его: маленький рост очень мешал ему, особенно  при  беге.
Он с утроенной энергией заработал своими короткими ножками, которые, как
локомотив, пронесли его через двор  и  подняли  на  лестницу  храма.  Он
видел, где находилась Джоан, и знал, что Коултона надо  искать  рядом  с
ней.
   Джек проскользнул между  Дж.Т,  и  Коултом,  которые  в  этот  момент
сбегали с лестницы. Грудь горела, ноги отказывались двигаться, но он  не
сбавлял скорости и не выпускал Джоан из виду.
   Ральф несся с такой скоростью, что никакая сила не  могла  остановить
его, поэтому спускавшиеся Дж.Т, и Коулт столкнулись с ним, и все трое  с
оглушительным грохотом покатились вниз, долетев до самой сцены.
   Сражение между дервишами и воинами Омара близилось к  концу.  Дервиши
были полностью окружены, и их сопротивление  вот-вот  должно  было  быть
сломлено.
   Омар уже стоял на самых верхних ступеньках, отрезав Джоан все пути  к
отступлению.
   Увидев в двух шагах от себя Омара,  испугавшись  изуверского  взгляда
его черных глаз, Джоан оступилась, потеряла равновесие и соскользнула со
стены на площадку. Она закричала, когда Омар набросился на нее,  схватил
за шею и изо всех сил стиснул.
   Между ними завязался настоящий, но слишком неравный рукопашный бой, и
в какой-то момент Джоан удалось даже подмять его под себя.  Омар  держал
ее на расстоянии вытянутой руки, поэтому она не могла дотянуться до  его
лица и выцарапать  ему  глаза.  Затем  значительно  более  сильный  Омар
оказался наверху и прижал ее свисающую голову  к  краю  площадки.  Языки
губительного пламени взметались вверх, почти касаясь  волос  Джоан.  Она
затылком чувствовала их нестерпимый жар.
   Получая удовольствие, как настоящий садист. Омар, улыбаясь, сдавил ее
горло еще сильнее. Он был не просто  чудовищем,  а  настоящим  дьяволом.
Джоан отбивалась от него, колотя по рукам,  груди,  спине,  но  Омар  не
обращал на это внимания. Тогда  она  попыталась  согнуть  колено,  чтобы
оттолкнуть его или ударить в пах, но он, опередив, навалился на нее всем
своим весом, затем рассмеялся, и Джоан тут же плюнула ему в лицо.
   А в это время внизу, в толпе молодой человек, посмотрев,  на  объятую
пламенем сцену, вдруг закричал:
   - Аль-Джавахара!
   - Алмаз! - крикнул он еще раз по-английски, показывая  туда,  где  из
пламени, поднимавшегося почти на два этажа вверх, вышел Алмаз.
   Он был одет в ослепительно  белые,  синие  и  золотые  одежды  и  шел
вперед, освещенный неземным прозрачным светом, какой не могли создать ни
прожекторы Коулта, ни  голливудские  лазеры.  Этим  божественным  светом
наполнился  весь  храм.   Сияние   исходило   от   Алмаза,   разбрасывая
разноцветные искры и излучая осязаемую энергию.  Этот  свет  приводил  в
трепет и внушал благоговейный страх, он действовал сильнее и мощнее, чем
оранжевые и малиновые языки пламени, которые, играя,  скользили  по  его
одеянию.
   Алмаз протянул руки, словно хотел всех  обнять.  Его  лицо  сохраняло
торжественное спокойствие, но  светилось  нежностью.  В  глазах  сверкал
огонь, который проникал в сердца всех присутствующих.
   Алмаз бесстрашно шел  сквозь  ревущее  пламя.  Он  медленно  двигался
навстречу людям, и они видели, что он цел  и  невредим.  Толпа  замерла,
преисполненная благоговейного страха. Все собравшиеся  были  поражены  и
восхищены чудом, свидетелями которого они стали.
   Огонь  не  мог  причинить   вреда   Алмазу,   который   был   защищен
серебристо-золотым сиянием, шедшим от него. Он опустил руки, потом снова
поднял их и спокойно улыбнулся.
   В мгновение ока все мужчины  побросали  оружие  и  упали  на  колени.
Женщины радостно заплакали, прижимая детей к своей груди. Наконец-то  на
землю пришел Спаситель!
   Алмаз не произнес ни слова, но его мысли таинственным  образом  дошли
до сердец все паломников. Они поняли, что отныне больше не  будет  войн,
не будет борьбы, вражды и ненависти между племенами. Они  объединятся  и
будут вместе трудиться как единая нация, чтобы положить  конец  ужасному
голоду. Алмаз не только принес им надежду, он  даст  голодающим  воду  и
пищу. В своих молитвах он обращался ко всему миру с призывом помочь  его
несчастной стране. Теперь его народ научится помогать друг  другу.  Там,
где война, всегда смерть, и только мир может положить конец всем бедам и
несчастьям.
   Омар посмотрел вниз  на  своих  воинов,  которые,  как  завороженные,
внимали каждому слову и жесту Алмаза. Это означало,  что  его  мечтам  о
новом порядке не суждено сбыться. У него нет другого будущего, кроме как
гнить в какой-нибудь тюремной камере. От одной мысли о заключении, когда
долгие годы он вынужден будет оставаться наедине с собой,  его  охватила
дрожь. Он посмотрел на Джоан, извивавшуюся в его руках. И почему она  до
сих пор жива? Давно следовало переломать ей все кости. Омар  еще  крепче
сдавил шею девушки.
   Тарак выхватил нож и швырнул его, целясь в грудь Омара.
   - Алмаз вернулся! - вопил он, наблюдая, как нож входил в тело Омара.
   Удар был такой сильный, что Омар потерял равновесие и отпустил Джоан.
Он расхохотался как безумный. Джоан завизжала. Омар  поднялся,  раздирая
на груди рубашку.
   Он остался жив! На нем был все тот  же  похожий  на  кольчугу  жилет,
который он носил в Монте-Карло. Джоан похолодела,  понимая,  что  сейчас
произойдет. Она стала отползать в сторону в  надежде  спрятаться,  но  в
этот момент Омар вспомнил о ней. Она потянулась к  горящему  факелу,  но
Омар схватил ее за ногу, пытаясь помешать.
   Внизу, прямо под Джоан, из толпы возник Тарак, за которым шли  Ральф,
Дж.Т., и Коулт.
   - Вот наш Алмаз! - сказал Тарак, показывая на Алмаза, вокруг которого
бушевало море пламени.
   Ральф посмотрел туда, куда был направлен палец Тарака,  и  увидел  не
пятифунтовую жемчужину и не алмаз в тридцать карат,  о  чем  он  не  раз
мечтал, а знакомого ему старика.
   - Это алмаз?
   Ральф потерял сознание и упал как подкошенный. Омар ринулся к  Джоан,
и она взмахнула перед его лицом факелом. Она оборонялась,  но  при  этом
дрожала от страха. Площадка, на которой они находились, была очень узкой
и скорее напоминала  выступ,  на  котором  мог  уместиться  только  один
человек. Джоан чувствовала себя счастливой  оттого,  что  могла  принять
участие в этой борьбе, хотя вся  шея  у  нее  была  в  синяках,  которые
мучительно ныли. Она судорожно втянула в себя воздух, а затем,  стоя  на
коленях, начала пятиться.  Она  размахивала  факелом,  но  ее  отчаянные
попытки сопротивляться лишь вызвали у Омара безумный смех. Ей  удавалось
только отпугивать его, потому что он был довольно далеко и дотянуться до
него она не могла. Джоан бросила взгляд  на  охваченную  пламенем  сцену
внизу. Огненные  языки  выстреливали  все  выше  и  уже  почти  достигли
площадки. Жар стал нестерпимым;
   Джоан покрылась потом, но не от бушевавшего пламени преисподней, а от
страха.
   Омар со злорадством смотрел на нее, скрежеща зубами, и  подходил  все
ближе.
   - Я уже почти мертвец, мисс Уайлдер. Теперь  в  честь  Омара  напишут
только эпитафию. Но я умру не один.
   Джоан с трудом поднялась, шатаясь на ослабевших ногах. Она  вырвалась
из когтей Омара, но была не ближе к победе, чем когда он  ее  душил.  Он
собирался прыгнуть в огонь, прихватив ее с собой. Более страшной  смерти
она не могла себе представить.  Если  бы  знать  заранее,  то  уж  лучше
бездонный колодец.
   Джоан взглянула  на  факел,  пламя  которого  затухало.  Единственная
надежда умирала у нее на глазах. Она опять посмотрела вниз  на  бушующий
огонь. Положение было безвыходным; она бы рассмеялась, если бы  не  была
так напугана.
   - Не двигайся!  -  предостерегла  она  Омара,  стараясь  не  замечать
сумасшедшего блеска в его глазах. Он презрительно фыркнул.
   - И кто же спасет тебя, Джоан Уайлдер?
   От его смеха у Джоан застыла в жилах кровь. Ей было противно  думать,
что  последними  звуками,  которые  она  услышит  на  земле,  будет  его
отвратительный смех. Догоравший факел безнадежно потрескивал.  Джоан  не
просто ненавидела Омара: она презирала его за  то,  что  он  вверг  свой
народ  в  бесчисленные  страдания.  Если  бы  он  больше   заботился   о
благополучии людей, а не об укреплении военной мощи, не было  бы  такого
голода.
   Джоан приняла решение: если ей суждено умереть, то он умрет вместе  с
ней. Она не допускала мысли, что он и дальше будет жить на этой земле  и
причинять новые страдания своему  народу.  Его  жизнь  была  проклятием,
настоящим бедствием для миллионов людей, поэтому она должна убить его.
   Джек не спускал глаз с Джоан и Омара с того самого момента, как вошел
во двор храма. Пока он поднимался по всем этим бесчисленным ступеням, он
молил Бога, чтобы Джоан  сумела  продержаться  до  его  появления.  Джек
видел, как Тарак на веревке перелетел через двор, но его  попытка  убить
Омара оказалась неудачной. Омар оказался очень ловким,  а  Тарак  выбрал
для удара не самый подходящий момент.
   Джек занял выгодную позицию на внешнем выступе стены справа от  Джоан
и Омара, зная, что с этой точки  он  не  промахнется.  Он  ухватился  за
длинную веревку, свисавшую с одной из колонн, и оттолкнулся от  выступа.
Стиснув зубы, он подтянул колени к животу, приготовившись  к  удару,  и,
чтобы не промахнуться, все время  активно  двигал  плечами,  корректируя
полет.
   Джек  летел,  набирая  скорость  и   проклиная   Омара,   все   ближе
подбиравшегося к Джоан.
   Он согнул ногу, обутую в ботинок  из  крокодиловой  кожи  с  каблуком
высотой в два дюйма, выбирая оптимальный угол удара.
   Удар пришелся точно  в  челюсть  Омара.  Тот  пронзительно  закричал,
зашатался, пытаясь удержаться, и, беспомощно переступая ногами,  полетел
вниз.
   Омар падал вниз головой с широко открытыми глазами и,  не  отрываясь,
смотрел на стремительно приближающееся  пламя,  языки  которого,  словно
предвкушая долгожданную встречу, рванулись вверх и поглотили его.
   Джоан зашаталась и зажала уши руками, чтобы не слышать воплей  Омара,
летевшего в преисподнюю в  своем  роскошном  одеянии,  трепетавшем,  как
крылья мотылька. Страх покинул ее, и от сознания  того,  что  ей  больше
ничто не угрожает, она разрыдалась, не в силах более  сдерживать  слезы,
лившиеся в три ручья. Джек схватил ее, бившуюся  в  истерике,  и  крепко
сжал в объятиях.
   Джоан расслабилась и в полном смысле слова повисла на Джеке. Все было
кончено, а для них начиналась новая жизнь.
   Когда  Омара  не   стало,   дервиши   окружили   своего   священного,
драгоценного Алмаза. С толпой  произошла  удивительная  метаморфоза:  из
злобного кровожадного стада она превратилась в мирное собрание  граждан.
Пламя вспыхнуло последний раз, стало затухать  и  погасло,  а  на  земле
дымилась лишь горка пепла - все, что осталось от Омара и его деревянного
алтаря.
   А сияние вокруг Алмаза не исчезло. С помощью Джоан  Уайлдер  и  Джека
Коултона Алмаз вернул свет священной любви своему народу.

Глава 24

   Сверкающие сине-зеленые волны лениво бились о  борт  судов,  неспешно
плывущих вниз по Нилу. Солнце медленно всходило над холмами, раскрашивая
синее небо полосами розового, лавандового и персикового цвета. У  кромки
воды собрались многочисленные домашние и дикие животные, которые  пришли
к реке, чтобы напиться воды и искупаться. При виде кораблей они прервали
свое  занятие  и  подняли  головы,  издавая   странные   звуки,   словно
торжественно приветствовали скользящие по воде суда. Вокруг  белоснежных
парусов порхали птицы с  разноцветным  ярким  оперением.  Мелькая  между
высокими мачтами, они щебетали и пели.
   Рядом с Джеком стояла Джоан, одетая в струящиеся  африканские  одежды
цвета слоновой кости, отделанные синим, как сапфир, шелком и  украшенные
золотым шитьем. Это был день их свадьбы.
   Волосы Джоан были украшены цветами водяных растений, а  в  руках  она
держала необъятный букет пахучих,  дурманящих  тропических  цветов.  Она
часто пыталась представить себе  свою  свадьбу,  но  на  такую  экзотику
воображения у нее не хватило. Она улыбнулась Джеку и подмигнула  ему.  В
эту минуту у нее было такое чувство, что весь мир принадлежит только ей.
Она слышала, как птицы и животные, каждый по-своему, приветствуют ее.
   Джоан оказалась права, когда сказала Джеку, что они созданы друг  для
друга. Больше ни разу она не позволит себе усомниться в их  любви.  Джек
послан ей Богом, и их любовь нельзя назвать обычной. Она была священной,
настоящим даром.
   Джек держал руку Джоан. Никогда он не видел ее такой красивой. Легкий
бриз шевелил ее волосы, обрамлявшие лицо золотым ореолом.  Зеленые,  как
изумруд, глаза светились любовью, но было в них еще что-то,  наполнявшее
Джека  безудержной  радостью,  -  в  них  поселилось   умиротворение   и
безмятежное спокойствие, и он очень надеялся, что навсегда. Это  вселяло
уверенность в их будущее. За год  знакомства  они  прошли  через  многие
испытания, но ничто - ни оружие, ни авиационные катастрофы, ни  ожидание
смерти на дне той ямы - не испугало его так, как  заявление  Джоан,  что
она уходит от него.
   Джек  подмигнул  Джоан.  Ему   следовало   сделать   ей   предложение
значительно раньше, тогда они избежали бы всех этих любовных мучений. Он
был рад, что венчал их Алмаз. Ни один знакомый священник, ни один раввин
не  могли  сравниться  с  ним  в  святости.  И  Джек  был  уверен,   что
благословение Алмаза навсегда  свяжет  их  узами  брака,  которые  Джоан
никогда не сможет разорвать. На этот раз ошибки быть не могло.
   Алмаз дружески улыбнулся.
   - И так, мы начинаем!... У нас есть кольцо?
   Джек повернулся к своему лучшему другу Ральфу. Тот, улыбаясь полез  в
карман жилета, удивленно открыл рот; рука была пустой.  Робко  улыбаясь,
он обшарил другие карманы. Джек начинал терять терпение.
   Дервиши обернулись и подозрительно уставились на Ральфа.
   Ральф хихикнул и посмотрел на Алмаза, взгляд которого  не  сулил  ему
ничего хорошего. Тогда он разжал кулак и показал Джеку кольцо.
   - Я пошутил! Джек взял кольцо. Ральф пожал плечами.
   - Как всегда Ральфу шиш, - недовольно пробурчал он.
   Неожиданно Тарак хлопнул Ральфа по плечу. Он обернулся и увидел,  как
братья, подбрасывая, передавали что-то друг  другу.  Ральфу  показалось,
что они выбрали не самый подходящий момент для  жонглирования.  Наконец,
предмет упал в руки  Тараку,  который,  широко  улыбаясь,  протянул  его
Ральфу. Это был настоящий нож дервишей, украшенный драгоценными камнями.
   Ральф смотрел на сокровище, которое сверкало и переливалось  в  лучах
восходящего  солнца  многочисленными  сапфирами,   рубинами,   жемчугом,
бриллиантами и изумрудами.  Это  был  королевский  подарок.  Он  перевел
взгляд на Тарака, дружески кивнувшего ему, но  не  верил  своим  глазам.
Кто-то подарил  ему,  Ральфу,  подарок..,  и  не  собирался  дернуть  за
веревочку, чтобы вырвать его из рук. Это было чудо!
   - Ну.., ребята, - заикаясь, проговорил он. Ему никогда  и  никому  не
доводилось говорить "спасибо". Ральф потерял дар речи. Джек взглянул  на
свою прекрасную Джоан и поторопил Алмаза:
   - Не останавливайтесь, пожалуйста. Алмаз согласно кивнул.
   - В этот замечательный день  мы  все  собрались  здесь,  чтобы  стать
свидетелями самого значительного события в вашей жизни...
   Джоан посмотрела в синие глаза Джека. Слушая Алмаза, она чувствовала,
как сердце ее переполняется любовью.
   - ..вашего бракосочетания!

ЭПИЛОГ

   Глория  сидела  в  офисе  в  удобном  кресле  с  высокой  спинкой   и
просматривала почту. Она отбросила два запроса и два  важных  контракта,
как только  увидела  потрепанное  авиаписьмо  с  экзотическими  марками.
Серебряным ножом для бумаг  она  вскрыла  конверт.  Это  было  последнее
письмо от Джоан.

***

   С тех пор произошло много событий.  Ральф  вернулся  в  Нью-Джерси  и
заложил в ломбарде свой священный нож...

***

   Дальше Джоан описывала новую жизнь  Ральфа.  Глория  представила  его
стоящим на кухне своей  новой  пиццерии  и  подбрасывающим  над  головой
тесто, переворачивая его, как это делают дервиши.

***

   ...кажется, все, что ему было нужно - это  свой  угол  и  свое  дело.
Насколько мы знаем, у Алмаза все хорошо...

***

   Дальше шло описание новой жизни Алмаза в качестве духовного лидера.

***

   ...На его земле воцарился мир, и он занят государственными делами...

***

   Глория узнала,  как  Алмаз  занимается  со  своими  пятью  маленькими
внуками. Все они учились жонглировать, как их предки-дервиши.  Алмаз  не
знал, сколько времени уйдет на это обучение.

***

   ...Да, мы с Джеком решили поселиться в той квартире в Вест-Сайде...

***

   Джоан стояла рядом с  Джеком  и  думала  о  соглашении,  которое  они
заключили. Шесть месяцев в Нью-Йорке. Ею  заинтересовались  "Ньюсуик"  и
"60 минут".
   Джек выглянул из самолета. Ветер трепал его волосы.
   Джоан была рада, что их парашюты складывал  профессионал,  а  не  он,
потому что Джек никогда  не  присматривался  к  деталям  и  мог  сделать
что-нибудь не так.
   Джек надел очки.
   Джоан выглянула из самолета и увидела крошечные домики  ферм,  коров,
изгороди, деревья и двигавшийся поезд. По разбитой  дороге  стремительно
несся старый, видавший виды грузовик "форд".
   Джоан  надела  очки,  проверила  стропы  парашюта.   Она   готовилась
совершить свой первый в жизни прыжок, поэтому, естественно,  нервничала.
Джек взял ее  за  руку  и,  подняв  большой  палец  вверх,  дал  команду
приготовиться.
   Джоан кивнула, но перед самым прыжком поморщилась.
   Держась за руки, они выпрыгнули из самолета и полетели к земле. Джоан
охватило чувство  нереальности  происходящего,  когда  она  стремительно
стала приближаться к пушистым облакам.
   Перелетая с одного облака на другое и видя, как растет и приближается
земля, Джоан вдруг отчетливо представила себе жизнь в Нью-Йорке.
   Рано или поздно ей придется  решить,  как  поступить  с  предложением
"Ньюсуик" и со всем остальным.
   Но это будет не раньше, чем истекут шесть месяцев  Джека,  а  она  уж
постарается сделать так, чтобы он не понял, какими счастливыми они  были
для нее.