катера  выходили  люди.  Павлик  почувствовал,  что ему
ничего не поделать со вторгшимися на территорию объекта взрослыми.
     Тогда он  забежал  по  трапу  на свой катер и изо всей силы начал
бить железным болтом о шестерню. Звонкие, но тревожные звуки понеслись
над рекой, над гаванью, водной станцией.
     Среди людей,  поднимающихся на причал,  Павлик неожиданно  увидел
своего  отца.  Вначале  он  онемел от страха.  А люди стояли на земле,
около  катера  "Капитан  Безымянный",  и  с  недоумением  смотрели  на
мальчишку, ожесточенно колотящего болтом в подвешенную шестерню.
     Наконец вахтенный опомнился.  Что ему делать?  Зачем сюда приехал
отец? Ох, попал ты, Павел, в нелегкое положение! С отцом шутки плохи!
     "Сейчас должен прийти Степан Егорович,  он в  обиду  не  даст,  -
подумал Павлик.  - А так мне все равно попадет. Будь что будет! А я на
вахте и выполняю долг!"
     - На  катер заходить посторонним строго воспрещается!  - закричал
он таким голосом, что сам испугался.
     - Павел,  ты что здесь делаешь?!  - тихо,  видимо, смущаясь своих
спутников, спросил ошеломленный инженер Тупиков.
     - Папа,  -  сказал Павлик,  - я - вахтенный!  Мне разговаривать с
посторонними не разрешается. Сейчас придет прораб, поговорите с ним.
     Люди, окружавшие Тупикова, засмеялись.
     Инженер Тупиков хотел было подниматься по трапу на борт "Капитана
Безымянного", но в это время к нему подошел отец Прохора.
     - Капитан гавани водной станции Мыркин,  - отрекомендовался он. -
Я вас слушаю.
     - Мы  приехали,  чтобы   составить   акт   на   списание   катера
"Судоремонтник", - сказал Тупиков. - Он предназначен на слом.
     Мыркин потоптался на месте, потом сказал:
     - Жалко. А ведь его ребята уже вторую неделю ремонтируют. На этом
катере они могли бы еще поплавать.
     - Какие ребята? Этот катер принадлежит затону.
     - Я знаю,  что он принадлежит  затону,  -  согласился  Мыркин,  -
только лучше бы его ребятам отдать. Списать и подарить. Польза была бы
большая.
     - Тут творится вообще что-то невообразимое, - возмутился Тупиков.
- Без хозяев начинают ремонт!
     Неожиданно причал  заполнили  ребята,  и вместе с ними был старый
знакомый инженера Тупикова, его сосед Степан Егорович.
     Увидев пришедших  ребят и Степана Егоровича,  Павлик спустился на
землю и подошел к отцу.
     - Папа,  - сказал он, - это все мы сами, ребята, придумали. Катер
хороший, мы его отремонтируем. Зачем же его на слом?
     - Отправляйся  домой,  -  строго  сказал Тупиков сыну.  - У нас с
тобой будет особый разговор.
     Старый токарь  и инженер теперь стояли друг против друга и словно
раздумывали, с чего начать разговор.
     - Значит,  Борис Петрович,  акт на списание будете составлять?  -
спросил Степан Егорович.  - Значит,  нашего "Капитана Безымянного"  на
слом?
     - Какого  "Капитана  Безымянного"?  -  удивился  Тупиков.  -   Мы
списываем наш катер "Судоремонтник", вот этот катер...
     - Знаю,  что этот,  - сказал Степан Егорович.  - Только он теперь
называется "Капитан Безымянный". Наши молодцы ему новое название дали.
А,  впрочем, это не имеет значения. Составляйте акт, Борис Петрович. А
потом я вместе с вами к директору затона поеду. Договоримся.
     Представители затона ходили вокруг катера,  забирались на палубу,
заглянули в каюту и в машинное отделение,  удивляясь тому, как "старая
калоша" преображается под руками маленьких судоремонтников.
     Акт был составлен и подписан.  "На слом", - значилось в акте. Так
думал и инженер Тупиков.  "Будем продолжать ремонтировать",  -  твердо
решил Степан Егорович.
     - Все равно не отдадим,  - сказал тихо Кирилка,  сбрасывая  конец
каната  на  затонскнй  катер,  на  котором  вместе с представителями к
директору затона поехали Степан Егорович и Владимир Павлович.
     Ребята принялись за работу. И каждый из них думал: "Неужели катер
отберут и сломают? Неужели весь труд был напрасным?"
     Степан Егорович   вернулся  уже  после  полудня.  И  вернулся  он
веселый,  с добрыми вестями.  Директор затона принял акт  на  списание
катера  "Судоремонткик"  и по просьбе Степана Егоровича решил передать
катер школе.  Кроме того,  директор разрешил ремонт некоторых  деталей
для двигателя произвести в цехах затона.
     Ребята торжествовали.

ТАЙНА КАПИТАНА БЕЗЫМЯННОГО

     Можно бы  многое  рассказать  о  том,  как  ремонтировался  катер
"Капитан Безымянный".  О том, как Гриня перестарался и, притирая кран,
"запорол" его, иначе говоря - испортил. Как Павлик пытался разрисовать
борта  катера  звездочками  и  цветочками,  за  что получил от Степана
Егоровича нагоняй.  Как пробовали двигатель,  как писали на борту и на
корме  катера  его  новое название,  как устанавливали радиоприемник и
делили обязанности в команде.
     Но уже  заканчивается июль.  Дует веселый ветер,  играя новеньким
флагом на кормовом штоке "Капитана Безымянного".  Плещутся  у  причала
ласковые волны и словно манят катер скорее покинуть старый мол. Ребята
торопятся,  заканчивая последние  мелкие  работы  по  отделке  катера.
Просторы  широкой  реки  зовут  в  путь,  в  далекое  и  увлекательное
плавание.
     ...Толстую тетрадь  в  зеленой  обложке нашла Катя.  Тетрадь была
запрятана в щели под стенкой у мастерской.
     Катя раскрыла тетрадь и прочитала: "Вахтенный журнал".
     - Ребята! - закричала Катя. - Я что-то нашла!
     - Это моя тетрадь,  - сказал Тошка.  - Я ее Прохору на рыболовные
крючки выменял.
     - Выменял,  значит,  не  твоя,  -  возразила Катя и,  перелистнув
страницу,  стала громко читать:  "Новый" - такое название я решил дать
острову,  на  который  вчера  двенадцатибалльным  штормом  при  потере
управления был выброшен наш корабль..."
     Ничего не  понимая,  Катя  хотела  продолжать  чтение,  но в этот
момент к ней подскочил Прохор.  Он выхватил из рук девочки  тетрадь  и
бросился бежать к станции, но столкнулся с Владимиром Павловичем.
     - Что с тобой,  Прохор?  Опять не поладил с Катей?!  Эх,  Прохор,
Прохор!
     - Она стащила...  - Прохор заикался от волнения и ярости.  -  Она
стащила... нашла дневник... судовой журнал...
     Ребята окружили Владимира Павловича и Прохора.
     - Успокойся, Прохор, - сказал Владимир Павлович. - Сейчас приедет
Степан Егорович.  Завтра наш катер будет спущен на  воду.  Теперь  все
можно рассказать ребятам. Дело в том, друзья, что наш рейс изменяется.
А капитан Безымянный уже найден.  На нашем катере мы поплывем вверх по
реке, в пионерский лагерь. И капитан Безымянный вместе с нами!
     Ребята недоумевали.
     - Где капитан Безымянный? Кто его нашел?
     - Вот  он,  отважный  капитан  Безымянный!  -  Владимир  Павлович
похлопал по плечу смутившегося Прохора.  Потом он указал на катер: - А
это его бывший корабль "Одинокий".  И  все  вы  находитесь  на  бывшем
острове Новом.
     Ребята с удивлением смотрели  на  Прохора.  Ну  и  выдумщик  этот
мальчишка!  А  все-таки он молодец.  Ведь это благодаря ему они теперь
имеют собственный корабль.
     Только Кирилка рассердился: "Так вот чьи это фокусы! И как это он
позволил себя  обдурить!"  Но  ссориться  было  не  время.  Ведь  если
рассказать   о   поездке  на  остров,  ребята  могут  только  над  ним
посмеяться.
     Кирилка сердито посмотрел на Прохора, но промолчал.
     Так была раскрыта тайна капитана Безымянного. А начиналась она...
     Однажды, обидевшись  на  учительницу,  на отца и на своего дружка
Тошку,  Прохор решил вести новую жизнь.  И хотя это была игра,  он все
делал  самым  серьезным  образом.  Прохор  придумал  историю  капитана
Безымянного, в которого он на несколько часов превращался после школы.
     В прошлом  году  для  водной станции соорудили новый мол.  Старый
мол, находящийся выше по реке, был заброшен и предназначался на слом.
     Хотя старый   мол   и  не  был  окружен  со  всех  сторон  водой,
воображение капитана Безымянного легко превратило его в остров. Прохор
даже и не подумал о том,  что за такую "вольность" он мог по географии
получить двойку. Вновь открытый остров был назван Новым.
     На старый   мол   тоже   в   прошлом   году  был  поднят  изрядно
поизносившийся моторный катер, принадлежащий затону.
     Еще в то время,  когда Прохор не учился в школе,  он любил и знал
наизусть стихи:

                     По синим волнам океана,
                     Лишь звезды блеснут в небесах,
                     Корабль одинокий несется,
                     Несется на всех парусах.

     Прохор думал,  что слово "одинокий" означает название корабля. И,
когда отец смастерил ему маленький игрушечный корабль,  Прохор красным
карандашом   вывел  на  носу  модели:  "Одинокий".  Название  это  ему
полюбилось,  и  теперь  оно  было  присвоено  катеру   или   "кораблю,
выброшенному  двенадцатибалльным  штормом  на скалистые берега острова
Нового", как об этом капитан записал в судовом журнале.
     Нетрудно догадаться,  что  выдумщик  Прохор  все  эти  названия и
выражения для своего судового журнала заимствовал из прочитанных книг.
     Но прошла неделя, и Прохору стало скучно играть в одиночестве. Он
уже подумывал,  что неплохо бы помириться с Тошкой.  Он думал также  о
том, что неплохо бы спустить "Одинокого" на воду и плавать на нем хотя
бы по реке.  Но это было невозможно.  Во-первых, одному такой катер не
спустить,  во-вторых,  катер  принадлежал  затону,  в-третьих,  катеру
требовался ремонт.
     Потом, читая  еще  одну  интересную  книжку,  Прохор  решил  игру
продолжить.  Он написал известное уже  нам  письмо  и  засунул  его  в
бутылку из-под рома,  а точнее - из-под лимонада.  Горлышко бутылки он
закупорил пробкой и  залил  сургучом.  Для  большей  убедительности  и
таинственности  Прохор  измазал  бутылку  глиной и тиной и выбросил за
борт, в "холодные, темные волны". На причале он написал краской буквы,
которые  обозначались  в  письме "Б.О.Н.",  что означало - Безымянный,
"Одинокий", Новый.
     Кирилку Прохор  "водил за нос",  продолжая играть,  зная,  что на
песчаном островке они все  равно  ничего  не  найдут.  Но  все-таки  с
Кирилкой ему было веселее.
     Свою тайну Прохор Мыркин - отважный  капитан  Безымянный  раскрыл
Владимиру  Павловичу,  разговаривая  с  ним  о  двойке и о неудавшейся
попытке поступить на "Сахалин".
     Когда начался  ремонт катера,  Прохор совсем забросил свою игру и
спрятал вахтенный журнал.  Он и сам не подозревал,  что придуманный им
капитан Безымянный так поможет ребятам.

СЧАСТЛИВОГО ПЛАВАНИЯ!

     Под аплодисменты  и  крики  "ура"  плавучий  подъемный кран легко
поднял катер с причала и бережно опустил на воду.
     Долгожданный день!  "Капитан  Безымянный",  который  почти  месяц
ремонтировался ребятами, сейчас плавно покачивался на отлогих волнах.
     Сколько за  это время узнано,  испытано,  пережито и радостей,  и
горестей, и треволнений!
     - А  что?  Корабль  добрый  вышел,  -  любуясь с причала катером,
сказал Степан Егорович.  - А еще  лучше  то,  что  вы,  сорванцы  мои,
кое-чему  за  это  время поднаучились.  И плотничать,  и слесарить,  и
малярить... Это хорошо!
     Может быть,  он  был и не так уж хорош,  этот катер.  Но в глазах
ребят он  был  красавцем,  первоклассным  судном,  мечтой,  наконец-то
осуществленной.
     Вот эти борта красили сами  ребята.  Они  помогали  ремонтировать
двигатель внутреннего сгорания,  закрепляли на болтах гайки, притирали
краны и клапаны, починяли кранцы, чистили медяшку, вырубали прокладки.
     Были, конечно,  и  неприятности,  когда  ребята  портили детали и
инструменты. Но сейчас об этом уже никто не вспоминал.
     И Кирилке за все эти дни никогда не было скучно.  И мечты Прохора
- капитана Безымянного о спуске "Одинокого" стали действительностью. И
Гриня,  и  Павлик,  и  другие  ребята  научились действовать рубанком,
стамеской,  напильником,  пожалуй,  не  хуже  Илюши  Ильина.  И  даже,
казалось,  Степан Егорович Ильин,  занимаясь с ребятами,  за это время
как-то помолодел.
     Во время   испытаний  катера  Степан  Егорович  сам  находился  у
двигателя.  У штурвала стоял Владимир  Павлович.  Ребята,  оказавшиеся
теперь  экипажем настоящего,  плавающего судна,  разместились всюду на
палубе и с замиранием сердца ожидали.
     И вот мотор дрогнул. Выхлоп, другой, третий... Быстро-быстро - не
сосчитать.  "Капитан Безымянный" подвинулся вперед  и  начал  набирать
ход.    Владимир    Павлович   перекатал   штурвал.   Катер   послушно
разворачивался.

x x x

     В первый рейс катер отплывал  через  два  дня  после  спуска.  На
причале  собралась  толпа.  Пришли  директор затона и инженер Тупиков.
Многие затонские ребята еще неделю назад уехали в пионерский лагерь за
триста  километров  вверх  по  реке.  Теперь  туда  же на своем катере
отправлялся весь экипаж "Капитана Безымянного".
     - В  первый рейс сам обязательно пойду,  - заявил директор затона
Степан Егорович. - Нужно посмотреть, что получилось.
     Только Андрейка  был недоволен.  Он стоял с матерью и Маринкой на
причале и готов был расплакаться. В рейс его не взяли.
     По команде вахтенные Илюша и Кирилка отдали швартовы. Послышалось
глухое  гудение  двигателя.   "Капитан   Безымянный"   развернулся   и
неторопливо поплыл вверх по реке.
     С берега махали шапками и платками.
     - Счастливого плавания, дорогие ребята!



    Евгений Степанович Коковин.
    Гостья из Заполярья


     OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru)


                   (Сборник "Гостья из Заполярья")

                          Детская литература
                                Москва
                                 1980


     Три дня и три ночи плыл пароход но Северному  Ледовитому  океану.
Уже  целую  неделю  погода  стояла тихая,  безветренная,  и все-таки в
океане катились широкие,  отлогие волны. Они были удивительно гладкие,
эти волны, и моряки называли их мертвой зыбью.
     Пароход "Ямал" был большой,  но на безбрежном океанском просторе,
где  не  увидишь  даже  самой узенькой полоски земли,  пароход казался
маленьким и совсем одиноким.
     Впрочем, Лена  заметила,  что  одиночество  в  океане  совсем  не
беспокоит и не пугает команду парохода.  Матросы беспрестанно поливали
палубу  водой  из шлангов,  наводили всюду чистоту,  напевали знакомые
Лене песни и,  увидев ребят,  всегда ласково улыбались  им.  Вероятно,
морякам  было  особенно весело потому,  что они плыли домой,  в родной
порт Архангельск.
     Лена Вылко и раньше множество раз видела океан.  Всю свою, правда
еще небольшую, жизнь она прожила на Новой Земле. А ведь всем известно,
что  Новая  Земля  - это большой советский остров в Северном Ледовитом
океане. Но на пароход Лена попала впервые.
     Конечно, она не была в таком восторге от парохода,  в каком были,
например,  Степа Рочев и Игорь Васильев.  Но на  то  они  и  мальчики,
чтобы, попав на пароход, с утра до вечера лазать но трапам, приставать
с  расспросами  к  команде  и  мечтать  стать  штурманами  такого   же
великолепного парохода, каким был "Ямал".
     Однако Лена тоже  увидела  на  пароходе  много  занимательного  и
диковинного.  Прежде  всего  ей  понравилась чистота.  Все на пароходе
блестело и сверкало,  словно приборкой здесь занимались  десять  самых
аккуратных хозяек.  Но никаких хозяек, конечно, на "Ямале" не было, а,
как мы уже говорили, чистоту наводили матросы.
     Лена любила  стоять у борта и,  крепко держась за поручни,  долго
смотреть вниз, на воду. Из-под носа парохода выбивалась пышная пена, и
ее клочья стремительно проносились у самого борта к корме.
     Нравилось девочке  слушать,  как  в  машинном  отделении   звонит
телеграф. Это с капитанского мостика передают машинистам команды.
     Но как ни хорошо было на пароходе, все же и Лене и другим ребятам
хотелось  скорее приехать в Архангельск.  Многие из них еще никогда не
бывали на Большой земле и не видели города.  А ехали они в Архангельск
на экскурсию.
     Среди пятнадцати  маленьких  пассажиров  "Ямала"  были  ненцы   и
русские.  На  Новой  Земле  они  жили  и  учились,  а  их родители там
работали: один были промышленниками - охотились за тюленями и песцами,
другие  были  метеорологами - наблюдали за погодой,  третьи учителями,
четвертые электриками,  пятые... Да мало ли в Арктике, на зимовках и в
становищах, надо теперь людей!
     На четвертые  сутки  пароход  вошел  в  Северную  Двину,  и   все
пассажиры  начали  укладывать  свои  вещи.  А  ребята  теперь никак не
соглашались уходить с палубы.  Всем им интересно  было  посмотреть  на
берега и узнать, как тут живут люди и что они делают.
     Во-первых, деревья.  На Новой  Земле  нет  таких  высоких,  густо
растущих  берез,  елок  и  сосен.  Раньше  Лена видела высокие деревья
только на картинках и в книжках.  Но ведь даже самую хорошую  картинку
не сравнишь с тем, что существует на самом деле.
     Во-вторых, заводы.  Трубы у заводов но крайней мере  раз  в  пять
выше,   чем  труба  у  парохода.  Мария  Васильевна,  воспитательница,
сказала,  что на этих заводах пилят бревна на доски.  И действительно,
на  берегах  было  много беленьких,  уложенных в ровные штабеля досок.
Когда Лена издали увидела штабеля, то подумала, что это и есть город.
     Навстречу "Ямалу"  но реке плыли другие пароходы.  По сравнению с
"Ямалом" они были совсем маленькие.  Но,  должно быть, силы у них было
много.  Пароходики тащили за собой огромные баржи или длинные плоты из
бревен.
     Однажды из-за поворота реки выскочил моторный катер.  Он пронесся
у самого борта "Ямала" с такой быстротой,  что Лена даже не могла  его
как  следует  рассмотреть,  а  хорошо  видела  лишь бьющие из-под носа
катера высокие струи воды, похожие на пушистые усы.
     Домов на  берегах Двины встречалось все больше и больше.  А потом
на высоком берегу показался бульвар.  Из зелени  деревьев  тут  и  там
выглядывали  белые  здания.  Освещенные  клонившимся к закату солнцем,
дома казались ослепительно белыми, а деревья зелеными-презелеиыми. Чем
ближе подходил пароход к городу, тем выше поднимались дома. Они словно
вырастали на глазах.  Уже можно было разглядеть людей,  проходивших но
берегу.
     "Ямал" загудел, выбросив вверх длинную струю молочно-белого пара.
Это капитан сигналом просил,  чтобы на причале подготовились к встрече
парохода.
     Но на   пристани,  должно  быть,  уже  давно  поджидали  прибытия
парохода. Там собралось много встречающих.
     С капитанского  мостика  послышался  звонкий  перебор  телеграфа,
словно палочкой провели по стаканам,  стоящим  рядышком  на  столе.  И
сразу же звенящим перебором отозвалось машинное отделение.
     "Ямал" совсем  замедлил  ход  и  еще  раз  оглушительно  загудел.
Расстояние  между  пароходом  и  высоким  причалом быстро уменьшалось.
Стоящий на носу матрос бросил на причал круглый предмет,  за которым с
борта парохода потянулась тонкая длинная веревка.
     На причале человек в  синей  куртке  ловко  подхватил  веревку  и
потянул к себе, сноровисто перебирая ее руками. Веревка была привязана
к тросу,  который с шумом, подняв высоко брызги, бухнулся с парохода в
реку.  Такой же трос перебросили на берег и с кормы, и наконец пароход
был привязан, или, как говорят моряки, пришвартован к причалу.
     Ребятам не терпелось выскочить на берег, но воспитательница Мария
Васильевна строго-настрого  запретила  им  отходить  от  нее,  а  сама
выходить не торопилась.
     - Пусть все выйдут, сказала она. Нам спешить некуда.
     Когда почти  все  пассажиры  уже  вышли и Мария Васильевна велела
ребятам построиться в пары, к воспитательнице подошла девушка.
     - Здравствуйте,  сказала она весело.  Здравствуйте,  ребята!  Как
доехали? А я пришла вас встречать.
     Все пошли за девушкой по трапу на берег,  и самой последней сошла
с парохода Мария Васильевна.
     Для Лены и для всех других ребят тут было на что посмотреть.