ного   из
разнообразных курсов по психопатологии  которые  посещала,  из-за  чисто
механического аспекта сексуальное  удовлетворение  или  удовольствие  не
всегда непосредственно зависит от участвующих в акте объектов. Поскольку
его механизм представляет  собой  определенные  вариации,  что  касается
общего принципа, несмотря на возможные различия  в  степени  получаемого
удовольствия,  занятия  сексом  не  зависят  ни  от  физических,  ни  от
моральных качеств партнеров и их способности. Более  того,  удовольствие
можно получать и без партнера вовсе, как, например,  при  мастурбации  и
онанизме, или даже с однополым партнером при гомосексуальных связях, или
нежеланным партнером при изнасиловании.
   И когда мистер Ла Тур ворвался к  ним,  она  помимо  своей  воли  уже
просто не могла сдерживать проклятые муки,  которые  росли  внутри  нее.
Рыдая от стыда, она двигалась в такт движениям своего  мучителя.  Потом,
даже после того, как перепуганный негодяй попытался удрать в  безопасное
место, когда комната была полна порохового дыма и  визга  отрикошетивших
пуль, она  была  не  в  состоянии  остановить  запущенный  механизм.  Ее
раздвинутые бедра и резко освобожденное  от  постороннего  вмешательства
тело продолжало двигаться и сотрясаться в спазмах  первого  в  ее  жизни
оргазма, вызванного мужчиной.
   И в этот момент, до того как красное  мерцание  безрассудной  страсти
рассеялось и  способность  реально  мыслить  вернулась  к  ней,  она  не
чувствовала себя изнасилованной. Она чувствовала себя обманутой.
   Но как все это объяснить  священнику?  Или,  если  уж  на  то  пошло,
Большому   жюри,   или   полицейскому   суду,   или   суду   по    делам
несовершеннолетних?
   Мери дала себе  слово  больше  не  плакать.  Она  презирала  плачущих
женщин. Она закрыла глаза, но не  смогла  сдержать  слез  и  открыла  их
только тогда, когда почувствовала  чье-то  присутствие  в  палате.  Мери
открыла глаза и посмотрела угрюмым взглядом,  когда  мужской  голос,  на
удивление ласковый,  материализовался  в  темноте  рядом  с  ее  высокой
больничной кроватью.
   - Слезами делу не поможешь. Все прошло. Забудьте об этом. - Лейтенант
Хэнсон добавил как ни в чем не бывало:
   - Знаете, что я вам скажу?  Почему  бы  вам  не  взять  платок  и  не
вытереть слезы? Тогда я дам вам свежую сигарету. Ту,  что  вы  терзаете,
курить уже наверняка нельзя.
   Мери взяла платок и вытерла глаза. Потом,  протянув  руку  и  включив
маленькую настольную лампу на столике, взбила  повыше  подушку  и  села,
продолжая смотреть на лейтенанта Хэнсона хмурым взглядом сквозь  облачка
дыма, поднимающиеся от горящей сигареты, которую дал ей он.
   Похоже, ночной кошмар, действующим лицом  которого  стала  Она  сама,
никогда не закончится. Еще вчера она была свободной  двадцатишестилетней
рассудительной девственницей, чье обнаженное нетронутое тело не видел ни
один мужчина. Четверо маленьких грязных  подонков  позаботились  о  том,
чтобы она больше не оставалась нетронутой. И с тех пор только Бог  знает
сколько мужчин видели ее. Мери принялась мысленно подсчитывать.
   Определенно старый мистер Ла  Тур,  а  также  сеньор  Гарсия,  мистер
Роджерс и мистер Адамовский.  Лейтенант  Хэнсон  и  его  команда.  Потом
полицейский хирург, который, конечно, по долгу службы ощупал и  осмотрел
ее, а потом взял анализы и привез ее в  госпиталь.  А  уж  здесь  только
одному Богу известно, сколько других докторов и  практикантов  делали  с
Мери Дейли что хотели и рассматривали ее в чем мать родила.
   Она ждала, пока лейтенант Хэнсон заговорит.  Когда  же  он  этого  не
сделал, она сама холодно сказала:
   - Я же вам сегодня днем уже говорила, что  категорически  отказываюсь
подписывать что-либо, давать показания или опознавать кого-либо.
   - Говорили, - подтвердил Хэнсон.
   - Тогда зачем вы пришли?
   - Ну, скажем, я просто здесь случайно оказался.
   Мери взяла со столика свои наручные часы:
   - В одиннадцать-то часов вечера?
   Хэнсон взял сигарету и прикурил.
   - Мне требуется немного сна. Это правда, - признался он. - Это входит
в привычку, если служишь в полиции. Особенно  если  тебе  повезло  стать
лейтенантом и ты стараешься дослужиться до капитана.
   - Понятно, - сказала Мери. - Полагаю, что после  всей  этой  газетной
шумихи для вас дело чести упечь Фрэнки, Солли, Джо-Джо и Гарри.
   Большой полицейский с видимым удовольствием курил свою сигарету.
   - Не особенно. Если бы они были взрослыми, то да.  Но  поскольку  они
еще несовершеннолетние, то особой разницы  тут  нет.  Понятно,  вам  это
покажется странным, мисс Дейли,  но  мы  таких  же  маленьких  паразитов
забираем семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году.  -  Он
наполнил свои легкие дымом и медленно выдохнул. - Вы имеете полное право
не привлекать их к иуду  и  не  давать  никаких  показаний.  Сейчас  они
понимают только одно - силу. К сожалению, если мы  им  зубы  повыбиваем,
это будет противозаконно. Лично я потеряю свой значок, если  коснусь  их
хоть пальцем. Кроме того, как  вы  сами  вчера  ночью  сказали,  к  тому
времени, как какой-нибудь добросердечный судья закончит свое выступление
перед судом, они окажутся лишь маленькими проказниками. А  вы  -  зрелая
женщина. Возможно, ему даже удастся убедить присяжных, что это  вы  сами
вовлекли их в интимную близость.
   Мери думала, что способность краснеть она уже потеряла навсегда.
   - Не помню, чтобы я говорила такое.
   - Вы были здорово обижены, - как ни в чем не бывало продолжал Хэнсон.
- Вам пришлось пережить очень неприятные события. Но не волнуйтесь.  Вам
можно и не появляться перед судом присяжных. Я разговаривал  с  офицером
по делам несовершеннолетних, и он сказал,  что  обвинений  в  незаконном
вторжении в жилище и в вооруженном нападении Джо-Джо на мистера Роджерса
хватит, чтобы упечь их всех на несколько лет.
   - А что потом?
   Хэнсон был честен.
   - Когда мы в следующий раз заберем их  по  такому  же  обвинению,  то
больше церемониться не будем.  Отправим  подлецов  туда,  где  им  самое
место. Одно только плохо: еще одной женщине или девушке придется  пройти
через весь тот ужас, через который пришлось пройти вам. А ей  может  так
не повезти. Они могут ее убить.
   - Возможно, вы и правы, - сказала Мери, - но я не буду давать  против
них никаких показаний. Я просто не могу. - Она постаралась сменить  тему
разговора. - Вы уже нашли Терри?
   - Нет еще.
   Хэнсон не жаловался, он просто констатировал факт.
   -   Не   знаю   почему,   но   обычно   происшествия    с    участием
несовершеннолетних случаются почему-то по выходным и  праздникам,  когда
школы закрыты. Хотя мисс Джоунс может проводить праздник с  какой-нибудь
своей подружкой. Однако до сих пор мы  не  нашли  никого,  кто  знал  бы
девочку. - Хэнсон внес поправку в последнее свое утверждение:
   - То есть кроме мальчика, чье имя мы нашли в квартире. -  Он  вытащил
из кармана записную книжку и открыл на последней записи. - Некоего  Пола
Забадоса. Вы когда-нибудь слышали, чтобы она говорила о нем?
   - Да. Пол  ее  постоянный  приятель.  Полагаю,  они  встречаются  уже
несколько месяцев.
   - Ну, мы переговорили с ним по телефону, но, несмотря на  то  что  он
признался, что знает Терри и что они встречались, он понятия  не  имеет,
где она может быть. И ему на это наплевать.
   Хэнсон вернул записную книжку в карман.
   - В последнем своем заявлении он здорово настаивал.
   - И вы оставили все как есть?
   - До поры до времени. Но если Терри не появится, мы поедем  завтра  к
ней в школу и побеседуем с этим Полом.
   - Вы полагаете, мальчишки сделали с ней что-нибудь?
   - Клянутся, что нет. И их словам можно верить. Ведь если  бы  они  не
ждали, что она появится, тогда зачем им приходить к ней в квартиру?
   - Да, в этом есть смысл.
   Хэнсон затушил сигарету в пепельнице на ночном столике.
   - Ну, я побегу. Вам нужно поспать. Но перед уходом я хочу вас  кое  о
чем спросить.
   - И о чем же? - устало спросила Мери.
   - Вы помните, как Фрэнчи познакомил нас на лестнице?
   - Очень хорошо помню.
   - И какое я на вас произвел впечатление?
   - Ну и странные же вопросы вы задаете. Особенно сейчас.
   - Я понимаю. Но мне нужно знать.
   - Я сочла вас приятным. Если честно,  то  я  даже  несколько  вечеров
просидела дома в надежде, что вы позвоните и назначите мне свидание.
   Хэнсон кивнул.
   - Хорошо. Это соответствует тому, что вы сказали вчера.
   - Похоже, я вам наговорила массу глупостей.
   Хэнсон повторил фразу, которую сказал несколько минут тому назад:
   - Вы были  здорово  обижены.  В  обществе,  в  котором  мы  живем,  в
обществе, которое делает фетиш из людской гордости,  женщины  и  мужчины
обычно не очень-то искренни друг с другом. Но вчера ночью  вы  были  под
сильным воздействием успокаивающих и высказали то, что  у  вас  было  на
уме.
   - К чему вы клоните?
   - Сначала скажите мне, вы помните, что сказали о причине, по  которой
не хотите давать показания в суде?
   - Смутно.
   - Вы  сказали,  что  не  хотите  потерять  работу  вместе  с  потерей
невинности. И даже если вы и не потеряете свою работу, одна мысль о том,
что каждая девчонка будет знать о том, что с вами произошло, вам  просто
невыносима. К тому же каждый  мальчишка,  -  Хэнсон  выразился  со  всей
деликатностью, на какую только был способен,  -  скажем,  будет  думать,
насколько  вы  эффектно  смотритесь  в  постели  с  мужчиной.  Потом  вы
посмотрели на меня и сказали: "А все можно было так просто разрешить.  И
я скажу, как один работник социальной сферы другому,  вам  бы  следовало
знать об этом, лейтенант Хэнсон. Как сказал бы мистер Ла  Тур,  дело  не
стоит и выеденного яйца. Вам стоило лишь опустить один десятицентовик..,
десятую часть доллара.., одну жалкую монетку в телефон-автомат.., да еще
получить лицензию на брак. Я бы даже не стала настаивать на священнике".
   - Неужели? - дерзко спросила Мери.
   - Именно, - сказал Хэнсон. - Я, конечно, понимаю, что выбрал не самое
подходящее  время  для  этого  вопроса,  но,  полагаю,  вас,   возможно,
заинтересует мое мнение о вас и вы захотите узнать, что я сказал  о  вас
Фрэнчи, после того, как он нас с вами познакомил. Вам интересно?
   - Точнее, скажем, любопытно.
   - Ну, он пригласил меня выпить и познакомиться с вдовой своего  сына.
Полагаю, он хотел нас свести. Но, несмотря на то что молодая  миссис  Ла
Тур была очень вежлива, красива и умна, мы остались равнодушными друг  к
другу.  Мы  были  просто  женщиной  и  мужчиной,  которые  беседовали  о
пустяках, чтобы сделать Фрэнчи приятное. Ее мысли были за  миллион  миль
от нас, а я все время поглядывал на часы и размышлял,  как  скоро  можно
будет сделать оттуда ноги, не показавшись невежливым.
   Потом, когда я в конце концов собрался уходить и  Фрэнчи  пошел  меня
проводить вниз  по  лестнице,  мы  встретили  вас.  И  у  меня  возникла
совершенно иная реакция. Мне понравилось, как вы выглядите, как говорите
и какой от вас  исходит  запах.  Мне  захотелось  обнять  вас  прямо  на
лестнице и не отпускать. А потом целовать и говорить  о  том,  какая  вы
замечательная. Потом мне захотелось отнести вас в вашу  квартиру  или  в
мою, снять с вас всю одежду, скрывающую ваше прекрасное тело, и  лечь  с
вами в постель и заняться тем, чем занимаются мужчина и женщина, которых
влечет друг к другу. - Хэнсон помолчал, а потом продолжил:
   - Но поскольку мы живем в этом сумасшедшем мире, в мире искусственных
запретов, с незнакомыми дамами так не поступают. Попробуй только, и тебя
отправят в психушку. Поэтому я ничего такого не сделал. Я только выдавил
из себя вежливое: "Рад познакомиться с вами, мисс Дейли"  или  что-то  в
этом роде. Но потом, когда вы пошли вверх по лестнице, а я  смотрел  вам
вслед и с каждым вашим шагом, удалявшим  вас  от  меня,  хотел  вас  все
больше и больше, я сказал Фрэнчи: "Боже правый! Вот это мой тип девушек!
Если только я когда-нибудь наложу на нее свою большую шведскую руку,  то
оставлю ее босоногой и беременной. И мне кажется, ей это понравится!"
   Голос Мери был едва слышен, когда она спросила:
   - Но если у вас возникли тогда такие чувства, почему вы не продолжили
наше знакомство? Почему вы не потратили эту злосчастную монетку?
   - Я хотел, - просто сказал Хэнсон.  -  Но  всегда  происходит  что-то
непредвиденное, и тогда нам приходится дежурить  в  две  смены.  А  пять
вечеров в неделю после дежурства мне  приходится  ходить  в  адвокатскую
школу, и я так и не выбрал времени. Каждый вечер  я  говорил  себе,  что
должен позвонить этой девушке. Но так и не позвонил.
   - А теперь? - еле слышно спросила Мери.
   - Ну, теперь, когда мы снова с  вами  встретились,  я  подумал,  что,
может быть, у нас что-нибудь получится.
   Выбор слов был не самым удачным.
   - Понятно, - холодно сказала Мери. - Теперь, когда я совсем  сломлена
и вы видели меня раздетой и знаете, что я могу вам предложить, и вам  не
нужно беспокоиться о правилах приличия, вы хотите наверстать упущенное и
без предварительных ухаживаний взять быка за рога.
   - Можете считать и так, - согласился Хэнсон.
   Он сунул руку в карман брюк, вытащил мелочь и положил  десятицентовик
на ночной столик.
   - Поэтому почему бы  нам  не  поступить  следующим  образом?  Я  буду
вынужден видеться и говорить с вами, вероятно, еще дюжину раз,  пока  мы
не закроем это дело. Но поскольку Я не сделал звонка, который должен был
бы сделать, то когда вы захотите встретиться  со  мной  в  неофициальной
обстановке, опустите эту монетку в автомат и позвоните мне.
   Мери со злостью сбросила рукой монетку с ночного столика:
   - Не дождетесь! А теперь уносите отсюда свое грязное  мужское  "я"  и
выметайтесь отсюда сами!
   - Как скажете, Мери, - согласился Хэнсон.
   Он прошел к двери, но развернулся в дверном проеме:
   - Ах да! Чуть не забыл! Отец Ксавье шлет вам привет. И он просил меня
передать, что он знает, что во всем этом нет вашей вины и что он  и  Бог
любят вас. И еще: завтра утром он придет проведать вас.
   - Отец Ксавье? - удивилась Мери. - Из Святой Агнессы?
   Хэнсон напялил на голову шляпу:
   - А почему вы так удивляетесь? Он ведь ваш приходской  священник,  не
гак ли?
   - Да, но...
   - И к тому же очень приятный парень. Наш департамент вот уж несколько
лет сотрудничает с ним. Как только какая-нибудь заблудшая овца  начинает
отбиваться от стада,  он  сразу  звонит  нам.  А  когда  она  уж  совсем
заблудится, то мы ему звоним. Я знаю его с тех пор, как пришел служить в
полицию. Но сегодня вечером мы с отцом Ксавье встретились в  первый  раз
по делу, которое можно  назвать  не  имеющим  отношения  к  полицейскому
департаменту.
   Мери продолжала недоумевать.
   - Не понимаю. Какое у вас может быть личное дело к отцу Ксавье? Что у
вас с ним общего?
   - Вы, - ухмыльнулся Хэнсон.
   - Я?
   - Точно.
   - Что вы имеете в виду?
   Хэнсон сдвинул шляпу на  затылок  и  закурил  сигару  вместо  обычной
сигареты:
   - Ну, да я вам расскажу. Все дело в том, мисс Дейли, что вчера ночью,
когда  под  воздействием  лекарств  вы   отбросили   все   запреты,   вы
подчеркнули, что для того, чтобы узнать  вас  получше,  мне  нужно  было
только купить лицензию на брак и  что  вы  не  стали  бы  настаивать  на
священнике. Я верно вас понял?
   - Д-д-да, - призналась Мери.
   - Что означает, - продолжал Хэнсон, -  конечно  же,  что  вы,  будучи
примерной католичкой, хотели бы вступить в брак в своей церкви и что без
церковного обряда вы не почувствуете себя замужней. Принимая во внимание
то, что вы можете предложить мужчине, я счел это очень даже подходящим.
   Поэтому после сегодняшней нашей с вами  встречи  днем,  убедившись  в
своих чувствах к вам, сразу же после  окончания  дежурства  я  поехал  к
Святой Агнессе и обсудил ситуацию с отцом Ксавье.  И  мы  оба  пришли  к
решению, что к тому времени, как вы сможете снова смотреть на мужчин без
ужаса, он успеет меня подготовить к тому, чтобы стать прихожанином вашей
церкви.
   Вот таким-то образом мы все получаем то, что хотим. Я получаю вас. Вы
выходите замуж в своей церкви. Отец Ксавье  получает  полудурка-католика
вместо полудурка-лютеранина и конечно же детей, которые могут получиться
от этого брака. - Хэнсон внимательно посмотрел на горящий  кончик  своей
сигары. - Отец Ксавье счел это не такой уж  плохой  сделкой.  Во  всяком
случае, он дал мне эту сигару, когда я уходил,  И  она  до  сих  пор  не
взорвалась, Мери отодвинулась от подушки и села, чинно  сложив  руки  на
коленях:
   - Вы хотите сказать, что после того, что со мной произошло вчера,  вы
все равно хотите жениться на мне и даже согласны сменить церковь?
   Хэнсон подошел к краю постели:
   - Давайте сначала поставим на этом точку. Что же произошло вчера?  Вы
из лучших побуждений попали в  ситуацию,  которая  вышла  из-под  вашего
контроля, и в течение двух часов были вынуждены испытывать серию  побоев
и издевательств, каких ни одной женщине не пожелаешь.  Однако,  несмотря
на то, что все произошло против вашего желания, не исключено, что вы, по
крайней мере частично, тоже во всем этом участвовали и даже, может быть,
почувствовали вкус к тому, как оно  бывает,  когда  вас  любит  мужчина,
потому что известно, что наши тела  реагируют  в  определенной  ситуации
помимо нашей воли. - Хэнсон откинул со лба выбившуюся прядь волос.  -  Я
не знаю И никогда об этом не спрошу.
   Однако из медицинского заключения  мне  известно,  что,  несмотря  на
сексуальные домогательства, которым вы подверглись, вам не было нанесено
никаких особых физических повреждений и,  как  вы  можете  предполагать,
любая возможность вашей нежелательной беременности исключается. И как ни
неприятны для нас обоих воспоминания о случившемся, мы с  вами  изменить
ничего не можем. Это произошло. Теперь все уже позади. И как только этот
случай, вне  зависимости  от  его  расследования,  попадет  на  полку  с
"закрытыми" делами, ни вы, ни я не будем больше вспоминать о нем  Хэнсон
взял тонкую руку Мери, и ее ладонь утонула в его ладони.
   -  Послушайте,  Мери.  Почти  каждому  приходится   жить   с   чем-то
неприятным. Ничего. Мы будем жить с этим. И если мы действительно питаем
друг к другу те чувства, о которых мы думаем, то  у  нас  с  вами  будет
столько всего, что со временем мы забудем о том, что случилось.
   - Как скажете, Элайджа. - Мери в первый раз назвала его по имени.
   - А что касается церкви, - продолжал  Хэнсон,  -  поступим  следующим
образом. Пусть пока  отец  Ксавье  проинструктирует  меня.  Насколько  я
понимаю, это часть его работы. Я никогда не был слишком религиозным,  но
в Бога я верю. А если Бог  существует,  если  Он  способен  создать  всю
красоту, что есть в нашем мире, включая и женщину, такую,  как  вы,  то,
как мне кажется, вряд ли Он обратит внимание на то, по какому обряду  мы
повенчаемся. Лично мне кажется, что Ему совершенно все равно, мормон  ли
ты, или нетерпимый баптист, или лютеранин, или иудей, православный,  или
мусульманин, если стараешься быть хорошим человеком. Верно?
   - Верно, - подтвердила Мери.
   Хэнсон нежно сжал ее руку. Так же нежно он наклонился и  коснулся  ее
губ своими.
   - Пока.
   Потом в сопровождении облака душистого дыма  сигары  он  развернулся,
вышел  из  палаты  и  направился  по  больничному  коридору  к   лифтам,
расположенным позади стола дежурной медсестры.
 
*** 
 
   Случались ночи, когда мисс Гленмор считала, что весь мир сошел с ума.
Ни  полицейские,  ни  пациенты,  вовлеченные  в  криминальные  дела,  не
добавляли дежурной медсестре душевного покоя.
   Мистер  Роджерс  из  902-й  тому  наглядный  пример.  Не  успела  она
отделаться от его восхищенных родственников и устроить его на ночь,  как
снова явился лейтенант Хэнсон. И  когда  в  902-й  включился  свет,  она
испытала недоумение, что могло понадобится больному?
   Почесать  спину?  Стакан  воды?