ью и десятью часами его пробудил от дре-
моты резкий звук колокольчика. Фрэнсис подскочил к своему наблюдательно-
му посту как раз вовремя, чтобы услышать внушительный грохот  отпираемых
замков и отодвигаемых засовов и увидеть, как мистер Венделер с фонарем в
руке, в просторном халате черного бархата и такой же шапочке появился на
веранде и неторопливо прошествовал к садовой  калитке.  Снова  загремели
замки и задвижки, и мгновение спустя в  неверном  свете  фонаря  Фрэнсис
увидел, что диктатор ведет в дом какого-то  субъекта  самого  подлого  и
мерзкого вида.
   Спустя полчаса посетитель был выпущен на улицу,  а  мистер  Венделер,
поставив фонарь на один из садовых столиков, не спеша  докуривал  сигару
под листвою каштана. В просветы между ветвями  Фрэнсис  мог  следить  за
движениями диктатора, когда тот стряхивал пепел или глубоко затягивался.
Фрэнсис заметил, что чело старика затуманено, а рот судорожно  кривится:
все это свидетельствовало о напряженном и, может быть, тягостном течении
мыслей. Он уже почти докурил сигару, когда из дома донесся молодой женс-
кий голос, - старику сообщили, который час.
   - Иду, иду, - ответил Джон Венделер.
   Сказав это, он бросил окурок и, захватив  фонарь,  проследовал  через
веранду и направился в дом. Едва дверь захлопнулась, дом  погрузился  во
тьму, и, как Фрэнсис ни напрягал зрение, он не мог заметить  ни  щелочки
света под шторами и сделал отсюда вполне здравый вывод, что все  спальни
находятся по другую сторону дома.
   Рано утром (потому что, проведя беспокойную  ночь  на  полу,  Фрэнсис
проснулся очень рано) ему пришлось изменить  свое  заключение.  Одна  за
другою при помощи пружины,  которую  нажимали  изнутри,  зеленые  ставни
взлетели вверх, и за ними обнаружились стальные шторы,  какие  бывают  в
витринах магазинов. Они, в свою очередь, поднялись тоже, и на протяжении
почти часа в комнаты был открыт доступ  свежему  воздуху.  Затем  мистер
Венделер своей рукой опустил стальные шторы и закрыл зеленые ставни.
   Пока Фрэнсис дивился таким предосторожностям, дверь  вдруг  распахну-
лась и из дома вышла молодая девушка. Не прошло и двух минут, как, огля-
дев сад, она снова ушла в дом, но даже за это короткое время - он  успел
убедиться в ее необычайной  привлекательности.  Это  событие  не  только
подстегнуло его любопытство, но и сильно улучшило  настроение.  Странные
действия и явно двусмысленный образ жизни его отца с этого мгновения пе-
рестали тревожить его. С этого мгновения он горячо  полюбил  свою  новую
семью. Окажется ли эта молодая девушка его сестрой или станет ему женой,
он все равно был уверен наперед, что она ангел во плоти. И  чувство  это
было так сильно, что его даже охватил страх, когда он подумал, что ниче-
го толком не знает и что, может быть, по ошибке последовал  за  мистером
Венделером, приняв его за отца.
   Привратник, к которому обратился Фрэнсис, мог сообщить очень мало, но
все, что ему было известно, носило таинственный и подозрительный  харак-
тер. В соседнем доме жил англичанин, чрезвычайно богатый и, как водится,
эксцентричных вкусов и привычек. Он владел огромными коллекциями,  кото-
рые хранил у себя в доме. Для того, чтобы уберечь их,  он  и  оборудовал
дом стальными шторами и сложными замками, а садовую стену велел  утыкать
железными шипами. Он жил уединенно, хотя его посещали неведомые люди,  с
которыми он, повидимому, вел разные дела. В доме, кроме него самого, жи-
ла только мадемуазель да старая служанка.
   - Мадемуазель приходится ему дочерью? - полюбопытствовал Фрэнсис.
   - Разумеется, - ответил привратник. - Мадемуазель - дочь хозяина  до-
ма, и я удивляюсь, что ее заставляют так трудиться.  При  всем  его  бо-
гатстве на рынок ходит она сама, и каждый день видишь, как она идет мимо
с корзинкой в руке.
   - А что у него за коллекции? - спросил молодой человек.
   - Сэр, - ответил привратник, - они огромной ценности. Больше я ничего
не могу вам сказать. Мистер Венделер, с тех пор как приехал, даже на по-
рог не пускает никого из соседей.
   - Но ведь вы, наверное, догадываетесь, - сказал Фрэнсис,  -  из  чего
состоят эти пресловутые коллекции? Что же там:  картины,  шелка,  статуи
или драгоценности?
   - Ей-ей, сударь, - сказал  парень,  пожимая  плечами.  -  Откуда  мне
знать? Может, у него там репа с морковью. Дом устроен  словно  крепость,
сами видите.
   Но когда разочарованный Фрэнсис направился к себе,  привратник  снова
окликнул его.
   - Я вот что припомнил, сэр, - сказал он, - мсье де  Венделер  объехал
весь свет, и я слышал однажды, как старуха хвалилась, будто он привез  с
собой уйму алмазов. Если это правда, там, за этими ставнями, есть на что
посмотреть.
   В воскресенье задолго до начала спектакля Фрэнсис уже сидел в театре.
Взятое для него кресло оказалось третьим или четвертым с левой  стороны,
напротив одной из нижних лож. Кресло, наверное, выбрали с умыслом. Оста-
валось разгадать, с каким именно. Инстинктивно Фрэнсис решил,  что  ложа
направо от него должна быть так или иначе связана с событиями, в которых
он играл неясную ему роль. Она и в самом деле была так расположена, что,
сидя в самой глубине, занимавшие ее люди могли при желании рассматривать
его в течение спектакля, не опасаясь наблюдения с его  стороны.  Он  дал
себе слово ни на минуту не упускать пустую ложу из поля зрения и,  разг-
лядывая театр или делая вид, будто увлечен происходящим  на  сцене,  все
время искоса посматривал на нее.
   Шел второй акт. Когда он уже приближался к концу, дверь ложи  отвори-
лась и двое зрителей вошли и уселись в темной глубине ее. Фрэнсис с тру-
дом скрыл волнение: это были мистер Венделер и его дочь.  Кровь  стреми-
тельно мчалась по жилам Фрэнсиса, в ушах звенело, голова  кружилась.  Он
не смел оглянуться, чтобы не навлечь  на  себя  подозрений.  Театральная
программа, которую он читал и перечитывал с начала до конца и с конца до
начала, из белой стала казаться ему красной, когда же он  поглядывал  на
сцену, та словно уходила куда-то далеко, а  голоса  и  движения  актеров
представлялись ему нелепыми и бессмысленными до последней степени.
   Время от времени он осмеливался бросить взгляд в направлении,  наибо-
лее его интересовавшем. И, уж во всяком случае, один раз глаза его опре-
деленно встретились с глазами молодой девушки. Тут у него дрожь пробежа-
ла по телу и перед глазами поплыли круги всех цветов радуги. Много бы он
дал, лишь бы подслушать, что происходит между Венделерами! Много  бы  он
дал, чтоб, набравшись храбрости, взять бинокль и спокойно рассмотреть их
позы и выражение лиц! Там, как он понимал, решалась его судьба, а он  не
мог вмешаться, не мог хотя бы услышать их речи, и принужден  был  беспо-
мощно сидеть на месте и терзаться тревогой.
   Наконец второй акт закончился. Занавес упал, и зрители вокруг Фрэнси-
са начали вставать с мест, чтобы пройтись во время антракта. Естественно
было и ему последовать их примеру, а при этом не только естественно,  но
даже и необходимо было пройти мимо самой ложи. Собрав все свое мужество,
но опустив глаза, Фрэнсис направился в сторону ложи. Перед ним, пыхтя на
ходу, не торопясь шествовал пожилой джентльмен, поэтому и Фрэнсис  прод-
вигался вперед очень медленно. Что ему делать? Приветствовать  Венделера
и его дочь, проходя мимо? Вынуть из петлицы цветок  и  бросить  в  ложу?
Поднять голову и кинуть долгий и нежный взгляд на девушку,  может  быть,
свою сестру или невесту? Колеблясь и не зная, на каком  решении  остано-
виться, он вдруг ярко представил себе свое прежнее спокойное существова-
ние и службу в банке, и сожаление о прошлом охватило его.
   К этому времени он оказался прямо против ложи, и хотя до сих пор сом-
невался, что ему делать и делать ли что-нибудь вообще, он повернул голо-
ву и поднял глаза. Едва взглянув, он разочарованно вскрикнул и застыл на
месте. Ложа была пуста. Пока он приближался, мистер Венделер  с  дочерью
тихонько ускользнули прочь.
   Кто-то позади него вежливо напомнил, что он загораживает  дорогу.  Он
опять машинально тронулся вперед и покорно  подчинился  движению  толпы,
которая вынесла его из театра. На улице давка ослабела, Фрэнсис  остано-
вился, и свежий вечерний воздух быстро привел его в себя. Он с удивлени-
ем заметил, что у него очень болит голова и что он не помнит ни слова из
виденных двух актов. Возбуждение постепенно улеглось, на смену ему  яви-
лась непреодолимая сонливость. Он подозвал фиакр и поехал к себе в  сос-
тоянии крайнего изнеможения, испытывая даже отвращение к жизни.
   На следующее утро он вышел с намерением подстеречь мисс  Венделер  на
пути к рынку и в восемь часов увидел, что она вышла на улицу.  Она  была
просто, даже бедно одета, но ее гордая осанка и гибкая походка  скрасили
бы самую скромную одежду. Даже корзинка - так изящно она несла ее - была
ей к лицу, словно украшение. Притаившемуся в дверном проеме Фрэнсису по-
чудилось, будто она все освещает на своем пути, точно солнце, и  застав-
ляет отступать прочь все тени, и он в первый раз заметил, что где-то на-
верху в клетке поет птица. Он дал девушке пройти мимо, потом,  выйдя  из
двери, окликнул ее.
   - Мисс Венделер! - сказал он.
   Она обернулась и, узнав его, смертельно побледнела.
   - Простите меня, - заговорил он. - Клянусь, я не хотел испугать  вас,
да и можно ли пугаться человека, который так горячо  желает  вам  добра.
Поверьте мне, я обращаюсь к вам так по необходимости и не могу поступить
иначе. Нас многое связывает, но я брожу как в потемках. Мне бы следовало
действовать, а у меня связаны руки. Я не знаю, что и думать, не знаю да-
же, кто мои друзья и кто - враги.
   Она с трудом обрела голос.
   - Я не знаю, кто вы, - сказала она.
   - Ах нет, мисс Венделер, вы знаете! - возразил Фрэнсис. - Обо мне вам
известно больше, чем мне самому. Именно о себе я жду от вас разъяснении.
Расскажите мне все, что вы знаете, - молил он. - Расскажите, кто я и кто
вы, и почему переплелись наши судьбы. Хоть немного помогите  мне  разоб-
раться, мисс Венделер, скажите одно слово, чтобы направить меня, назови-
те хоть имя моего отца, - и я удовлетворюсь этим и буду благодарен вам.
   - Зачем мне пытаться обманывать вас? - промолвила она. - Я знаю,  кто
вы, но не смею сказать.
   - Тогда скажите хотя бы, что вы простили мою дерзость, и я буду  тер-
пеливо ждать. Если мне нельзя знать правды, я подчинюсь. Это жестоко, но
я могу выдержать и большее, если понадобится. Только не заставляйте меня
мучиться мыслью, что я сделал вас своим врагом.
   - Ваш поступок вполне понятен, - сказала она, - вы ни в чем не  вино-
ваты передо мной. Прощайте.
   - "Прощайте"? Неужели навсегда? - спросил он.
   - Я и сама не знаю, - сказала она, - Если хотите, то - до свидания.
   С этими словами она ушла.
   Фрэнсис вернулся к себе в ужасном  смятении.  В  то  утро  он  сделал
весьма слабые успехи в геометрии и чаще оказывался у окна, чем сидел  за
своим импровизированным письменным столом. Однако за  все  утро  ему  не
удалось увидеть ничего примечательного около дома с  зелеными  ставнями,
кроме того разве, что мисс Венделер возвратилась и говорила со своим от-
цом, курившим на веранде трихинопольскую сигару. Среди дня молодой чело-
век вышел и наспех утолил  голод  в  ближайшем  ресторанчике,  но  любо-
пытство, остававшееся неутоленным, подгоняло его, и он вернулся  к  дому
на улице Лепик. У садовой стены какой-то верховой, видимо, слуга,  водил
на поводу оседланную лошадь, а привратник дома, где жил Фрэнсис, покури-
вал трубку, прислонясь к дверному косяку, и внимательно разглядывал лив-
рею и скакунов.
   - Глядите-ка! - крикнул он молодому человеку. - Прекрасные лошадки! И
какая нарядная ливрея! Владелец всего этого - брат мистера Венделера, он
только что приехал сюда. Он генерал и у вас на родине человек известный;
вам, вероятно, доводилось слышать о нем.
   - Признаюсь, - возразил Френсис, - я никогда не слыхивал  о  генерале
Венделере. У нас много военных в таком чине, да и мне  приходится  вести
дела только с людьми штатскими.
   - Это тот самый генерал, у которого пропал индийский алмаз, -  сказал
привратник. - Об этом-то вы наверняка читали в газетах.
   Отделавшись от привратника, Фрэнсис помчался наверх и бросился к  ок-
ну. Возле каштана, под самым просветом в листве, сидели и разговаривали,
покуривая сигары, два джентльмена. У генерала, краснолицего  человека  с
военной выправкой, было некоторое семейное сходство с братом: что-то об-
щее в чертах лица и коечто в осанке - самая малость, - напоминавшее сво-
бодную, могучую стать Джона Венделера. Но генерал был старше, ниже  рос-
том и проще с виду, - сходство было почти карикатурным, и рядом с дикта-
тором он казался совсем жалким и хилым существом.
   Занятые разговором, они наклонялись друг к другу через стол и говори-
ли так тихо, что Фрэнсису редко удавалось поймать несколько слов  кряду.
По этим обрывкам он убедился, однако, что речь шла о нем самом и  о  его
будущем. Несколько раз достигало его слуха имя Скримджер, которое  легко
было различить, а еще чаще он как будто различал имя Фрэнсис.
   Наконец, словно в припадке ярости, генерал разразился гневными  возг-
ласами.
   - Фрэнсис Венделер! - закричал он, упирая на последнее слово. - Фрэн-
сис Венделер, говорю я тебе!
   Диктатор дернулся всем телом, выражая то ли согласие, то ли пренебре-
жение, но молодой человек не расслышал его ответа.
   Неужели это его они называли Фрэнсисом Венделером? Может  быть,  спор
шел об имени, под которым он должен был венчаться? Или  все  это  только
наваждение, пустой сон, порожденный его тщеславием и самомнением?
   Некоторое время ему опять не удавалось  расслышать  их  речей.  Затем
между собеседниками под каштаном  снова  возникло  разногласие,  генерал
сердито повысил голос, и до Фрэнсиса долетели его слова.
   - Моя жена? - вскричал он. - Я навсегда порвал с моей женой. Я о  ней
и слышать не хочу! Мне противно самое ее имя.
   И он громко выругался и стукнул кулаком по столу.
   Диктатор стал, судя по жестам, отечески успокаивать генерала и вскоре
повел его к садовой калитке. Братья обменялись довольно сердечным  руко-
пожатием, но как только дверь за гостем закрылась, Джон Венделер  разра-
зился хохотом, который Фрэнсису Скримджеру показался дьявольски злобным.
   Так прошел еще один день, принесший мало нового. Впрочем, молодой че-
ловек помнил, что завтра вторник, и сулил  себе  удивительные  открытия.
Хорошо ли, плохо ли для него обернется дело, он, во всяком случае, узна-
ет что-нибудь любопытное, а если ему повезет, он доберется и до разгадки
тайны, окружавшей его отца и всю семью.
   Близился час обеда, и в саду позади дома с зелеными ставнями шли  ве-
ликие приготовления: на том столике, который был виден сквозь ветви каш-
тана, стояли тарелки для перемены и все нужное для салата. Стол для обе-
дающих стоял в стороне, густая листва почти совсем скрывала его, и Фрэн-
сис мог разглядеть лишь белу - скатерть и столовое серебро.
   Мистер Роллз явился минута в минуту. Он как будто держался настороже,
говорил тихо и скупо. Диктатора, наоборот, обуяла  необычайная  жизнера-
достность - в саду то и дело раздавался его юношески звучный смех.  Судя
по оттенкам голоса, он, вероятно, рассказывал смешные истории,  подражая
то одному, то другому иностранному выговору. И не успели они  с  молодым
священником прикончить бутылку вермута, как недоверие гостя испарилось и
они уже болтали, словно два школьных товарища.
   Наконец появилась мисс Венделер с  суповой  миской  в  руках.  Мистер
Роллз бросился ей навстречу, желая помочь, но она со смехом  отказалась.
Последовал обмен шутками - обедающих как будто забавляло, что одному  из
них приходится подавать на стол.
   - Зато так свободней! - послышалось заявление Венделера.
   Потом они расселись по местам, и Фрэнсису теперь ничего  не  было  ни
видно, ни слышно. Но обед проходил, кажется, весело,  под  каштаном  шла
непрерывная болтовня и раздавался стук ножей и вилок.  Фрэнсис,  прогло-
тивший с утра одну булочку, позавидовал их мирной и неторопливой  трапе-
зе. Они подолгу сидели за каждым блюдом и закончили обед легким десертом
и бутылкой старого вина, которую осторожно откупорил сам  диктатор.  Так
как уже стемнело, на стол поставили лампу, а на подсобный столик  -  две
свечи; ночь наступала удивительно ясная,  звездная  и  безветренная.  Из
дверей и окон веранды тоже струился свет, так что сад был весь озарен  и
в темных кронах поблескивали листья.
   Мисс Венделер, вероятно, уже в десятый раз, ушла в  дом;  теперь  она
вернулась, неся поднос с кофейным прибором, который поставила на  другой
столик. В ту же минуту ее отец поднялся с места, и Фрэнсис услышал,  как
он сказал:
   - Кофе - это уж мое дело.
   Затем Фрэнсис увидел своего предполагаемого отца у подсобного столика
в свете зажженных свечей.
   Продолжая разговаривать через плечо, мистер Венделер нацедил две чаш-
ки коричневого напитка, а  затем  ловким  движением  фокусника  вылил  в
меньшую чашку содержимое крохотного флакончика. Он проделал это с необы-
чайной быстротой, и Фрэнсис, глядевший прямо на старика, едва успел  за-
метить, что случилось, как все уже было кончено. В следующее  мгновение,
продолжая смеяться, мистер Венделер повернулся к обеденному столу, держа
по чашке в каждой руке.
   - Не успеем мы выпить кофе, - сказал он, - как появится  наш  ростов-
щик.
   Невозможно описать смятение и ужас Фрэнсиса  Скримджера.  У  него  на
глазах совершалось преступление, он понимал, что должен вмешаться, и  не
знал, как это сделать. А вдруг это просто шутка? Хорош он будет тогда со
своим вмешательством! А если дело серьезно, то ведь преступник,  возмож-
но, его родной отец, и не придется ли тогда  Фрэнсису  каяться,  что  он
навлек гибель на своего родителя? Он только теперь уяснил себе, что  иг-
рает роль соглядатая. Для него было настоящей пыткой пассивно  наблюдать
за событиями, когда в душе боролись  такие  противоречивые  чувства.  Он
приник к планкам ставен, сердце его билось быстро и неровно, он  ощущал,
как обильный пот выступил по всему его телу.
   Прошло несколько минут.
   Ему показалось, что разговор замирает, становится все менее  оживлен-
ным, менее громким. Но ничего тревожного или  необычного  как  будто  не
происходило.
   Вдруг послышался звон разбитого бокала, а  за  ним  негромкий  глухой
звук, словно кто-то уронил голову на стол. И сразу в саду раздался прон-
зительный крик.
   - Что ты сделал! - кричала мисс Венделер. - Он умер!
   Диктатор ответил яростным шепотом, таким резким и свистящим,  что  до
Фрэнсиса, стоявшего у окна, донеслось каждое слово.
   - Тише! - говорил мистер Венделер. - Ничего с ним  не  сталось.  Бери
его за ноги, а я потащу за плечи.
   Фрэнсис услышал, что мисс Венделер разрыдалась.
   - Ты слышала, что я сказал? - все так же продолжал диктатор. - Или ты
хочешь поссориться со мной? Выбирайте, мисс Венделер.
   Последовала пауза, потом диктатор заговорил снова:
   - Бери его за ноги. Мне нужно внести его в дом. Будь я помоложе, я бы
сам справился с кем угодно. Но пережитые годы сказываются, я ослабел,  и
мне без твоей помощи не обойтись.
   - Это - преступление, - возразила девушка.
   - Я твой отец, - сказал мистер Венделер.
   Его слова как будто возымели действие. Послышалось  шарканье  ног  по
гравию, опрокинулся стул, потом Фрэнсис увидел, как отец и дочь, пошаты-
ваясь, пронесли по дорожке бесчувственное тело мистера Роллза и скрылись
с ним в дверях веранды. Молодой священник был бледен и бессильно повис у
них на руках, и голова его качалась при каждом шаге.
   Жив он или мертв? Несмотря на утверждения диктатора, Фрэнсис склонял-
ся ко второму. Совершилось тяжкое преступление, и теперь обитателям дома
с зелеными ставнями грозили великие  бедствия.  Фрэнсис  неожиданно  по-
чувствовал, что сожаление к девушке и старику, стоявшим, по его  мнению,
на кра