,  заболевший  оспой, оставался  бесчувственным в течение
трех  дней и  настолько  походил на мертвеца, что на третий день чуть не был
похоронен.  Сам  же  он  наблюдал,  как  спускается  в  ад  и  после  многих
приключений прибывает  на  остров, в центре которого  растет молодая береза,
достигающая небес.  Это  было Древо  Хозяина  Земли, и Хозяин дал  ему ветвь
этого  дерева, чтобы  шаман  сделал  себе бубен.  Затем  он подошел к  горе.
Проходя   открытое   пространство,  он  повстречался   с   нагим  человеком,
раздувающим  с помощью  мехов силь-нейший  огонь,  на котором  стоял  котел.
Человек с помощью  крючка поймал  шамана, отрубил ему голову,  искрошил  его
тело  и  сунул все в котел. Затем в течении трех лет он кипятил  тело, после
чего выковал для  него голову. Наконец, он выловил кости, плывущие по  реке,
соединил их и покрыл плотью. В ходе своих приключений в Другом Мире, будущий
шаман  повстречал  несколько  полубожественных  персонажей в человеческом  и
животном  образе, каждый  из  которых открыл  ему учение и  обучил  секретам
целительства. Когда  он  пришел в себя в юрте, окруженный родственниками, он
уже был посвященным и мог начать шаманить.

     Мифология,  являющаяся хранилищем  сакральной истории  культуры,  также
указывает на непосредственное значение и универсальный характер опыта смерти
и возрождения. Многие древние   и   современные   культуры   обладают   живописными    историями,
рассказывающими о героях, спускавшихся в мир мертвых и преодолев  немыслимые
препоны, вернувшихся на землю наделенные  сверхъестественными способностями.
Столь же часты упоминания о богах, полубогах или героях, умерших или убитых,
а  затем  возвращенных  к  жизни для новой  роли, омоложенными или  ставшими
бессмертными вследствие переживания уничтожения.  В менее отчетливом виде та
же  тема  выражается  в  образе  героя,  заглатываемого   и  перевариваемого
колоссальным  чудовищем, а  впоследствии либо  извергнутым  им  назад,  либо
совершившим чудесный побег.
     Во многих  частях света  эти мифологические темы явились концептуальной
основой  для  священных  мистерий,  в  ходе  которых  неофиты  испытывают  в
ритуализированной  форме  смерть  и возрождение. Вавилонские  и  ассирийские
обряды, связанные с Таммузом и Иштар, вращаются вокруг одной из самых ранних
аллегорий  умирающего  бога, относясь,  возможно, к 4000 году до  н.э.  Миф,
лежащий в основе  ритуального действа, --  это история Матери Богини Иштар и
ее нисхождения  в  подземный  мир  в  поисках священного  эликсира,  который
единственный мог  бы вернуть  к жизни ее  мертвого  сына и мужа Таммуза. Она
сама  была заключена в  дом мрака  хтонической  богиней Эрешнигаль,  царицей
подземного  мира,  и подверглась  различным  заболеваниям. В  отместку  она,
будучи богиней  плодородия, остановила созревание  урожая  и всякий рост  на
земле.  В  конце концов,  благодаря вмешательству  других богов,  напуганных
произошедшим,  Иштар  была исцелена с  помощью живой  воды  и  вызволена  из
подземного   мира.  Согласно   эзотерическому  толкованию,   миф  об   Иштар
представляет собой заключение сознания  в материю и  его  освобождение путем
животворного  и освобождающего  действия  тайного учения.  В  храмах Исиды и
Осириса  в Древнем Египте кандидат в посвященные под руководством иерофантов
проходил  через  ряд тяжелых  испытаний  с целью  преодолеть  страх смерти и
обрести доступ  к  эзотерическому знанию о  природе. Вселенной  и  человеке.
Мифологической основой для ритуала трансформации служила  история убийства и
расчленения  Осириса   братом   Сетом  и   последующего   воскресения  после
мифического  действа,  выполненного его  сестрой  Нефтис вместе  с  женой  и
сестрой Осириса Исидой.
     Древняя  Греция  изобиловала  мистериальными  религиями  и   священными
обрядами. Элевсинские мистерии, проводившиеся


     каждые пять лет в Аттике, основывались на эзотерическом толковании мифа
о  Деметре  и  ее дочери Персефоне. Похищенная  хто-ническим  богом Плутоном
Персефона  была вынуждена каждый  год  проводить  шесть месяцев в  подземном
мире.  Этот  миф, рассматриваемый как  аллегория, касающаяся сезонных циклов
природы, стал для посвященных в Элевсинские мистерии символом  духовных битв
души.
     Орфический культ основывался на  легенде об  обожествленном  фракийском
певце Орфее,  предпринявшем  неудачную попытку освободить свою  возлюбленную
Эвридику из тьмы подземного мира. Он сам трагически погиб, будучи разодран в
клочья  кикони-анскими  женщинами  за  вмешательство в  вакханалию. Согласно
легенде,  его  оторванная  голова,  выброшенная в  Гебр, продолжала  петь  и
предсказывать  будущее. Вакхические и дионисийские обряды  концентрировались
вокруг истории молодого Вакха, расчлененного Титанами, а затем воскрешенного
Афиной Палладой после того, как та спасла его сердце. В дионисийских обрядах
их  участники стремились к  отождествлению  с убитым  и  воскресающим богом,
достигая этого с помощью употребления пьянящих напитков, ритмических танцев,
пожирания сырого  мяса  животных.  Самофракийские  мистерии  корибантов  или
кабиров  были  тесно связаны  дионисийскими празднествами.  Ритуальная драма
представляла убийство Кадмилла тремя его братьями.
     Фригийские мистерии справлялись во имя бога Атиса, оскопившего себя под
сосной, умершего и воскрешенного великой матерью Кибеллой*.
     Ритуальная процедура,  практиковавшаяся  во  Фригии,  включала  в  себя
сакральный прием  пищи, во  время которого неофит ел из  барабана  и  пил из
цимбал. Потом он натирался кровью быка;
     посвящаемого  поили  исключительно  молоком. Мистерии Адониса  ежегодно
справлялись во многих частях Египта, Финикии  и Библоса.  Согласно  легенде,
Адонис родился  из  миррового  дерева, в которое боги  превратили  его  мать
Смирну. Его рождению помогал  дикий  вепрь, ставший таким  образом повитухой
Адониса;
     __________________
     * Согласно некоторым  исследователям мифологии, данная легенда содержит
языческие корни христианской традиции, связанной с рождественским деревом,


     однако он же  принес ему  смерть. Адонис скончался после того, как  его
смертельно ранил, пронзив  клыками, этот зверь.  В  ходе  мистерий  Адониса,
неофит  проходил  через  символическую смерть  бога и  воскресал  с  помощью
жрецов.  Он вступал  в благословенное  состояние  возрождения и  искупления,
ставшее возможным в результате страдании Адониса.
     В нордической  традиции убиваемым и  воскресающим богом был любимый сын
Одина -- Бальдр.  Согласно мифу, он был  молод  и прекрасен, а также являлся
единственным     миролюбивым     божеством    Валгаллы.    Обманщик    Локи,
персонифицированное зло, подсунул слепому богу судьбы Хеду  омеловую стрелу,
единственное оружие, могущее причинить  вред  Бальдру,  которой  тот  и  был
сражен. После многих усилий убитые горем боги нашли способ воскресить своего
любимца. В процессе мистерий Одина неофит выпивал освященный  мед из  кубка,
сделанного  из  человеческого черепа.  Подобно Бальдру, посвящаемый проходил
через тяжелые  сакральные  испытания  в девяти подземных  палатах и, в конце
концов,  мог  открыть тайну Одина,  наиболее  хранимую  из  тайн  природы  и
человеческой  души.  В  друидических  мистериях  Британии,   граница   между
символической и  физиологической смертью была весьма зыбкой. После помещения
испытуемого  заживо  в  гроб,  последний   укладывали  в  открытую  лодку  и
сталкивали  в море, изображая  таким  образом  смерть бога  Солнца.  В  этом
необычном и  тяжелом  испытании  гибли многие  посвящаемые.  К  тем же,  кто
переживал этот суровый ритуал, относились как к заново рожденным.
     Приведенные   выше  примеры,  безусловно,   не   исчерпывают   описание
мистериальных религий. Схожие ритуальные действия, акцентированные на смерти
и  возрождении,  существовали   также  в  различных  видах  в  митраизме,  в
герметической  традиции,  в Индии, на Тибете, среди  африканских  племен,  в
доколумбовых  и современных  обществах  американских индейцев,  а  также  во
многих других культурах  мира. Подобные ритуалы практиковались  также в ходе
посвящения в разные секретные общества всех времен.
     Несколько  конкретных  примеров событий, происходящих во время мистерий
смерти и  возрождения покажут, насколько сильно они напоминают феноменологию
психоделических сеансов  с перинатальным содержанием. Эдуард Шюре в "Великих
посвященных" приводит яркую реконструкцию процесса посвящения в


     египетские мистерии Исиды и Осириса. Согласно Шюре,  суровые ритуальные
испытания  начинались  с прохождения  по  узкому  коридору тайного  убежища,
освещаемому факелами. С обеих сторон этого зловещего помещения располагались
устрашающие статуи  с  человеческими  телами и звериными  головами.  В конце
коридора  находилась мумия и  человеческий  скелет, охраняющие дыру в стене.
Неофиту  вручался  небольшой зажженный  светильник,  и  он  проникал  в  это
отверстие,  которое  было  столь  узко,  что   приходилось  карабкаться   на
четвереньках. Затем  дверь за ним затворялась,  и дальнейший путь пролегал в
темноте. В  конце прохода находилась дыра наподобие ствола шахты, ведущая  к
лестнице,  исчезающей  в вертикальном  отверстии. Спустившись  к  нижней  из
перекладин, неофит обнаруживал, что  висит над  ужасающей  бездной. Тревожно
размышляя  о  своем  весьма  затруднительном положении  --  о  невозможности
вернуться  наверх  и  о таинственной  черноте  внизу, -- он  замечал  справа
расщелину  и ступени.  Он  избегал пропасти; спиральная, высеченная в  скале
лестница вела  его  в огромный зал,  расписанный символическими  фресками, а
пастофор, хранитель священных символов, объяснял ему значение изображений.
     Следующая  фаза испытания начиналась в длинном узком коридоре, в  конце
которого  светилась   раскаленная   докрасна   печь.   Дверь   за   неофитом
захлопывалась,  и  перед ним  вставала задача  пройти  сквозь  огонь. Обретя
достаточно мужества и приблизившись  к пылающему  горнилу, он видел, что это
--   оптическая  иллюзия,  создаваемая  горящими   чередующимися  смолистыми
поленьями,  положенными  на   железную  решетку.  Путь,  пролегающий   между
поленьями, позволял быстро миновать их.
     Затем  следовало  испытание водой.  Посвящаемый  сталкивался в бассейн,
наполненный черной,  стоячей водой, после чего два помощника вытаскивали его
в слабо  освещенный  грот.  Здесь  его  купали,  досуха  вытирали и  умащали
изысканными благовониями.
     Отдыхая,  он слушал игру  арф и флейт.  Нубийка, одетая  в темнокрасное
одеяние  и  украшенная  прекрасными  драгоценностями,  приближалась  к нему,
символизируя  самое женскую  чувственность. Если  он уступал  искушению и не
выдерживал  испытания, то  на всю  жизнь  оставался рабом  в храме. Если  же
успешно  проходил эту последнюю  стадию,  его  с  триумфом  препровождали  в
святилище Исиды, где он должен был принести обет молчания и покорности перед
колоссальной статуей богини.


     В "Обелиске франкмасонства" Джон Е. Вейсс приводит описание Элевсинских
мистерий  древней  Греции. Он  изображает  обстановку начала  мистерии,  как
пронизанную чувством  абсолютного  хаоса  и ужаса,  сопровождаемую слепящими
вспышками света и оглушающими раскатами грома. Согласно рисуемой им картине,
помещение  словно  трясется  и  охвачено  огнем;  отвратительные  приведения
скользят по воздуху, вопя и стеная; всюду слышны пугающие звуки и завывания.
На   фоне   этих  инфернальных   сцен  появляются   таинственные   призраки,
представляющие  посланников различных яростных  божеств:  Мучения,  Безумия,
Голода,  Болезни  и  Смерти.  В   то  время  как  трепещущие  новообращенные
продвигаются  среди ужасающего  представления,  отражающего  страдания  этой
жизни, а также муки, испытываемые в Тартаре, они слышат  торжественный голос
иерофанта,  демонстрирующего  и объясняющего символы  высшей божественности.
Внезапно все меняется,  и  вместо ужасных образов  появляются  ясный свет  и
различные знаки  блаженства. Таким образом, община посвященных в Элевсинские
мистерии пережила  в  короткое время и  на  ограниченном  пространстве "беды
Земли, мучения Тартара и счастье Элизиума".
     В  приведенном  Шюре описании посвящения  в мистерии  Исиды  и  Осириса
сходство    между    различными   фазами   этого   испытания   и   эпизодами
психоделического переживания смерти и возрождения особенно поразительно. Оно
включает  в  себя испытания смертью, огнем, испорченной  водой и сексуальным
искушением. Все это  четко  соответствует  перинатальной матрице "отсутствие
выхода", а определенные стороны борьбы смерти  и воскресения включают огонь,
скатологические  моменты  и  сексуальное  возбуждение.   Приводимое  Вейссом
описание  Элевсинских посвящений вполне могло бы быть описанием ЛСД-сеанса с
акцентированным  перинатальным   уровнем.  Как  соприкосновение  с  наиболее
пугающими сторонами человеческого  существования, так и  резкий  переход  от
крайней  степени   мучений  и  страданий  к  трансцендентальному  блаженству
относятся к числу наиболее часто возникающих в ходе психоделической терапии.
     Повсеместное    историческое    и     географическое    распространение
трансформирующих   ритуалов,   концентрирующихся   на   проблеме  смерти   и
возрождения, и  их психологическое  значение для  отдельных людей,  групп  и
целых   культур  предполагает,  что  они  должны   отражать  фундаментальные
потребности, коренящиеся в  человеческой природе. Таким образом,  изучение этих ритуалов и
углубленное  понимание   процесса  смерти-возрождения  представляет  большой
теоретический  и  практический  интерес.  Исследования,  проводимые  в  этой
области,  были  связаны со  специфическими  проблемами.  Основные  данные  о
характере таких  обрядов, как правило,  считались священными, содержались  в
секрете   и   передавались  немногочисленным  посвященным.  Если   что-то  и
открывалось  окружающим,  то обычно  в  виде различного  рода  иносказаний и
шифров.  Реконструкция  действительного  протекания  ритуалов  на  основании
исторических  описаний  или  археологических  находок  представляется  делом
довольно трудным, а точность восстановления -- весьма проблематичной.
     Антропологи,   изучающие  виды  ритуалов,  практикуемых   в   различных
современных  культурах,  сталкиваются с довольно  сложной задачей  получения
доступа к  сути таких  действ.  Поскольку большинство  подобных исследований
проводилось  в  культурах, относящихся к  незападному  миру,  это еще больше
усложнило положение,  вследствие существующих  культурных  и лингвистических
барьеров.   За   некоторыми   исключениями,  антропологические  исследования
сосредоточивались,  в основном, на внешних сторонах обрядов перехода, -- они
легче  поддаются   наблюдению,  --   а  не   на   субъективных  переживаниях
участников*.
     Судя по всему, психоделические исследования предлагают уникальный поход
для изучения процесса ритуальной трансформации  в  будущем.  Аналогии  между
ЛСД-сеансами   и   ритуальным  процессом  смерти  и  возрождения   настолько
поразительны,   что   первые   могут   применяться   для  экспериментального
моделирования вторых.  Используя людей,  относящихся  к  нашей культуре, чьи
биографии известны и которые согласны поделиться свощиеся в человеческой природе. Таким образом,  изучение этих  ритуалов и
углубленное  понимание  процесса   смерти-возрождения  представляет  большой
теоретический  и  практический  интерес.  Исследования,  проводимые  в  этой
области,  были  связаны  со  специфическими  проблемами.  Основные  данные о
характере  таких обрядов,  как  правило, считались священными, содержались в
секрете  и   передавались   немногочисленным  посвященным.   Если  что-то  и
открывалось окружающим,  то обычно  в  виде  различного рода  иносказаний  и
шифров.  Реконструкция  действительного  протекания  ритуалов  на  основании
исторических  описаний  или  археологических  находок  представляется  делом
довольно трудным, а точность восстановления -- весьма проблематичной.
     ____________________
     *  В  последние  годы   многие  исследователи   указывали  на  то,  что
субъективные аспекты ритуальных событий представляют важный ключ к пониманию
трансформирующего  процесса.  Они защищают  точку  зрения, согласно  которой
антропологам следует не только собирать данные самонаблюдения  других людей,
но и прямо  участвовать  в  процедурах,  обретая непосредственное  знание  о
действии   употребляемых   препаратов  и  безлекарственных  методик.  Данное
направление  получило название "визионерской  антропологии". Представителями
подобного  подхода   являются  Карлос  Кастанеда,   Майкл  Харнер,   Барбара
Мейерхофф, Марлен Добкин де Риос, Джоан Хэлифакс и Ричард Кац.

     Антропологи,  изучающие   виды  ритуалов,   практикуемых  в   различных
современных культурах, сталкиваются  с  довольно  сложной задачей  получения
доступа  к сути таких действ.  Поскольку  большинство подобных  исследований
проводилось  в культурах,  относящихся к незападному  миру,  это еще  больше
усложнило положение, вследствие существующих  культурных  и  лингвистических
барьеров.   За  некоторыми  исключениями,   антропологические   исследования
сосредоточивались, в основном, на внешних сторонах обрядов перехода,  -- они
легче   поддаются   наблюдению,  --  а  не  на   субъективных   переживаниях
участников*.
     Судя по всему, психоделические исследования предлагают уникальный поход
для изучения процесса ритуальной  трансформации  в будущем.  Аналогии  между
ЛСД-сеансами   и  ритуальным   процессом   смерти  и  возрождения  настолько
поразительны,   что   первые   могут  применяться   для   экспериментального
моделирования вторых. Используя  людей,  относящихся к  нашей  культуре, чьи
биографии известны и которые согласны поделиться своими переживаниями, исследователь  может преодолеть некоторые трудности,
присущие  как историческому  научному  подходу, так и  полевым исследованиям
антропологов. Углубленное  понимание  процесса трансформации, основывающееся
на объединении  исторических, антропологических  и экспериментальных данных,
могло  бы иметь  важные последствия  для самых  различных областей,  включая
психиатрию, искусство, философию, религию и образование.
     ____________________
     *  В  последние  годы   многие  исследователи  указывали  на   то,  что
субъективные аспекты ритуальных событий представляют важный ключ к пониманию
трансформирующего  процесса. Они  защищают точку  зрения,  согласно  которой
антропологам следует не только собирать данные самонаблюдения  других людей,
но  и прямо  участвовать  в процедурах,  обретая  непосредственное  знание о
действии  употребляемых  препаратов  и   безлекарственных  методик.   Данное
направление  получило название "визионерской  антропологии". Представителями
подобного  подхода  являются   Карлос   Кастанеда,   Майкл  Харнер,  Барбара
Мейерхофф, Марлен Добкин де Риос, Джоан Хэлифакс и Ричард Кац.







10. ДИАЛЕКТИКА ЖИЗНИ И СМЕРТИ




     Тема смерти играет ведущую роль в религии, мифологии и искусстве многих
культур, не относящихся к западной цивилизации. И потому вызывает удивление,
насколько мало  внимания западные психологи, психиатры и философы уделяют ей
в своих  теоретических построениях. Однако существовало  несколько серьезных
исключений,  наиболее  интересным  из  которых является  Зигмунд  Фрейд, чьи
взгляды,  касавшиеся  психологических  аспектов  смерти,  претерпели  резкие
изменения  на  разных  этапах  его работы над теорией  психоанализа. В своих
ранних  трудах  Фрейд делал  акцент  почти  исключительно  на сексуальность.
Смерть играла относительно малую роль  и не  находила отдельного выражения в
рисуемой    им    картине    человеческого    подсознания.    Страх   смерти
интерпретировался как производное  от тревожности