от
руки самого храброго джентльмена в Европе.
   С этими словами председатель, которого больше уже не держали, подошел
к столу и принялся тщательно выбирать себе шпагу. Он  был  в  прекрасном
настроении и, казалось, не сомневался, что победителем из поединка  вый-
дет он. Его уверенность вызвала тревогу у присутствующих, и  они  приня-
лись уговаривать принца Флоризеля еще раз обдумать свое решение.
   - Это всего лишь фарс, господа, - отвечал тот, - и я  постараюсь  его
не затянуть.
   - Умоляю вас, ваше высочество, будьте осмотрительны! - сказал полков-
ник Джеральдин.
   - Джеральдин, - ответил принц, - вы слышали чтобы я когда-нибудь  от-
казывался от долга чести? Я должен вам жизнь этого  человека  и  заплачу
мой долг сполна.
   Председатель остановил свой выбор на одной из шпаг и жестом,  не  ли-
шенным своеобразного сурового достоинства, дал понять, что готов.
   Принц схватил первую попавшуюся шпагу.
   - Полковник Джеральдин и доктор Ноэль будут  любезны  подождать  меня
здесь, - сказал он. - Я не желаю, чтобы в этом деле участвовали мои лич-
ные друзья. Майор О'Рук, вы человек почтенного возраста и прочной  репу-
тации, позвольте рекомендовать вашему вниманию председателя. Я же попро-
шу услуг лейтенанта Рича: молодому человеку полезно набираться опыта.
   - Ваше высочество, - ответил Брекенбери, - я буду лелеять  память  об
этой чести до конца моих дней.
   - Отлично, - сказал принц Флоризель. - Надеюсь  со  временем  оказать
вам более важную услугу.
   Он вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице в кухню.
   Оставшиеся  распахнули  окно  и,  высунувшись  наружу,  напрягли  все
чувства, готовясь ловить малейшие признаки предстоящей  трагедии.  Дождь
перестал; уже почти рассвело, в кустах и ветвях деревьев пели птицы.  На
мгновение на дорожке сада, окаймленной цветущим кустарником,  показались
принц и его спутники и тотчас скрылись за поворотом аллеи. Больше ничего
полковнику с доктором не было дано увидеть, а место,  избранное  принцем
для поединка, было, по-видимому, где-то в дальнем углу парка, откуда  не
мог долететь даже звон скрещенного оружия.
   - Он повел его туда, к могиле, - сказал доктор Ноэль с содроганием.
   - Господи, - воскликнул полковник, - даруй победу достойному!
   И оба стали молча ожидать исхода поединка. Доктор дрожал, как в лихо-
радке. Полковник был весь в испарине. Прошло, должно быть, немало време-
ни: небо заметно посветлело, звонче раздавались птичьи  голоса.  Наконец
звук шагов заставил ожидавших устремить взоры на дверь.  Вошли  принц  и
оба офицера индийской армии. Победа досталась достойному.
   - Мне совестно, что я позволил себе так взволноваться, - сказал принц
Флоризель. - Это слабость, я знаю. Слабость, недостойная человека  моего
положения, но покуда это исчадие ада бродило по  земле,  я  был  сам  не
свой. Его смерть освежила меня больше, чем долгий ночной сон. Вот,  Дже-
ральдин, смотрите, - продолжал он, бросив на пол шпагу, - вот кровь  че-
ловека, убившего вашего брата. Радостное зрелище. А вместе с тем, - при-
бавил он, - как странно устроен человек! Прошло всего лишь пять минут  с
тех пор, как я утолил свою месть, а я уже задаюсь вопросом, можно  ли  в
нашей неверной жизни утолить даже такое чувство, как месть. Все зло, что
причинил этот человек, - кто его исправит? Его жизнь, в течение  которой
он сколотил огромное состояние (ведь и этот роскошный особняк  с  парком
принадлежал ему), - эта жизнь прочно и навсегда вошла в  судьбу  челове-
чества; и сколько бы я ни упражнялся в квартах, секундах и прочих фехто-
вальных приемах - пусть хоть до судного дня, - вашего брата, Джеральдин,
мне не воскресить, как не вернуть к жизни тысячи невинных  душ,  обесче-
щенных и развращенных председателем. Лишить человека жизни -  пустяк,  а
сколько человек может натворить за свою жизнь! Увы, что может  быть  пе-
чальнее достигнутой цели!
   - Я знаю только одно, - сказал доктор. - Свершился высший  суд.  Ваше
высочество, я получил жестокий урок и теперь с трепетом  ожидаю  решения
своей участи.
   Принц встрепенулся.
   - Однако что я говорю! - воскликнул он. - Мало того, что мне  удалось
покарать злодея, мне еще и посчастливилось найти человека, который помо-
жет исправить причиненное им зло. Ах, доктор Ноэль!  Нам  предстоит  еще
много дней потрудиться вместе над этой нелегкой и  почетной  задачей.  И
как знать - к тому времени, как мы ее выполним, вы, быть может, с лихвой
искупите ваши прежние грехи.
   - А покуда, - сказал доктор, - позвольте мне удалиться, дабы  предать
земле моего старинного друга.
   Таков, по словам ученого араба, счастливый исход этой истории. О том,
что принц не забыл никого, кто помог ему в этом его подвиге, можно и  не
говорить. Его влияние и могущество по сей день способствуют их продвиже-
нию по общественной лестнице, а благосклонная дружба, которою он их  да-
рит, вносит особую прелесть в их  частную  жизнь.  Передать  все  удиви-
тельные истории, в которых этот принц играл роль провидения,  продолжает
мой рассказчик, означало бы затопить книгами все обитаемые уголки земли.
Однако приключения, связанные с Алмазом Раджи, так занимательны, говорит
он, что их нельзя предать забвению. Итак, последуем  осторожно,  шаг  за
шагом, за нашим восточным собратом и поведаем упомянутую им серию повес-
тей, начиная с рассказа, который ему угодно назвать повестью  о  шляпной
картонке.
 
 
   АЛМАЗ РАДЖИ
 
 
   ПОВЕСТЬ О ШЛЯПНОЙ КАРТОНКЕ
 
   До шестнадцатилетнего возраста мистер Гарри Хартли,  как  и  подобает
джентльмену, сначала обучался в частной школе, а потом в  одном  из  тех
знаменитых заведений, которыми справедливо гордится Англия. Тут он обна-
ружил удивительную нелюбовь к учению, и так как  родительница  его  была
сама и слабовольна и невежественна, то сыну было разрешено  отныне  тра-
тить свое время, совершенствуясь в пустячных и чисто  светских  навыках.
Еще через два года он стал круглым сиротой и почти нищим. Ни  для  какой
полезной деятельности Гарри по своей натуре и по своему  образованию  не
годился. Он умел петь чувствительные романсы и кое-как подыгрывать  себе
на рояле, был изящным, хотя и робким наездником и выказывал явную склон-
ность к шахматам. К тому же природа наделила его  самой  привлекательной
наружностью, какую только можно себе представить. Белокурый, розовый,  с
невинным взором и кроткой улыбкой, он имел вид приятно-меланхолический и
нежный, а манеры самые смиренные -  и  ласковые.  Но  при  всем  том  он
все-таки был не из тех, кто способен вести войска в бой или вершить дела
государства.
   Счастливый случай и некое влиятельное содействие помогли Гарри  полу-
чить после постигшей его тяжкой утраты место личного  секретаря  у  сэра
Томаса Венделера - генерал-майора и кавалера ордена Бани. Сэр Томас  был
человек лет шестидесяти, шумный, самоуверенный и властный.  По  какой-то
причине, за какую-то услугу, о которой нередко ходили сплетни,  тут  же,
впрочем, опровергавшиеся, кашгарский раджа подарил этому офицеру  шестой
по величине алмаз на свете. Такой дар превратил  генерала  Венделера  из
бедняка в богача и сделал скромного и никому не известного служаку одним
из львов лондонского света. Владельца индийского алмаза радушно принима-
ли в самых избранных кругах, и нашлась некая молодая, красивая особа хо-
рошего рода, у которой возникло желание завладеть этим алмазом даже  це-
ною брака с сэром Томасом Венделером. Люди судачили, что "масть к  масти
подбирается" и что одна драгоценность притянула, к себе другую. И  прав-
да, леди Венделер не только сама была брильянтом чистейшей  воды,  но  и
выступала в свете в очень дорогой оправе: многие достойные знатоки назы-
вали ее среди первых щеголих Англии.
   Секретарские обязанности Гарри были не очень обременительны, но он не
любил никакой затяжной работы; пачкать пальцы чернилами  было  для  него
мукой, а очарование леди Венделер и ее туалетов часто  переманивало  его
из библиотеки в будуар. Он отлично умел обходиться с  дамами,  оживленно
болтал о модах и с превеликим  удовольствием  толковал  об  оттенке  ка-
кой-нибудь ленточки или мчался с поручением к модистке. И вот  переписка
сэра Томаса оказалась в самом плачевном виде, зато миледи обзавелась еще
одной горничной.
   Но однажды генерал, который был отнюдь не из терпеливых  военачальни-
ков, поднялся со своего кресла в порыве яростного  гнева  и  дал  понять
своему секретарю, что не нуждается более в его услугах, применив  объяс-
нительный  жест,  чрезвычайно  редко  употребляемый  в  разговоре  между
джентльменами. Дверь, к несчастью, была открыта, и  мистер  Хартли  вниз
головой съехал по лестнице.
   Он поднялся весь в ссадинах и глубоко обиженный. Жизнь в доме генера-
ла приходилась ему по вкусу: он все-таки - хотя и не вполне на дружеской
ноге, - общался с благовоспитанными людьми, работал мало, ел как  нельзя
лучше, а  в  присутствии  леди  Венделер  испытывал  теплое  и  приятное
чувство, которое втайне определял более пылким наименованием.
   Оскорбленный грубым пинком военачальника, он поспешил в будуар и  вы-
ложил там свои обиды.
   - Вы сами отлично знаете, дорогой Гарри, -  отвечала  леди  Венделер,
называвшая его по имени, как ребенка или слугу, - что вы никогда,  реши-
тельно никогда не выполняете требований генерала. Вы, пожалуй,  скажете,
что я поступаю так же. Но я - дело другое. Женщина будет  своевольничать
целый год, но, вовремя покорившись, сумеет заслужить прощение.  И  потом
личный секретарь ведь не жена. Мне будет жаль расстаться с вами,  однако
нельзя же оставаться в доме, где вам нанесли оскорбление, а потому я же-
лаю вам всего хорошего и обещаю, что генерал жестоко поплатится за  свой
поступок.
   Лицо Гарри вытянулось. Слезы выступили у него на глазах, и он с выра-
жением нежного упрека воззрился на леди Венделер.
   - Миледи, - сказал он, - зачем говорить об оскорблениях?  Чего  стоит
человек, не умеющий прощать их? Но расстаться с друзьями, разорвать  узы
привязанности...
   Он не мог продолжать от душившего его волнения и заплакал.
   Леди Венделер посмотрела на него с каким-то странным выражением.
   "Этот дурачок, - подумала она, - воображает, будто  влюблен  в  меня.
Почему бы ему от генерала не перейти ко мне?  Он  добродушен,  услужлив,
знает толк в платьях. По крайней мере здесь он не попадет в беду. Он по-
ложительно слишком смазлив, чтобы оставаться без присмотра".
   В тот же вечер она поговорила с генералом, который уже несколько  ус-
тыдился своей горячности. Гарри перешел в подчинение к  хозяйке,  и  для
него началась просто райская жизнь. Он одевался на редкость изящно,  хо-
дил с красивым цветком в петлице и умел занять любую гостью тактичной  и
приятной беседой. Он гордился тем, что прислуживает прекрасной  женщине,
любой приказ леди Венделер принимал как знак внимания и  гордо  охораши-
вался перед другими мужчинами, которые высмеивали и презирали его за эту
роль то ли горничной, то ли модистки. Он не мог нахвалиться своей жизнью
и с моральной точки зрения. Порочность представлялась ему чисто  мужским
свойством, и, проводя дни с хрупкой женщиной и занимаясь преимущественно
тряпками, он словно спасался от жизненных бурь на очарованном острове.
   В одно прекрасное утро он вошел в гостиную и стал прибирать  ноты  на
крышке рояля. В дальнем углу комнаты леди Венделер оживленно  беседовала
со своим братом Чарли Пендрегоном, старообразным молодым человеком,  из-
рядно потрепанным разгульной жизнью и сильно  хромавшим  на  одну  ногу.
Личный секретарь, на приход которого они не обратили внимания,  невольно
слышал обрывки разговора.
   - Сегодня или никогда, - сказала леди Венделер. - Раздумывать нечего,
надо покончить с этим сегодня.
   - Сегодня так сегодня, - ответил брат вздыхая. - Но, Клара, это  лож-
ный шаг, гибельный шаг. Как бы нам не пожалеть потом.
   Леди Венделер твердо и чуть-чуть странно посмотрела на брата:
   - Ты забываешь, что он ведь умрет в конце концов.
   - Честное слово, Клара, - сказал Пендрегон, -  такой  бессердечной  и
бессовестной женщины, как ты, не найти во всей Англии.
   - Вы, мужчины, - возразила она, - существа грубые, в оттенках  значе-
ний не разбираетесь. Сами вы жадны, необузданны, бесстыдны и в средствах
неразборчивы, а малейшая попытка женщины позаботиться  о  своем  будущем
вас возмущает. Меня весь этот вздор просто из себя выводит.  Вы  даже  в
простом поденщике не потерпели бы такой глупости, какой ожидаете от нас.
   - Может быть, ты и права, - ответил ее брат. - Ты всегда  была  умней
меня. К тому же тебе известно мое правило: "Семья важней всего".
   - Да, Чарли" - сказала она, поглаживая его руку. - Я знаю это правило
лучше, чем ты сам. Но вторая половина твоего правила:  "А  Клара  важней
семьи!" Верно? Ты в самом деле отличный брат, и я тебя нежно люблю.
   Мистер  Пендрегон  поднялся,  несколько  смущенный  этим  изъявлением
родственных чувств.
   - Лучше, чтобы меня здесь не видели, - сказал он. - Я свою роль  выу-
чил на зубок, да и с твоего котеночка глаз не спущу.
   - Пожалуйста, - ответила она. - Это жалкое существо может нам все ис-
портить.
   Она послала брату кокетливый воздушный поцелуй, и  тот  через  будуар
удалился по задней лестнице.
   - Гарри, - сказала  леди  Венделер,  оборачиваясь  к  секретарю,  как
только они остались вдвоем. - Мне  надо  сейчас  послать  вас  кой-куда.
Только возьмите кеб: я не хочу, чтобы мой секретарь покрылся веснушками.
   Последние слова она произнесла очень выразительно  и  сопроводила  их
почти матерински горделивым взглядом. Бедный Гарри ужасно обрадовался  и
заявил, что всегда рад услужить ей.
   - Это будет еще одна наша тайна, - продолжала  она  лукаво,  -  очень
важная тайна, и никто не должен знать о ней, только я да мой  секретарь.
Сэр Томас учинил бы великий переполох, а вы представить себе не  можете,
как мне надоели эти сцены! О Гарри, Гарри,  объясните  мне,  отчего  вы,
мужчины, так грубы и несправедливы? Впрочем, нет, вам это тоже  непонят-
но: вы единственный мужчина на свете, кому несвойственна  эта  постыдная
несдержанность. Вы такой хороший, Гарри, такой добрый,  вы  можете  быть
другом женщине. И, знаете, от сравнения с вами остальные кажутся еще ху-
же.
   - Нет, это вы так добры, - любезно сказал Гарри. - Вы  относитесь  ко
мне...
   - Как мать, - перебила леди Венделер. - Я стараюсь быть вам  матерью.
По крайней мере, - поправилась она с улыбкой, - почти. Я, пожалуй, слиш-
ком молода и в матери вам не гожусь. Лучше скажем: я стараюсь  быть  вам
другом, близким другом.
   Тут она сделала паузу, достаточно долгую, чтобы Гарри  успел  размяк-
нуть, но не такую длинную, чтобы ему удалось вставить слово.
   - Впрочем, все это не относится к делу, - продолжала она. - В дубовом
шкафу с левой стороны стоит шляпная картонка, она прикрыта розовым  шел-
ковым чехлом, который я надевала в среду под кружевное платье. Вы немед-
ленно отвезете карточку по этому адресу. - Тут она дала ему  конверт.  -
Ни в коем случае не выпускайте ее из рук, пока не получите расписку, на-
писанную моей собственной рукой.  Понимаете?  Повторите,  пожалуйста,  -
повторите! Это крайне важно, я очень прошу вас быть повнимательней.
   Гарри успокоил ее, точно повторив инструкции. Она хотела добавить еще
что-то, но тут в гостиную ворвался генерал Венделер,  весь  багровый  от
злости. В руках у него был длиннейший и подробнейший счет от модистки.
   - Не угодно ли вам поглядеть, сударыня? - закричал он. -  Не  окажете
ли вы мне любезность взглянуть на этот документ? Я прекрасно  понимаю  -
вы вышли за меня по расчету, но, по-моему, ни один человек у нас в армии
не дает своей жене столько на расходы, сколько я даю  вам.  И,  как  бог
свят, я положу конец вашей бессовестной расточительности!
   - Мистер Хартли, вам ясно, что надо сделать, - сказала леди Венделер.
- Не задерживайтесь, прошу вас,
   - Постойте-ка, - сказал генерал, обращаясь к Гарри, - не уходите еще.
- И, снова поворачиваясь к леди Венделер, спросил: - Что вы такое  пору-
чаете этому бездельнику? Я ему доверяю не больше, чем вам, так и знайте.
Будь у него хоть на грош порядочности, он не  захотел  бы  оставаться  в
этом доме, а за что он получает свое жалованье, тайна для  всей  вселен-
ной. Какое поручение вы ему даете, сударыня? И почему вы так  торопитесь
отослать его?
   - Я думала, вы желали побеседовать со мной наедине, - возразила  леди
Венделер.
   - Вы говорили о каком-то поручении, - настаивал генерал. - Не старай-
тесь меня обмануть, я и так вне себя. Вы говорили именно о каком-то  по-
ручении.
   - Раз вы непременно хотите делать слуг свидетелями наших унизительных
разногласий, - ответила леди Венделер, - может быть, мы попросим мистера
Хартли присесть?.. Нет? Тогда, - закончила она, - вы можете идти, мистер
Хартли. Полагаю, вы запомнили все, что слышали в этой комнате. Это может
вам пригодиться.
   Гарри тотчас же улизнул из гостиной. Взбегая вверх  по  лестнице,  он
еще слышал громкий и негодующий голос генерала  и  нежный  голосок  леди
Венделер, которая то и дело вставляла ледяным тоном свои колкие  замеча-
ния. Он искренне восхищался своей хозяйкой. Как ловко она обошла  непри-
ятный вопрос! Как хладнокровно повторяла свои наставления прямо под  на-
веденными орудиями противника! И как в то же время был ему ненавистен ее
супруг!
   В происшествиях этого утра не было ничего  необычного:  он  привык  к
тайным поручениям леди Венделер, связанным главным образом  с  нарядами.
Был в доме один секрет, отлично ему  известный.  Отчаянное  мотовство  и
тайные долги жены давно съели ее собственное состояние и со дня на  день
угрожали поглотить и состояние мужа. Раза два в год разоблачение и банк-
ротство казались неминуемыми. Гарри бегал по  лавкам  поставщиков,  врал
как мог и платил по мелочам в счет больших долгов, пока наконец не доби-
вался отсрочки и леди Венделер со своим верным  секретарем  не  получали
передышку. Ибо Гарри стоял горой за свою хозяйку, и  не  только  потому,
что обожал леди Венделер, а ее мужа боялся и ненавидел, но и потому, что
от всей души сочувствовал любви к нарядам: он и сам не знал удержу, ког-
да дело доходило до портных.
   Он нашел шляпную картонку в указанном месте, старательно приоделся  и
вышел из дому. Солнце ярко сияло, дорога предстояла неблизкая, и Гарри с
огорчением вспомнил, что из-за неожиданного вторжения генерала леди Вен-
делер не успела дать ему денег на кеб. В такой знойный день недолго было
испортить себе цвет лица, да и шествовать чуть ли не через  весь  Лондон
со шляпной картонкой в руках казалось чересчур унизительным для молодого
человека его взглядов. Он немного постоял, раздумывая. Венделеры жили на
Итон-плейс, а идти надо было к Нотингхиллу; значит, можно пройти парком,
держась подальше от многолюдных аллей. "Просто счастье, что еще  сравни-
тельно рано", размышлял он.
   Торопясь отделаться от своей обузы, он шел  быстрей  обычного  и  уже
почти миновал Кенсингтонские сады, как вдруг в уединенном  уголке  среди
деревьев столкнулся лицом к лицу с генералом.
   - Прошу прощения, сэр Томас, - промолвил Гарри, учтиво сторонясь, ибо
тот преградил ему дорогу.
   - Куда это вы идете, сэр? - спросил генерал.
   - Хочу немножко прогуляться по парку, - ответил юноша.
   Генерал ударил тростью по картонке.
   - Вот с этой штукой? - воскликнул он. - Это  ложь,  сэр,  отъявленная
ложь!
   - Право же, сэр Томас, - возразил Гарри, - я не  привык,  чтобы  меня
допрашивали в таком тоне.
   - Вы забываетесь, - сказал генерал. - Вы состоите у меня на службе  и
к тому же внушаете мне самые серьезные подозрения.  Почем  знать,  может
быть, в этой картонке лежат серебряные ложки?
   - В ней лежит цилиндр моего приятеля, - заявил Гарри.
   - Отлично, - сказал генерал. - Тогда я хочу поглядеть на цилиндр  ва-
шего приятеля. Я чрезвычайно интересуюсь цилиндрами, - прибавил он  зло-