енку,  торопливо  прошел  стекольщик.  Солнце  метало  свои
отблески в щели его большого ящика.
     Возрождалась жизнь полуразрушенного города.
     - Пора,  -  сказал Ильинский,  поднимаясь.  - Поправляйся,  будем
ждать.
     Они вместе вышли из садика.
     - Да, - вспомнил Анисимов, - сдай это письмо на почту.
     Он подал товарищу конверт, на котором после адреса было написано:
     "Тов. Игорю Жигалову"
     - До свидания! Скоро увидимся.
     - Скоро.
     Анисимов погладил Малыша.
     Но когда он пошел к подъезду госпиталя, Малыш бросился за ним.
     - Назад! - крикнул Анисимов.
     И кажется,  в первый раз  Малыш  ослушался  своего  вожатого.  Он
остановился,   но  не  повернул  назад.  Глаза  умоляюще  смотрели  на
Анисимова, в них застыла настойчивая просьба оставить.
     "Милый, хороший мой Малыш!" - Анисимов не выдержал и наклонился к
собаке.  Он захватил красивую собачью голову  обеими  руками  и  долго
смотрел в глаза животного,  полные мольбы и преданности. Казалось, эти
умные глаза говорили:  "Ты  забыл  о  тех  временам,  когда  я  честно
работал.  Поедем  туда,  я  буду еще больше работать.  Снова выйдем на
заснеженные поля, и пусть рвутся снаряды, воют мины, жужжат пули, - мы
не оставим на поле ни одного раненого бойца".
     - Нельзя,  Малыш, нельзя, - тихо сказал Анисимов, словно угадывая
просьбу вожака.
     Подошел Ильинский и взял Малыша  за  ошейник.  Собака  недовольно
заворчала.  Тогда  Анисимов силой повернул Малыша от себя и дрогнувшим
голосом сказал:
     - Малыш, вперед!
     Опустив большую  красивую  голову,  вожак  нехотя  потянулся   за
Ильинским.  Анисимов  долго смотрел им вслед и думал о том,  что через
месяц он снова вернется  на  передовую  и  снова  поведет  упряжку  на
спасение раненых.  Как прежде,  он проверит упряжь,  обласкает собак и
крикнет веселым голосом своему любимцу, вожаку санитарной упряжки:
     - Малыш, вперед!



    Евгений Степанович Коковин.
    Экипаж боцмана рябова


     OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru)


                               повесть

                   (Сборник "Гостья из Заполярья")
                         "Детская литература"
                             Москва 1980

                                           Моим юным друзьям -
                                           Игорю, Оле и Инге

                 Где потомки знаменитого кормчего?..

     Великие даты  нужно  запоминать  и  записывать.  Потом  их  будут
высекать на мраморе и граните, бережно хранить в истории.
     Руководствуясь этой мудрой мыслью, школьник Вяча Полянкин записал
в  своей  новенькой книжке-блокноте:  "1973 года июня 7-го в 2 часа 25
минут  пополудни  на  острове   Соломбала   произошла   знаменательная
встреча..."
     За три  дня  до  этой   записи   отец   подарил   Вяче   отличную
книжку-блокнот  в  голубой обложке.  Три дня книжка оставалась чистой,
если  не  считать  имени  и  фамилии  ее  владельца,   каллиграфически
начертанных в правом верхнем углу на первой странице.
     В школьном  дневнике  и  тетрадях  ученика  Вячеслава   Полянкина
отметки были самые разнообразные. По всем предметам, кроме истории. По
истории у него всегда сияли твердые и гордые пятерки.  Они  не  просто
сияли в журнале, они сияли на всю школу, потому что от первоклассников
до директора все знали:  Полянкин влюблен в  историю.  А  одноклассник
Сережка  Зноев  насмешливо  называл  Вячу летописцем Нестором.  Сам-то
Сережка о Несторе знал лишь понаслышке.  И  вообще,  по  мнению  Вячи,
Зноев был из тех людей,  которые думают,  что вся история берет начало
со дня их рождения.
     Кто знает,  рассуждал  Вяча  Полянкин,  не сделай я такую запись,
может  быть,  произошла  бы   непоправимая   ошибка,   непростительное
упущение.  Тогда  лет  через  триста  или  пятьсот  люди  читали  бы в
энциклопедиях об этом  событии:  "Дата  встречи  неизв."  (это  значит
"неизвестна") или: "ок. (это значит "около") 1950-2000 гг.".
     Вот, например,  упоминается в нынешней энциклопедии  какой-нибудь
древний философ,  ученый,  полководец, зодчий или стихотворец. И все в
энциклопедии о нем есть:  строил пирамиды,  храмы или крепости,  лепил
бюсты  полководцев,  изобретал  колесницы  и  камнеметательные машины,
совершал походы,  открывал новые земли  и  острова,  завоевывал  чужие
страны,  писал  оды и сонеты.  А когда родился,  умер или встретился с
другим великим, опять "неизв." или "ок.".
     Имя древнегреческого  математика  и  механика Архимеда сверкает в
мировой  истории.  Это  имя  знакомо  каждому  шестикласснику.  Законы
Архимеда живут тысячелетия.  Это он изобрел рычаг и сказал: "Дайте мне
точку опоры, и я сдвину Землю".
     Легенда гласит:  царь Гирон собрал много рабочих,  чтобы спустить
на воду большой корабль.  Но корабль был велик,  и рабочие  ничего  не
смогли сделать.  Появился Архимед и сказал:  "Вот тебе, владыка, конец
веревки.  Потяни ее!" Царь потянул за конец,  и корабль легко сошел на
воду.
     Тогда, более двух тысяч лет  назад,  это  показалось  невероятным
чудом.  А  сейчас  наш  шестиклассник усмехнется и скажет:  "Что ж тут
особенного!  Архимед изобрел полиспаст - систему блоков. Конец веревки
от этого полиспаста он и подал царю".
     Мы знаем законы Архимеда  и  часто  пользуемся  его  механизмами.
Велик был сиракузский ученый, а о его рождении и смерти в энциклопедии
написано:  "ок.  287-212 до н. э." (до н. э. означает "до нашей эры").
Люди  не  записали  даты,  и  потому  мы теперь точно не знаем,  когда
Архимед родился и когда в родном городе Сиракузах римляне его убили.
     Так рассуждал  школьник  Полянкин,  делая  первую  запись в новой
книжке 7 июня 1973 года.
     А вообще-то  день  7  июня  1973  года был самый обычный.  Солнце
взошло точно по календарю - в 3 часа 48 минут и  закатилось  тоже  без
опоздания - в 21 час 09 минут.
     В тот день рано утром  Вяча  Полянкин,  запыхавшись,  прибежал  к
своему другу Антоше Прилучному и закричал:
     - Эврика!
     Известно, что это слово прокричал Архимед, открыв свой знаменитый
закон. Слово означало "нашел", "открыл".
     Вяча потрясал какой-то газетой и еще раз ликующе крикнул:
     - Эврика, Антон! Эврика!
     - Что   ты   открыл?   -   спросил   всегда  спокойный  и  всегда
уравновешенный Антон. - Что ты нашел?
     Антоша был   занят   конструированием  радиоприемника  совершенно
нового типа,  и вторжение Полянкина его сейчас совсем  не  обрадовало,
хотя они и были закадычными друзьями.
     Комната, в которой занимался  своим  делом  Антоша,  представляла
собой  что-то  среднее  между  мастерской,  корабельной  радиорубкой и
маленькой  электростанцией.  Ее  опутывали  разной  толщины  и  разных
расцветок  провода.  Небольшой  пульт  с  приборами и рубильниками был
укреплен на стене.  В углу стоял верстак  с  маленькими  параллельными
тисочками.   Над   верстаком,  тоже  на  стене,  в  аккуратном,  почти
симметричном порядке были развешаны слесарные и столярные инструменты.
Антоша был одержим техникой, изобретательством и конструированием.
     - Ну что?  - нетерпеливо переспросил он.  - Узнал,  когда родился
Наполеон?..
     - Сам  ты  Наполеона  -   огрызнулся   Вяча.   Наполеон   родился
пятнадцатого  августа  тысяча  семьсот шестьдесят девятого года.  А ты
посмотри!  Читай! Или нет, давай вместе почитаем. Ты знаешь, кто такой
Иван Рябов?
     - Еще бы не знать! Я здесь, в Архангельске, родился. Иван Рябов -
лодейный кормщик, который спас наш город.
     Антоша сел на диван  и  развернул  газету.  Вячеслав  пристроился
рядом.  И  друзья  прочитали  в газете о том,  что в ближайшее время в
Архангельск  выезжает  киносъемочная  группа  и  будет  снимать  новый
художественный  исторический  фильм  под  названием "Сказание об Иване
Рябове".
     Иван Рябов...
     В честь  Ивана  Рябова  назван  большой  океанский   корабль.   В
Архангельске  есть  улица  имени славного помора.  Здесь все жители от
мала до велика знают о подвиге отважного  русского  человека,  который
жил  у  Белого  моря  во  времена  Петра  Первого  и которого называют
северным Сусаниным.
     Тогда шла война со Швецией.  Вражеская эскадра вошла в Белое море
в надежде  захватить  Архангельск.  На  взморье  шведы  взяли  в  плен
молодого  русского  рыбака Ивана Рябова и под страхом смерти приказали
ему вести свои военные корабли по Северной Двине  к  городу.  Подумав,
отважный  и смекалистый помор согласился,  но повел чужеземные корабли
не по фарватеру,  а  посадил  их  на  мель  под  огонь  пушек  русской
Новодвинской  крепости.  В  бою  под  крепостью шведы потеряли фрегат,
большую яхту,  много оружия  и  знамена,  которые  оказались  трофеями
русских.  Потерпев поражение,  незадачливые захватчики позорно бежали.
Так,  благодаря бесстрашию простого русского помора,  был спасен город
Архангельск.
     Еще во время боя враги расстреляли на палубе Ивана Рябова  и  его
товарища Дмитрия Борисова.  Но Иван не был убит.  Раненный,  он упал и
притворился мертвым.  Покидая корабль, шведы не заметили этого, и Иван
Рябов после их бегства спасся.
     - Эх,  - вздохнул Вяча Полянкин, - вот знаем мы, когда Иван Рябов
совершил  свой  подвиг,  а когда он родился,  где и когда умер,  опять
"неизв.", как сказано в энциклопедии.
     Прочитав в  газете заметку о кинофильме,  мальчики долго молчали.
Потом они снова перечитали заметку.
     Наконец Антоша сказал:
     - Это же здорово! К нам приедут кинорежиссеры и кинооператоры.
     - И киноактеры,  добавил Вяча.  - Конечно, здорово! Я еще никогда
не видел, как снимают фильм.
     - Нужно узнать, когда они приедут. И тогда посмотрим.
     - А где мы узнаем?
     - Давай позвоним в редакцию, - предложил Антоша.
     - Так ведь газета московская. Куда позвонить?
     - Мы сходим в музей. Может быть, там знают.
     - Эврика!  - воскликнул Вяча.  - Это правильно -  музей.  А  еще,
Антон,  вот что.  Мне кто-то говорил, что в Архангельске живут потомки
Ивана Рябова.  Это,  наверное,  какие-нибудь праправнуки,  а все равно
потомки.  Ведь есть же в Архангельске потомки Пушкина,  и их знают.  А
нам теперь нужно найти потомков Ивана Рябова!  Приедут кинорежиссеры и
удивятся.  Будут снимать Ивана Рябова,  а рядом с ними - живой потомок
героя...
     - Где же их найдешь, твоих потомков? - усмехнулся Антоша.
     - Не моих,  а Рябова.  Нужно пойти в адресное бюро и там  узнать,
где живут какие-нибудь Рябовы.
     - А если их сто?  Как узнаешь,  потомки они или не потомки? Может
быть, они и сами этого не знают.
     - А мы узнаем, - упрямо сказал Вяча.
     Мальчики еще     дважды     перечитали    заметку    о    приезде
кинематографистов.
     - Не  будем терять времени,  Антон.  Одевайся!  Поедем в адресное
бюро.
     На улице   ребятам  встретился  их  одноклассник  Ян  Эрмуш,  сын
капитана  дальнего  плавания.  В  одной  руке  он   держал   маленький
транзистор.
     - А я к тебе,  Антоша,  - сказал смущенно Ян.  -  Вот  транзистор
почему-то замолчал. Посмотри, пожалуйста!
     - Не до транзисторов сейчас!  - решительно заявил Полянкин.  - Мы
идем разыскивать потомков Ивана Рябова!
     Ян Эрмуш был внуком эстонского портового рабочего,  который еще в
первую мировую войну приехал в Архангельск. Когда в восемнадцатом году
американские,  английские  и  французские  войска   захватили   город,
большевик Эрмуш остался в подполье. Но интервенты выследили и схватили
его, а потом расстреляли на Мхах.
     Ян родился  через  сорок  лет  после гибели деда.  Отец его редко
бывал дома.  На своем огромном океанском теплоходе он надолго уходил в
заграничные  рейсы,  в  далекие  европейские  и африканские порты.  Ян
походил на отца.  Светловолосый,  молчаливый  и  застенчивый,  он  был
крепким и сильным.  Гимнаст и яхтсмен,  он оживлялся лишь тогда, когда
разговор заходил о спорте.
     Вяча Полянкин   совсем  не  ожидал,  что  Ян  может  войти  в  их
содружество по поискам потомков Ивана Рябова.  Но,  узнав, зачем нужны
потомки знаменитого кормчего, Ян удивил друзей.
     - Я знаю, где живет один Рябов. - Он с отцом плавал. Боцманом.
     - Знаешь, где живет Рябов? - недоверчиво спросил Вяча. - Так чего
же ты молчишь?
     - Я не молчу,  я говорю:  знаю,  где живет боцман Рябов,  который
плавал с моим отцом.
     - Так пойдем скорее к нему!
     - Пойдем, - согласился Ян. Только это далеко, в Соломбале.
     - Хоть на Северном полюсе. Пойдем!
     Спустя пять  минут  ребята  уже  ехали  в  автобусе   в   сторону
Соломбалы.

                             Боцман Рябов

     Вскоре они  стояли  перед  одноэтажным трехоконным домом на тихой
окраинной улочке.
     Это был  дом,  каких  множество на улицах Соломбалы.  Во дворе за
забором на ветвях молодых  тополей  робко  проступала  зелень  будущей
листвы - лето запаздывало. Слышалось прерывистое повизгивание пилы. Из
глазка-отверстия  в  крашенной  охрой  калитке  свисал  кончик  тонкой
веревки с узелком.
     Подталкивая друг друга, мальчики в нерешительности поглядывали на
окна с белыми полотняными занавесками.
     - Открывай, Ян! - сказал Вяча.
     - Нет, Вяч, лучше ты.
     - Так ведь ты его знаешь, этого Рябова.
     - Я не знаю его. Его знает отец.
     - Эх, махнул рукой Вяча и дернул веревочку.
     Звякнула щеколда,  и  калитка открылась.  Вяча Полянкин шагнул во
двор, за ним вошли Ян и Антоша.
     - Эге! Чего вам нужно?
     Худенький белобрысый  мальчуган  удивленно   уставился   большими
синими глазами на пришельцев.  Он стоял перед козлами и держал в руках
пилу-лучковку. На козлах лежала толстая чурка.
     - Мы к товарищу Рябову, - смелея, сказал Вяча и вдруг отступил.
     Из конуры,  что стояла в глубине двора,  выскочили две  собаки  -
огромная,  похожая  на волка,  рыжеватая лайка и неопределенной породы
мохнатый комочек  из  тех,  которых  зовут  кабысдохами.  Обе  сделали
выжидательную стойку и угрожающе рычали.
     - Юнга! Адмирал! На место!
     Собаки, неохотно  повинуясь,  вернулись  к  конуре  и улеглись на
траве, не очень дружелюбно поглядывая на незнакомцев.
     - Дядя Степан скоро придет,  - сказал мальчуган, откладывая пилу.
- Зачем он вам?
     - Надо. А ты его сын?
     - Какой же я его сын, если дядей зову. Племянник я.
     - А ты не знаешь, он не потомок того Рябова?
     - Какого еще того? Он сам Рябов.
     - Ивана.
     - Он сам Иванович. Значит, сын Ивана.
     - Да нет,  тот Иван Рябов - кормчий.  Он при Петре Первом жил.  И
еще Архангельск спас. Степан Иванович - не потомок его?
     - Потомок... наверное, - неуверенно сказал племянник Рябова. - Вы
садитесь и ждите. А мне некогда, нужно напилить дров до прихода дяди.
     - А ты тоже Рябов? - поинтересовался Вяча. - Как тебя зовут?
     - Не,  я не Рябов.  Фамилия моя -  Трапезников.  Дед  у  меня  из
Поморья.  А  зовут  меня  по-разному:  отец  - Георгием,  мама - Юрой,
бабушка - Егорушкой, а дед - Егором-Беломором.
     - Егором-Беломором?  - повеселел Вяча.  - Вот и мы тебя будем так
звать.  Дядька Беломор...  Вот здорово!  А меня зовут  Вяч.  Вячеслав,
значит. Дело у нас историческое. Расскажем - ахнешь!
     - Ладно, не мешай, отмахнулся Егор-Беломор.
     - А никто тебе и не мешает. Пили себе.
     Егор ничего не ответил и продолжал пилить.
     - Адмирал  -  это  тот,  здоровый,  да?  -  нашел  новую тему для
разговора Вяча. - Это лайка, я знаю. Лаек любил адмирал Макаров.
     - Ничего  ты  не знаешь.  Егор опять отложил пилу.  - Адмирал это
который маленький, беспородный. А у большого пса кличка Юнга.
     Ребята даже не поверили:  как же так - малыша зовут важным именем
Адмирал, а большого пса кличут Юнгой.
     - Забавно, сказал Антоша.
     - Это специально,  чтобы было забавно,  - подтвердил Егор. - Дядя
Степан - веселый. И он все умеет, что хочешь смастерит.
     - Ну что, например? - полюбопытствовал Антоша.
     - Я же сказал: все, что захочешь!
     - А вот  космический  корабль  ему  не  построить,  -  язвительно
ввернул Вяча.
     - Сказал тоже!  Да  разве  один  человек  может  построить  такой
корабль?  Его,  наверно,  сотни  ученых,  инженеров  и рабочих строят.
Дурень ты, Вяч, как я погляжу.
     - Ладно,  не  спорьте,  -  примирительно  сказал  Антоша.  -  А в
приемниках Степан Иванович разбирается, не знаешь?
     - Не знаю, может, и разбирается. У них тут и приемник и телевизор
есть. Каждый день кино смотрим.
     - А   ты  какие  картины  любишь  смотреть?  -  спросил  Вяча.  -
Исторические любишь?
     - Я всякие люблю. А больше всего знаете что я люблю?
     - Смотреть футбол, да? - наконец вступил в разговор Ян.
     - Не-е. Я люблю не смотреть, а рыбу ловить.
     - Рыбная ловля - это тоже спорт, - заметил Ян.
     - Спорт?  -  рассмеялся  Егор.  -  Мой  дедушка рыбу ловит - и он
спортсмен, что ли? Дедушке уже семьдесят лет...
     - А чем он ловит?
     - А всем: неводом, сетями, рюжами.
     - Ну  тогда  он  не  спортсмен,  со  знанием  дела  сказал Ян.  -
Спортсмены ловят рыбу спиннингом  или  просто  удочкой.  Где  же  твой
дедушка сетями ловит? Это же запрещено!
     - Мой дедушка в Поморье живет. А рыбу ловит в море. И на озерах с
колхозной бригадой.
     - Тогда другое дело. Это, конечно, не спорт. Это промысел.
     Егор вдруг спохватился и снова принялся за лучковку.
     - Когда же Степан Иванович придет?  - спросил Антоша, взглянув на
наручные часы.
     Егор с уважением посмотрел на Антона.
     - Он  скоро должен быть.  Судно свое "Буревестник" сдает на слом.
Старое уже  судно,  а  жалко.  Красивое,  большое,  парусное.  -  Егор
по-взрослому тяжело вздохнул. - А у тебя часы откуда? Подарили?
     - Просто дома валялись. Их в мастерской ремонтировать отказались.
А я взял и отремонтировал.
     - Сам? - недоверчиво спросил Егор.
     - Он  даже  приемники  ремонтирует,  - не удержался Вяча.  - И не
только ремонтирует, а конструирует! Это тебе не рыбу ловить.
     Егор еще что-то хотел спросить,  но в это время брякнула щеколда,
калитка отворилась,  и во двор вошел бородатый человек  в  парусиновой
куртке,  в фуражке с маленьким козырьком и в высоких сапогах. Борода у
вошедшего  была  не  большая  -  лопатообразная,  и  не  маленькая   -
клинышком, а средних размеров - поморская борода.
     Ребята сразу догадались,  что это вернулся домой  хозяин,  боцман
"Буревестника" Степан Иванович Рябов.
     - Дядя Степан! - закричал Егор и бросился навстречу пришедшему.
     За ним,   уже  не  обращая  внимания  на  незнакомцев,  стремглав
понеслись Юнга и Адмирал.
     Так встречают только очень дорогого и желанного человека.
     - Ого,  да у тебя,  никак,  гости,  Егорушка!  - обняв  за  плечи
племянника, весело сказал Степан Иванович.
     - Они не ко мне, а к тебе.
     - Ко  мне?  - удивился Степан Иванович и оглядел ребят.  - Ну что
же,  гостям всегда рады. На пеньковом канате четыре узла. Вас четверо,
прибавьте  боцмана,  пять  пишем,  капитан  в  уме.  Это  такая у меня
поговорка. Добро!.. Юнга, Адмирал, на место!
     Вероятно, в душе проклиная пришельцев, которые лишили их приятной
встречи с хозяином, собаки поплелись к конуре.
     - Скажите, вы не потомок... начал нетерпеливый Вяча.
     - Да подожди ты! - одернул его Антоша.
     - Боцман  Рябов,  хозяин  палубы  трехмачтовика "Буревестник"!  -
сказал Степан Иванович, пожимая ребятам руки. - В дом пойдем или здесь
потолкуем?  Пожалуй,  здесь лучше.  Егорушка,  скажи тете Ирише, пусть
кваску кувшин нальет.
     Егор ушел  в дом,  а Степан Иванович пригласил мальчиков присесть
за стол,  что стоял под тополем.  Рядом с тополем росла седая замшелая
береза, похожая на древнюю старуху. И тут же, словно внучка к бабушке,
протягивала к ней ярко-зеленые,  нежные ветви совсем  юная,  чистая  и
свежая белоствольная березка.
     - Юнга! - крикнул боцман.
     И пес вмиг подбежал к столу.
     Рябов снял фуражку, подал Юнге и