бывания в отеле на окраине Хартфорда,


     Джоан  проснулась в три  часа утра  от сновидения о Мэтью, в котором он
явился к ней, улыбаясь и повторяя свои последние слова: "Все в порядке..." У
Джоан было четкое ощущение, будто Мэтью только что скончался. Когда  позже в
тот же день мы позвонили в
     больницу, лечащий врач сообщил, что Мэтью умер в три часа утра.
     Мы побывали  на похоронах Мэтью и поминальной службе, а также сохраняли
связь с семьей в течение периода траура. Ее члены пришли в себя на удивление
быстро, учитывая  тесные узы,  существовавшие  в семье.  Это навело  нас  на
предположение,  что тяжесть утраты не  обязательно является  наиболее важным
фактором, определяющим природу печали. То, что мы наблюдали, ясно указывало:
чувство  значимого  участия  в процессе умирания  может снять  большую  долю
отчаяния у оставшихся в живых.

     тэд

     Тэд был 26-летним негром, страдающим неоперабельной формой рака толстой
кишки;  он  был женат  и имел  троих детей.  Наша  исследовательская  группа
встретилась  с  ним в  конце  1971  года  в амбулаторной  клинике  Синайской
больницы,  когда решался вопрос о включении его в программу  исследований  с
применением   ДПТ.  В   то  время  он   жаловался,  в   основном,  на  почти
непрекращающиеся невыносимые боли в области живота. Кроме того, он находился
в  глубокой депрессии, был раздражителен, тревожен и испытывал  значительные
затруднения в контактах с людьми, особенно с женой Лили, отношения с которой
были крайне неудовлетворительными  и сложными.  Между супругами существовало
чувство  глубокого отчуждения.  Периоды упорного молчания  сменялись резкими
перебранками с взаимными обвинениями, преимущественно в безразличии.
     За шесть лет до этого, когда Тэду впервые диагностировали заболевание и
ему пришлось подвергнуться операции по удалению части прямой кишки,  лечащий
врач сообщил Лили о крайней серьезности положения и определил предполагаемый
срок жизни Тэда  в несколько недель. Ей настойчиво  посоветовали не говорить
мужу  правду,  так   как   это   могло  вызвать  бурную  реакцию  вплоть  до
самоубийства. Воля  Тэда к  жизни  и  сопротивление  его организма оказались
поразительно сильными, в результате чего срок


     жизни превзошел  все ожидания.  В течение всех  этих месяцев и лет Лили
настойчиво  избегала  каких  бы  то  ни  было намеков на истинный диагноз  и
ожидающее  Тэда  будущее.  В  итоге  естественный  характер  взаимоотношений
нарушился,  они   становились   все  более   искусственными,  натянутыми   и
болезненными. У Лили были внебрачные связи, она забеременела от другого и ей
пришлось сделать аборт.  Тэд,  несмотря на тяжелое состояние здоровья и факт
удаления  части толстой кишки,  был в интимных отношениях с другой женщиной,
которая забеременела.
     После краткого интервью Тэда включили в программу исследований, но - по
результатам  произвольной  выборки,  предусмотренной  планом  работы,  --  в
контрольную группу. После  окончания  периода  наблюдения за  этой  группой,
больным была предоставлена  возможность пройти  психоделическую  терапию вне
рамок  проекта.  Тэд  и  Лили  выразили   свою  заинтересованность  в  курсе
психотерапии, включающем в себя применение больших доз ЛСД. В частной беседе
Лили  выдвинула условие  своего согласия на процедуру. Она настаивала, чтобы
истинный диагноз и прогноз заболевания не сообщались Тэду и не обсуждались с
ним во  время процедуры. Согласно  нашему опыту, иногда пациенты, с которыми
нельзя было открыто обсуждать их положение,  самостоятельно  узнавали правду
во время курса психоделической  терапии. Учитывая  твердую  позицию  Лили по
этому  вопросу,  мы  решили  принять  Тэда,  соглашаясь   с  указанным  выше
ограничением, и начали терапевтическую работу.
     В ходе подготовки  мы  кратко рассмотрели  бурную историю личной  жизни
Тэда.  Все его детство прошло  под знаком серьезных эмоциональных лишений  и
неприкрытого жестокого  физического  обращения.  Он осиротел  в  три  года и
несколько лет провел в  различных приютах,  пока,  в конце  концов,  не стал
приемышем в доме  своих дяди  и тети. Здесь  он  чувствовал  себя  никому не
нужным и подвергался жестокому физическому обращению. В детстве и отрочестве
Тэд вел умеренно асоциальный образ  жизни, принимал участие  в  драках между
уличными  бандами  подростков  и  любил  жестокие   развлечения.  Позднее  с
удовольствием участвовал  в  войне, где агрессивные черты его личности нашли
социально приемлемое выражение. В браке был  крайне ревнив, но сам испытывал
сильную тягу к внебрачным связям.


     Первый сеанс ЛСД-mepanuu
     В ходе сеанса Тэд получил 300 микрограммов ЛСД. В самом начале действия
препарата  он растерялся: это был  первый сеанс, и он еще  не  ознакомился с
характером воздействия  ЛСД. Тэд чувствовал, что  ему не на что опереться, и
не  понимал происходящего. Он сравнивал переживаемое  с парением  на облаке.
Затем начал размышлять о семье, нынешней жизни, и перед его глазами возникли
лица детей. Вскоре картина изменилась, и Тэд с  Лили  уже  как  бы принимали
участие  в телевизионном шоу,  что-то вроде "Такова  ваша жизнь", в  котором
участвовали и  их дети. Затем переживание  углубилось.  Тэд  обнаружил  себя
находящимся  в  огромном госпитале.  Он  лежал  в  операционной,  окруженный
хирургическими   инструментами,   капельницами,   шприцами,   приборами  для
поддержания   жизни,   рентгеновскими  аппаратами,  там   были   санитары  и
медицинские сестры. Его оперировали.  Он  не был  уверен,  было ли это новым
переживанием   одной   из  прошлых  хирургических  операций  или   абсолютно
воображаемой картиной. Он чувствовал, что умирает, и  видел множество людей,
также  переживающих  смерть: солдат,  убиваемых  в  бою;  детей  и взрослых,
умирающих от эпидемий;  различных  людей,  гибнущих  от  несчастных случаев.
Однако каким-то образом  он  мог  видеть происходящее и за пределами смерти.
Никто, из находящихся в этих  ситуациях, на самом деле не умирал; они просто
меняли   форму   существования.  Перед  его  глазами  разворачивался  вечный
круговорот  жизни  и  смерти. Ничто  на самом  деле не  уничтожалось,  и все
находилось в вечном движении и изменении.
     Затем  он  почувствовал  себя перенесенным в детство и начал переживать
различные случаи физического и психического  насилия, происходившие с ним  в
доме родственников. Переживания  были такими яркими,  что он утратил связь с
реальностью. Станислав (соавтор книги) превратился в дядю, а Илсе (ассистент
врача)  -- в  тетю. Тэд чувствовал к ним крайнее  недоверие, и ему казалось,
что он попал в ловушку, загнан  в  угол,  задыхается.  В состоянии  страха и
паники  он несколько раз пытался  встать и выйти  из комнаты, иногда  весьма
напористо  и  агрессивно.  Илсе  в то  время находилась на  второй  половине
беременности,  и ее состояние, видимо, притягивало Тэда, как магнит. Большая
часть его агрессивности. сфокусировалась на ее увеличенном животе. Иногда он
пытался удалить ее из комнаты, говоря: "Леди, Вам лучше уйти


     отсюда, здесь  для Вас слишком опасно". Илей, у которой  приблизительно
год назад  был выкидыш на шестом месяце беременности, естественно,  не могла
оставаться равнодушной  к этим  угрозам  и  ушла в дальний угол процедурной.
Недоверие Тэда возрастало до критического уровня. Как мы позднее обнаружили,
на данное переживание оказывали воздействие еще два фактора.  Из подсознания
поднимались  воспоминания о  совершенных  им  во время  войны  беспорядочных
убийствах, и он счел, что мы промываем ему мозги с целью добиться признаний.
На глубочайшем уровне он воспринимал  Станислава как  дьявола, искушающего и
пытающегося   выкрасть   душу.   В   самый  пиковый  момент  сеанса,   когда
параноидальное   состояние   Тэда   достигло   апогея,  в   здании  раздался
пронзительный вой сирены. Он звучал в течение трех минут,  объявляя пожарную
тревогу.  Пожарный  инспектор  со  своим помощником  показались  в дверях  и
настойчиво предложили всем немедленно покинуть помещение. Следя одним глазом
за Тэдом, недоверие которого было усилено странной сценой, а другим за Илей,
чья  безопасность  находилась под угрозой, Станислав попытался  растолковать
пришедшим  (они ведь выполняли  свой  долг)  особый  характер ситуации.  Вне
всяких  сомнений,  это  был  самый  трудный  эпизод  за  весь  период  нашей
психоделической практики, и некоторое время сеанс  Тэда представлялся полной
неудачей. Однако к нашему удивлению на заключительной фазе все проблемы были
переработаны и разрешены. Тэд смог выйти в экстатическое, парящее состояние,
при  котором  отсутствовала боль.  Он  чувствовал, что  избавился  от многих
вопросов, тяготевших над ним годами. Его восторг в связи с ЛСД-переживаниями
был безграничен, и  еще  до  окончания  сеанса  он  начал  договариваться  о
следующем.  Но  результат  первого был  настолько  силен,  что  проведение в
ближайшем будущем нового не представлялось необходимым или желательным. Боли
Тэда  снизились до такого  уровня, что он перестал  принимать  анальгетики и
наркотики.  До  сеанса  он  был  прикован  к постели,  а  теперь  в  течение
нескольких  месяцев  мог  заниматься  общественной работой. Кроме  того,  он
сделал множество домашних дел.
     Через пять месяцев,  в  конце ноября, клиническое  состояние Тэда стало
резко ухудшаться. Он погружался в депрессию и слабел. Боли вернулись и стали
невыносимыми.  Лили  позвонила  нам  с   просьбой  о  помощи.  Илей,  бывшая
помощником  врача  во время  первого сеанса, к  тому  времени  прервала свою
работу в центре.


     Она  успела  родить и  находилась дома, ухаживая за ребенком. Занять ее
место в работе с  Тэдом согласилась Джоан.  В качестве подготовки ко второму
сеансу  мы провели  несколько  долгих  бесед. Кроме того, Джоан, Лили  и Тэд
часто  разговаривали  по  телефону.  Большую  часть  времени   мы  разбирали
предыдущую  ситуацию,  состояние Тэда  и  типологию  его  взаимоотношений  с
другими членами семьи. В ходе  этих бесед стала очевидной любовь и искренняя
забота Лили  о  Тэде. Однако  отчуждение между  ними в  значительной степени
сохранялось.  Нам   представлялось,   что   запутанность  и  хаотичность  их
взаимоотношений были  прямым  результатом  невозможности  открыто  обсуждать
болезнь,  истинный  диагноз и  ожидающее  Тэда  будущее. На  этот  раз  Лили
согласилась, что  ситуация  должна  быть прояснена.  Она  устала от  игры  в
прятки.
     Из частной  беседы с Тэдом мы узнали, что он с самого начала подозревал
о своем диагнозе, так как  еще в больнице слышал из-за двери  .разговор двух
молодых  врачей, обсуждавших  его состояние. Позднее  он нашел подтверждение
своим подозрениям в какой-то  медицинской книге, прочитав,  что единственным
показанием для  одного  из принимаемых  им лекарств  является рак. Поскольку
Лили не  обсуждала с ним этот диагноз, Тэд пришел к выводу, что ей ничего не
сказали. Он решил скрыть правду, считая, что  Лили бросит его, узнав, что  у
него  рак, и добавил: "Кому захочется жить с человеком,  больным раком?". Во
время довольно  бурной сцены мы подтолкнули супругов поделиться "секретами".
После первоначальной резкой  реакции  и взаимных обвинений  в нечестности, и
Лили, и Тэд крайне обрадовались новому откровенному положению вещей: Лили --
поскольку ей не  надо было больше лгать и притворяться, Тэд -- так как он, к
своему удивлению, узнал, что она, зная о характере заболевания, тем не менее
оставалась с ним все шесть лет.
     Другой важной областью обсуждений были интимные и сексуальные отношения
между супругами. В последние месяцы Тэд был неспособен к половым отношениям,
что обескураживало и ущемляло его.  В какой-то момент  он  горько посетовал:
"На  что  я  гожусь?  Я не  могу  ни  двигаться,  ни  ходить  на  работу, ни
обеспечивать семью,  ни сексуально  удовлетворять Лили". С момента неудачи в
половых  отношениях  он начал  избегать любых  форм физической  близости. Мы
обсудили его импотенцию и показали, что она является естественным следствием
процесса заболевания, не


     имеющим отношения  ни к  его  мужским, ни к  человеческим качествам. Мы
также  поощрили  для  выражения   взаимных  чувств   вне-генитальные   формы
физической близости.
     Некоторое время ушло на проработку и снятие преград во взаимоотношениях
Тэда с детьми. Ему хотелось чувствовать себя сильным, независимым отцом,  на
помощь  которого  они  могут  рассчитывать.  Состояние  же  беспомощности  и
зависимости от них было  для него болезненным и неприемлемым.  Тэд не  желал
видеть  детей  около  себя и  часто  гнал  их  из  комнаты,  как только  они
появлялись.  Мы попытались  показать  ему  важность  нынешней  ситуации  для
будущих представлений детей о смерти  и отношения к  ней. В конце концов, он
понял, что умирающий может стать источником неоценимых сведений  и что он  в
состоянии обучить детей  весьма  редким  и необычным  вещам.  Он  также смог
принять факт  помощи  с их стороны, не чувствуя себя униженным, рассматривая
это, как серьезную возможность для них обрести чувство уверенности и силы.
     Незадолго до второго сеанса ЛСД-терапии, мы обсудили с Тэдом  проблемы,
ключевые  для  достижения  успеха.  Особенно  остановились на  необходимости
довести  опыт  до  конца, независимо  от характера  переживания,  а также на
вопросах,  связанных  со взаимным  доверием. Последнее представлялось  очень
важным из-за параноидальной реакции, имевшей место во время первого сеанса,

     Второй сеанс ЛСД-терапии

     В ходе этого сеанса  мы  применили ту  же дозу,  что и  в  первом:  300
микрограммов ЛСД. Последовавшее переживание было необычайно плавным и  почти
полной противоположностью первому. Тэд смог пользоваться повязкой для глаз и
наушниками  в течение всего сеанса  и  испытал крайне  мало  затруднительных
переживаний. В общем,  сеанс доставил ему  гораздо большее  удовольствие. Но
Тэд значительно  хуже запомнил его содержание, что отчасти объясняется менее
выраженной  образностью и  основным  акцентом на эмоциональные переживания и
мыслительный процесс.
     Действие препарата начало сказываться через 25 минут после введения. Мы
провели это время в  компании  Лили, прослушивая пленку, которую Тэд записал
вечером за день до сеанса.


     Первым переживанием в ходе процедуры было видение переправы через реку,
имеющее,  видимо,  глубокое  символическое  значение, подобно  путешествию в
другой мир. Затем некоторое время Тэд наслаждался музыкой и воспринимал себя
играющим на виброфоне  в оркестре. Потом картина  стала гораздо драматичнее.
Больной снова осознал существование  повторяющихся жизненных циклов,  какими
он их  видел в ходе первого сеанса.  На этот  раз,  однако,  упор делался на
взаимопомощь людей. Тэд  вновь увидел  картины смерти, связанные с людьми  и
животными,  например,  внутреннее  помещение   бойни,   заполненное  сотнями
убиваемых свиней. Он также видел  различные намеки  и картины,  связанные  с
болезнью, ощутил все ткани и клетки тела и почувствовал, как они разлагаются
и гибнут.  В какой-то момент он увидел свою семью,  как корзину, наполненную
прекрасными яблоками. Единственным гнилым среди них был он.
     Окруженный подобными  видениями, Тэд начал воспринимать картины народов
различных  рас и вероисповеданий. Некоторое время он был обеспокоен, так как
отчаянно  пытался  найти  Бога,  а  бесконечная  вереница  мирских  образов,
казалось, уводила и сбивала с  толку. Однако по мере развития видения обрели
целостность, и Тэд  начал постигать пронизывающее  все единство. Он проникся
убеждением,  что  умер, и  Бог предстал  перед  ним, как блистающий источник
света,  успокаивая  и  уверяя,  что  все  будет  хорошо.  Тэд  был  потрясен
открытием, что за видимым хаосом и сложностью мира стоит один только Бог. Он
вопрошал о смысле своего заболевания и испытываемых мук. Почему Бог навел на
него эту  кажущуюся  бессмысленной и абсурдной пытку? В  какой-то момент ему
показалось, что он почти нашел ответ.
     Остаток сеанса прошел  в  приятных  переживаниях. Тэд видел  кристаллы,
бриллианты, драгоценности, изысканно разукрашенные кубки, разноцветные  чаши
и необычайное  сияние. Он  ощутил всплеск чувства любви не только  к Лили  и
детям, но и к  нам двоим. В какой-то момент он наблюдал сцену, в которой все
мы  четверо (включая и  Лили, на  самом  деле  в  тот  момент отсутствующую)
дружески  сидели  у камина,  наслаждаясь  прекрасной  едой  и  вообще хорошо
проводя  время. Наконец, волнующие видения  закончились. Тэд ощущал тепло  и
цельность.  Он был  расслаблен и чувствовал  себя  свободным.  Боль, видимо,
прошла,  а  подвижность  тела и  ног значительно  возросла. Повысился  также
аппетит, и он с удовольствием съел вместе с Лили обильный обед. Ему не


     спалось до  четырех часов утра;  он снова  и снова прокручивал в памяти
впечатления и переживания дня.
     Перемена, происшедшая в  Тэде после сеанса,  была столь разительна, что
Лили  чувствовала  себя   сбитой   с  толку.  Он  стал   необычайно  мирным,
безмятежным,  сосредоточенным и всегда пребывал в хорошем расположении духа.
Лили так отозвалась о новой  ситуации: "Я не  могу  ничего понять:  ведь при
смерти находится он,  а мучаюсь  от этого только я. Все выглядит  так, будто
Тэд что-то  для себя разрешил  и внутренне принял  создавшееся  положение...
Будто  он  нашел  ответ. Он, но  не я. Для  меня  все  по-прежнему  тяжело и
болезненно". Тэд же следующим образом суммировал  свои чувства после сеанса:
"Что-то изменилось... я чувствую внутри больше спокойствия... мне кажется, я
мог бы после смерти попасть на небеса... я был там..."
     Хотя душевное равновесие Тэда было устойчивым, его физическое состояние
неумолимо ухудшалось.  Из-за сложностей с мочеиспусканием  в мочевой  пузырь
ввели катетер, оканчивающийся пластиковым  мешочком, прикрепленным  к бедру.
Это  усугубило  прежние  трудности,  обусловленные удалением  части  толстой
кишки,  и  еще  более осложнило повседневное  существование.  Большую  часть
времени он  проводил в  постели; визиты в  больницу становились для него все
более изматывающими.  Хотя  уровень болей в результате сеанса снизился,  они
полностью не исчезли. Болевые приступы особенно легко вызывались физическими
движениями.
     Другой  бедой Тэда  было одиночество  и  скука. Пока Лили находилась на
работе, а дети в школе, он проводил  дома один  долгие часы и особенно остро
сознавал  бессмысленность  жизни. Мы  попросили  его записывать для  нас  на
магнитофон  различные  идеи,  ощущения,  размышления. Подобная  деятельность
пришлась  по душе  Тэду, который  принялся снабжать нас пленками с  записями
посланий  к Лили, детям и нам. Он гордился сознанием того, что  из-за своего
особого  положения мог  многое  рассказать  другим  об  одном  из  важнейших
вопросов жизни. Он также понимал,  что принадлежит  к  тем  немногочисленным
умирающим, которые заняты в новой исследовательской программе,  и  это  было
для него очень важно.
     Примерно тогда  же к  нам  обратились  из  Британской  радиовещательной
корпорации (Би-Би-Си) с предложением заснять процесс психоделической терапии
больного раком. Они слышали о


     наших  исследованиях  и  хотели  включить  отчет  о них  в  специальную
программу,   посвященную   проблемам   умирания  и   смерти.   Из-за   резко
отрицательного опыта  общения со средствами массовой информации в прошлом мы
откликнулись не очень охотно. Однако в ходе переговоров со съемочной группой
Би-Би-Си  стало  ясно,  что  эти  люди  сумеют  провести съемку  тактично  и
достойно. С некоторыми колебаниями мы обратились к  Тэду,  показавшемуся нам
естественным  кандидатом,  и  рассказали  о  сделанном  предложении.  Он был
взволнован и  воодушевлен, рассматривая  его  как возможность придать  смысл
своему во всех других отношениях безнадежному  положению.  Все это произве