный сорвал маску и  трубку,  положил на  свое
металлическое решето, взялся за него обеими руками, прижимая к животу.
     - Пит!  - озабоченно прокричал он, поворачиваясь то в одну, то в другую
сторону. - Пит!
     Тот, кого звали, не откликался, его нигде не было видно.
     - А что!  Я так и думал: не один человек тут рылся, - зашептал Амара. -
И не один день.
     Незнакомец вышел на берег,  поставил свое решето,  содрал с ног ласты и
утомленно присел на камень.
     - Что  будем делать?  Может,  спустимся и  спросим,  что  они  ищут?  -
предложил Янг.
     - Тс-с-с... Гляди! - показал Амара влево.
     Из-под навеса скал,  уже с  их  стороны,  выплыл на небольшой резиновой
лодке,  подгребая короткой и широкой лопаточкой, еще один незнакомец. Он был
в  полосатых,  как  американский флаг,  трусах  и  пляжной  белой  шапочке с
прозрачно-синим длинным козырьком.  Может быть,  он плыл от того ручья,  где
только что  щупали руками песок и  они сами?  Как же  они не  заметили этого
лодочника, а он - их?
     Лодка   надвинулась  днищем   на   берег.   Лодочник   вынес   бордовое
пластмассовое ведро с  песком и  мелкое,  но длинное пластмассовое корытце с
выломанным с  узкой  стороны бортом.  Поставили корытце чуть-чуть  наклонно,
насыпали на  него  песок  и  стали поливать водою.  Топтались на  корточках,
щупали и,  наверное,  ничего хорошего не вымыли, не нашли, потому что тот, в
шапочке,  вдруг со злостью швырнул ведро.  А другой,  в гидрокостюме, что-то
сказал, и они заспорили, показывая в разные стороны руками и даже на остров.
     - О чем они? - прошептал Янг.
     - А ты разве не понимаешь по-английски?
     - Плохо. Матрос Дуку немного подучил, но...
     - И я - плохо. Что-то о золоте говорят.
     - Ама-а-ара?!  -  выдохнул взволнованно Янг.  - Они ищут золото? А что,
если и нам попробовать? Вдруг да повезет!
     - Не надейся.  Никогда никто ни тут,  ни на Биргусе не говорил,  что на
Горном есть золото.  Если б кто-нибудь нашел его,  знаешь,  что тут началось
бы? Конец света!
     - Но они все-таки ищут? - горячо возразил Янг.
     - Ищут!  Может, это какие-либо глупые туристы. Думают, если отъехать на
тысячу километров,  попасть на  любой  остров в  океане,  так  можно  полные
карманы самородков или золотого песка нагрести. Пошли отсюда!


        "4"

     Обход озера занял еще около часа.  Пока лазили, пока карабкались, нашли
с западной стороны еще два ручья, впадавших в озеро.
     - Разве оно бездонное?  -  удивился Янг. - В него вон сколько льется, а
из него - ни струйки!
     - Высыхает...  -  сказал Амара,  но  тут же добавил:  -  Нет,  не может
столько высохнуть.  Куда же  девается вода?  Вон,  по  камням можно узнать -
уровень не меняется.
     - Вон то место, где мы были. И тут нигде не булькает ручей, не вытекает
из озера.
     - Оно хоть и в бывшем кратере,  но намного выше уровня океана.  Если бы
прорвалась вода через эти скалы - вот шуганула бы!
     - А может... А если оно под землей течет в океан? Может быть такое?
     - Может.  Вулкан,  землетрясение что хочешь могут сделать.  Но  если бы
вода прорывалась в землю,  то она кружилась бы, был бы водоворот. Вот дурни,
лучше надо было приглядываться к поверхности.
     Янг спустился по камням к самой воде, нарвал горсть листьев, швырнул на
воду.  Листва разлетелась,  упала в каких-то двух метрах от берега.  Упала и
лежит себе спокойно, никуда ее не несет, не крутит.
     - Второй раз не будем обходить -  ну его!  - вздохнул Амара. - Нам надо
еще  южный склон горы  разведать -  до  самого моря.  Если и  тут  ничего не
найдем... - Амара не договорил, сокрушенно махнул рукой.
     Южный склон горы показался не  таким длинным и  был намного круче,  чем
восточный, который вел к городу. Нагромождение скал, треснутых и разорванных
наплывом лавы было более диким и малодоступным.  Деревьев и кустов тут росло
меньше,  да и  те сплошь искореженные,  изогнутые.  Друзья нигде не заметили
даже  небольшого,   более  или  менее  ровного  участка,   чтоб  можно  было
зацепиться,  натаскать туда  земли и  разбить хоть  небольшой огород.  Скалы
внезапно  кончались обрывом,  дальше  внизу  протянулся песчаный  берег,  до
пенистого прибоя было метров семьдесят.  Тут и  там на  песке были раскиданы
одиночные камни  и  скалы,  росли  колючие  кусты  молочая,  торчали метелки
султанской травы,  сидели кактусы.  Довольно большой участок песчаного пляжа
возле воды был  огорожен плотным дощатым забором,  по  верху которого в  три
ряда тянулась колючая проволока. С обрыва парням видно было, что делается за
оградой:  на  восточной стороне  площадки белели  две  палатки  с  поднятыми
боковинами, чтоб продувало ветром. С западной стороны долетало низкое частое
чахканье.  Там стоял на  четырех колесах двигатель,  немного похожий на тот,
что видел Янг понтоне в лагуне их Биргуса. Посреди участка, ближе к забору и
к  парням,  возвышался автомобильный прицеп-вагончик  с  высокими и  низкими
антеннами наверху. Почти на прямой линии с ним близко к воде лежали какие-то
ящики и  полосатые бочки с топливом,  а уже совсем на воде у берега виднелся
катер или глиссер.
     Долго смотрели на  все это Амара и  Янг,  пока дождались хоть какого-то
движения за забором. Из одной палатки вышел рабочий, направился к двигателю.
Лишь внимательнее приглядевшись,  они заметили, что от двигателя к вагончику
с антеннами и от него к берегу тянутся не то шланги, не то провода кабеля.
     И еще одно поразило: на море покачивались раскинутые большим полукругом
гигантские поплавки  -  черно-белые  полосатые  бочки.  Они  были  соединены
попарно  рамами,   из   середины  каждой  пары   торчал  вверх   стержень  с
дощечкой-вывеской.  Что было написано на тех вывесках,  можно было прочитать
только с биноклем в руках.
     Парни  спустились вниз,  настороженно пошли вдоль забора.  С  восточной
стороны,  там,  где  был  Компонг,  обнаружили на  заборе железную вывеску с
надписью.  В  тексте справа и  слева  стояли красные восклицательные знаки -
один точкой вверх,  другой -  точкой вниз.  Амара долго вчитывался в  текст,
стараясь понять смысл, и Янг нетерпеливо подгонял: "Ну - что? О чем пишут?"
     - Какая-то   научная  экспедиция  по  изучению  океана.   Американская,
кажется.  Запрещено приближаться,  особенно с  моря,  ближе  чем  на  двести
метров.
     - Если б Радж был с нами, он бы точно все перевел! - прошептал Янг.
     - А что тебе непонятно?  - казалось, рассердился Амара, увлекая Янга от
забора. - Пошли, пока нас не сцапали... Там совсем с острова прогнали, тут -
запрещенная зона. Будто не в своей стране живем, а...
     Амара  шагал по  полосе прилива -  быстро,  размашисто.  Янгу  пришлось
трусцой бежать  за  ним,  даже  в  левом  боку  закололо.  Он  собирался уже
захныкать, но Амара спохватился:
     - Разогнался я... Есть хочешь?
     Об этом можно было и не спрашивать! Которые уже сутки живет впроголодь.
     Спустились к самой воде,  сели на горячий,  как огонь,  камень.  Янг не
выдержал,  поплескал на камень водой и сел на мокрый.  Опустили натруженные,
исколотые ноги в  воду,  в  ласковый прибой.  Порой вода била в  камень и не
очень ласково обдавала с  головой.  Но  ребятам это  было  приятно,  они  не
трогались с места.
     Подкрепились вареной маниокой,  каждый думал о своем. Оживились немного
при виде дельфинов -  пара их плыла вдоль берега по эту сторону рифов, время
от времени они плавно и  грациозно выскакивали из воды,  описывали в воздухе
то малые, то большие дуги, почти без брызг уходя под воду.
     - Вот кому хорошо живется -  позавидовать можно,  - сказал Янг, любуясь
дельфинами.
     - Что - это тебе Радж сказал? - иронически усмехнулся Амара. - Или сами
дельфины?
     - А Радж читал,  что они умеют говорить,  только не по-нашему. Вот если
бы научиться понимать их!
     - Дельфинов?!  Тут и человека трудно понять...  Даже того, кто на одном
языке с  тобою говорит.  Что за  цаца?  Чем дышит?  Пуол этот...  Кто бы мог
подумать,  что он выкинет такое?  А  мы с  Раджем одно время даже водились с
ним.
     Дельфины  вернулись,   проплыли  уже  намного  ближе  к  берегу,   даже
остановились  было,   словно  прислушиваясь  к   чему-то.   Потом   медленно
отдалились, описывая полукруг вокруг бочек-буйков.
     Что-то их тревожило.


                              Глава четвертая


        "1"

     А Пуол в это время был на Главном острове.  Привез его туда худой рыбак
на  моторизованной джонке с  нарисованными на "щеках" лодки большими глазами
дракона.  Когда  садился в  лодку  в  Компонге с  тремя другими пассажирами,
сказал ее хозяину,  что заплатит на Главном:  нет дураков платить заранее. А
вдруг мотор испортится или еще что?  А  ткнулись носом в  причал на Главном,
показал лодочнику вместо денег нож, подергал в стороны подбородком: "Пикнешь
- мигом п-прирежу!"
     Слонялся по улицам Свийттауна - столицы, Душистого города, посвистывал,
радовался жизни и тому,  что вырвался на волю,  на простор.  То и дело совал
руку  в  карман,  где  шуршали новенькие доллары.  Украл у  отца чек,  когда
заявился  на  Горный,  получил  по  нему  деньги  и  теперь  чувствовал себя
независимым человеком.  Как  будут устраиваться родители на  новом месте без
денег,  не хотел и  думать.  Забыл он и  поговорку:  продав отца и мать,  не
разбогатеешь.
     Глупый этот матрос Дуку,  что  учил их  когда-то  грамоте.  Как  начнет
рассказывать,  где побывал да  что видел,  какие чудеса есть на свете...  Не
могло простому матросу стукнуть в голову, какой отравой ложатся в душу Пуола
его увлекательные рассказы.
     И вот теперь он вольный,  как птица.  Будет ходить куда захочет, станет
делать что вздумается.  Тут такой простор,  столько возможностей. Лучше было
бы,  конечно,  совсем ничего не  делать,  а  только есть да пить -  что душа
пожелает.  Это не на их задрипанном Биргусе, где, кроме моря, пальм и хибар,
ничего нет.  Какие магазины в Свийттауне! Целый день торчал бы возле витрин,
любовался б выставленными товарами, воображая себя владельцем этой роскоши -
дорогих костюмов,  транзисторов,  сверкающих гитар, мотоциклов, машин. А как
столичные люди красиво одеваются, какие девчата цокают каблучками, перебегая
из учреждения в учреждение, в разные офисы и магазины. Тут и кинотеатр есть,
и  разные бары-рестораны.  Правда,  чтобы всюду побывать,  все  попробовать,
узнать, надо бес его знает сколько денег.
     Что эти пятьдесят долларов!  Даже не пятьдесят,  а  уже меньше -  успел
истратить.  Если бы  карманы были набиты деньгами,  тогда б  он развернулся,
тогда показал бы,  чего стоит.  Пусть бы тогда глядели на него эти ничтожные
биргусовцы и завидовали!
     Только  что  Пуол  выпил  целый  стакан  сока  из  сахарного тростника.
Лавочник,  по  виду китаец,  отгоняя мух и  ос,  при нем же  пропустил между
валиками пресса длинный стебель тростника,  выдавил сок,  подставив посудину
под лоток...  Пуол пил и  морщился:  ничего особенного,  сладкий,  даже губы
слипаются,  теплый,  отдает зеленью и  жажду нисколько не утоляет.  А  когда
представил,  что под пресс попали мухи и  осы и  китаец из  них тоже надавил
соку, его замутило, тошнота подкатила к горлу. Плюнул, пошел дальше.
     Возле какого-то шинка,  двери которого выходили в  скверик,  стояли под
деревьями столы и стулья,  тут обслуживали клиентов на свежем воздухе. Пуол,
придав себе важный вид богатого барчука,  уселся в  тени за  стол.  Не успел
оглянуться -  где же кельнер?  -  как тот уже сам подбежал, схватил с левого
локтя салфетку,  махнул ею по столу,  склонился:  "Что прикажете?"  Ах,  как
понравилось Пуолу,  что  ему  кланяются,  как  польстило это  его самолюбию,
возвысило в  собственных глазах!  "Что-то есть во мне такое...  этакое...  А
парень не старше меня по годам.  И  мне кланяется!"  Кельнер с беспокойством
поглядывал на другой столик,  где усаживалась пожилая пара, по виду малайцы.
"Что прикажете?!"  -  снова спросил кельнер.  "Оранжаду!  И  похолодней!"  -
"Будет сделано!"  -  парень полетел от него к  той пожилой паре и там дважды
склонился в  поклоне,  после чего мигом исчез за  дверями шинка,  с  треском
раскидав  в   стороны  бамбуковую  штору-ширмочку  с  изображенными  на  ней
пальмами.  Примерно через минуту выскочил с подносом,  на котором стояли три
высоких  разноцветных пластмассовых фужера  с  питьем,  один  поставил возле
Пуола - о стенки фужера застучал кубик льда, - помчался к пожилой паре.
     Пуол  сначала вынул  полиэтиленовую соломинку из  фужера как  ненужную,
хлебнул через край,  прямо с  кусочком льда.  Так и держал на языке льдинку,
смакуя сок. Но увидел, что малайцы не торопятся проглотить питье, потягивают
его через соломинку,  сосредоточенно и спокойно поглядывая по сторонам.  Лед
они не берут в рот, кусочки его глухо постукивают о стенки фужеров, особенно
когда малайцы начинают помешивать сок соломинками.  "Вон оно что...  -  Пуол
нагнулся над своим фужером,  -  тьфу!" - выплюнул в него кусочек льда и тоже
засосал оранжад через  соломинку -  важно,  с  независимым видом  поглядывая
туда-сюда.   Пуол  будет  делать  все   так,   как  эта  пара  притомившихся
бизнесменов,  будто бы небогатая на вид,  а на самом деле -  ого-го...  Пуол
все,  что надо, перенимет, всему научится. Он ничем не хуже, так почему бы и
ему не стать богачом в конце концов? Чтоб все кланялись ему...
     - Еще стаканчик!  -  приказал он кельнеру.  Уже сегодня,  в первый день
своего бродяжничества по столице,  хотелось сделать все возможные шаги к той
жизни,  какой когда-то будет жить, той карьере, которая принесет ему деньги,
деньги, деньги... Любые, в любой валюте.
     Высосал второй стакан,  даже  в  животе забурчало,  сунул льдинку,  как
обезьяна, за щеку - пошел бродить дальше.
     Проходил улицу за улицей, брел возле высоких домов и низких, по широким
улицам и грязным закоулкам,  миновал несколько площадей. Постоял, понаблюдал
немного за тем,  как меняется почетный караул возле султанского дворца. "Ха,
одни  остолопы  топают  ногами,  другие  с  раскрытым ртом  таращат  на  них
глаза..." - подумал он. Заглядывал в какие-то лавочки, магазины, аптеки, где
тоже что-то пил.  Потолкался на базаре...  Нарочно спотыкался на разложенные
на циновках овощи и фрукты и первым начинал ссору,  если торговцы и торговки
возмущались.  То  у  одного,  то  у  другого  брал  что-нибудь  попробовать,
приценивался, торговался, а потом охаивал товар и шел дальше.
     Попал  в   кинотеатр,   хотя  сначала  хотел  пройти  мимо.   Привлекло
нарисованное на  афише чудовище -  не  то человек-великан,  не то гигантская
обезьяна,  с красной пастью,  клыкастая,  обросшая шерстью, лазит по городу,