подносили глину  в  кожаных  мешках.  Дети
помогали  взрослым.  Дым,  поднимавшийся над  могилой,  понемногу  слабел,
исчезал.
     Заходило солнце.
     Ньян удовлетворенно кивнул.  Могильный холм был уже достаточно высок.
Все  расположились вокруг  могилы и  начали петь.  Пение  это  походило на
грубые выкрики,  но все же в нем можно было различить определенный ритм, и
скоро все присутствующие раскачивались в такт песне.
     Издали  доносился вой  волков и  гиен.  Над  горами опускались черные
сумерки, от реки веяло холодом...


                            ВЕСТОНИЦКАЯ ВЕНЕРА

     Копчем остался у нового костра.  Сидел на камне,  подкладывая в огонь
ветки и  разбитые кости,  и следил за сизым дымом.  Его кольца поднимались
вверх и исчезали в вышине.
     Огонь -  это великая сила.  Он  отгоняет хищников,  согревает озябшее
тело,  на  нем  можно поджарить мясо.  Вез  огня нечего и  думать пережить
зиму...  А ведь племя чуть было снова не лишилось огня! Глина душит огонь.
Дождь тоже может залить очаг. За огнем надо ухаживать. Угасший огонь ничем
не оживишь.
     Теперь Копчем будет беречь огонь.  Его огонь никогда не погаснет. Это
огонь его  матери Нианы.  Она тоже будет с  ним охранять огонь.  В  огне -
частица Нианы.  Вместе с  белым  дымом Ниана будет постоянно возноситься к
небу.
     Копчем подбросил в  костер новую  охапку хвороста и  с  удовольствием
наблюдал,  как веселые языки пламени лижут сухие ветки и  превращают их  в
белый клубящийся дым.  Положит в  огонь кусок дерева -  и  вот  уже  через
минуту дерева нет,  только пепел в  костре,  а  в  вышине -  дым.  Как это
удивительно!  Никто этого не поймет.  Так же как у человека: тело остается
неподвижным, а жизнь улетает.
     Когда у племени есть огонь, оно чувствует себя сильным. Старики часто
рассказывают молодым, что когда-то во время трудной переправы через бурную
реку племя потеряло огонь: охотник, несший дымящуюся корягу, упал в поток,
и огонь утонул.  Это было великое несчастье!  Много времени прошло, прежде
чем  удалось  добыть  новый  огонь.  Его  выменяли у  другого  племени  на
множество шкур. И во время долгой зимы, когда не было огня, многие погибли
от холода и болезней. Это была страшная пора! А если бы и у чужого племени
не  оказалось огня?  Или если бы вестоницкие охотники встретили враждебное
племя? Без огня племя погибло бы, это все понимали...
     К  пылающему костру подошел Укмас;  в руке у него был кусок мяса.  Он
отбил его палкой,  выгреб из  костра раскаленный камень и  положил на него
мясо. Укмас ждал, пока мясо изжарится. Он подогнул ноги, обнял их руками и
положил голову на колени. Его волосы, связанные в пучок на темени, торчали
кисточкой.  Вокруг  костра  царил  беспорядок.  Укмас  укоризненно покачал
головой.  И тотчас Огнош схватил несколько веток и начал мести раскиданные
возле костра головешки.  Копчем тоже взял палку и стал подгребать к центру
костра большие обгоревшие ветви.  Он  был  рад,  что  Укмас  просто сделал
замечание,  а  не  надавал подзатыльников,  как  это  обычно делают другие
охотники,  наступив нечаянно на  горячую  головешку.  Конечно  же,  вокруг
костра должно быть все убрано.
     Укмас не обращал никакого внимания на ребят.
     Копчем закашлялся и далеко сплюнул -  он видел, что именно так делают
взрослые охотники. Потом обратился к Укмасу:
     - Без огня нельзя жить. Огонь всегда родится от другого огня.
     Укмас молча наблюдал за куском мяса, которое уже начинало шипеть.
     Копчем указал рукой на свой весело пылающий костер:
     - Дождь на огонь - огонь исчезает. Нигде нет огня - что делать?
     Охотник будто  и  не  слышит,  что  говорит мальчик,  только время от
времени бросает в его сторону косые взгляды.  Нужно еще подумать, стоит ли
ему вступать в  серьезную беседу с  незрелым юнцом.  И не дерзко ли это со
стороны мальчишки - обращаться с вопросом к взрослому охотнику?
     Немного поразмыслив,  Укмас все же  решается ответить.  Кажется,  ему
пришлось по душе мальчишеское любопытство.
     - Огонь - великое чудо. Копчем еще очень мал, но и он знает, наверно,
что от кремня отлетают искры.  Кремень и камень -  крес-крес!  -  и во все
стороны разлетаются искры.  В кремне спрятан огонь,  но,  может, Копчем не
знает,  что  от  искры почти невозможно разжечь костер.  Это  под  силу не
каждому - только старейшина племени Седой Волк умел высечь огонь. Но Седой
Волк больше не вождь своего племени. Он покинул племя...
     Охотник  говорит  медленно.  С  трудом  подыскивает  слова,  стараясь
выразить свои мысли.  Это ему удастся не  всегда.  Тогда он  помогает себе
жестами и мимикой.  Давно не приходилось ему говорить так много. Он устал.
Перевернул мясо и снова сел, положив голову на колени.
     Копчем задумался.  Что из кремня вылетают искры, известно даже малому
ребенку,  и  Копчем не  раз  наблюдал это,  когда  охотники готовили ножи,
наконечники для копий и скребки.  Он сам уже несколько раз отбивал себе от
кремня нож или скребок для выделки шкур. Искр было много, но никогда он не
видел,  чтобы они  что-нибудь подожгли.  Это  правда,  что в  кремне скрыт
огонь,  но только Седой Волк знал,  как от искры разжечь костер.  А  Седой
Волк уже давно мертв.
     Укмас насадил мясо на острый осколок кости и отошел.
     Копчем снова бросил в  огонь камень,  на котором Укмас жарил мясо,  и
подложил новых веток.
     Бельчонок издали свистнул,  призывая приятеля принять участие в игре.
Копчем только отмахнулся.  Сегодня он не пойдет играть,  он будет охранять
огонь.
     - Огнош,   принеси-ка  мне  осколки  кремня,  -  приказал  он  своему
помощнику.
     Мальчик побежал к скале,  где охотники обычно делали каменное оружие,
инструменты, и поднял несколько осколков.
     Копчем отобрал куски  побольше и  начал  ударять ими  друг  о  друга.
Вылетавшие искры  он  пытался  поймать  кусочками  сухого  мха.  Огонь  не
возникал.  Как он ни бился,  ничего не вышло. Значит, решил Копчем, тайной
великого чуда огня ему не владеть...
     Женщины принесли свежие охапки веток  и  отпустили Копчема и  Огнаша.
Они  сами  будут  следить за  огнем.  Нужно приготовить еду  для  мужчин и
довялить запасы мяса.
     Скршегула и Крушанка пошли к яме,  где хранилось мясо. Хранилище было
рядом, всего в нескольких шагах, за старым очагом, а теперь могилой Нианы.
     - Что такое? - удивилась Крушанка. - Хвоя вся раскидана!
     Девушка заглянула в  яму и  всплеснула руками.  А болтливая Скршегула
начала громко причитать,  ударяя себя руками по  бедрам.  Женщины,  бросив
костер,  поспешили к ним.  Яма была пуста.  Там не осталось ничего,  кроме
нескольких кусков на самом дне.
     - Все мясо исчезло! Ох, ох, ох, ау!
     На крики сбежались охотники, они заглядывали в пустую яму.
     Мужчины покраснели от гнева,  стиснули зубы,  а потом начали издавать
гортанные звуки и возбужденно подпрыгивать.
     Сын  Мамонта решил  осмотреть землю  вокруг,  прежде  чем  ее  успели
затоптать сбежавшиеся охотники. Так и есть - следы широких лап, похожих на
медвежьи, только немного поменьше.
     - Это росомаха! - сказал Сын Мамонта.
     - Росомаха,  росомаха!  - кричали охотники и женщины, хором проклиная
ночного грабителя.
     Этот дерзкий хищник ничего не боится.  Бывает, что росомахи проникают
в хижины к спящим людям и сжирают все съестное.
     Теперь из-за ловкой росомахи все племя осталось без пищи!
     Кто сторожил яму этой ночью? Нечего сказать, хороши сторожа - даже не
заметили,  что разбойник проник в поселок!  Пусть виновные отправляются на
охоту, и горе им, если они вернутся без добычи!
     Двое сторожей нехотя покидают становище. Вслед им несутся насмешки.
     А  вскоре Сын Мамонта,  Волчий Коготь,  Укмас и еще несколько мужчин,
захватив  дубовые  и  ясеневые  копья  и  хорошо  наточенные топоры,  тоже
отправились на охоту. Они не надеются на нерадивых сторожей.
     Племени нужны новые запасы, иначе ему грозит голод.
     Ньян  с  утра  сидит  перед  своей  хижиной,   не  очень  интересуясь
происходящим  вокруг.  Наверное,  он  даже  и  не  слышал,  что  натворила
росомаха.
     Перед Ньяном на плоском камне горсть глины,  он лепит из нее какую-то
фигурку. Уже дважды он разбивал ее о землю, когда ему казалось, что работа
не  удалась,  и  вот  он  принимается за  дело  в  третий  раз.  Теперь он
подмешивает к  глине немного муки из растертых костей.  Рог зубра,  полный
воды, воткнут рядом в землю.
     Фигурка величиной с  ладонь взрослого мужчины имеет  формы  человека:
голову,  круглое туловище и ноги по колени.  Ньян работает тонкой костью и
старательно выравнивает поверхность фигурки,  иногда сбрызгивает ее водой.
Вот  обозначилась грудь,  небольшим углублением отмечает он  пупок,  косые
линии на голове - глаза. Фигурка готова.
     Подошел Копчем и с интересом посмотрел на фигурку. Ньян вытянул руку,
с удовлетворением разглядывая свое творение.
     - Мама! - закричал вдруг Копчем.
     Он узнал Ниану.
     Отец кивнул и понес фигурку к костру. Под горящими ветками он выкопал
ямку,  очистил ее  палкой от  угольков и  на чистое место положил фигурку.
Влажная масса  быстро высыхала,  над  ней  поднимался белый  пар.  Фигурка
затвердела и приняла красноватый оттенок.
     Скоро она будет совсем готова.
     Копчем предложил отцу присмотреть за ней, опасаясь, как бы кто-нибудь
случайно не повредил творение Ньяна. Мальчик невольно опять принял на себя
обязанности хранителя огня,  и верный Огнош тотчас прибежал ему на помощь.
Женщины,  которым нечего было жарить на  костре,  занялись другими делами,
оставив огонь без присмотра.
     Ньян заметил это и  стал громко возмущаться.  В  племени нет порядка,
говорил он. Ньян хотел, чтобы его слышали все, кто остался в становище.
     Так  бывает  всегда,  когда  каждый  себе  хозяин.  Нерадивые сторожа
оставили племя без мяса. На охоту идут кто хочет и куда хочет. За рыбой не
ходят вообще.  Запасы шкур плесневеют, их забыли обработать. А корзины для
лесных ягод уже давно пусты.
     Охотники слушали Ньяна и кивали в знак согласия. Племени нельзя долго
оставаться без сильного вождя -  это было ясно всем.  И  он должен быть не
только хорошим охотником,  но и решительным,  твердым человеком, способным
подчинить соплеменников собственной воле.
     Старый вождь утвердил свою власть,  положив на  лопатки  всех  мужчин
племени.  Но однажды его раздавил раненый мамонт, и в племени не оказалось
больше ни одного такого силача.  Охотники умели подчиняться только  грубой
силе.  Преимущества  разума  они  не  признавали.  Племя давно нуждалось в
сильном предводителе.
     - Ньян, будь вождем! - закричали сразу несколько охотников.
     Ньян улыбнулся и отрицательно покачал головой:
     - Ньян не может быть вождем.  У Ньяна нет жены!  Будет жена -  станет
Ньян вождем!
     Все поняли -  Ньян не  хочет взваливать на себя заботы о  племени.  К
тому же  многих охотников не  было сейчас в  становище.  Без них не стоило
решать такое серьезное дело.
     На  том  и  разошлись.  Каждый принялся за  какую-нибудь работу:  кто
исправлял кремневые орудия,  кто  обжигал  копья  и  заострял  их.  Завтра
предстояла охота.
     Ньян пошел к своей хижине и начал наводить в ней порядок. Выбросил из
хижины все шкуры -  надо проветрить их,  некоторые уже покрылись плесенью.
Нашел нож из  ребра мамонта и  начал размахивать им  над головой так,  что
свистел воздух. Потом осмотрел его и решил немного подточить на камне.
     Присев на  траву за  хижиной,  Ньян  острым кремнем начал выбивать на
гладкой поверхности ножа  черточки и  точки,  и  скоро они  превратились в
пасущегося зубра.  При  этом  охотник тихонько напевал.  Работа спорилась.
Женщины,  глядя на  Ньяна,  тоже вынесли шкуры из хижин и  разложили их на
солнышке.  Некоторые  принялись  украшать  свои  одежды,  они  пришивали к
кожаным  фартукам ракушки и  косточки,  острым  кремневым шилом  протыкали
шкуру  и   протаскивали  в  отверстие  гладкую  костяную  иглу  с  толстой
ниткой-жилой.
     Где работают женщины,  там всегда звучит песня.  Вот и сейчас женщины
запели:
     - Ханга-а-ха, ха-а!
     Копчем  принес  отцу  обожженную  в  костре  фигурку.   Все  обошлось
благополучно, фигурка нигде не потрескалась.
     Ньян натер фигурку смесью из  сала и  золы и  подвесил ее в  хижине*.
Отныне Ниана постоянно будет с ним, теперь он не одинок.
     _______________
          * Эта  глиняная статуэтка была найдена при раскопках в 1925 году
     и известна теперь в науке как Вестоницкая  Венера  (Венера  -  богиня
     красоты в античной мифологии).

     К  вечеру  вернулись охотники.  Охота  была  неудачной:  две  лисицы,
которых никто не хотел есть, и маленький олененок.
     Да еще Сын Мамонта принес двух сурков и несколько куропаток.
     Во время ужина вновь разгорелся спор,  кому же быть во главе племени.
Соглашались,  когда говорили о смелом вожде, и тут же умолкали, когда надо
было кого-нибудь назвать. В каждом находили недостатки.
     - Этого не хотим! - кричали всякий раз.
     Никто не хотел считаться с  мнением другого.  Каждый защищал то,  что
ему пришло в голову.  Охваченные гневом, люди походили на свору собак. Так
ни до чего не договорившись,  они разошлись.  Но из многих хижин еще долго
раздавалось недовольное бормотание.
     - Этой  ночью буду сторожить я,  -  заявил Сын  Мамонта.  Он  не  мог
простить прожорливой росомахе ночного грабежа и  хотел сам  рассчитаться с
хищницей. - Кто со мной? - обратился он к сидящим у костра охотникам.
     Старый Космач встал и присоединился к Сыну Мамонта.
     Из хижины коварного Задиры донеслось, как всегда, ехидное:
     - Космач будет сторожить? Считайте, что у росомахи сегодня праздник!
     Все промолчали. С Задирой никто не хотел связываться.
     Копчем с  Бельчонком подтащили шкуры  и  устроили себе  постель перед
хижиной Ньяна,  положив рядом новые копья.  Вместо кремневых на  них  были
острые костяные наконечники. Ребята надеялись ночью подкараулить росомаху.
     Становище погрузилось в сон.


                                 МАМОНТЫ

     Ночь прошла спокойно.  Никто не  появился вблизи стоянки.  Но  Задира
все-таки  что-то  заметил.  Прошелся несколько раз  по  становищу,  словно
отыскивая какую-то вещь, а потом подошел к костру и громко заявил:
     - Росомаха унесла Ньяна! Росомаха украла Ньяна!...
     И действительно,  Ньян исчез.  Росомаха, конечно, тут была ни причем.
Ньян не вернулся ни к вечеру, ни на следующий день, ни на третий.
     Дни проходили за днями,  а в племени по-прежнему царил беспорядок,  и
пожилые охотники напрасно старались обьединить перессорившихся мужчин.
     Недалеко от  становища появился табун диких лошадей,  но  охотники не
спешили на  охоту  и  вернулись ни  с  чем.  Потом они  пожалели,  что  не
выставили на  холмах дозоры,  которые вовремя могли бы  предупредить их  о
приближении табуна.
     Однажды  Дыю  перешел  лохматый  носорог,  но,  обнаружив  становище,
скрылся раньше, чем охотники успели к нему добежать.
     Мужчины переругивались, сваливая вину один на другого. Волчьему Когтю
надоело слушать их пререкания,  и он вместе с Зайцем отправился в дозор на
холмы.  Космач с Укмасом решили пойти к реке. Остальные мужчины продолжали
спорить о том, куда следует идти на охоту, кто с кем пойдет и кто будет во
главе. Как обычно, Задира и Куница над всеми насмехались, но никто не стал
их останавливать.  Все были недовольны друг другом,  и  никто в племени не
пользовался таким уважением, чтобы к его голосу прислушались.
     Всем хотелось, чтобы в племени наконец воцарился порядок, но никто не
хотел никому подчиняться, никто никого не хотел слушать.
     Ясно было,  что это до  добра не доведет.  И  результаты не заставили
себя ждать.
     Наступили голодные дни.
     Благо,  что еще люди отъелись после удачной охоты на  зубров,  не  то
совсем бы плохо пришлось.
     Ньян отсутствовал уже целую неделю, и никто не знал, что случилось со
смелым охотником. Может быть, волки давно уже обглодали его кости?
     И вдруг совсем неожиданно Ньян появился в становище.
     Уставший,  окровавленный,  едва державшийся на ногах, он шел, ведя за
собой молодую женщину со связанными руками.
     Сбежалось все племя.
     - Ньян  привел жену!  Ньян  привел жену!  -  раздавались возбужденные
голоса.
     Такого интереса и удивления уже давно не вызывало ни одно событие.
     Ньян наклонился к роднику и долго пил. Потом встал, и не отирая воды,
стекающей с усов и бороды,  развязал женщине руки,  сказав при этом только
одно труднопроизносимое слово:
     - Шчекта!
     Это было имя новой жены Ньяна.
     Охотники ждали от Ньяна рассказа о том,  где он был и как ему удалось
заполучить жену,  но Ньян, ни слова не говоря, тяжело опустился на камень.
То, что ему много пришлось пережить, было видно и так, об этом нечего было
рассказывать,  но  о  чужой женщине,  о  ее племени Ньян мог бы что-нибудь
сообщить.  Ведь  могло  случиться и  так,  чти  Ньян  украл эту  женщину у
какого-то сильного племени и  чужаки теперь могут явиться вслед за Ньяном,
чтоб потребовать выкуп.
     Охотники расположились на  траве,  с  нетерпением ожидая  объяснений.
Шчекта,  присев около камня,  спокойно переводила взгляд с одного охотника
на другого,  очевидно смирившись со своей участью.  Вокруг бедер у нее был
повязан широкий кожаный пояс,  похожий на короткую юбку,  а  на шее висели
шнурки  с  несколькими  костяными  колечками.  Однако  это  было  не  все:
подбородок женщины украшали черточки -  шрамы.  Все тут же обратили на них
внимание и поняли,  что это знак племени, к которому принадлежит Шчекта. А
какого -  этого никто не  знал,  так  как ни  разу вестоницкие охотники не
встречали людей с таким знаком.
     Женщины с  любопытством разглядывали прическу Шчекты.  Это было нечто
удивительное!   В  вестоницком  племени  волосы  у  женщин  были  свободно
распущены по плечам и спине;  самое большее, что они себе позволяли, - это
перевязать их ремешком. У чужой волосы были так замысловато убраны, что их
необходимо было рассмотреть поближе, и женщины не удержались от искушения.
Они подходили к  пришелице,  прикасались к  ее  голове,  поворачивая ее из
стороны в сторону,  громкими криками выражая свое удивление. Они выяснили,
что волосы у Шчекты заплетены во множество маленьких косичек, а те, в свою
очередь, связаны между собой поперечными ремешками.
     - Еей-еей!.. - прищелкивали женщины от удивления языком.
     - Эта прическа неудобна! - заявила лентяйка Шишма. - Как можно ловить
вшей в такой голове!
     - Правда, правда! - присоединились к ней и остальные после некоторого
размышления.
     С этого момента прическа молодой женщины перестала им нравиться.
     Ньян наконец отдышался, встал и произнес четко:
     - Мамонты, мамонты, мамонты.
     Эта   весть  вызвала  оживление  среди  охотников.   Ньян  говорит  -
<мамонты>?  И  не один,  а много мамонтов!  Вот удача!  Все давно уже ждут
такого случая!
     - Ньян, где ты их видел?
     - Они идут сюда?
     Вопросы  сыпались  со   всех  сторон,   но   как  только  Ньян  начал
рассказывать, тотчас наступила тишина.
     - Мамонты идут сюда, много мамонтов идет сюда!
     Шумным ликованием встретили охотники эту весть.
     Они повскакали со своих мест,  кувыркались, хлопали в ладоши и весело
смеялись.  Снова  наступит благополучие,  снова  в  племени будут  большие
запасы мяса!
     Опытные  охотники Космач,  Укмас,  Волчий  Коготь  и  Сын  Мамонта не
разделяли общего веселья.  Одно сообщение о приближающихся мамонтах еще не
означает верную  добычу.  Мамонты могут  перейти Дыю  где-нибудь в  другом
месте...  И  наконец,  мамонты -  это не зайцы и  даже не олени.  Охота на
мамонта - дело трудное, к ней нужно хорошо подготовиться.
     Однако  большая часть  племени веселилась и  вела  себя  так,  словно
мамонты уже  были  пойманы.  Пос