крупье,  Джек
обнаружил, что не досчитался всего двадцати пяти  долларов  -  стоимости
бутылки хорошего вина, какое всегда можно купить  в  Нью-Йорке.  Это  не
потеря.
   Отойдя  от  игорного  стола,  он  стал  протискиваться  сквозь  толпу
завсегдатаев,  вдыхая  аромат  дорогих  духов,  задевая  за   роскошные,
изысканные  туалеты   от   известных   кутюрье,   ослепнув   от   блеска
драгоценностей - авторских работ знаменитых ювелиров.
   Он устал от этого места и этих высокомерных людей. Может быть,  Джоан
разделяет его чувства? Как ему хотелось, чтобы они  вновь  оказались  на
"Анджелине" и уплыли подальше от этих ненавистных берегов!
   В этот момент Джек увидел Джоан. Подойдя, он обнаружил, что она сидит
рядом с потрясающе красивым арабом, отчего у него заныло сердце.
   "Какой-нибудь нефтяной  шейх",  -  подумал  Джек.  Араб  был  окружен
многочисленными телохранителями в  тюрбанах.  На  нем  не  было  никаких
драгоценностей, что несколько удивило Джека. Он слышал, что  эти  ребята
любят бахвалиться своими миллионами при  любом  случае,  особенно  перед
американцами, поскольку французов трудно чем-либо удивить.
   Джек посмотрел на  Джоан.  Она  была  полностью  поглощена  тем,  что
говорил этот тип. Взгляд, которым Джоан смотрела на араба, испугал  его:
он знал этот взгляд. Джек  почувствовал,  как  все  его  тело  -  каждой
косточкой, каждым мускулом, каждой клеточкой - приготовилось к защите.
   С равнодушной, деланной улыбкой Джек склонился над  Джоан  и  положил
перед ней пробку от шампанского.
   - Какое радостное событие мы отпразднуем на этот раз?
   Джоан встала и схватила его за руку.
   - Нил! - воскликнула она.
   Араб медленно поднялся, придирчивым взглядом изучая Джека с головы до
ног. Джек также оценивающе посмотрел на своего противника.
   - Нил? - Джек не понимал, что происходит, хотя, возможно,  просто  не
хотел понять.
   -  Нас  пригласили  в  Северную  Африку,  -  пробормотала   Джоан   и
представила их друг другу:
   - Джек Коултон, Омар Халифа.
   Джек пожал арабу руку с притворным радушием.
   - Он попросил меня..,  меня..,  записать  его  историю!  -  выдохнула
Джоан.
   Джек воспринял эту новость скептически. Он никогда  не  видел,  чтобы
Джоан из-за кого-то вела себя подобным образом, - ни разу!
   - И что же это за история?
   Омар дружески улыбнулся, но Джек не поверил его улыбке.
   - Это история человека, который был избран  для  объединения  племен,
живущих по берегам Нила, с тем чтобы положить конец бесконечной  вражде,
заливавшей кровью нашу землю с древнейших времен.
   - Избранного, гм? Кем?
   - Народом и  Провидением.  Меня  посетил  дух,  святой  дух,  который
наставил меня на путь истинный. Я уверен, что человек ваших  религиозных
убеждений оценит это.
   Но Джек не купился на льстивый тон и взял Джоан под руку.
   - Извините, мы отлучимся ненадолго.
   - Пожалуйста, - сказал Омар подчеркнуто вежливо  и  затем  добавил  с
особой интонацией:
   - Господин Уайлдер.
   Теперь Джек был уверен, что Джоан была нужна Омару  не  только  и  не
столько как писательница. Этот парень был просто прирожденным  артистом.
Но дело было не в этом, а в том,  что  Джоан  смотрела  на  него  такими
глазами, словно он был воплощением ее мечты.
   Отходя с Джоан в укромное место, скрытое  папоротниками,  Джек  хотел
быть уверенным, что Омар  не  видит  их:  его  бы  не  удивило,  если  б
выяснилось, что араб умеет читать по губам.
   - Какой Нил? Мне казалось, ты хотела вернуться в Нью-Йорк?
   - Все изменилось.
   - Так скоро?
   Как она могла так быстро перемениться? Он вдруг почувствовал, что вся
его жизнь завертелась, как черный шар рулетки, и он проиграл этот ход.
   - Джек, это то, что я искала все время. Я  хочу  написать  биографию,
что-то настоящее.
   Как бы получше объяснить ему, не раня  его  чувств?  Речь  шла  о  ее
карьере, а не об увеселительной прогулке. До этого она никогда ни на чем
не настаивала. Они всегда плыли туда, куда и когда он хотел.  Почему  же
он не может уступить хоть один раз? И сделать ее счастливой.
   - Очнись, Джоан. Духи? Божий избранник?  Этот  парень,  должно  быть,
перегрелся на солнце.
   - Но мне именно это и нужно. - Она произнесла это так убежденно,  что
сама почти поверила  в  свои  слова.  Ей  казалось,  что  она  поступает
правильно.
   - Итак, ты собираешься отправиться  в  путешествие  по  Нилу  с  этим
сабеем <Сабеи - аравийское племя, у  которого  впервые  зародился  культ
небесных светил.>?
   - Мне предоставляется удивительная возможность;  ты  тоже  приглашен.
Это может быть очень интересно - настоящее приключение. Африка, Нил.
   Джек в недоумении уставился на Джоан.  Последние  две  недели  они  с
трудом находили  общий  язык;  Джоан  была  подавлена,  и  вдруг  она  в
одночасье сговаривается с каким-то незнакомцем, который теперь руководит
ее  действиями...  Теперь  он  понял,  почему  все  его   существо   так
протестовало против этого человека. Джоан больше не принадлежала ему! Он
остался в дураках! Может быть, она просто согласилась с ним  развлечься,
а теперь Омар увлек ее  более  заманчивым  предложением?  На  протяжении
нескольких недель Джек испытывал терпение Джоан, стараясь  подчинить  ее
себе, но безуспешно. А  он  хотел  и  дальше  давить  на  нее,  вероятно
полагая, что она все равно останется с ним. Глупец!
   - Ну что ж, тогда можешь всем сердцем стремиться к Нилу.
   Она кивнула, думая, что он согласен ехать.
   - А я буду мечтать о Греции.
   Джоан  была  потрясена.  Сколько  раз  она  думала   о   том,   чтобы
попутешествовать одной, без него. Но какой толк пробовать  свои  силы  в
новом деле, если Джек не сможет разделить с ней успех или  поддержать  в
случае провала? Она не была уверена, что справится с  этой  работой,  но
надеялась на удачу. Она должна попробовать, разве не так?
   Джек заглянул в глаза Джоан.
   - Итак, ты едешь. Когда?
   - Сегодня.., сегодня вечером. У него свой реактивный самолет и... - У
Джоан пропал голос.
   - А, частный реактивный самолет. - Джек посмотрел на нее, снял с себя
галстук и надел ей на шею. Он через силу улыбнулся, надеясь,  что  Джоан
не заметит дрожи в голосе.
   - Тебе больше идет.
   Джоан потеряла дар речи. Как он мог позволить ей ехать одной? Ведь он
любит ее. Любит ли? Она уверяла себя в этом, и он сам говорил ей о своей
любви. Но что он сделал за последнее время, чтобы доказать это? Доказать
на деле. Значит, ей нужны были доказательства его любви? Значит, поэтому
ее угнетало чувство пустоты, одиночества, даже когда  они  были  вместе?
Что с ними случилось? Все свои мечты она связывала с Джеком.  Она  жила,
во всем подчиняясь ему, и лишь для того, чтобы быть рядом с  ним.  Разве
он не знал об этом?
   Что ж, раз она ему больше не нужна,  то  так  тому  и  быть.  Она  не
собиралась ползать у него в ногах, унижаться, умолять...  И  не  потому,
что была слишком горда. Просто ей никогда не удастся оправиться от боли,
если он снова отвергнет ее. Джоан не терпелось бросить все,  убежать  от
него и дать волю слезам.
   -  Послушай,  у  нас  ведь  все  так  хорошо  шло,  мы   так   славно
путешествовали. - Он пытался уговорить ее, желая, чтобы  она  поехала  с
ним.
   - Джек, экспедиция займет всего четыре-пять недель.
   Она что, упрашивает его?
   - Хорошо. Может быть, именно это нам сейчас и необходимо -  небольшая
разлука и передышка.
   - Я знаю,  наши  с  тобой  отношения  в  последнее  время  не  совсем
клеились.
   - Это ты так считаешь.
   Время, проведенное с ней, было для него самым счастливым. До того как
появился этот араб, у  него  не  было  и  половины  теперешних  проблем.
Прищурившись,  Джек  посмотрел  на  Омара,  глаза  которого  победоносно
сверкали. Как удалось этому типу так быстро и так далеко продвинуться  с
его девчонкой? Должно быть, она не очень сопротивлялась.
   - Возможно, я присоединюсь к тебе в Греции. - Джоан судорожно  искала
компромисс. Она должна быть уверена, что это не конец. Но почему  он  не
борется за нее? Неужели она так мало для него значила и все  время  была
всего лишь балластом?
   Слова с трудом давались Джеку. Намерения Джоан ранили его, как  удары
кинжала, но внешне он старался  сохранять  спокойствие.  Он  безразлично
пожал плечами, чувствуя себя опустошенным, но нельзя было  ее  отпускать
вот так, не сказав ни слова.
   - Да, конечно. Или, может быть, я приеду на Нил...
   - Хорошо, - сказала Джоан едва слышно. Теперь она знала правду. Какая
она была дура, что пыталась навязаться ему. Она больше  не  нужна.  Все,
что было между ними, что связывало  их,  рассыпалось  и  превратилось  в
пепел прямо у нее на глазах. Что ему  нужно  было  от  нее?  Она  прошла
вместе с ним  через  муки  ада  в  Колумбии,  ждала  его  возвращения  в
Нью-Йорке, на его яхте они вместе обошли полмира. Ей следовало бы знать,
как дать ему понять, от чего он отказывается, но решение  не  приходило.
Она стояла молча, слезы жгли глаза; она любила его, несмотря на то,  что
он отверг ее.
   - Хорошо, - сказал он спокойно. - Встретимся или  в  Греции,  или  на
Ниле.
   - Я напишу тебе.
   - Напишешь? - переспросил он. - Куда?
   Джоан подумала, что они похожи  на  двух  детей,  которые  расстаются
после летних каникул, проведенных в  лагере,  и  пытаются  убедить  друг
друга, что останутся друзьями, понимая, что этого не будет.
   - Напишешь? Но куда? - повторил Джек.  Пытаясь  изобразить  небрежную
ухмылку, проглотив комок, от волнения застрявший в горле,  он  улыбнулся
ей в последний раз и вспомнил тот день, когда они впервые встретились  в
Колумбии. Она насквозь промокла под  проливным  дождем,  светлые  волосы
облепили лицо, красивое лицо с ямочками. Тогда он смеялся над  ней;  она
чуть не угробила себя, волоча огромный рюкзак и стараясь не отставать от
него. Без всякой жалости он сбросил рюкзак со скалы, но потом, в Париже,
он купил ей новые вещи, разве не так? Неизвестно почему  ему  захотелось
узнать, возьмет ли она что-нибудь из них с собой.
   - Знаешь, пойду попытаю счастья в рулетку в последний раз.
   Джек наклонился и быстро прикоснулся к ее губам, обжигая их поцелуем.
Ему не хотелось устраивать сцены, но пусть она запомнит...
   - Джек, будь осторожен, хорошо? Она  чувствовала,  как  почва  уходит
из-под ног, словно рушится весь мир.
   - Я всегда осторожен. Береги себя.
   Проходя мимо Омара и чувствуя на себе взгляд Джоан,  Джек  пристально
посмотрел на него. Почему Джоан  пожертвовала  его  любовью  ради  этого
типа? Она не принадлежала к числу золотоискателей. Значит, ее  привлекли
не деньги? Может быть, власть? Он всмотрелся в сверкающие  глаза  Омара,
совершенно черные. Он не доверял таким глазам.
   Омар заговорил:
   - Почему-то  мне  кажется,  что  вместо  "Добро  пожаловать  на  борт
самолета" мне следует сказать вам "Счастливого пути".
   Джек считал, что  сделал  все  возможное.  Он  шел  прочь,  -  втайне
надеясь, что она догонит его. Надежда не покидала его, пока он выбирался
из отеля и выходил на улицу. Он окликнул такси.
   Бросив последний взгляд на изысканно украшенный  отель,  Джек  понял,
что за игорным столом он потерял больше, чем  деньги.  Он  потерял  свою
любовь.

Глава 6

   "Феррари", "мерседесы" и "роллс-ройсы" притормозили, чтобы пропустить
черный вытянутый лимузин, который  остановился  перед  Отель-де-Пари.  В
ослепительно ярком свете всеми  цветами  радуги  переливались  усыпанные
блестками наряды гостей, глазевших  на  Омара  и  Джоан,  выходивших  из
отеля. Вся обстановка напоминала Джоан торжественную церемонию  вручения
"Оскаров", присуждаемых Американской академией киноискусства.  Ей  очень
хотелось, чтобы ее настроение соответствовало окружающей  атмосфере,  но
она словно окаменела. Омар галантно пропустил ее, и Джоан  скользнула  в
лимузин.
   Когда она повернулась к своему спутнику, перед  ее  глазами  пронесся
яркий луч света, словно промелькнула молния. Она вдруг поняла,  что  это
был нож, направленный прямо  в  сердце  Омара.  Араб  тяжело  опустился,
фактически  плюхнулся  в  лимузин.  Джоан  увидела,  как  сквозь   толпу
метнулась  чья-то  темная  тень.  Она  хотела  получше  разглядеть,  что
произошло, но телохранители захлопнули дверцу и бросились  в  погоню  за
покушавшимся.
   К ним присоединились другие  люди,  что  создало  страшную  суматоху.
Затем прозвучал  выстрел.  Инстинктивно  Джоан  отпрянула  назад.  Шофер
включил зажигание, и машина  резко  тронулась,  отчего  Джоан  буквально
вдавило в заднее сиденье.
   Джоан с трудом ухватилась за дверную ручку, чтобы  не  упасть,  и  не
могла видеть, что телохранители уже почти настигли свою добычу.
   Сжимая окровавленное плечо, араб-официант, подававший Джоан и  Глории
напитки, пробирался сквозь элегантно одетую толпу.  Женщины  кричали,  а
мужчины в ужасе шарахались от него. Официант,  по-прежнему  преследуемый
тремя  телохранителями  Омара,  побежал  по  террасе,  перемахнул  через
ограждение, сделав в воздухе идеальное сальто, приземлился на ноги двумя
этажами ниже и растворился в темноте, как настоящий маг и чародей.
   Широко раскрытыми глазами наблюдая за Омаром, который рванул одежду в
том месте, где нож рассек тонкий шелк, Джоан охнула, увидев под костюмом
металлический жилет, похожий на  кольчугу  и  целиком  прикрывавший  его
спину и грудь.
   - Не пугайтесь, - сказал он. - У дальновидного человека много врагов,
и, как видите, случается всякое.
   Он улыбнулся и ободряюще потрепал ее по руке.
   Она улыбнулась в ответ и кивнула, теряясь в догадках, к  какому  типу
праведников его можно отнести. Она не слышала, чтобы  папа  Римский  или
Ганди носили пуленепробиваемые жилеты. Омар восхищал ее и.., пугал.
   Джек видел, как рванул с места  лимузин.  Тяжелые  удары  его  сердца
заглушили рев двигателя такси, которое стремительно покинуло пристань.
   Он  бросил  взгляд  на  Монте-Карло,  на  берег,   усеянный   огнями,
всмотрелся в черноту ночи. Теперь все выглядело иначе, не так, как днем,
при солнечном свете. Все кругом казалось безжизненным.
   - Что ж, "Анджелина", моя крошка. Теперь мы остались вдвоем - ты и я.
- Он глубоко вздохнул. - Черт возьми, твою фотографию я  носил  с  собой
задолго до того, как появилась эта женщина.
   Джек стоял пошатываясь. По всей видимости, он был не так  трезв,  как
ему казалось. Джек спустился по сходням на пристань и подошел ко второму
ряду ящиков. Покопавшись в съестных припасах, он извлек пакет с солеными
крендельками, хрустящую жареную кукурузу и сладкие кукурузные хлопья,  а
также тюбик с сырной пастой, бросил взгляд на упаковку с пивом, но решил
отказаться от этой затеи. Ему надо поесть, а по выпивке он уже  выполнил
норму. Осмотрев свое меню, он с надеждой подумал, что все это не вызовет
изжоги.
   Что касается сердечной изжоги - ревности, - то он испытал ее сполна.
   - Как прежде, будем заходить в порты,  отплывать  на  заходе  солнца,
по-прежнему будет весело.., вот только...
   Джек ударил ногой  по  пустому  деревянному  ящику,  который  отлетел
далеко в сторону.
   - ..проблема заключается в том, что нельзя спать с яхтой.
   - Чучело! - обругал он себя. - Ты же сам ее отпустил.
   Понурив голову, с поникшими плечами, Джек побрел на яхту.
   Кого он хотел обмануть? Без  Джоан  ничего,  как  прежде,  не  будет.
Почему она его не любит? Не такой уж он плохой парень, хотя и  не  герой
ее книг. Он обыкновенный человек, но он любил ее. Действительно любил.
   Едва Джек ступил на палубу,  как  открылась  крышка  самого  большого
контейнера. Сверкнула пара глаз, и  затем  оттуда  появился  Ральф.  Его
знакомый белый костюм превратился в лохмотья. Ральф  наставил  на  Джека
большой пистолет.
   - Не хныч, подонок. Я составлю тебе компанию. Джек решил,  что  выпил
слишком  много  шампанского.  Этого  не  могло  быть.  Но  оружие   было
настоящее, и Джек мог поклясться, что оно  было  заряжено.  Джек  поднял
руки.
   - Колумбия! Картахена! - сказал он, почти радуясь,  что  Ральфу  тоже
удалось выбраться оттуда.
   - Ты скучал по мне?  Я-то  по  тебе  очень  скучал.  Последние  шесть
месяцев я только и думал, что о тебе. Все время, пока я  прятался  среди
крыс в этой занюханной стране, я не переставал думать о  тебе.  И  когда
одна из них укусила меня и мне десять недель делали уколы от  бешенства,
вливая вот по такому шприцу, - он расставил руки на два фута, -  я  тоже
думал о тебе. Даже когда меня бросили в вонючую тюрьму Спико, где каждая
сволочь претендовала на роль моего проктолога, я думал о тебе. Только  о
тебе.
   - Я польщен, но сегодня я отваливаю. С удовольствием вручу  тебе  сто
долларов.
   - Сто долларов? А прямой билет на тот свет не хочешь? Я тебе  тоже  с
удовольствием его выдам.
   Ральф попытался выбраться из контейнера, но  его  ноги  запутались  в
пеньковой веревке. Он приподнял правую ногу и потряс  ею,  в  результате
чего веревка еще туже обвила лодыжку. Не теряя Джека из виду,  он  решил
вытащить другую ногу, но как только сделал это,  споткнулся  и  упал  на
пристань. Оружие выстрелило с оглушительным грохотом. Да,  на  этот  раз
Ральфу повезло: по счастью, он не прострелил собственную ногу.  Все  еще
лежа на спине, но сохраняя самообладание, Ральф снова навел револьвер на
Джека.
   - Я нахожусь здесь не для того, чтобы шутки шутить. Что ты  сделал  с
ним?
   - С кем?
   - С камнем, идиот! Давай, спускайся сюда! - Ральф махнул револьвером,
приказывая Джеку спуститься на пристань и подойти ближе.
   - Его нет, - сказал Джек, спускаясь по сходням.
   - Учти, курок взведен. - Ральф взглядом показал на оружие.
   - Я продал его. Купил эту яхту, плавал по  всему  миру,  хорошо  жил,
немного играл. У меня ничего не осталось.., кроме яхты.
   - А двадцать тысяч наличными, которые ты спрятал в переборке?
   Джека охватила паника. Этот негодяй не мог... Он повернулся  к  яхте.
Надо было проверить.., эту сумму он отложил на будущую жизнь: на покупку
дома, если Джоан захочет, или на приобретение большего судна,  если  она
опять пожелает совершить морское путешествие. Эти деньги предназначались
ей.
   - Не беспокойся. Я позволил себе  перепрятать  их  в  более  надежном
месте.
   - Ты мерзавец, - взорвался Джек.
   Ему хотелось свернуть шею этому вонючему хорьку. Как теперь, без этих
денег ему тягаться с могущественным арабом?
   - Прекрасный способ молить  о  пощаде,  -  фыркнул  Ральф.  Он  снова
пригрозил Джеку оружием: это насекомое должно  понять,  наконец,  что  с
Ральфом шутки плохи. Когда Ральф брался  за  дело,  то  доводил  его  до
конца.
   - Где остальные?
   - Это все. Клянусь.
   Ральф не поверил ему.  Он  вспомнил,  как  в  последний  раз  кто-то,
кажется Золо, потребовал у Джека свою долю, однако уломать  его  удалось
только тогда, когда крокодил чуть не оттяпал руку его белокурой подруге.
Ральф мог пустить в  ход  более  убедительные  средства  воздействия  на
господина Джека Т. Коултона.
   - Разве я не говорил тебе, что подцепил малярию в тюрьме? У  меня  до
сих пор бывают приступы.., и палец, лежащий на курке, дрожит.
   Джек стал пятиться назад. Может быть, он недооценивал Ральфа?  Тот  с
жестокой решимостью, не оставляющей никаких  сомнений  относительно  его
намерений, смотрел на Джека. Может быть, Ральф прошел через такие  круги
ада, о которых Джек и представления не имел? Палец Ральфа начал медленно
сгибаться, давя на курок.
   - Эй, ладно, подожди, - крикнул Джек умоляюще.
   - Твоим благословенным временам наступает конец.
   Джек сделал еще шаг назад, но спасения уже не было. Ральф,  казалось,
лишился рассудка и вот-вот убьет его.
   Все те долгие месяцы, которые ему пришлось провести в  тюрьме,  Ральф
думал только о громадном изумруде и о том,  как  он  убьет  Джека.  Видя
неподдельный страх в его глазах, Ральф  ощутил  новый  прилив  сил:  ему
хотелось жить, чтобы отомстить. Он так долго мечтал  об  этом  дне,  что
хотел  насладиться  к