лебываясь, ответил Виталька. - А
он прибежал и все сломал...
     - Кто прибежал?
     - Этот  противный Каштанище!  А я еще ему утром полконфеты отдал.
Дом был вот какой высокий!  - Виталька поднялся с пола и вытянул  руку
вверх до отказа.
     Виталька немного схитрил,  преувеличил высоту своего разрушенного
дома примерно на полметра. А ведь лучше, если новый дом будет еще выше
прежнего. Так оно и вышло.
     - Ничего,  - сказал отец.  - Мы построим дом еще выше!  А Каштана
накажем и не примем его играть
     Виталька одним глазом тайком взглянул на отца и снова захныкал.
     Отец тоже встал и пошарил рукой в карманах, но ничего не нашел. В
руке оказалась лишь пятнадцатикопеечная монетка.
     Отец подбросил монетку кверху и щелкнул пальцами.
     Монета упала на пол и звякнула:  "Динь!" Подпрыгнула и второй раз
упала уже на ребро. Звук получился глухой: "Даг!"
     Виталька засмеялся.
     - Динь-Даг! - сказал он. - Это его так зовут, да?
     - Кого? - удивился отец.
     - Деньгу зовут Динь-Даг.  Он сам сказал,  правда? - Виталька тоже
подбросил  монету,  и  снова раздался двойной звук - звонкий и глухой:
"динь-даг".
     - Правильно, - согласился отец. - Его зовут Динъ-Даг.
     - А фамилия у него какая? - спросил Виталька.
     - Фамилия?  -  Отец  задумался,  потер лоб ладонью и торжественно
произнес: - Фамилия его Пятиалтынный!
     - Почему Пятиалтынный?
     - Потому что эта монета пятнадцать копеек.  В ней пять  алтын.  А
алтыном  раньше  называли  три копейки.  Трижды пять будет пятнадцать.
Пятиалтынный и получается.
     Так Динь-Даг получил свое имя.
     В ожидании обеда папа и  Виталька  стали  строить  новый  дом.  К
старому  строительному  материалу  они  еще добавили две мамины резные
шкатулки из-под ниток и пуговиц, ящик с инструментами и коробку из-под
патефонных пластинок.
     Новый дом получился на славу,  выше и красивее  прежнего.  И  все
любовались  огромным  сооружением  -  и Виталька,  и папа,  и мама,  и
Катюшка.  Только Каштана  уже  в  комнату  не  пускали.  Все  равно  в
архитектуре он ничего не понимал.
     Виталька пообедал  раньше  всех  и  скорее  опять  побежал  в  ту
комнату,  где стоял его замечательный дом.  И тут ему показалось,  что
дому чего-то не хватает.
     - Ага! - весело воскликнул Виталька. - На дом нужно звезду!
     На полу около дома лежал забытый пятиалтынный Динь-Даг.  Виталька
взял Динь-Дага и еще веселее закричал:
     - Звезда на доме будет серебряная! Звезду я сделаю из деньги!
     В комнате стоял отцовский маленький слесарный верстак. К верстаку
были привинчены маленькие слесарные параллельные тиски.
     Виталька развел губки тисков и зажал в них монету.
     - Ай! - взвизгнул Динь-Даг. - Больно!
     Но Виталька не обратил никакого внимания на жалобу Динь-Дага.  Он
вытащил из ящика  трехгранный  напильник  и  приготовился  пилить.  Он
провел  по  монете  углом  напильника  один  раз.  Появилась  заметная
царапина.
     - Дзи! - отчаянно пропищал Динь-Даг. - Больно!
     Вошел отец и, увидев, чем занимается сын, наставительно сказал:
     - Вот это не дело,  Виктор!  Деньги государственные, советские, и
портить их запрещено законом.
     - Я хотел сделать звезду на дом, - виновато признался Виталька.
     - Звезду мы сделаем из серебряной бумаги.
     И отец  в  самом  деле  быстро  и ловко вырезал большую звезду из
блестящей конфетной фольги.  А Динь-Дага  он  освободил  из  тисков  и
положил в карман.
     - Завтра воскресенье,  - заметил он.  -  Мы  с  тобой,  Виталька,
пойдем гулять и на эти деньги купим мороженого.
     - Ладно,  -  согласился  Виталька.  -  Пойдем  гулять   и   купим
мороженого.
     Какой же мальчишка откажется от мороженого?  Никогда и нигде  еще
такого случая не было.
     А Динь-Даг облегченно вздохнул и на радостях задел  свою  любимую
песенку:

                     Я путешественник великий,
                     Все это знают хорошо.
                     Динь-динь!
                     Динь-Даг!

     От песенки Динь-Дага попахивало хвастовством.  Но была  в  словах
песенки и доля правды. Попутешествовал Динь-Даг немало.
     Если вспомнить,  то после Монетного двора,  где Динь-Даг родился,
он  столько  повидал,  что  ему  мог  бы  позавидовать  любой искатель
приключений.
     Бывали ли  вы,  например,  в  могучем,  как  Илья Муромец,  сейфе
государственного  банка?  А  вот  Динь-Даг  там  побывал  дважды.   Он
перезнакомился  с  другими  монетами,  с  ключами в карманах,  лежал в
клетке  магазинной  кассы  с  другими  пятиалтынными,  видел   дамские
сумочки,  кошельки,  портмоне  и бумажники.  А сколько он слышал самых
разнообразных историй,  веселых и грустных,  смешных и трогательных, -
можно бы написать большую книгу!
     А сколько он еще  будет  путешествовать,  сколько  увидит  разных
людей  -  злых  и  веселых,  трудолюбивых  и  ленивцев,  молчаливых  и
болтунов.  И сколько он  еще  услышит  разговоров,  смеха  и  рыданий,
споров, былей и небылиц!
     Динь-Даг спокойно отдыхал в кармане отцовского пиджака. А утром в
воскресенье  он  отправился  гулять  и  вдруг оказался в металлической
тарелке у продавщицы  мороженого.  Он  даже  не  успел  попрощаться  с
Виталькой. Так все произошло быстро и неожиданно.
     А Виталька все-таки сказал:
     - До свиданья, Динь-Даг!

МНОГО ПОЛЕЗНЫХ ДЕЛ

     Это была  обыкновенная алюминиевая тарелка,  достаточно большая и
глубокая,  чтобы в ней поместилась добрая порция щей или ухи, котлет с
гарниром  или каши с молоком.  Но ни супа,  ни котлет и вообще никаких
кушаний эта тарелка никогда не видела. Из огромного посудного магазина
она попала прямо на маленький дугообразный прилавок веселой продавщицы
мороженого тети Кати. Тарелка стала кассой для мелочи.
     Бойко торгуя, мороженщица тетя Катя поминутно выкрикивала:
     - А  ну,  кому  мороженого?  Сливочное!  Шоколадное!   Фруктовое!
Эскимо!
     Сегодня было жарко и покупателей подходило много. Тетя Катя могла
бы  и  не зазывать покупателей,  но уж такой характер у тети Кати - не
любит она молчать.
     Горячее июньское  солнце  сверкало  в  тарелке,  и  сама  тарелка
походила на маленькое солнце: в ней лежало множество серебряных монет.
В это блистательное общество гривенников,  пятиалтынных и двугривенных
попал и наш Динь-Даг.
     Несмотря на  дневную  июньскую  жару,  в  тарелке было прохладно,
потому что она находилась  по  соседству  с  большой  пузатой  бочкой,
доверху наполненной искристым льдом.
     "А здесь не так уж плохо,  - подумал Динь-Даг, попав в тарелку из
темного и душного кармана отца Витальки Голубкова.  - А главное, здесь
светло и весело и много друзей!"
     Бойкая тетя Катя выбрала для себя и бойкое место. Ее прилавочек и
бочки со льдом и мороженым стояли у входа в  городской  сад,  где  еще
разместился и стадион.  В саду играла музыка, и люди шли сюда сплошным
нескончаемым  потоком.  Они  проходили  около  прилавка  тети  Кати  и
покупали  мороженое.  Вы  сами  знаете,  как  приятно  в  жаркий день,
наслаждаясь леденящим мороженым, отдыхать в тенистых садовых аллеях.
     От солнца,  музыки и веселых выкриков тети Кати Динь-Даг пришел в
самое доброе расположение духа. Он даже запел свою любимую песенку:

                     Я путешественник великий...
                     Все это знают хорошо.

     Но тут он услышал чей-то тоненький, но задорный голосок:
     - А ну-ка расскажи, где ты сегодня путешествовал? Где ты побывал?
     Динь-Даг повернулся   и   увидел   около  себя  совсем  новенькую
десятикопеечную  монету.  Что  мог  он  ответить  на  вопрос  дерзкого
Гривенника?  Да  ничего.  Ведь сегодня Динь-Даг действительно нигде не
был. До полудня он пролежал в темном пиджачном кармане.
     - Ага,  - насмешливо продолжал Гривенник,  - ты, наверное, просто
хвастаешься.  А вот я  в  самом  деле  сегодня  путешествовал.  Я  уже
накатался  по городу в сумке у кондуктора трамвая,  видел,  как ребята
садят на набережной кусты жимолости. Потом ребята побежали купаться, и
один мальчишка,  у которого я сидел в кулаке,  выронил меня,  и я чуть
было не похоронился в песке.  Хорошо,  что мальчик  меня  разыскал.  А
потом  ребята после купания пошли пить лимонад.  Я оказался в такой же
тарелке,  как эта.  Но через пять минут меня отдали на сдачу  какой-то
девушке.  Эта  девушка  пошла танцевать в сад,  а перед танцами решила
угоститься  мороженым,  и  вот  я  тут.  Но  сегодня   я   еще   много
попутешествую. Я очень не люблю сидеть на одном месте. А ты?
     Болтовня Гривенника немного обидела Динь-Дага, но возразить он не
мог.
     - Да,  - сказал Динь-Даг, - это верно, я сегодня нигде не был, но
это потому,  что сегодня у всех людей выходной день, все отдыхают. И я
тоже отдыхал.
     - Путешествия - тоже отдых, - возразил Гривенник и гордо добавил:
- Я путешествовал и, кроме того, помогал людям отдыхать.
     - Это  правильно,  - поддержал Гривенника потускневший от времени
Пятак,  должно быть,  большой труженик.  - Мы для того и живем,  чтобы
помогать людям работать и отдыхать.
     Тут Динь-Даг  не  только  обиделся,  а  прямо-таки  разозлился  и
заносчиво оборвал и без того короткую речь Пятака:
     - Как ты смеешь меня учить! Хотя ты и велик ростом, но в три раза
младше... дешевле меня...
     Скромный Пятак тоже, видимо, обиделся и промолчал. А Гривенник за
него вступился:
     - Хотя я тоже старше,  дороже Пятака,  но никогда не позволю себе
зазнаваться. Я уважаю тех, кто скромен и любит работать.
     Неизвестно, чем бы закончился этот спор,  но тут тегя Катя  взяла
Динь-Дага  и  вместе  с  ним  еще  две  монеты и,  сказав:  "Получите,
пожалуйста,  сдачу",  - высыпала монеты в ладонь высокого  паренька  в
спортивном костюме.
     Тут воинственный пыл у Динь-Дага остыл, и наш герой задумался над
словами Гривенника и Пятака.  Что ни говорите,  а они,  пожалуй,  были
правы. Просто Динь-Даг погорячился. А сейчас он признался самому себе,
что  сегодня действительно ничего хорошего и доброго пока для людей не
сделал.
     - Но  почти  весь день еще впереди,  - сказал он,  падая в карман
молодого спортсмена. - Я еще успею помочь людям отдыхать.
     Спортсмен сидел на трибуне стадиона и наблюдал за игрой в футбол.
Он очень переживал,  поминутно вскакивал и  что-то  кричал  в  сторону
поля.   Хотя   Динь-Даг  чувствовал,  что  футбол  доставляет  большое
удовольствие спортсмену,  сам он такого удовольствия не переживал.  Но
он решил стойко терпеть - пусть люди отдыхают, как им хочется.
     Рядом с молодым спортсменом  сидел  пожилой  солидный  человек  в
соломенной  шляпе и в очках.  Однако,  несмотря на внешнюю солидность,
вел себя этот гражданин совсем не солидно и тоже вскакивал  и  кричал,
словно мальчишка.
     - Куда ты его?..  Подавай на левый край! На левый, говорю! Ну кто
же так бьет?  Рука, рука была! Судья, чего ты смотришь?! Выгнать судью
с поля!.. Давай, давай! Бей! Эх, как высоко дал! А то бы верный гол!
     Пожилой гражданин так кипятился,  что,  казалось,  от исхода игры
зависит вся его жизнь.  Он краснел от досады и все время угрожал,  что
уйдет со стадиона. Но все-таки он не уходил и продолжал переживать.
     - А все равно "Спартак" выиграет,  - заключил он,  отирая со  лба
обильный пот.
     - Ну,  это еще как сказать,  - усмехаясь, возразил спортсмен. - У
"Спартака" слабое нападение.
     - Это у вас  слабое  нападение!  -  вскочил  солидный  гражданин,
словно  сам  готовясь  к нападению.  Ему явно хотелось,  чтобы выиграл
именно "Спартак".
     - У вас сын играет в "Спартаке"? - ехидно спросил спортсмен.
     - Сын не сын,  а двое знакомых есть, - ответил солидный гражданин
не  без  гордости.  -  Вот  сейчас мы решим,  кто выиграет.  Дайте-ка,
молодой человек, мне какой-нибудь пятачок!
     - А зачем вам? - спросил спортсмен и достал из кармана Динь-Дага.
- Пятачка нету, а это годится?
     - Все  равно,  -  сказал гражданин.  - Вот сгадаем.  Если выпадет
орел, выиграет "Спартак"...
     - Какой  орел?  - недоуменно спросил спортсмен.  - Это на царских
деньгах, кажется, были орлы...
     - Ну  все равно,  - согласился солидный гражданин.  - Если упадет
кверху гербом, выиграет "Спартак". - И он подбросил Динь-Дага.
     Динь-Даг, звякнув и подпрыгнув, упал кверху гербом.
     - Вот видите!  -  торжествующе  закричал  солидный  гражданин.  -
Выиграет "Спартак"!
     Но только он крикнул, как в ворота "Спартака" стремительно влетел
мяч.
     Спортсмен захохотал, а солидный гражданин сконфуженно сел на свое
место и только вздохнул.
     Вскоре судья на поле дал последний продолжительный  свисток,  что
означало:  игра  окончена.  Спортсмен  встал  и  попрощался с солидным
гражданином:
     - Счастливо оставаться! Мой пятиалтынный вам не помог.

ПЕРВАЯ ПОЛУЧКА

     Шагал по улице паренек и весело вполголоса напевал:
                     Нам песня строить и жить помогает...
     Было пареньку шестнадцать лет,  и звали его Алеша.  Песни теть он
умел и любил,  а строить еще только учился. Совсем недавно, две недели
назад,  поступил  Алеша  на  большой машиностроительный завод учеником
слесаря.
     А какой это был завод! Ну просто сказочно прекрасный. Один только
сборочный  цех  тянулся  на  полкилометра  или,  может  быть,  чуточку
поменьше.  И  такие в том цехе были огромные окна и было их так много,
что, пожалуй, не всякий дворец с этим цехом мог бы сравниться.
     Или литейный цех.  Об этом цехе и вправду ни в сказке сказать, ни
пером написать.  Сам управляющий  несуществующим  адом  со  всеми  его
подчиненными  чертями  сгорел бы от зависти и злости,  если бы увидел,
как расправляются литейщики с огненным металлом и как  не  боятся  они
самого нестерпимого жара.
     И станков и  самых  разнообразных  машин  на  заводе  было  такое
множество,  что  у  новичка  Алеши  и  в самом деле глаза разбегались.
Скажите теперь,  разве не счастье попасть на такой завод? Да не просто
попасть, как на экскурсию, а чтобы работать на этом заводе. Вот почему
был так счастлив и горд Алеша,  который с давних пор мечтал  о  всяких
машинах,  строил  их  дома  из жестянок,  случайно найденных болтиков,
колес и гаек.  Теперь он учится строить  настоящие  автовозы.  Но  как
знать,  может  быть,  потом  он научится строить и самые быстро-летные
воздушные корабли. И, может быть, эти его корабли помчатся на Луну, на
Марс и на другие планеты.
     А сегодня у Алеши было особенно радостно на душе  еще  и  потому,
что он получил первую заработную плату.  Радостно даже от одной мысли,
что  сегодня  первые  свои  заработанные  деньги  он  отдаст   матери.
Согласитесь,  этот  юный  будущий  машиностроитель по праву пел:  "Нам
песня строить и жить помогает..."
     Придет сейчас Алеша домой и скажет:
     - Вот, мама, получай, пожалуйста! Я заработал!
     И как это прозвучит гордо!
     А мама обнимет его и, пожалуй, чего доброго, всплакнет.
     Алеша купит  себе  настоящую  чертежную доску,  новую готовальню,
всякие транспортиры и затейливые лекала.  Ведь для того, чтобы строить
машины,  нужно  уметь  искусно  чертить.  А  возиться с чертежами было
любимейшим занятием Алеши.
     Чертеж! Для незнающего, непонимающего в технике человека чертеж -
сплошная загадка,  хитроумный  лабиринт,  в  который  этот  человек  и
вступить  побоится.  А  вот  инженеры и опытные рабочие читают чертежи
легко,  как книгу.  По чертежам они и строят машины.  И Алеша тоже уже
кое-что понимает в этом чудесном деле, в этих волшебных листах бумаги.
     Вспомнив о своих будущих покупках и о чертежах,  Алеша оглянулся.
Сзади  никого  не  было.  Тогда он по-мальчишески подпрыгнул и ускорил
шаг, почти побежал. В кармане его куртки серебристо звякнули монеты. И
звонче  всех (так по крайней мере казалось самому Динь-Дагу) прозвенел
пятиалтынный с чуть заметной зазубринкой. Да, полчаса назад владельцем
Динь-Дага стал Алеша.
     Дело в том, что когда Алеша расписался в ведомости, кассир, кроме
бумажных денег, дал ему еще несколько серебряных и медных монет.
     Вчера в   магазине   Динь-Дага   сложили   вместе    с    другими
пятнадцатикопеечными монетами в столбик и завернули в бумагу.
     Вот этого больше всего не любил и боялся  Динь-Даг.  Какая  тоска
томиться  в  тесном  бумажном заточении!  Темно,  с боков давят другие
монеты,  и главное - полное безделье. Куда веселее переходить из рук в
руки,  звенеть,  распевать  свою,  пусть  хотя и хвастливую,  песенку,
болтать с другими монетами.  А тут,  в столбике,  соседи  у  Динь-Дага
попались  молчаливые.  Да  и какие могут быть разговоры,  когда монеты
плотно прижаты друг к другу:  слова не вымолвишь. Столбик был нем, как
обыкновенный металлический стержень, неподвижно лежащий на земле.
     Вот если бы этот столбик рассыпать, тут зазвенели, разговорились,
разоткровенничались бы даже самые угрюмые молчуны.
     Но, к счастью,  на этот раз долго томиться в  бумажном  заточении
Динь-Дагу не пришлось. Столбик переправили в банк, а потом он сразу же
попал в огромную сумку кассира машиностроительного  завода.  Был  день
выдачи  заработной  платы  рабочим.  Алеша  тоже  получил зарплату,  и
Динь-Даг очутился у него.
     Торжественно вошел  Алеша  в  свою  комнату,  где  его  уже давно
поджидала мать,  добрая и заботливая,  кал все матери,  уже  немолодая
женщина.
     - Что же ты,  Алешенька,  задержался?  - спросила  мама.  -  Обед
остывает. Я беспокоилась.
     Алеша улыбнулся,  поцеловал мать и положил на стол деньги, все до
последнего пятачка.  У матери,  как и ожидал Алеша, выступили слезы, и
она, в свою очередь, крепко поцеловала сына.
     Вот при  каком  маленьком  и  в  то  же  время  большом торжестве
присутствовал наш Динь-Даг.
     Лежа на столе,  Динь-Даг огляделся.  Чистенькая, светлая, любовно
убранная,  не очень большая,  но и  не  очень  маленькая  комната  ему
понравилась. Очевидно, и обитатели комнаты любили свое жилище.
     "Побольше бы пожить в  этой  славной  комнатке,  у  этих  хороших
людей,  -  подумал Динь-Даг.  - Наверное,  этот паренек Алеша не будет
зажимать меня в тиски и пилить напильником,  как это  сделал  Виталька
Голубков".  Подумал  так  Динь-Даг потому,  что заметил привинченные к
другому столу маленькие слесарные тиски.
     Но на  Витальку  он  не  обижался.  Он  знал,  что  Виталька  был
маленьким и не  понимал,  что  делает  неправильно,  зажимая  в  тиски
монету.
     Алеша ел суп и восторженно рассказывал матери о своем  заводе,  о
том,  как  он  сегодня  подгонял  какие-то  очень  сложные  детали для
автовоза. А потом Алеша спросил:
     - Мама, можно мне сегодня сходить в цирк?
     - Сходи, Алешенька, сходи, - ласково ответила мать. - Ты и то все
вечера сидишь дома со своими чертежами.
     Когда наступил вечер,  Алеша взял из  полученных  им  денег  одну
бумажку и всю мелочь и отправился в цирк.
     - Как жалко,  - сказал Динь-Даг с грустью. - Конечно, он истратит
нас на папиросы, лимонад или мороженое...
     - Он не курит,  - отозвался сосед Двугривенный. - У них дома я не
видел даже пепельницы.
     Другой, видимо,  более мудрый и опытный Двугривенный  скептически
поморщился и сказал:
     - Однажды один мальчишка выпросил деньги на  кино,  а  сам  отдал
меня и моего приятеля в табачном киоске за пачку папирос.
     - А не все ли равно,  за что тебя отдадут,  -  равнодушно  сказал
Гривенник, - за папиросы, за пиво или за конфеты.
     Потом все замолчали,  ожидая своей участи.  Но, видимо, никому не
хотелось расставаться с симпатичным Алешей.
     Вдруг послышалась красивая музыка. Она звучала бодро и призывно.
     - Теперь можете быть спокойны,  - сказал Гривенник. - Это марш на
выход.  Началось представление.  Здесь деньги тратить  нельзя.  Я  уже
бывал в цирке.
     Сидя в кармане,  Динь-Даг и его  друзья  только  слышали  музыку,
объявления  очередных номеров и шумные рукоплескания.  Должно быть,  в
ци