стр.  97  и  далее)  -- сеанс
психоделической терапии  оказался  весьма  плодотворным в смысле  уменьшения
глубины  ее депрессии и страха перед смертью, но не смог оказать  влияния на
изматывающую боль, концентрирующую  на себе  все  ее  внимание. Он,  однако,
повлиял на твердое решение Сюзанны подвергнуться  паллиативной хирургической
операции, к которой прежде она относилась со страхом. Ее опыт ясно указывает
на возможность отделить влияние психоделической терапии на острую физическую
боль от эмоционального состояния и воздействия на него.
     В  ходе  некоторых  сеансов  ЛСД-терапии  раковые  больные   обнаружили
возможность и способы  менять отношение к боли, что  позволяло им преодолеть
ее  либо во время этих сеансов,  либо  при  ее  более позднем возникновении.
Некоторые из  подобных  достижений  оказались  настолько  действенны, что мы
приняли  их  на вооружение  и  обучали  других пользоваться  ими в  процессе
подготовки к применению ЛСД. Часто  оказывалось весьма  полезным переключать
внимание с болевых  ощущений на звучание  музыки, полностью отдаваться смене
образов и переживаний по мере их развертывания в ходе сеанса, иными словами,
стимулировать больного быть  полностью поглощенным данным моментом и местом.
Другим полезным подходом к воздействию на боль оказалось  то,  что на первый
взгляд  представляется  своей  противоположностью: концентрация  внимания на
боли с чувством принятия


     ее.  Это  поведение обычно  приводит к  временному  усилению неприятных
ощущений до такой степени, что человек быстро достигает  предела способности
ощущать боль и превосходит его. Столь парадоксальным образом, принимая боль,
отдаваясь  ей,  "уходя  в  нее  и  с ней",  можно  одновременно  эмпирически
преодолеть ее.  В  целом, наихудшим вариантом, видимо,  является  потворство
состоянию, когда  боль завладевает вниманием, а человек противится и борется
с ней.
     После сеансов для пациентов оказалось весьма полезным вызывать образы и
целые эпизоды  из психоделического переживания, для  которых были характерны
глубоко  положительные  эмоции  и  свобода  от боли.  Подобной работе  можно
помогать, прослушивая музыку, игравшую, когда возникали эти  эпизоды. Иногда
та  же  цель  достигается  путем   четкого  внушения  в  результате  легкого
гипнотического транса: выйти за пределы страдания и боли.
     Хотя  важность  психологического  компонента  в механизме снятия  боли,
производимом с помощью ЛСД, бесспорна, особенности  феномена все еще неясны.
Мы не сумели установить какую-либо связь между характером сеанса ЛСД-терапии
или его содержанием со степенью либо способом прекращения боли. Изменения  в
ее восприятии иногда наблюдались после неудачных в иных отношениях  сеансов,
в ходе которых  проблемы разрешались в  малой степени и которые не произвели
особо благоприятного воздействия на остальные стороны болезненного состояния
пациента.  С  другой стороны,  в случаях,  подобных случаю  с  Сюзанной,  мы
наблюдали  сеансы   с  полной  трансформацией  сознания   пациента,  но  без
воздействия  на  интенсивность физической боли.  Корреляция  между  глубиной
подсознания,   достигнутой  во  время  сеанса,  и  воздействием  на  болевые
ощущения,  видимо, минимальна. Снятие  боли наблюдалось  после  сеансов всех
типов, но мы сталкивались с некоторым количеством пациентов, у которых, судя
по всему, они  не оказывали никакого воздействия на боль. Несколько странная
природа  данного феномена может быть проиллюстрирована  ситуацией  с  Джоном
(см. стр. 103 и далее). Он являет собой, видимо, наиболее характерный пример
поразительного влияния психоделических препаратов на ощущение боли, несмотря
на то, что вначале их применение представлялось неудачным.


     Как  уже подчеркивалось  в  статьях Эрика  Каста  и  В. Дж.  Кол-линза,
неспецифическая    боль     является     составным    феноменом,     имеющим
нейрофизиологический компонент, находящий  выражение в  болевом  ощущении, и
психологический  компонент,  заключающийся в эмоциональном восприятии  боли.
Судя  по  всему, психоделическая терапия  воздействует  на  боль,  влияя,  в
основном,    на    последний   компонент,   интерпретирующий    существующую
нейрофизиологическую   стимуляцию  и   распоряжающийся   ею,   а  не   путем
блокирования  или  снижения  уровня  нервных  импульсов,  передающих болевые
ощущения. Многочисленные  наблюдения, полученные  в  ходе исследований  ЛСД,
видимо,   указывают  на  то,  что  различного  рода   физически  болезненные
происшествия, имеющие место в жизни индивида, откладываются в памяти рядом с
аналогичными переживаниями и находятся в тесной связи с ними. Образующиеся в
результате   такого   процесса   группы   воспоминаний  затем  функционально
связываются с переживаниями перина-тальной стадии. В результате эпизоды боли
и физического страдания, связанные с операциями,  ранами, заболеваниями  или
жестоким  обращением, обычно находят выражение в ходе сеансов ЛСД-терапии  в
контексте  родовых  переживаний. Если в  жизни человека происходит  событие,
причинившее  ему реальную  физическую  боль во  время  болезни,  несчастного
случая или хирургического вмешательства, то  данное событие, судя  по всему,
пробуждает конкретные группы воспоминаний, связанные с физическим страданием
и угрозой целостности тела либо жизни. Характер и содержание предшествующего
опыта, связанного с болью, в дальнейшем будет определять  и насыщать имеющее
место ее  восприятие, а также реакцию  индивида на нее.  В случае,  когда мы
имеем  дело  с пациентами,  страдающими  от  хронических  и  прогрессирующих
заболеваний,  особенно  признанных  неизлечимыми,  мы   наблюдаем  тенденцию
создавать в  воображении и проецировать  в будущее довольно-таки  конкретный
график продолжения и нарастания  боли. Каст  в своей основополагающей статье
"Боль  и  ЛСД-25",  опубликованной  в 1964 году  в книге "ЛСД -25: препарат,
расширяющий сознание", первым привлек внимание к мысли о том, что подавление
подобного  ожидания может  являться  важным  механизмом,  ответственным,  по
крайней мере, за  часть  обезболивающего действия ЛСД. Он ясно  указал,  что
оперирование символами и ожидание будущего -- столь жизненно важное при обычных  условиях  существования -- в  тяжелых  ситуациях может
увеличивать страдания.
     В соответствии  со  всем  изложенным выше,  переживание  боли  в  целом
включает в себя не только прямую нейрофизиологи-ческую реакцию  на нарушение
целостности тканей, но и прошлую запрограммированность человека относительно
событий, несущих боль, а также опасение страданий в будущем. Одним из важных
результатов действия ЛСД является  освобождение травмирующих воспоминаний от
заключенного в  них эмоционального заряда, позволяющее  индивиду таким путем
избавиться от этого груза  и сосредоточиться на настоящем. Подобный процесс,
как    правило,   сопровождается   соизмеримым   уменьшением   эмоциональной
вовлеченности  в  конструирование   будущего.   Возникающая   в   результате
ориентация  на  пребывание "здесь и сейчас"  может стать  весомой  составной
частью изменения восприятия боли человеком.
     Другой аспект обезболивающего действия ЛСД, видимо, связан с тем мощным
и  властным  действием,  которое физическая боль  обычно оказывает на широту
внимания  пациента.  Интенсивная  боль,  как  и  можно  было ожидать,  имеет
тенденцию завладевать вниманием  вплоть  до исключения  из  него ряда других
сенсорных раздражителей. Для многих больных в подобной  ситуации трудно  или
вообще невозможно разговаривать, читать, смотреть  телевизионные передачи, а
также  продолжать любимые в прошлом занятия, то есть делать то, что могло бы
хоть  немного  скрасить  их  положение.  В  крайних  случаях  пациенты  даже
утрачивают  интерес к важным событиям в жизни ближайших членов семьи. ЛСД --
вследствие  присущего  ему  свойства  расширять  сознание  --  может пробить
подобный  эмоциональный  барьер,  обогатив  сферу  ощущений.  С  необычайной
интенсивностью  область  внимания   заполняется   материалом,  исходящим  из
подсознания индивида,  а также от органов чувств, преимущественно от зрения.
Визуализация  поразительных  сочетаний  цвета  и форм,  звук  и  необычайные
ощущения наполняют  сознание пациента, который прежде воспринимал в основном
лишь изматывающую  монотонность  боли.  Переживание, возникшее в  результате
приема ЛСД,  открывает путь  различным  важным воспоминаниям из личной жизни
человека, а  также из скрытых в нем трансперсональных  источников.  Выйдя из
сеанса, достигшего  кульминационного разрешения; индивид может вновь ощутить
все  богатство  сенсорного  восприятия:  красоту природы, звуки музыки, вкус
еды, прелесть


     человеческих   взаимоотношений.   Подобное    расширение   внимания   и
эмоциональный интерес  могут сохраняться в  течение  дней  или недель  после
успешного сеанса ЛСД-терапии.
     Иногда после проведения психоделического сеанса  индивид  оказывается в
состоянии изменить  направление внимания,  переводя его с боли и физического
дискомфорта в  другую  область.  У некоторых  пациентов развивается глубокий
интерес к чтению  книг по мистике, йоге, буддизму, либо касающихся необычных
состояний сознания,  и они читают с большим  энтузиазмом.  Другие, благодаря
прозрениям,  имевшим  место  в ходе сеансов  ЛСД-терапии,  постигают, как им
лучше  распорядиться оставшимися днями. Так, например, одна женщина  решила,
что   ее   смерть   явится   мощным   импульсом  для   сближения  враждующих
родственников, и она посвятила этому последние недели жизни.
     Влияние,  оказываемое   психоделической  терапией  на  боль,  вызванную
раковыми  заболеваниями,  во  всех   своих  хитросплетениях   не   поддается
объяснению  в  рамках  традиционных  нейрофи-зиологических  теорий.  Рональд
Мелзек,  профессор психологии  из  Монреальского университета им. Мак-Гилла,
собрал  большое число  лабораторных и  клинических  данных,  равным  образом
представляющих  серьезный  вызов нынешней концепции  боли*.  В  своей  книге
"Загадка боли",  опубликованной в 1973 году,  Мел-зек предлагает  радикально
пересмотреть существующий в медицине взгляд на данную область. Поскольку его
труд,  судя  по всему, частично проливает  свет на наши открытия  в  области
психоделической  терапии  раковых  больных,  мы   предпримем  краткий  обзор
наиболее важных построений  ученого. Согласно Мелзе-ку, как с теоретической,
так и с практической точек зрения необходимо различать три важных компонента
боли; Первичен исключительно  ее сенсорный аспект. Он передается посредством
специфических  сенсорных   каналов   (спиноталамическая   система   передачи
импульса) и включает в себя информацию,  получаемую от органов восприятия  о
расположении,     силе    и    пространственно-временных     характеристиках
отрицательного раздражителя. Вторичны эмоциональный и мотивационный аспекты,
возбуждаемые   ретикулярной   формацией  ствола  мозга,  а   также  нервными
образованиями   в   отдельных  органах.  Они  придают  ощущению  боли  четко
выраженную   отрицательную   эмоциональную   окраску,   пробуждают   импульс
отталкивания  с целью  избежать пролонгирования воздействия раздражителя,  а
также вызывают  желание  искать  облегчение  от боли.  Третий  компонент  --
познавательный и оценочный аспекты  боли, являющиеся  корковой надстройкой к
переживанию в целом. Сюда относятся тип и уровень образования, история жизни
индивида, значение, придаваемое им ситуации, вызывающей боль, внушаемость, а
также  его душевное состояние  в  данный  момент. Эти  три  компонента боли,
наряду со степенью их участия  в ее ощущении, могут подвергаться выборочному
воздействию разнообразных факторов.
     __________________________
     *  Важнейшими   наблюдениями   из  числа  проанализированных   Мелзеком
являются:  врожденная  нечувствительность,  к  болевым  раздражителям  и  ее
противоположность  -- спонтанная боль  психогенной природы,  возникающая без
определенной внешней причины; своеобразные  характеристики некоторых болевых
синдромов, наподобие болей в удаленных членах  и различного  рода невралгий;
высокий процент неудач  радикальных хирургических вмешательств, направленных
на снижение боли, наряду с поразительным успехом некоторых  других процедур;
и более всего -- обезболивающее и анестезирующее действие акупунктуры.

     В 1965 году Мелзек и Уолл  создали так называемую контрольно-пропускную
теорию  боли,  которая,  видимо,  объясняет  многие  ее  стороны,  кажущиеся
загадочными. Они теоретически обосновали существование неврального механизма
в дорзальных рогах  спинного  мозга (возможно, в  так  называемой желатинной
субстанции), который действует  наподобие  ворот. Этот контрольно-пропускной
механизм   может  повышать   или  понижать  приток   нервных   импульсов  от
периферийных  волокон  к  центральной  нервной системе.  Степень, с  которой
данные  ворота   усиливают  или   подавляют  передачу  сенсорных  импульсов,
определяется уровнем активности толстых  и тонких волокон, а также командами
мозга.  Соматические сигналы,  исходящие  от  любых  частей  тела,  вместе с
сигналами  от зрительной и слуховой  систем способны  оказывать модулирующее
воздействие  на  передачу  импульсов  через контрольно-пропускной  механизм.
Таким образом,  наличие  или отсутствие боли определяются  равновесием между
сенсорными      и      центральными      сигналами,     направленными     на
"контрольно-пропускную"  систему.  Когда  количество  информации, проходящее
через   нее,  превышает   критический  уровень,  она  приводит   в  действие
неврологические зоны, ответственные за ощущение боли, а также за реакцию  на
нее.


     Судя по всему, теория Мелзека и Уолда представляет собой правдоподобную
теоретическую схему, позволяющую  лучше понять и заглянуть вглубь кажущегося
непредсказуемым   воздействия   психоделической  терапии  на  ощущение  боли
раковыми  больными. Разнообразие  полученных результатов,  видимо,  отражает
функциональное взаимодействие  между  многоплановой природой психоделических
переживаний  и  сложностью  нейрофизио-логических  структур   и  механизмов,
лежащих  в  основе   феномена   боли.   Следовательно,  клинические  данные,
касающиеся воздействия ЛСД и ДПТ на  боль, могут рассматриваться  в качестве
важного   дополнительного    источника   данных,    доказывающего   верность
"контрольно-пропускной" теории боли.
     Мы  попытаемся  объяснить  кажущееся  несоответствие  того  факта,  что
облегчение боли в ходе выполнения программы  исследований ЛСД "Спринг Гроув"
не отразилось в  адекватно значимом снижении  уровня потребления наркотиков.
Здесь при оценке ситуации нужно учитывать, по меньшей мере,  четыре фактора.
Во-первых, не предпринималось  никакой  попытки понизить уровень потребления
наркотиков. Никто не обращался  ни  к пациентам, ни к  медсестрам с просьбой
попытаться  изменить  режим  выдачи  и  приема  препаратов.  Их  потребление
отражало спонтанное  взаимодействие между требованиями  пациентов и реакцией
врачей. Таким образом,  один из элементов этих парадоксальных  данных просто
отражает  наличие  инерции со стороны как пациентов,  так  и медперсонала. В
некоторых  случаях  выдача  наркотиков,  возможно,  продолжалась, даже  если
потребность в них  снизилась. Во-вторых, большинство больных в  дополнение к
наркотикам   получало  разнообразные  психотропные  средства   вроде   малых
транквилизаторов,  ненаркотических  анальгетиков,   снотворных.  Перемены  в
потреблении данных препаратов не принимались во внимание  и не  подвергались
систематической регистрации в рамках нашего исследования. Это особенно важно
в  случае с  производными  фенотиазина и малых  транквилизаторов, которые мы
отменяли за  неделю  до  сеанса,  чтобы  их  воздействие  не  смешивалось  с
воздействием   ЛСД.  В-третьих,  у  многих   пациентов  даже   массированное
применение  наркотиков  не  снимало  полностью  боли в Период  до проведения
ЛСД-терапии. Фактически недостаточная  реакция на их введение и непроходящие
острые  боли были одним из основных критериев  отбора  больных  в  программу
исследований. У некоторых из них уровень потребления наркотиков не упал


     после  сеанса  ЛСД-терапии,  но  прежнее  количество  препаратов  стало
эффективно контролировать  боли  и  сделало  жизнь более сносной. И наконец,
возможно,  что  видимое  несоответствие  между  ощущением  боли   и  тяги  к
наркотикам   отражает   также  факт   не   просто   привычки,  а   настоящей
симптоматической наркомании  у лиц, получавших массированные дозы препаратов
в течение многих месяцев до проведения сеанса.
     Важным    аспектом   перемен,    происшедших   вследствие    проведения
психоделической  терапии умирающих от  рака,  было видоизменение  и зачастую
резкая трансформация  их концепций  смерти,  а  также  отношения  больных  к
грозящей  им ситуации.  Во  время  введения ЛСД душевнобольным или  здоровым
людям мы часто слышали замечания, касающиеся их ощущений в отношении смерти.
Те, кто пережил эпизоды смерти и возрождения в ходе психоделических сеансов,
часто  описывали  весьма радикальную перемену в  своем  отношении к кончине.
Глубокие   переживания    космического   единства    и    некоторых   других
трансперсональных  форм  сознания,  судя по  всему,  делают факт  физической
смерти  менее  значимым*.  То,  что  подобные  переживания  могут  оказывать
серьезное  трансформирующее  воздействие   на  тех,  для   кого  перспектива
физической  смерти является  делом  месяцев, недель  или  дней,  заслуживает
самого серьезного отношения к данному опыту. Такие переживания развиваются в
сложном психологическом, философском, мифологическом и духовном контексте
     ______________________
     *   Полученные  в   ходе  психоделической  терапии  умирающих  от  рака
наблюдения,   касающиеся   ослабления   страха  смерти,  косвенным   образом
подтверждаются  сведениями,  полученными  Чарльзом  А.  Гарфилдом.  В  своей
докторской  диссертации, защищенной в  1974  году, он  исследует связь между
долговременными  систематическими  экспериментами   по   изменению   уровней
сознания и  страха, связанными со смертью, у 150 выбранных мужчин. Используя
сочетание  строго  объективных  интервью,  психометрическое  тестирование  и
психофизиологические  замеры,  Гарфилд  изучил  различия  в  сознательном  и
подсознательном  страхе  смерти  среди  членов  пяти  субкультур:  студентов
старших курсов факультетов философии; студентов старших курсов теологических
факультетов;   лиц,   употребляющих    психоде-лические   препараты;    лиц,
занимающихся   дзен-медитациеи;   урожденных   американцев,   последователей
тибетского буддизма. В ходе  данного  исследования  группы, имевшие  широкий
опыт  по  изменению  уровня  сознания  (лица, употребляющие  психоделические
препараты,  занимающиеся  дзен-медитацией  и  изучающие тибетский  буддизм),
показали  значительно более низкий  уровень  страха,  связанного со смертью,
нежели группы студентов.


     и  представляются   чем-то  большим,  нежели  минутные  самообольщения,
происходящие вследствие нарушения функционирования мозга.
     Рассуждая в  упомянутой выше  статье о  случаях  изменения  отношения к
смерти,  Каст выдвигает предположение, что некий  механизм  должен оберегать
умирающих  от опустошающего осознания безнадежности  их  положения. Согласно
его наблюдениям, "отчаянное" положение таких лиц, однако, лишь количественно
отличается от положения каждого, кто может предполагать наступление смерти в
любой момент  с некоторой долей вероятности, а  ее приход  в  принципе --  с
абсолютной  уверенностью.  Таким  образом,  Каст  полагает,  что  механизмы,
ежедневно охраняющие нас  от  осознания факта нашей смертности, у  умирающих
действуют  с  повышенной  активностью. Он  считает, что  ужас,  испытываемый
"безнадежными"  больными, а  также  здоровыми л