делу. Откройте ваш сундук и покажите мне его содержимое.
   Сайлас побледнел.
   - Я не смею в него заглянуть! - воскликнул он.
   - Это еще что такое? - сказал принц. - Ведь вы же видели его  прежде.
Это ничем не оправданная сентиментальность. Больной, которому еще  можно
помочь, имеет гораздо больше прав  на  сочувствие,  чем  труп,  которому
нельзя уже причинить ни радости, ни боли, который нельзя ни  любить,  ни
ненавидеть. Итак, мистер Скэддемор, возьмите себя в руки.
   Заметив, что Сайлас еще колеблется, принц прибавил:
   - Я вас прошу. Неужели вы хотите, чтобы я приказал?
   Юный американец как бы очнулся от сна и с дрожью отвращения  принялся
отстегивать ремни и отпирать запоры на  сундуке.  Принц  стоял  над  его
склоненной фигурой, спокойно заложив руки за спину. Мертвец  уже  совер-
шенно окоченел, и Сайласу стоило немалых усилий, как душевных, так и фи-
зических, разогнуть его и открыть его лицо для обозрения.
   Принц Флоризель отпрянул и не мог удержаться от возгласа.
   - Увы, - произнес он, - вы и понятия не имеете, какой жестокий  пода-
рок мне доставили! Этот молодой человек принадлежал  к  моей  свите,  он
брат самого моего верного друга и погиб от руки беспощадных  и  коварных
людей, исполняя мое поручение. Бедный Джеральдин, - продолжал он как  бы
про себя, - какими словами расскажу я тебе о горькой кончине,  постигшей
твоего возлюбленного брата? Как оправдаюсь в твоих  глазах  и  в  глазах
всевышнего за мой самонадеянный замысел, приведший бедного юношу к тако-
му кровавому, насильственному концу? Ах, Флоризель, Флоризель! Когда на-
учишься ты смирению, столь необходимому всякому смертному? Когда  перес-
танет слепить тебя мнимое могущество твоей власти? Власть! -  воскликнул
он. - Можно ли быть более беспомощным, чем я? Ах,  мистер  Скэддемор,  я
смотрю на этого молодого человека, которого сам же отдал в жертву, и ви-
жу, сколь ничтожен удел принца!
   Сайлас был глубоко тронут его горем. Он попытался было произнести ка-
кие-то слова утешения, но вместо этого неожиданно расплакался.  Тронутый
его добрыми чувствами, принц подошел к нему и взял его за руку.
   - Возьмите себя в руки, - сказал он. - И вам и мне предстоит еще нау-
читься многому, и мы оба получили хороший урок.
   Сайлас молча поблагодарил его взглядом.
   - Напишите мне адрес доктора Ноэля на этом листке, - продолжал принц,
подводя Сайласа к письменному столу. - И позвольте мне дать  вам  совет:
когда снова очутитесь в Париже, избегайте общества этого опасного  чело-
века. На этот раз он поддался великодушному порыву. Да, да, я не хочу  в
этом сомневаться. Ибо, если бы он имел  какое-либо  отношение  к  смерти
Джеральдина-младшего, он не доставил бы его тело по адресу  злодея,  со-
вершившего это преступление.
   - Как? - воскликнул Сайлас.
   - В том-то и дело, - ответил принц. - Это письмо, которое волею  про-
видения таким удивительным образом попало в  мои  руки,  предназначалось
тому самому злодею - пресловутому председателю Клуба самоубийц.  Не  пы-
тайтесь глубже проникнуть в эти опасные тайны, радуйтесь своему чудесно-
му избавлению и покиньте этот дом как можно скорее. У меня дела, не  до-
пускающие отлагательства, и мне необходимо распорядиться бренными остан-
ками этого храброго и прекрасного юноши.
   Сайлас откланялся с почтительной благодарностью, однако  еще  немного
помешкал в проезде, провожая глазами роскошный экипаж, в  котором  принц
немедленно отправился в полицию, к полковнику Хендерсону. Юный  америка-
нец стоял с непокрытой головой и глядел вслед удаляющемуся экипажу.  Его
республиканское сердце переполняли самые верноподданнические чувства.  В
тот же вечер он сел в поезд и пустился в обратный путь.
   На этом, как замечает мой арабский собрат по перу, кончается  повесть
об английском докторе и дорожном сундуке. Опуская его  разглагольствова-
ния по поводу всемогущества провидения, весьма уместные в оригинале,  но
не совсем отвечающие нашим западным вкусам, я позволю себе  лишь  приба-
вить, что мистер Скэддемор успешно начал свое  восхождение  по  лестнице
политической славы и, по последним имеющимся у нас сведениям, уже достиг
поста шерифа в своем родном Бангоре, штат Мэн.
 
 
   ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИЗВОЗЧИЧЬЕЙ ПРОЛЕТКИ
 
   Лейтенант Брекенбери Рич отличился в  одной  из  бесконечных  военных
стычек в горной Индии, собственноручно захватив в плен туземного  вождя.
Храбрость его заслужила повсеместное признание, и если бы он вздумал оп-
равляться на родине от довольно внушительной сабельной раны  и  затяжной
тропической лихорадки, которой его наградили  джунгли,  соотечественники
не преминули бы увенчать его всеми лаврами, причитающимися звезде  сред-
ней величины. Однако лейтенант обладал непритворной скромностью: он  лю-
бил приключения, а к почестям был равнодушен. Переждав  в  Алжире  и  на
водных курортах Европы срок, отпущенный для его  скоротечной  славы,  он
прибыл наконец в Лондон весной, когда сезон еще едва начался,  и  приезд
его прошел незамеченным, как он того и хотел.
   Будучи сиротой и не имея никого, кроме двух-трех дальних  родственни-
ков в провинции, он явился, полуиностранцем, в столицу той самой страны,
за которую проливал кровь.
   На другой день после своего приезда он пошел обедать в один  из  офи-
церских клубов. Несколько старых товарищей  пожали  ему  руку  и  горячо
поздравили его с успехом; однако все до единого были в тот вечер заняты,
и лейтенант оказался всецело предоставлен себе. Он был во фраке, так как
подумывал отправиться после обеда в театр. Впрочем, он никогда прежде не
бывал в нашей обширной столице, ибо вырос в провинции,  после  окончания
военного колледжа прямым путем проследовал в Восточную Империю и теперь,
попав наконец в этот новый, неизведанный  мир,  предвкушал  всевозможные
радости первооткрывателя. Избрав направление на  запад,  он  зашагал  по
лондонским улицам, помахивая тросточкой. Вечер был мягкий,  и  казалось,
вот-вот польет дождь. Проплывавшие в сумерках человеческие лица,  выхва-
тываемые светом уличных фонарей, действовали возбуждающим образом на во-
ображение. Брекенбери чувствовал, что может без конца бродить по  столи-
це, впитывая волнующую и таинственную атмосферу четырех миллионов  чело-
веческих жизней. Он поглядывал на дома, пытаясь  представить  себе,  что
делается за их освещенными окнами, заглядывал в лица и  в  каждом  читал
затаенную цель, то благую, то преступную.
   "Все говорят: война, - думал он, - но настоящее поле битвы здесь".  И
он уже начал удивляться тому, что за всю свою прогулку по этому запутан-
ному театру действий еще не набрел на какое-нибудь приключение.
   "Ну, да все в свое время, - подумал он. - Я человек нездешний,  и  от
меня, должно быть, за версту веет чем-то чужеродным. Впрочем,  не  может
быть, чтобы меня не втянуло течением, и притом очень скоро".
   Дело шло уже к ночи, как вдруг сверху, из темноты, на город обрушился
плотный, холодный дождь. Брекенбери встал под дерево  и  оттуда  увидел,
извозчичью пролетку. Кучер делал ему знаки, что он свободен. Это  случи-
лось так кстати, что лейтенант тотчас в ответ помахал  тростью  и  через
минуту уже сидел в этой лондонской гондоле.
   - Куда, сударь? - спросил кучер.
   - Куда угодно, - сказал Брекенбери.
   Коляска тотчас помчала его сквозь дождь и вскоре очутилась в лабирин-
те особнячков. Каждый из них так походил на другой, разбитые перед  ними
палисадники, тускло освещенные пустынные улицы и переулочки, по  которым
летела карета, так мало отличались друг от друга, что вскоре он  потерял
всякую ориентацию. Он был готов подумать, что возничий решил над ним по-
смеяться и просто возит его по кругу, но в стремительности, с какой  тот
погонял лошадь, ощущалась какаято цель: очевидно, его все же везли в ка-
кое-то определенное место. Восхищаясь  виртуозностью,  с  какой  возница
мчит карету через эти лабиринты, Брекенбери вместе с тем не без  тревоги
задумался о причине такой поспешности. Он принялся перебирать  в  памяти
различные слышанные им истории о передрягах, в которые  подчас  попадают
приезжие. Быть может, его кучер член какой-нибудь злодейской шайки и ве-
зет его навстречу насильственной смерти?
   Не успел он так подумать, как экипаж, круто обогнув угол,  выехал  на
широкую и длинную улицу и остановился у ворот особняка с садом. Дом  был
ярко освещен. Только что отъехала другая извозчичья пролетка, и  Брекен-
бери увидел, как ее пассажир проследовал в дом и  как  в  вестибюле  его
встретили несколько слуг в ливреях. Брекенбери был удивлен, что извозчик
остановился у самого дома, в котором, по всей видимости, был званый  ве-
чер, но, решив, что это чистая случайность, спокойно продолжал сидеть  и
курить, покуда не услышал, как возница крикнул ему сверху:
   - Вот мы и приехали, сударь!
   - Приехали? - переспросил Брекенбери. - Куда?
   - Вы мне сказали, чтобы я вас доставил, куда угодно, - ответил возни-
ца с усмешкой, - вот я вас и привез.
   Брекенбери обратил внимание на голос возницы: он был слишком  изыска-
ным и мягким для простого извозчика. Он вспомнил,  с  какой  необычайной
скоростью тот его вез, и тут впервые заметил, что экипаж гораздо роскош-
нее обычных извозчичьих двуколок.
   - Будьте добры объясниться, - сказал он. - Неужели вы  намерены  бро-
сить меня тут, на дожде? Я полагаю, любезный,  что  решать,  где  выйти,
лучше всего мне самому.
   - О да, - ответил возница, - решать вам. Но я не сомневаюсь в оконча-
тельном решении, какое примет такой джентльмен, как вы, после того,  как
я вам все расскажу. Здесь, в этом доме, сейчас происходит банкет.  Я  не
знаю, кто таков хозяин - приезжий ли он человек, не  имеющий  в  Лондоне
никаких связей, или просто чудак. Но только мне он приказал свезти  сюда
как можно больше джентльменов в вечернем платье, предпочтительно  офице-
ров. Вам остается всего лишь войти в дом и сказать, что  вы  прибыли  по
приглашению мистера Морриса.
   - Это вы - мистер Моррис?
   - Ну, что вы, - ответил возница. - Мистер Морряс - хозяин дома.
   - Положим, это и не совсем обычная манера созывать гостей, - произнес
Брекенбери, - ну, да, может быть, это просто безобидная прихоть эксцент-
рической личности. А если, например, я откажусь принять приглашение мис-
тера Морриса? - продолжал он. - Что тогда?
   - В этом случае мне приказано отвезти вас на то самое  место,  где  я
вас подобрал, - был ответ, - а самому отправиться на розыски других гос-
тей и до полуночи привезти всех, кого мне удастся. Мистеру Моррису само-
му нужны только такие гости, которым было бы по душе подобное  приключе-
ние.
   Последняя фраза возницы, собственно, и убедила лейтенанта.
   "Ну вот, - сказал он сам себе, выходя из экипажа, - не так  уж  долго
мне пришлось ждать приключения".
   Едва он поставил ногу на тротуар и  начал  шарить  в  кармане,  чтобы
расплатиться с извозчиком, как тот повернул  и  с  прежней  головокружи-
тельной скоростью помчался  обратно  в  город.  Брекенбери  крикнул  ему
вслед, но тот даже не обернулся. Зато в доме его голос  услышали.  Двери
тотчас распахнулись, и в ярком снопе света,  озарившем  сад,  показалась
фигура слуги, бегущего навстречу Брекенбери с раскрытым зонтом.
   - Извозчику уплачено, - произнес слуга  учтивым  голосом  и  проводил
Брекенбери до самых дверей. В вестибюле к нему подскочили еще  несколько
слуг, приняли его пальто, шляпу и трость, дали ему взамен жетон с  номе-
ром и вежливо направили в бельэтаж по лестнице, уставленной оранжерейны-
ми цветами в кадках. Там его встретил торжественный  дворецкий,  осведо-
мился об его имени и, громко объявив: "Лейтенант Брекенбери Рич!" - про-
пустил в гостиную.
   Стройный молодой человек с необычайно красивыми чертами лица пошел  к
нему навстречу и приветствовал его с изысканной любезностью и  радушием.
Сотни ярких свечей освещали залу, благоухавшую так же, как  и  лестница,
редкостными и красивыми экзотическими цветами. Буфетный стол ломился  от
яств. Слуги сновали среди гостей, разнося фрукты и бокалы с  шампанским.
В гостиной было человек шестнадцать. Почти все они были очень молоды,  и
почти каждое лицо светилось умом и отвагой. Часть толпилась  вокруг  ру-
летки, другая окружала стол, за которым  один  из  присутствующих  метал
банк.
   "Так вот оно что, - подумал Брекенбери, - я попал в  частный  игорный
дом, а извозчик просто-напросто зазывала".
   Оценка обстановки была для Брекенбери делом секунды, и к своему  зак-
лючению он пришел еще прежде, чем хозяин выпустил его руку. Теперь  Бре-
кенбери вновь обратил свои взоры к нему. Со второго взгляда мистер  Мор-
рис производил еще более яркое впечатление. Утонченная  простота  манер,
благородство, доброжелательность и мужество, которыми дышали его  черты,
никак не вязались с представлениями лейтенанта  о  содержателе  игорного
притона, а разговор выдавал человека и пользующегося заслуженным почетом
и занимающего высокое положение в свете.
   Брекенбери почувствовал к нему инстинктивное  расположение,  которое,
как ни досадовал на себя, подавить не мог.
   - Я о вас слышал, лейтенант Рич, - сказал мистер Моррис, слегка пони-
зив голос, - и, поверьте, счастлив с вами познакомиться. Ваша наружность
вполне соответствует вашей репутации, которая, предваряя вас,  добралась
к нам из Индии. И если вы согласитесь простить мне несколько бесцеремон-
ный способ, каким я залучил вас к себе, то окажете мне не только  честь,
но и большую радость. Человека, который может в один присест разделаться
с отрядом диких кавалеристов, - прибавил он с усмешкой, - вряд ли смутит
отступление от этикета, пусть даже и значительное.
   С этими словами мистер Моррис подвел Брекенбери к буфету  и  принялся
радушно его потчевать.
   "Право же, - размышлял лейтенант, - такого славного малого я  еще  не
видел, и здесь, несомненно, собралось  самое  приятное  общество,  какое
можно встретить в Лондоне".
   Он пригубил шампанское, которое оказалось отменным. Заметив, что мно-
гие уже принялись курить, он закурил манильскую сигару, подошел к рулет-
ке и стал с улыбкой наблюдать за капризами фортуны, время от  времени  и
сам, пытая счастье. Внезапно он заметил, что и сам он и вое прочие игро-
ки являются объектом пристального наблюдения. Мистер  Моррис  расхаживал
среди гостей, выполняя обязанности хозяина, однако не забывал  при  этом
метать быстрые, пытливые взгляды то в один угол комнаты, то в другой: ни
один из присутствующих не избежал его внимания; он наблюдал, как тот или
иной игрок принимает крупный проигрыш, подмечал размеры ставок, задержи-
вался подле собеседников, погруженных в разговор, - словом, не было, ка-
залось, такой черточки, которая бы ускользнула  от  его  проницательного
взора. "Нет, - подумал Брекенбери, - это не игорный притон, а скорее ка-
кое-то тайное следствие". Он сам стал пристально вглядываться в  мистера
Морриса, следя за каждым его движением; несмотря на  улыбку,  почти  все
время блуждавшую на губах любезного хозяина, он заметил, что из-под нее,
как изпод маски, проглядывает измученная, утомленная и озабоченная душа.
Кругом все смеялись, делая одну ставку за другой; впрочем, гости  перес-
тали занимать Брекенбери.
   "Этот Моррис, - подумал он, - не теряет времени зря. У него  какая-то
своя затаенная цель. Ну что же, у меня тоже будет своя - понять,  в  чем
эта цель заключается".
   Время от времени мистер Моррис отзывал в сторонку одного  из  гостей;
после короткой беседы с ним он обычно возвращался  в  гостиную  один,  а
отозванный таким образом гость уже больше не показывался. После того как
подобные сцены повторились несколько раз, любопытство Брекенбери достиг-
ло предела. Он твердо решил проникнуть хотя бы в эту, менее значительную
тайну. С рассеянным видом проследовав в соседнюю комнату, он обнаружил в
ней глубокую нишу с окном, скрытую шторами модного зеленого цвета. Здесь
он поспешно спрятался; ждать ему пришлось недолго, ибо почти тотчас раз-
дались чьи-то шаги и голоса. В щель между шторами он увидел, как из гос-
тиной выходил мистер Моррис в сопровождении румяного толстяка,  похожего
на коммивояжера, которого Брекенбери еще прежде заприметил по его грубо-
му смеху и дурным манерам. Оба остановились неподалеку от окна, так  что
Брекенбери слышал каждое их слово.
   - Миллион извинений, - произнес мистер Моррис самым любезным тоном. -
Если я вам покажусь невежливым, я надеюсь, вы  меня  простите.  В  таком
громадном городе, как Лондон, недоразумения неизбежны. В  таких  случаях
важно как можно скорее устранить неприятные последствия их.  Боюсь,  что
вы почтили своим присутствием мой скромный дом по  ошибке,  ибо,  говоря
откровенно, я не припоминаю вашего лица.  Позвольте  мне  поставить  вам
вопрос прямо, без излишних церемоний - ведь между  джентльменами  доста-
точно честного слова, не так ли?  Чьим,  по-вашему,  гостеприимством  вы
сейчас пользуетесь?
   - Мистера Морриса, - последовал ответ толстяка, чье смущение  заметно
возрастало с каждым словом.
   - Вы имеете в виду мистера Джона Морриса или мистера Джеймса Морриса?
   - Право же, не берусь сказать, - отвечал злополучный гость. - Лично с
хозяином дома я знаком не более, нежели с вами.
   - Так я и думал, - сказал мистер Моррис. - Дело в  том,  что  немного
подальше, на этой же улице, живет мой однофамилец, и  я  не  сомневаюсь,
что полисмен назовет вам точный номер нужного вам дома. Поверьте, я  рад
был недоразумению, которое доставило мне  удовольствие  познакомиться  с
вами, и позвольте выразить надежду, что мы когда-нибудь с вами встретим-
ся вновь и уже не так случайно, как сегодня. Теперь же я не  смею  и  на
минуту задерживать вас от свидания с друзьями. Джон, - прибавил он, воз-
высив голос, - будьте любезны, разыщите пальто этого джентльмена!
   С этими словами мистер Моррис учтивейшим манером  проводил  гостя  до
дверей передней, где его уже поджидал торжественный дворецкий. Брекенбе-
ри все еще не выходил из своей ниши и слышал, как мистер Моррис  на  об-
ратном пути в гостиную тяжело вздохнул. Это был вздох  человека,  чем-то
сильно озабоченного, преследующего трудную цель и напрягшего каждый свой
нерв для ее достижения.
   Примерно час еще продолжали  прибывать  извозчичьи  пролетки;  мистер
Моррис едва успевал проводить одного гостя, как на  его  место  прибывал
другой. Таким образом, общее число гостей  не  уменьшалось.  Впрочем,  к
концу этого часа новые гости начали появляться все реже, а там  и  вовсе
перестали, между тем как процесс  выпроваживания  гостей  продолжался  в
прежнем темпе. Гостиная заметно пустела. Игру в  баккара  прекратили  за
отсутствием банкомета. Иные начали прощаться сами, и их не  задерживали,
зато мистер Моррис удвоил любезность по отношению к оставшимся. Он пере-
ходил от группы к группе, от одного человека к другому, одаривал каждого
приветливым взглядом, с умом и тактом поддерживал оживленную беседу.  Он
был как бы и  хозяином  и  хозяйкой  одновременно;  его  обращение  было
по-женски ласковым, подчас даже кокетливым, и  сердце  каждого  невольно
открывалось ему навстречу.
   Число гостей продолжало уменьшаться. Лейтенант Рич вышел из  гостиной
в холл подышать воздухом. Но, едва переступив порог, он остановился  как
вкопанный перед странной картиной: на лестнице не осталось ни одной кад-
ки с растениями, возле ворот в сад стояло три больших фургона для  мебе-
ли, и всюду хлопотали слуги, вынося мебель; иные были уже в пальто и го-
товились уходить. Такое бывает после деревенского бала, для которого вся
обстановка берется напрокат. Здесь было о чем задуматься! Во-первых, это
выпроваживание гостей, которые, оказывается, никакими гостями не были, а
теперь и слуги - а впрочем, слуги ли они? - начинают расходиться.
   "Неужели все это одна декорация, - спрашивал он себя. -  Мыльный  пу-
зырь, которому суждено наутро лопнуть?"
   Выждав удобный момент, Брекенбери взбежал на самый верхний этаж.  Как