ничего не смыслят в жизни. Я,  например,  при
своей учености мог бы стать епископом, а положительно не представляю се-
бе, как сбыть украденный алмаз. Кое-что мне подсказал простой  полицейс-
кий, но все мои фолианты не могут меня научить, как применить его совет.
Все это внушает человеку весьма низкое представление о пользе  универси-
тетского образования".
   Он пнул ногой книжную полку, надел шляпу, поспешно вышел  из  дому  и
отправился в клуб, членом которого состоял. В этом мирском заведении  он
рассчитывал встретить какого-нибудь рассудительного и  умудренного  жиз-
ненным опытом человека.
   Он нашел в читальной комнате нескольких деревенских священников и од-
ного архидьякона; трое журналистов и некий автор трудов по высшей  мета-
физике играли на бильярде, а за обеденным столом он увидел только  клуб-
ных завсегдатаев с их пошлыми, невыразительными лицами. Мистер Роллз по-
нял, что в опасных делах никто из них не смыслит более его самого и  что
ему не найти среди них себе советчика. Наконец,  поднявшись  по  длинной
крутой  лестнице  в  курительную  комнату,  он  застал  там   осанистого
джентльмена, одетого с нарочитой простотой. Джентльмен  курил  сигару  и
листал "Двухнедельное обозрение". На его лице не было ни следа озабочен-
ности или утомления, и что-то в его облике располагало к откровенности и
вызывало желание подчиститься ему. Чем дольше молодой  священник  изучал
его черты, тем более убеждался, что наткнулся  на  человека,  способного
дать дельный совет.
   - Сэр, - сказал мистер Роллз, - простите мою бесцеремонность, но, су-
дя по вашей наружности, вы, кажется, человек опытный в делах житейских.
   - У меня и правда есть основания считаться таковым, - ответил  незна-
комец, откладывая в сторону журнал  с  таким  видом,  словно  вопрос  не
только удивил, но и позабавил его.
   - Я, сэр, - продолжал мистер Роллз, - затворник,  склонный  к  ученым
занятиям, привыкший иметь дело с  чернильницами  и  с  фолиантами  отцов
церкви. Недавно одно происшествие раскрыло мне глаза на  мою  неосведом-
ленность во всем ином, и мне захотелось больше узнать о жизни. Я имею  в
виду не ту жизнь, - добавил он, - которая описана в романах Теккерея.  Я
желал бы больше узнать о преступлениях и о потайных силах нашего общест-
ва, желал бы научиться умно поступать в исключительных  обстоятельствах.
Читать я люблю; нельзя ли всему этому научиться по книгам?
   - Вы ставите меня в трудное положение, - ответил незнакомец. -  Приз-
наюсь, я не великого мнения о пользе книг: они годны лишь на то, чтобы с
ними скоротать время в вагоне. Хотя, пожалуй, имеется  несколько  весьма
порядочных работ по астрономии, по сельскому хозяйству да несколько  ру-
ководств, как пользоваться глобусом и изготовлять бумажные цветы.  Но  о
других, скрытых областях жизни, боюсь, не написано ничего  достоверного.
Впрочем, постойте-ка, - прибавил он, - вы читали Габорио [2]?
   Мистер Роллз признался, что никогда даже не слыхал такого имени.
   - Вы могли бы найти кое-что у Габорио, - сказал незнакомец. -  Он  по
крайней мере заставляет думать, а так как это любимый автор  князя  Бис-
марка, вы на худой конец проведете время в приятной компании.
   - Сэр, - сказал священник, - я бесконечно вам признателен  за  любез-
ность.
   - Вы меня с лихвой вознаградили, - заявил джентльмен.
   - Чем же? - спросил Саймон.
   - Необычностью своей просьбы, - ответил тот.
   И, словно испрашивая разрешения у собеседника, он вежливо  поклонился
и опять взялся за "Двухнедельное обозрение".
   По дороге домой мистер Роллз приобрел книгу о  драгоценных  камнях  и
несколько романов Габорио. Эти романы он жадно читал и  перелистывал  до
самого позднего часа, однако - хотя и открыл в них много нового для себя
- так и не узнал, что делать с украденным алмазом. К его досаде,  оказа-
лось, что нужные сведения были разбросаны по разным романтический  исто-
риям, а не собраны строго все вместе, как делается  в  справочниках.  Он
вывел заключение, что автор добросовестно продумал свой предмет, но вов-
се не владеет педагогическим методом. Однако характер и ловкость  Лекока
[3] вызвали невольное восхищение священника.
   "Вот поистине великий человек, - раздумывал мистер Роллз. -  Он  знал
жизнь, как я знаю "Свидетельства" Пейли. Не было случая,  чтобы  даже  в
самых трудных обстоятельствах он собственной рукой не довел бы  дела  до
конца".
   - Боже мой! - вскричал вдруг мистер Роллз. - Разве это мне  не  урок?
Не научиться ли мне самому резать алмазы?
   Он решил, что нашел выход из  своего  затруднительного  положения,  и
припомнил, что знает одного ювелира,  некого  Б.  Маккэлока,  жившего  в
Эдинбурге, который охотно возьмется обучить его  своей  профессии.  Нес-
колько месяцев, пусть даже несколько лет тяжелого труда, и у него хватит
умения разделить на части Алмаз Раджи и ловкости в этом деле, чтобы  вы-
годно продать его. После он может  на  досуге  опять  заниматься  своими
изысканиями, будет богатым, ученым, ни в чем себе не отказывающим и  вы-
зывающим у всех зависть и уважение.
   Златые сны витали над ним всю ночь, и наутро он поднялся  спозаранку,
бодрый и в отличном расположении духа.
   Как раз в этот день полиция предложила жильцам мистера Рэберна  поки-
нуть дом, и это давало мистеру Роллзу повод для отъезда. Он весело  уло-
жил свои вещи, перевез на вокзал Кингс-кросс; оставил в камере  хранения
и вернулся в клуб, намереваясь провести там весь день и пообедать.
   - Если вы сегодня обедаете здесь, Роллз, - сказал ему один  знакомый,
- то можете увидеть сразу двух замечательных людей Англии - принца  Фло-
ризеля Богемского и старого Джека Венделера.
   - О принце я слышал, - ответил мистер Роллз, - а с генералом Венделе-
ром даже встречался в свете.
   - Генерал Венделер - осел! - возразил собеседник. - Я  говорю  о  его
брате Джоне; он известный искатель приключений, лучший знаток  драгоцен-
ных камней и один из - самых тонких дипломатов в  Европе.  Разве  вы  не
слыхали о его дуэли с герцогом де Вальдорж? А его  подвиги  в  Парагвае,
когда он был там жестоким диктатором! А как проворно он разыскал  драго-
ценности сэра Самюэла Леви? А какие услуги были оказаны им правительству
во время индийского мятежа - услуги, которыми оно воспользовалось,  хотя
не осмелилось открыто признать их? И вы его не  знаете?  Чего  же  стоит
тогда людская слава, пусть даже позорная? Ведь Джон Венделер смело может
претендовать на известность, хотя бы и недобрую. Бегите вниз, - прибавил
он, - садитесь за столик рядом с ними и слушайте в оба уха. Я уверен, вы
услышите много удивительного.
   - Но как мне узнать их? - спросил священник.
   - Узнать их! - вскричал его приятель. - Да ведь принц - изысканнейший
джентльмен во всей Европе, единственный человек с внешностью  короля.  А
что касается Джека Венделера, то вообразите себе Улисса в семидесятилет-
нем возрасте и со шрамом от сабельного удара через все лицо - это и  бу-
дет он! Узнать их, подумать только! Да их легко  найти  среди  толпы  на
скачках дерби!
   Роллз сломя голову бросился в столовую. Как и утверждал его приятель,
этих двоих нельзя было не заметить. Старый Джон Венделер отличался заме-
чательно крепким телосложением и, видимо, привык сносить тяготы и  лише-
ния. У него не было особой повадки фехтовальщика, или моряка, или умело-
го всадника, но он напоминал и одного, и  другого,  и  третьего  вместе,
словно в нем сказались самые различные привычки и навыки. Орлиные  черты
его дышали отвагой, выражение лица было  надменное  и  хищное.  Вся  его
внешность выдавала человека действия, горячего, отчаянного и неразборчи-
вого в средствах. Густые седые волосы и глубокий сабельный шрам, пересе-
кавший нос и шедший к виску, придавали оттенок воинственности его  лицу,
и без того своеобразному и грозному.
   В его собеседнике, принце Богемском, мистер Роллз с удивлением  узнал
джентльмена, который дал ему совет читать Габорио. Очевидно, принц  Фло-
ризель, редко посещавший клуб, почетным членом которого,  как  и  многих
других, он числился, поджидал там Джона Венделера, когда Саймон  загово-
рил с ним накануне.
   Другие обедавшие скромно расселись по углам, предоставляя обоим  зна-
менитостям беседовать без помехи, но молодой священник не знал их, а по-
тому, не особенно смущаясь, смело направился к ним и занял место за бли-
жайшим столиком.
   Все, о чем они говорили, было и в самом деле очень  ново  для  нашего
ученого. Экс-диктатор Парагвая вспоминал свои необычайные приключения  в
различных частях света, а принц изредка вставлял свои замечания, которые
для вдумчивого человека были еще любопытней. Опыт двух  различных  людей
раскрывался одновременно перед молодым священником. Он не знал, кем  ему
больше восхищаться, - человеком, привыкшим  действовать  с  безрассудной
смелостью, или тонким наблюдателем и знатоком жизни: один откровенно го-
ворил о собственных делах и  перенесенных  опасностях,  другой,  подобно
господу богу, знал все, не испытав ничего. Каждый из них держался в раз-
говоре соответственно своей роли. Диктатор не скупился на резкие слова и
жесты, то сжимая, то разжимая кулак, тяжело опускал его на стол, и  речь
его была громкой и напористой. Принц, наоборот, казался подлинным образ-
цом вежливой уступчивости и спокойствия; чуть заметное его движение, от-
тенок голоса были выразительней, чем все выкрики и жесты его  собеседни-
ка. А если ему случалось,  и,  может  быть,  довольно  часто,  описывать
собственные приключения, он умел не подчеркивать своего участия в них, и
они ничем не выделялись среди других.
   Под конец разговор зашел о недавних ограблениях и об Алмазе Раджи.
   - Этому камню лучше быть на дне морском, - заметил принц Флоризель.
   - Вы сами понимаете, ваше высочество, что мне, как одному из Венделе-
ров, трудно с этим согласиться, - возразил диктатор.
   - Я говорю с точки зрения  общественного  благоразумия,  -  продолжал
принц. - Таким ценным вещам место в коллекции короля или в  сокровищнице
великого народа. Пустить их по рукам простых смертных -  значит  вводить
добродетель в искушение. Если кашгарский раджа - властитель, как я пони-
маю, весьма просвещенный - пожелал бы отомстить европейцам, он не мог бы
скорее достигнуть своей цели, как послав им это  яблоко  раздора.  Ничья
честность не устоит перед таким соблазном. Попади ко  мне  в  руки  этот
обольстительный камень, я не поручился бы за себя самого,  хотя  у  меня
много своих привилегий и обязанностей. Вы  же  охотник  за  алмазами  по
склонности и образу жизни, и я не  верю,  чтобы  в  списках  Ньюгейтской
тюрьмы нашлось такое преступление, какого вы не совершили бы, - не верю,
чтобы у вас был на свете друг, которого вы не поспешили  бы  предать,  -
мне неизвестно, есть ли у вас, семья, но если есть, я уверен, вы пожерт-
вовали бы детьми, - и все это ради чего же? Не для того, чтобы стать бо-
гаче, не для того, чтобы сделать свою жизнь приятней или добиться  поче-
та, но просто для того, чтобы год-другой, пока не придет смерть, владеть
Алмазом Раджи и по временам открывать сейф и любоваться этим камнем, как
любуются картиной.
   - Это верно, - ответил Венделер. - За чем я только не охотился - и за
мужчинами, и за женщинами, и даже за москитами! Я нырял в море за корал-
лами, гонялся за китами и за тиграми, но алмаз - самая  завидная  добыча
на свете. Он обладает и красотой и ценностью, он один может по-настояще-
му вознаградить охотника за все его труды. Я и сейчас, как вы, ваше  вы-
сочество, может быть, догадываетесь, иду по горячему следу. У меня  вер-
ное чутье, обширный опыт. Я знаю все ценные камни в коллекции моего бра-
та, как пастух знает своих овец, и пусть я погибну, если  не  разыщу  их
все до единого!
   - Сэр Томас Венделер очень обрадуется вашей удаче, - сказал принц.
   - Я не так уж в этом уверен, - заявил диктатор с усмешкой. -  Пораду-
ется один из Венделеров, а Томас или Джон, Петр или  Павел,  не  все  ли
равно? Все мы апостолы одной веры.
   - Не понимаю, что вы хотите сказать, - брезгливо сказал принц.
   Тут лакей сообщил мистеру Венделеру, что его кеб ожидает у подъезда.
   Мистер Роллз взглянул на часы и увидел, что ему тоже пора идти. Такое
совпадение неприятно поразило его: ему не хотелось больше встречаться  с
охотником за алмазами.
   Так как нервы молодого человека были расшатаны слишком усердными  на-
учными занятиями, он обычно предпочитал путешествовать с удобствами и на
этот раз заказал себе место в спальном вагоне.
   - Вас здесь никто не потревожит, - сказал ему проводник,  -  в  вашем
отделении больше никого нет, а в другом конце  вагона  едет  только  еще
один пожилой джентльмен.
   Подходило время отправления, и уже  проверяли  билеты,  когда  мистер
Роллз увидел этого второго пассажира, направлявшегося к своему  месту  в
сопровождении нескольких носильщиков. И поистине мистер Роллз  предпочел
бы ему кого угодно, ибо то был старый Джон Венделер, экс-диктатор.
   Спальные вагоны Северной магистрали делились тогда на три  отделения:
по одному с каждого конца для пассажиров и одно - посередине, где  поме-
щался туалет. Раздвижные двери отделяли его от пассажиров,  но  так  как
двери были без засовов и  замков,  то  весь  вагон  оказывался  в  общем
пользовании.
   Изучив свои позиции, мистер Роллз понял, что он здесь совершенно без-
защитен. Если бы ночью диктатор вздумал явиться с визитом, Роллзу  оста-
валось бы только принять его. У него не было никаких средств обороны, он
ничем не мог прикрыться от нападения врага, как если бы находился в отк-
рытом поле. Такое положение внушало ему сильнейшее  беспокойство.  Он  с
тревогой припоминал бахвальство своего попутчика и его цинические  приз-
нания за обеденным столом, вызвавшие недовольство принца. Он где-то  чи-
тал, будто бывают люди, одаренные удивительным чутьем на драгоценные ме-
таллы. Говорят, они способны угадывать присутствие золота через,  стены,
и притом на значительном расстоянии. "А вдруг это относится и  к  драго-
ценным камням? - подумал он. - И если так, кому же и обладать такой  та-
инственной силой, как не человеку, который с  гордостью  носит  прозвище
"охотника за алмазами"?" Роллз понимал, что от подобной  личности  можно
ожидать чего угодно, и страстно мечтал о наступлении дня.
   Все же, не желая пренебрегать никакими  мерами  предосторожности,  он
запрятал свой алмаз в самый глубокий внутренний  карман  и  благочестиво
вручил себя заботам провидения.
   Поезд шел своим обычным ровным скорым ходом, и  почти  половина  пути
оказалась позади, когда сон всетаки  начал  побеждать  душевную  тревогу
мистера Роллза. Некоторое время он боролся с дремотой, но она  одолевала
его все больше и больше. Наконец, уже подъезжая к Йорку, он вынужден был
растянуться на одном из диванов, и веки его сомкнулись. Сон почти  мгно-
венно овладел молодым священником. Последняя его мысль была  о  страшном
соседе.
   Когда мистер Роллз проснулся, было еще темнымтемно и только чуть мер-
цал слабый свет ночника. Судя по качке и  незатихавшему  грохоту  колес,
поезд шел с прежней скоростью. Роллз в ужасе приподнялся и сел: его  му-
чили тревожные сны. Прошло несколько секунд, пока к нему вернулось само-
обладание. Потом он опять вытянулся на постели, но уже не  мог  заснуть.
Охваченный страшным возбуждением, он лежал без сна,  уставясь  открытыми
глазами на дверь туалетного отделения. Он надвинул свою круглую фетровую
шляпу пониже на лоб, чтобы не мешал свет, считал до тысячи, старался  ни
о чем не думать и применял все ухищрения, которыми страдающие  бессонни-
цей люди пытаются привлечь к себе дремоту. Но никакие средства не  помо-
гали мистеру Роллзу. Его терзали различные опасения, старик, ехавший  на
другом конце вагона, являлся ему в самых угрожающих образах,  да  и  сам
алмаз в кармане, как Роллз ни пробовал улечься, причинял ощутимую  физи-
ческую боль. Он жег, мешал, впивался в ребра, и в иные доли мгновения  у
молодого священника мелькала мысль вышвырнуть алмаз за окошко.
   Пока он так лежал, случилось странное происшествие.
   Дверь в туалетное отделение чуть качнулась, затем еще и еще немного и
наконец сдвинулась в сторону дюймов на двадцать. Лампочка позади не была
затенена, и в открывшейся освещенной щели  мистер  Роллз  увидел  голову
мистера Венделера. В лице его выражалось напряженнейшее внимание. Мистер
Роллз почувствовал, что диктатор разглядывает его. Инстинкт самосохране-
ния принудил Роллза задержать дыхание, лежать недвижно и, прикрыв глаза,
следить за своим гостем изпод ресниц. Прошло около минуты, голова исчез-
ла, и дверь туалетного отделения стала на место.
   Диктатор приходил, очевидно, не с враждебными целями,  а  только  для
разведки. В его действиях не было ничего  угрожающего,  скорее,  он  сам
опасался чего-то. Если мистер Роллз боялся его, то, по-видимому,  дикта-
тор, в свою очередь, не был так уж спокоен насчет мистера Роллза. Навер-
но, Венделер приходил, чтобы увериться, спит ли его единственный  попут-
чик, и, уверившись, сразу удалился.
   Священник вскочил на ноги. Его безумный страх сменился приступом без-
рассудной смелости. Он подумал, что дребезжание летящего поезда заглушит
все другие звуки, и - будь что будет - решил пойти с  ответным  визитом.
Сбросив плащ, чтобы он не стеснял свободы движений, мистер Роллз вышел в
туалетное отделение и подождал немного, прислушиваясь. Как он и  предви-
дел, за грохотом поезда ничего нельзя было расслышать. Взявшись за  край
двери, он осторожно отодвинул ее дюймов на шесть и застыл,  не  в  силах
сдержать возгласа изумления.
   На Джоне Венделере была дорожная меховая шапка с ушами, и,  вероятно,
наряду с шумом экспресса она мешала ему слышать, что делалось рядом. Так
или иначе, но он не поднял головы и, не отрываясь, продолжал свое стран-
ное занятие. Между колен у него стояла открытая шляпная  коробка,  одной
рукой он придерживал рукав своего дорожного пальто из тюленьей шкуры,  в
Другой у него был острый нож, которым  он  вспарывал  подкладку  рукава.
Мистер Роллз читал, будто деньги иногда хранят в поясе, но так  как  был
знаком только с обычными ремешками, то никак не мог  толком  представить
себе, как это делается. Теперь перед ним  происходило  нечто  еще  более
странное: Джон Венделер, оказывается, хранил драгоценные камни  в  подк-
ладке своего рукава, и на глазах у молодого священника сверкающие  брил-
лианты один за другим падали в коробку.
   Он стоял, словно пригвожденный к месту, и не мог оторваться от  этого
удивительного зрелища. Бриллианты были большей частью мелкие и не  отли-
чались ни формой своей, ни игрой. Вдруг диктатору встретилось  в  работе
какое-то затруднение. Он запустил в рукав обе руки и склонился еще ниже.
Однако ему пришлось потрудиться,  прежде  чем  он  извлек  из  подкладки
большую бриллиантовую диадему, несколько секунд подержал ее  на  ладони,
рассматривая, и только затем опустил в коробку.  Диадема  все  объяснила
мистеру Роллзу: он тотчас признал в ней одну из драгоценностей, украден-
ных у Гарри Хартли бродягой. Тут нельзя было ошибиться; сыщик именно так
и описывал ее: вот рубиновые звезды с большим изумрудом  посредине,  вот
переплетенные полумесяцы, а вот грушевидные подвески из цельного  камня,
придававшие особую ценность диадеме леди Венделер.
   У мистера Роллза отлегло от сердца. Диктатор был запутан в эту  исто-
рию не меньше его самого. Ни один из них не мог донести на другого.  Ох-
ваченный неожиданной радостью, священник не удержал глубокого вздоха,  а
так как он почти задыхался от волнения и  горло  у  него  пересохло,  то
вздох вызвал кашель.
   Мистер Венделер поднял голову. Его  лицо  исказилось  ужасной,  смер-
тельной злобой, глаза широко открылись, челюсть  отвисла  от  изумления,
граничившего с бешенством. Инстинктивным жестом он прикрыл  шляпную  ко-
робку полой пальто. С полминуты оба молча смотрели друг на друга.  П