зительно красивым лицом, в чертах которого сочеталось  вы-
ражение слабости и решительности. Он был одет скромно, но  опрятно,  как
это принято у его сословия. Садовник явно не обрадовался  этой  встрече,
но постарался скрыть свою досаду и, подобострастно улыбаясь, обратился к
священнику.
   - Чудесный денек, мистер Роллз. - сказал он, - просто лучше не  быва-
ет. А это мой молодой приятель: ему вздумалось посмотреть на мои розы. Я
позволил себе провести его в сад, решив, что никто из жильцов  возражать
не будет.
   - Я-то, во всяком случае,  не  буду,  -  ответил  преподобный  Саймон
Роллз. - Да и не представляю себе, чтобы остальные стали  придираться  к
такой малости. Сад принадлежит вам, мистер Рэберн, никто из нас не  дол-
жен этого забывать. И если вы позволяете нам гулять здесь, было бы  чер-
ной неблагодарностью злоупотреблять вашей добротой и не считаться с  ва-
шими друзьями. Однако я припоминаю, -  добавил  он,  -  что  мы  с  этим
джентльменом как будто уже встречались. Мистер Хартли, если не ошибаюсь?
Вам, кажется, привелось упасть, разрешите выразить вам мое сочувствие.
   И он протянул руку.
   По какой-то девичьей застенчивости или просто желая оттянуть неизбеж-
ные объяснения, Гарри не принял случайно подвернувшейся помощи  и  решил
отпираться. Он предпочел довериться садовнику, который был ему  неизвес-
тен, чем подвергать себя расспросам, а то и подозрениям знакомого  чело-
века.
   - Боюсь, что это ошибка, - сказал он. - Мое  имя  Томлинсон,  я  друг
мистера Рэберна.
   - Правда? - сказал мистер Роллз. - Сходство поразительное.
   Мистер Рэберн, который все время был как  на  иголках,  почувствовал,
что пора положить конец этому разговору.
   - Желаю вам приятной прогулки, сэр, - сказал он.
   И он втащил Гарри за собой в дом, а затем провел в комнату с окном  в
сад. Прежде всего он поспешил опустить штору, потому что мистер Роллз  в
задумчивости и растерянности все еще стоял там, где  они  его  оставили.
Потом садовник опрокинул распоротую картонку на стол и с выражением вос-
торженной жадности на лице, потирая ляжки руками, замер перед  открывши-
мися сокровищами. Глядя на этого человека, обуреваемого низкими чувства-
ми, Гарри испытал новые муки. После легкой, невинной и пустяковой  жизни
казалось немыслимым очутиться сразу в мире низменных и преступных побуж-
дений. Он не помнил за собой никакого греха, а теперь его постигла кара,
мучительная и жестокая - страх наказания, недоверие честных людей и уни-
зительное сообщничество человека гнусного и  грубого.  Он  почувствовал,
что с радостью отдал бы жизнь, лишь бы убежать из этой комнаты и не  ви-
деть больше мистера Рэберна.
   - А теперь, - сказал тот, разделив драгоценности на две почти  равные
части и придвигая одну к себе, - а теперь вот что. За все на этом  свете
надо платить, и подчас даже порядочно. Надо вам  знать,  мистер  Хартли,
если так вас зовут, я человек весьма покладистый и  мое  добродушие  всю
жизнь мне мешало. Я мог бы прикарманить все эти красивые камушки, если б
захотел, и вы даже пикнуть не посмели бы. Только вы мне чем-то  понрави-
лись, честное слово, как-то не хочется обирать вас дочиста! Так  что  я,
знаете, по доброте душевной предлагаю поделиться. Дележ, - тут он указал
на две кучки, - сделан, кажется,  справедливо  и  по-дружески.  Осмелюсь
спросить, мистер Хартли, возражений не будет? Не такой я человек,  чтобы
спорить из-за какойнибудь брошки.
   - Но, сэр, - вскричал Гарри, - то, что вы мне предлагаете, просто не-
возможно! Драгоценности эти не мои, я не могу отдавать чужое и ни с  кем
никакого дележа устраивать не буду.
   - Ах, не ваши? - возразил Рэберн. - И вы отдавать их никому не  може-
те, вот как? Ну что ж, очень жаль; тогда мне придется вести вас в  учас-
ток. Полиция - подумайте-ка о полиции - какой позор для ваших  почтенных
родителей! Подумайте, - продолжал он, беря Гарри за руку, - подумайте  о
суде, о колониях, л каторге. Ведь настанет и день Страшного суда!
   - Я не могу ничего поделать, - жалобно бормотал Гарри. - Я тут ни при
чем. Вы же не хотите идти со мной на Итон-плейс?
   - Нет, - ответил тот, - не хочу, это уж точно. Я намерен  поделить  с
вами эти игрушки здесь.
   С этими словами он вдруг жестоко вывернул юноше РУКУ.
   Гарри не мог сдержать крика, пот покатился по его лицу.  Может  быть,
боль и страх заставили его лучше соображать, но только  все  дело  вдруг
предстало перед ним в ином свете. Он увидел, что ему ничего не остается,
как принять предложение мерзавца, в надежде потом - при более  благопри-
ятных обстоятельствах и когда он сам будет вне  подозрений  -  разыскать
дом и силою отобрать вещи.
   - Согласен, - пробормотал он.
   - Вот этак-то лучше, милашка, - осклабился садовник. - Я, так  и  ду-
мал, что в конце концов ты сообразишь, в чем твоя  выгода.  Картонку,  -
продолжал он, - я сожгу вместе с мусором, чтобы не попалась на глаза ко-
му не надо, а ты собирай-ка свои побрякушки и прячь их по карманам.
   Гарри повиновался. Рэберн наблюдал за ним, и то  и  дело,  когда  ка-
кой-нибудь камень вспыхивал ярким огнем,  разгоралась  и  его  алчность;
тогда он извлекал еще одну драгоценность из доли секретаря и прибавлял к
своей.
   Когда с этим было покончено, оба направились к выходу.  Рэберн  осто-
рожно отпер дверь и выглянул на улицу. Прохожих не было видно; тогда  он
внезапно схватил Гарри рукой за шиворот и, нагнув ему голову, чтобы  тот
видел лишь мостовую да ступеньки перед дверьми домов, минуты две стреми-
тельно тащил его сначала по одной улице, потом по  другой.  Гарри  успел
насчитать три угла, прежде чем негодяй разжал руку и, крикнув: "А теперь
убирайся!" - ловко и метко дал ему такого пинка, что  Гарри  лицом  вниз
полетел на мостовую.
   Когда ошеломленный, с окровавленным носом, он поднялся,  мистера  Рэ-
берна и след простыл. Тут гнев и боль  окончательно  одолели  Гарри:  он
разразился плачем да так и остался, рыдая, посредине улицы.
   Немного утолив слезами свое горе, он оглянулся по сторонам и стал чи-
тать названия улиц у перекрестка, где бросил его садовник. Он по-прежне-
му находился в малолюдной стороне лондонского Вест-Эяда,  среди  вилл  и
обширных садов. В одном окне он все же заметил людей,  очевидно,  бывших
свидетелями его злоключений, и почти сразу из этого дома к нему выбежала
служанка со стаканом воды. В то же время какой-то грязный бродяга,  сло-
нявшийся неподалеку, начал подбираться к нему с другой стороны.
   - Бедняга, - сказала девушка, - ну и подло же обошлись с вами!  Смот-
рите-ка, колени разбиты, все платье порвано! А вы знаете негодяя,  кото-
рый вас так отделал?
   - Разумеется, знаю! - вскричал Гарри, выпив воды и почувствовав  себя
бодрее. - Я до него доберусь, ему от меня не уберечься! Уж он поплатится
за свои дела!
   - Вы лучше вошли бы в дом, помылись и почистились, -  продолжала  де-
вушка. - Ничего, моя хозяйка вас не выгонит. Постойте,  я  подберу  вашу
шляпу. Ай, господи! - взвизгнула она. - Да вы засыпали алмазами всю ули-
цу!
   Так оно и было. Изрядная часть драгоценностей, доставшихся ему  после
грабежа, учиненного Рэберном, вывалилась из карманов, когда Гарри  летел
кувырком, и теперь алмазы опять, сверкая, лежали на земле. "Вот счастье,
что у девушки такое острое зрение, ведь могло быть хуже", - подумал Гар-
ри и, обрадованный тем, что может спасти хоть несколько сохранившихся  у
него камней, готов был забыть об утрате всех остальных.
   Но увы! Когда он нагнулся, чтобы подобрать  свои  сокровища,  бродяга
внезапно бросился к ним, с наскока опрокинул наземь и Гарри  и  девушку,
подхватил полную пригоршню бриллиантов и с изумительным проворством  уд-
рал прочь.
   Едва вскочив на ноги, Гарри со страшными воплями погнался за злодеем,
но тот был проворнее или, может быть, лучше знал окрестные  места:  куда
только ни поворачивал преследователь, ему не удавалось обнаружить и сле-
дов беглеца.
   В глубочайшем унынии Гарри вернулся к месту катастрофы, где поджидав-
шая его служанка честно отдала ему  шляпу  и  уцелевшие  из  просыпанных
бриллиантов. Гарри от всего сердца поблагодарил ее, затем, откинув  вся-
кую бережливость, направился к  ближайшей  стоянке  кебов  и  поехал  на
Итон-плейс.
   Он застал весь дом в смятении, словно в  семье  произошло  несчастье.
Слуги теснились в холле и не могли - да и не  очень  старались  -  удер-
жаться от смеха при появлении  потрепанной  фигуры  секретаря.  Стараясь
сохранять достойный вид, он прошел мимо них и направился прямо в будуар.
Когда он открыл дверь, его взорам предстало удивительное зрелище, не су-
лившее ничего хорошего: генерал, его жена и - подумать только!  -  Чарли
Пендрегон сидели тесным кружком, деловито обсуждая что-то важное.  Гарри
сразу понял, что ему не придется давать  длинных  объяснений:  вероятно,
генералу откровенно рассказали о задуманном покушении на его кошелек и о
провале всей затеи. Теперь, ввиду общей опасности, они, очевидно,  соби-
рались действовать сообща.
   - Слава богу! - воскликнула леди Венделер. - Вот он! Картонка, Гарри,
где же картонка?
   Но Гарри стоял перед ними молчаливый и подавленный.
   - Говорите - закричала она. - Говорите же! Где картонка?
   Мужчины, угрожающе придвигаясь к нему, повторяли то же самое.
   Гарри вынул из кармана горсть драгоценностей. Он был белей полотна.
   - Вот все, что осталось, - сказал он. - Беру небо  в  свидетели,  это
вышло не по моей вине, и если вы наберетесь терпения, то кое-что,  веро-
ятно, удастся вернуть, хотя многие камни, я боюсь, пропали навсегда.
   - Увы! - вскричала леди Венделер. - Все наши бриллианты пропали, а  у
меня девяносто тысяч фунтов долгу за одни туалеты!
   - Сударыня, - сказал генерал, - пусть бы вы побросали свои  собствен-
ные побрякушки в сточную канаву, пусть бы наделали долгов даже в пятьде-
сят раз больше, пусть бы украли алмазную диадему и кольцо  моей  матери,
я, наверное, по слабости характера простил бы вас в  конце  концов.  Но,
сударыня, вы забрали Алмаз Раджи - "Око Света", как его  поэтически  ок-
рестили на Востоке, "Славу Кашгара". Вы отняли у  меня  Алмаз  Раджи!  -
вскричал он, воздевая руки, - и все, сударыня, все покончено между нами!
   - Поверьте мне, генерал Венделер, - ответила она, - это самые  прият-
ные слова, какие, только мне приходилось слышать из ваших уст, и я гото-
ва приветствовать грозящее разорение, если оно избавит меня от  вас.  Вы
мне достаточно часто говорили, что я вышла за вас из-за денег. Позвольте
мне теперь сказать вам, что я не раз горько каялась в этой сделке. И ес-
ли бы вы могли жениться снова и если бы у вас был алмаз величиной с вашу
собственную голову, - я даже свою горничную отговаривала  бы  от  такого
незавидного и опасного союза. Что касается вас, мистер Хартли, - продол-
жала она, поворачиваясь к секретарю, - вы уже полностью проявили в  этом
доме свои ценные свойства. Мы теперь убедились, что у вас нет ни мужест-
ва, ни разума, ни чувства собственного достоинства. И, по-моему, вам ос-
тается только одно: немедленно удалиться и  по  возможности  не  возвра-
щаться более. За жалованьем вы вправе прийти в качестве кредитора, когда
будет объявлено о банкротстве моего бывшего мужа.
   Гарри не успел еще опомниться от этих оскорбительных  речей,  как  на
него обрушился генерал.
   - А пока, - заявил тот, - идемте со мной  к  ближайшему  полицейскому
инспектору. Вам легко удалось обмануть простодушного солдата, но недрем-
лющий закон выведет вас на чистую воду. Пусть мне на старости  лет  при-
дется жить в нищете из-за ваших козней с моей супругой, зато я  постара-
юсь по крайней мере, чтобы ваши труды не остались без награды, и бог от-
кажет мне в большом удовольствии, если отныне и до  самой  вашей  смерти
вам не придется щипать паклю на каторге.
   С этими словами генерал вытолкнул Гарри из комнаты,  стащил  вниз  по
лестнице и поволок в ближайший полицейский участок.
   На этом, по словам арабского автора, заканчивается печальная  повесть
о шляпной картонке. Однако злосчастному секретарю  эти  события  помогли
стать мужчиной и начать новую жизнь. Полиция убедилась в его невиновнос-
ти, а когда он оказал посильную помощь в дальнейших  розысках,  один  из
начальников сыскного отделения даже похвалил его за честное и прямое по-
ведение. Многие лица приняли участие в судьбе несчастливца,  а  когда  в
Вустершире скончалась одна его незамужняя тетка,  он  унаследовал  после
нее порядочную сумму. Благодаря этому он женился на Пруденс  и,  чрезвы-
чайно довольный, полный самых радужных надежд, отплыл на Бендиго,  а  по
другим источникам - в Тринкомали.
 
 
   ПОВЕСТЬ О МОЛОДОМ ЧЕЛОВЕКЕ ДУХОВНОГО ЗВАНИЯ
 
   Преподобный Саймон Роллз весьма преуспел на поприще исследования эти-
ческих учений и слыл особым знатоком богословия. Его работа  "О  христи-
анской доктрине общественного долга" при появлении в свет  принесла  ему
некоторую известность в Оксфордском университете. И в клерикальных  и  в
научных кругах говорили, что молодой мистер Роллз готовит  основательный
труд (по словам иных, фолиант) о незыблемости авторитета  отцов  церкви.
Ни познания, ни честолюбивые замыслы, однако, вовсе  не  помогли  ему  в
достижении чинов, и он все еще ожидал места приходского священника, ког-
да, прогуливаясь однажды по Лондону,  забрел  на  Стокдоув-лейн.  Увидев
густой, тихий сад и прельстившись покоем, необходимым для научных  заня-
тий, а также невысокой платой, он поселился у мистера Рэберна.
   Молодой человек завел себе привычку ежедневно, после семи-восьми  ча-
сов работы над св. Амвросием или св. Иоанном  Златоустом,  гулять  среди
роз, предаваясь раздумью. Это были у него обычно самые плодотворные часы
дня. Но даже искренняя любовь к науке и  увлечение  важными  проблемами,
ожидающими решения, не могут подчас оградить разум философа от, встреч и
столкновений с суетным миром. И когда молодой священник увидел секретаря
генерала Венделера, оборванного и окровавленного, рядом с  мистером  Рэ-
берном, когда он заметил, что оба переменились в лице и стараются увиль-
нуть от расспросов,  и  особенно  когда  секретарь  стал  отрекаться  от
собственного имени, - мистер Роллз  поддался  низменному  любопытству  и
быстро забыл своих святых и отцов церкви.
   "Я не мог ошибиться, - думал он. - Это несомненно мистер  Хартли.  Но
почему он был в таком плачевном виде? Почему он отрекался от своего име-
ни? И какие у него могут быть дела с этим угрюмым негодяем - моим хозяи-
ном?"
   Пока он раздумывал, его внимание привлекло  другое  странное  обстоя-
тельство. Лицо мистера Рэберна показалось в низком окне рядом с  дверью,
и его глаза случайно встретились с глазами мистера Роллза. Садовник, ви-
димо, смутился, даже встревожился, а штора тотчас опустилась.
   "Все это, может быть, и в порядке вещей, - размышлял мистер Роллз,  -
даже совсем в порядке вещей, но, признаюсь откровенно, мне думается, тут
что-то не так. Зачем им таиться, лгать, опасаться взглядов людских? Пра-
во же, эта подозрительная пара замышляет какое-то темное дело".
   Сыщик, который живет в каждом из нас, проснулся в  мистере  Роллзе  и
принялся за работу. Проворными нетерпеливыми шагами, ничуть не  похожими
на его обычную походку, молодой священник обошел сад.  Подойдя  к  месту
вторжения Гарри, он сразу заметил сломанный розовый куст и следы ног  на
рыхлой земле. Он поглядел вверх и увидел царапины на  кирпиче  и  клочки
штанов, развевавшиеся на осколках стекла. Так вот, значит,  каким  путем
предпочел войти близкий друг мистера Рэберна! Вот как секретарь генерала
Венделера любовался цветником! Священник тихонько присвистнул и  нагнул-
ся, чтобы рассмотреть почву. Он догадался,  где  именно  Гарри  завершил
свой отчаянный прыжок. Он признал в отпечатке плоской ступни след мисте-
ра Рэберна, глубоко вдавшийся в землю, когда тот поднимал  секретаря  за
ворот. При более подробном осмотре он различил даже следы  пальцев,  как
будто здесь что-то просыпали и старательно  скребли  по  земле,  собирая
вновь.
   "Честное слово, - подумал он, - дело становится весьма любопытным".
   Тут он заметил какой-то предмет, почти засыпанный землей. В один  миг
он откопал изящный сафьяновый футляр с золоченым узором и застежкой. Его
затоптали ногами, и поэтому мистер Рэберн второпях проглядел его. Мистер
Роллз открыл футляр и чуть не задохнулся от изумления, близкого к ужасу.
Ибо перед ним в гнездышке зеленого бархата лежал алмаз невероятной вели-
чины и наичистейшей воды. Он был с утиное яйцо, прекрасной формы  и  без
единого изъяна; под лучами солнца он испускал свет, подобный электричес-
кому, и, казалось, горел на ладони тысячами притаившихся в нем огней.
   Мистер Роллз плохо разбирался в драгоценных камнях,  но  Алмаз  Раджи
был чудом и говорил сам за себя. Найди его деревенский мальчонка,  он  с
криком бежал бы до ближайшего дома, а дикарь благоговейно  простерся  бы
ниц перед таким удивительным фетишем. Красота этого камня  ласкала  взор
молодого священника, мысль о его неисчислимой стоимости подавляла  вооб-
ражение. Он понимал, что ценность камня, который он держит в руке,  пре-
вышает доход архиепископа за многие годы, что им можно оплатить построй-
ку соборов, более пышных, чем соборы Эли или Кельна;  что,  овладев  им,
можно навеки освободиться от проклятия, тяготеющего над человечеством, и
следовать своим склонностям, ни о чем не заботясь, никуда  не  торопясь,
ни с кем не считаясь. Он нечаянно повернул камень: опять брызнули  осле-
пительные лучи и словно пронзили его сердце.
   Решительные действия часто совершаются мгновенно и без  всякого  воз-
действия со стороны рассудка. Так случилось и с мистером Роллзом. Он то-
ропливо оглянулся вокруг, но, как прежде мистер Рэберн, увидел лишь  за-
литый солнцем цветник, верхушки высоких деревьев да  опущенные  шторы  в
окнах дома. В мгновение ока он захлопнул футляр, сунул его в карман и  с
поспешностью преступника бросился к себе.
   Преподобный Саймон Роллз украл Алмаз Раджи.
   В тот же день явилась полиция вместе с Гарри  Хартли.  Садовник,  вне
себя от страха, без запирательств выложил свою добычу. Драгоценности бы-
ли проверены и переписаны в присутствии секретаря. Сам мистер Роллз  вы-
казывал всяческую услужливость, охотно сообщил все ему известное и выра-
зил сожаление, что больше ничем не может помочь полицейским в порученном
им деле.
   - Все же, - добавил он, - ваши хлопоты, вероятно, подходят к концу.
   - Вовсе нет, - ответил сыщик из Скотланд-Ярда. Он рассказал о вторич-
ном ограблении, жертвой которого так быстро стал Гарри, и описал молодо-
му священнику самые дорогие из еще не  найденных  драгоценностей,  особо
остановившись на Алмазе Раджи.
   - Он стоит, должно быть, целое состояние, - предположил мистер Роллз.
   - Даже десять состояний, а то и двадцать! - воскликнул полицейский.
   - Чем больше он стоит, - хитро заметил Саймон, - тем труднее его, на-
верное, сбыть. У такой вещи приметная  внешность,  ее  не  замаскируешь.
Его, пожалуй, продать не легче, чем собор святого Павла.
   - Ну, разумеется, - сказал полицейский. - Но если вор окажется  чело-
веком сообразительным и распилит алмаз на три-четыре части, ему все рав-
но будет с чего разбогатеть.
   - Благодарю вас, - сказал священник, - вы представить себе не,  може-
те, как мне было любопытно побеседовать с вами.
   Сыщик заметил, что по роду занятий ему и в самом деле приходится  уз-
навать много удивительного, и вскоре распрощался.
   Мистер Роллз вернулся в свою комнату. Она показалась ему еще меньше и
бедней обычного. Никогда материалы для его великого  труда  не  казались
ему такими скучными, и он презрительным взглядом окинул свою библиотеку.
Он стал снимать с полки сочинения отцов церкви и проглядывать том за то-
мом, однако в них не оказалось ничего подходящего.
   "Эти старые джентльмены, - подумал он, - несомненно,  писатели  очень
ценные, но, по-моему, явно