аю
трамвай". Действительно ли Собельсон автор этого анекдота - утверждать
нельзя, но что он был автором многих "еврейских" анекдотов - общеизвестно,
как и то, что приведенный выше анекдот был широко распространен по всей
России.
  Население всей страны в то время еще твердо помнило декрет новой власти
от 27 июня 1918 года, гласивший: "Совнарком предписывает всем Совдепам
принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения.
  Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне
закона".,. Было население и свидетелем многочисленных кровавых расправ на
основании этого декрета.
  И "антисемитизм" был приведен в молчание. Но до "пресечения в корне" было
далеко. Антиеврейские настроения остались. Только были загнаны внутрь.
  Авторы книг об "антисемитизме" в Советском Союзе (например, С. Шварц)
утверждают, что декрет 27 июня 1918 года "вскоре утратил всякое
значение". Как доказательство, они указывают на отсутствие в Уголовном
Кодексе 1922 года и в последующих его редакциях специального указания на
"антисемитизм" и на замену квалификации этого уголовного преступления
общей фразой: "возбуждение национальной вражды". Но это
"доказательство" никого не убеждало, и все отлично понимали в чем дело. -
Понимали, а потому молчали.
  Это-то молчание и дало основание Соломону Шварцу, автору книги
"Антисемитизм в Советском Союзе" (Н.-Йорк, 1952, Чеховское издательство)
утверждать, что в начале 20-х годов "волна антисемитизма спала".
  Согласиться с этим утверждением довольно трудно. И сам Шварц, в той же
книге, обширно пишет о "новой волне антисемитизма" во второй половине 20-
х годов - но о причине появления этой новой волны не пишет ничего.
  А, между тем, в действительности, антиеврейские настроения в широких
массах населения, в частности, среди рабочих, отчетливо стали проявляться
тотчас же после того, как евреи заполнили весь административный аппарат
в России уже в начале 1918 г., еще до, упомянутого выше, декрета от 27 июня
1918 г. о борьбе с "антисемитизмом".
  В "Известиях" от 28 апреля 1918 года было напечатано пространное
постановление Исполнительного Комитета Московского Совета "по вопросу
об антисемитской погромной агитации в Москве и Московской Области".
  Параграф 2-ой этого постановления гласит: "признать необходимым не
создавать особой боевой еврейской организации".
  Особые боевые организации начали самочинно создаваться в Москве,
наполнившими ее евреями, с целью вооруженной борьбы в случаях, когда, по их
мнению, им угрожают "черносотенцы". На этой почве во многих
учреждениях, на фабриках и заводах отношения между евреями и остальными
рабочими и сослуживцами обострились до крайних пределов. Потребовалось
вмешательство власти и срочный роспуск, уже созданных еврейских боевых
дружин, чтобы предотвратить назревавшие кровавые столкновения.
  Вопрос об этих еврейских боевых дружинах теперь старательно
замалчивается. Но наличие параграфа 2-го, приведенного выше постановления,
свидетельствует, что вопрос об этих дружинах обсуждался, что значит, что
он был тогда актуален. Хотя в постановлении и не говорится о роспуске уже
созданных дружин, а только о "необходимости их не создавать", но москвичи
отлично знали, что немало еврейских боевых дружин уже было создано и были
распущены только после этого постановления.
  Дальнейшие мероприятия и декреты Советской Власти по еврейскому
вопросу, а также кровавые расправы Чека с "врагами режима", к каковым
причислялись все "антисемиты", нагнали такой страх на все население
России, что, как выразился С. Шварц, "волна антисемитизма спала".
  Но после введения НЭП-а и некоторого общего послабления, пришедшего
вместе с НЭП-ом, население несколько осмелело и опять поднялась волна
антиеврейских настроений как известная реакция на положение евреев при
новом строе, при котором они превратились в привилегированную этническую
группу и по отношению к коренному населению России держали себя далеко не
всегда тактично.
  В голодные годы "военного коммунизма", когда все население голодало или
недоедало, когда распределялась американская помощь организации АРА,
население видело в качестве переводчиков и сотрудников при американцах
почти исключительно евреев. И у него создавалось убеждение, что помогают
прежде всего евреям - "своим". А так как распределение помощи в
значительной степени зависело от правительственных органов или
переводчиков, а и те и другие, в большинстве были евреи - у населения это
порождало соответствующие чувства по отношению к последним.
  А кроме того, в те годы еврейские благотворительные организации развили за
границами страны деятельность по оказанию помощи голодающим в России,
причем эта помощь, весьма значительная, шла только и исключительно
евреям. Население это видело и делало из своих наблюдений выводы, далеко не
благоприятные для евреев, хотя, скованное страхом, и молчало.
  Видело население Москвы и тот неудержимый поток евреев, хлынувший в
Москву при новой власти, и наблюдало, как в переполненной Москве, при
остром жилищном кризисе для новых москвичей находились помещения и
квартиры.
  Не укрылось от внимания населения и отношения новой власти,
провозгласившей, что "религия есть опиум для народа", к религии
православной и иудейской. Еврей Губельман-Ярославский весьма рьяно боролся
с христианской религией вообще, а с православием, в особенности, расхищая
("конфисковывая") церковное имущество и организовывая разного рода
кощунственно-скоморошеские выступления "безбожников". Но синагоги
оставались нетронуты и их имущество не "конфисковывалось". Не видали
москвичи и пародийно-кощунственных выступлений в дни еврейских
религиозных праздников...
  Конечно, не одни только евреи составляли армию "воинствующих
безбожников", главковерхом которой был Губельман. Было у него немало
способных и ретивых сотрудников и помощников и из русских. Некоторые из
них составили себе неплохую карьеру на "безбожнической деятельности" и
стали даже членами Союза Советских Писателей.
  Спрос на богохульную литературу тогда был очень велик, и награды, и
гонорары за нее привлекали многих выдвиженцев в литературе, делавших свою
карьеру на произведениях, написанных в духе и стиле главы 39-й романа Л. Н.
  Толстого "Воскресение". До революции эта глава была запрещена цензурой, но
широко распространялась по всей России нелегально.
  В особое привилегированное положение были поставлены и студенты-евреи,
когда (в 1923 году) происходили во всей стране массовые исключения
студентов "по социальному происхождению". Исключали, даже с последних
семестров, студентов, если устанавливалось их происхождение
непролетарское. Сыновья не только дворян и помещиков или офицеров и
чиновников царского времени, купцов и промышленников, людей свободных
интеллигентских профессий, священников, диаконов и даже дьячков - все
исключались без права поступления в какое-либо другое высшее учебное
заведение. В связи с этими исключениями периодическая печать писала о
многочисленных случаях самоубийств исключенных. Но евреев не исключали и
самоубийств на этой почве не происходило.
  Новый правящий класс в правительственное распоряжении о "чистке" по
признаку происхождения внес клаузулу, что студенты, представители
"нацменьшинств", чистке не подлежат, ибо они были угнетаемы и
преследуемы при старом режиме. Это и было применено ко всем студентам-
евреям.
  Конечно, все, изложенное выше, не осталось незамеченным населением страны
и, как результат, появились антиеврейские настроения там, где их раньше не
было и где их можно было меньше всего предполагать: в среде рабочих, среди
молодежи - студенческой и комсомола - даже среди членов коммунистической
партии и новой бюрократии не-еврейского происхождения.
  Это вовсе не был "антисемитизм" или юдофобия в старом понимании этого
слова, т. е. вражда и ненависть по признаку расы и религии. - Это было
чувство неприязни и отталкивания к привилегированному классу, который
отождествлялся с еврейством. Несомненно, играло известную роль, особенно
в культурной части населения, и оскорбленное национальное чувство русского
народа от имени которого был подписан "похабный" и позорный Брест-
Литовский мир с немцами - подписан четырьмя евреями, с легкостью
пошедших на этот мир.
  Во второй половине 20-х годов, когда "подъем волны антисемитизма" стал
особенно заметен, печать забила тревогу. Начали появляться статьи о
недостаточно энергичной борьбе с этим явлением, о появлении в рабочей среде
"опасных рецидивов национализма".
  В начале мая 1928 года агитпропколлегия ЦК ВКП обсудила вопрос о
мероприятиях по борьбе с антисемитизмом и наметила следующие
предложения:
  1) Включить в программу партпросвещения вопрос о борьбе с
антисемитизмом;
2) Необходимо шире и систематически разоблачать классовую подоплеку
антисемитизма, используя для этой цели художественную литературу,
театр, кино, радио и ежедневную прессу;
3) Партия должна создать атмосферу общественного презрения к
антисемитизму.
  Кроме этих положений общего характера специальная комиссия
агитпропколлегии выработала также ряд конкретных предложений,
подлежащих утверждению ЦК ВКП;
1) Создание специально подготовленного персонала для борьбы с
антисемитизмом;
2) Включение темы о борьбе с антисемитизмом в школьные учебники,
фильмы, периодическую печать и литературу;
3) Организация публичных прений и докладов об антисемитизме.
  Но, несмотря на все эти постановления и рекомендации, по словам
исследователя этого вопроса Соломона Шварца, "для действительной борьбы
с антисемитизмом компартия не находила в себе достаточной решимости".
  О причинах этой "недостаточной решимости" другой исследователь и автор
трудов об антисемитизме Лурье-Ларин пишет следующее: "Ложный стыд
выпячивать еврейский вопрос (чтобы этим не развить антисемитизм еще
больше) приводит фактически к смазыванию борьбы с буржуазным
контрреволюционным вредительством на этом участке идеологического
фронта".
  Проявлений же антиеврейских настроений (называемых С. Шварцем
"антисемитизмом"), а также публичных прении по этому вопросу в то время
было немало на всей территории Советского Союза. Много антиеврейских
выступлений и высказываний на публичных собраниях приводит в своей книге
"Антисемитизм в Советском Союзе" Соломон Шварц.
  Не имея возможности привести все, написанное по этому вопросу г. Шварцем
полностью, приводим эти данные со значительными сокращениями. Вот
несколько случаев проявления настроении населения: 1) "Из разных частей
страны приходят сообщения, что среди студентов советских учебных
заведений стало обычным, говоря о евреях, употреблять слово "жид".
  2) "В Харькове даже студенты-коммунисты заражены антисемитизмом и
часто спрашивают, почему для евреев не вводится в высших учебных
заведениях процентная норма".
  3) "Собрание студентов-коммунистов в Киеве потребовало введения
процентной нормы для евреев при приеме в Университет, Требования это
предварительно обсуждалось в заседании бюро Комсомола". Все приведенные
выше сообщения относятся к 1928 и 1929 году, т. е. к тому времени, когда
студенчество было сплошь пролетарского происхождения - сыновья рабочих и
крестьян, что заслуживает особого внимания. Ведь это настроения тех, кто
впоследствии занимали разные должности в администрации и в культурной и
хозяйственной жизни страны.
  Сходные студенческим были и настроения в рабочей среде. Так, например:
  1) В Ленинграде на заводе "Лит" антисемиты, под руководством мастера-
инструктора начали с криков по адресу рабочих-евреев: "жиды!"... Потом на
стенах уборной был вычерчен лозунг: "Бей жидов, спасай Россию!"... Потом,
вдохновившись безнаказанностью, избили кирпичами т. Меллера, потом т.
  Елашевича и ряд других евреев.
  2) Другой случай, тоже ленинградский: на заводе им, Марти член бюро
коллектива этого завода пригрозил комсомольцу-еврею, выступавшему против
него на собрании: "Если ты, жидовская морда, посмеешь еще хоть раз
выступить, я с тобой разделаюсь"...
  3) В Керчи на консервной фабрике "Воля Труда" группа рабочих преследовала
чернорабочего-еврея Гутмановича... били его проволокой по спине... А
антисемит Ничугин в присутствии предфабкома и толпы рабочих кричал:
  "Если этого жиденка не уберут от нас, я его задушу"...
  4) В Харькове на Госспиртзаводе ј 2 во время перерыва на завтрак возник спор
евреев с не-евреями, во время которого один из спорящих, рабочий, комсомолец
Добрынин, крикнул еврею-рабочему: "Вы хотите в вузы, в школы попасть?
  Это вам не удастся!"... А подошедший комсомолец, кандидат КП(б)У,
студент сельскохозяйственного рабфака Аникеев продолжил: "Эй ты,
жидовская морда, что тебе здесь нужно? Пришел забирать хлеб у нашего
брата? Мы вам, жиды, покоя не дадим. Был бы 20-й год я бы с тобой
расправился. Все вы спекулянты. Еще и сюда пришли работать"...
  5) Предместкома Кузьмичев, член ВКП, при обсуждении вопроса об увольнении
русского рабочего за избиение рабочего-еврея (в магазине Мосторга) заявил:
  "Мы не допустим, чтобы из-за жида увольняли русских"...
  (Все приведенные выше случаи проявления антиеврейских настроений в
студенческой и в рабочей среде взяты из книги С. Шварца "Антисемитизм в
Советском Союзе", стр. 21, 22, 28.)
В той же книге С. Шварц приводит и речь М. Калинина по еврейскому вопросу,
произнесенную им в ноябре 1926 года. Калинин сказал следующее:
  "Почему сейчас русская интеллигенция, пожалуй, более антисемитична, чем
была при царизме? Это вполне естественно. В первые дни революции в канал
революции бросилась интеллигентская и полуинтеллигентская еврейская
масса. Как нация угнетенная, никогда не бывшая в управлении, она
естественно устремилась в революционное строительство, а с этим связано и
управление... В тот момент, когда значительная часть русской
интеллигенции отхлынула, испугалась революции, как раз в этот момент
еврейская интеллигенция хлынула в канал революции, заполнила его большим
процентом по сравнению со своей численностью и начала работать в органах
управления.
  Для еврейского народа, как нации, это явление (т е. широкое участие евреев в
"революционных органах") имеет громадное значение, и, я должен сказать,
значение отрицательное. Когда на одном из заводов меня спросили: почему в
Москве так много евреев? - я им ответил: если бы я был старый раввин,
болеющий душой за еврейскую нацию, я бы предал проклятию всех евреев,
едущих в Москву на советские должности, ибо они потеряны для своей нации.
  В Москве евреи смешивают свою кровь с русской кровью и они для еврейской
нации со второго, максимум с третьего поколения потеряны - они
превращаются в обычных русификаторов". (Стр. 16-17 упомянутой выше
книги).
  Почти одновременно с выступлением М. Калинина, 2 декабря 1926 года в
Москве в помещении консерватории состоялся митинг, посвященный
еврейскому вопросу. На этом митинге проф. Юрий В. Ключников сказал
следующее:
  "Уже февральская революция (1917 г.) установила равноправие всех граждан
России, в том числе и евреев. Октябрьская революция пошла дальше. Русская
нация проявила самоотречение. Создалось определенное несоответствие
между количественным составом евреев в Союзе и в теми местами, которые в
городах евреи временно заняли...
  Вы видите, как по всей Москве настроились мелкие будочки с хлебом и
колбасой, являющиеся еврейскими. Вот вам первоисточник этого
недовольства. Когда русские видят, как русские же женщины, старики и дети
мерзнут по 9-11 часов на улице, мокнут под дождем над ларьком
Моссельпрома, и когда они видят эти сравнительно теплые еврейские ларьки с
хлебом и колбасой - у них появляется ощущение недовольства...
  Это явление упускать из виду нельзя. С этим нужно считаться. У жителей
больших городов может появиться это сторожкое чувство, поскольку
страшно нарушена пропорция и в государственном строительстве, и в
практической жизни, и в других областях между численным составом евреев и
населением. Если бы у нас в Москве не было жилищного кризиса - масса людей
теснится в помещении, где нельзя совершенно жить; а в то же время вы
видите, как люди приезжают из других частей страны и занимают жилую
площадь. Это - приезжие евреи...
  Дело не в антисемитизме, а в том, что растет национальное недовольство,
национальная сторожкость, настороженность других наций. На это не надо
закрывать глаза. То, что скажет русский русскому, того он еврею не скажет.
  Массы говорят, что слишком много евреев в Москве. С этим считайтесь, но не
называйте это антисемитизмом"... (Приведенный выше отрывок из речи
проф. Ключникова взят из стенограммы Лурье-Ларина, который на этом
митинге присутствовал и лично стенографировал слова проф. Ключникова,
которые и привел на страницах 124-125 своей книги "Евреи и антисемитизм в
СССР", Ленинград-Москва, Госиздат, 1929 г.)
Вопрос все растущих случаев проявления резко антиеврейских настроений все
больше и больше тревожил власть, и она бросила все силы на борьбу с этим
явлением, ибо она не могла не понимать, что под угрозу ставилось самое
существование власти и правящего класса, состоявшего тогда
преимущественно из евреев. По всей стране начала вестись разъяснительная
работа по этому вопросу. В процессе этой разъяснительной работы
проводились "консультации по антисемитизму", об одной из которых,
состоявшейся в августе 1928 года в Москве в "кабинете партработы одного из
райкомов Москвы", сообщает председательствовавший на ней Лурье-Ларин в
своей, упомянутой выше, книге "Евреи и антисемитизм в СССР".
  На собрании-"консультации" присутствовали несколько десятков рабочих из
различных московских промышленных предприятий: "передовики-партийцы",
комсомольцы и несколько "сочувствующих", словом, весь человеческий
материал, из которого формируется партийный, комсомольский и
профсоюзный актив.
  На "консультации" после доклада-разъяснения председателя (Лурье-Ларина)
участники подавали записки-вопросы, чрезвычайно характерные для
определения настроения присутствующих. В своей книге Ларин-Лурье
приводит полностью 6 вопросов-записок, которые заслуживают того, чтобы
привести их дословно:
  1) Почему евреи не хотят заниматься тяжелым трудом?
  2) Почему евреи везде устраиваются на хорошие места?
  3) Почему евреев много в вузах, не подделывают ли они документы?
  4) Не изменят ли евреи в случае войны и не уклоняются ли они от военной
службы?
  5) Почему евреям дали хорошую землю в Крыму, а русским - где похуже?
  6) Отыскивать причину антисемитизма следовало бы в самой еврейской
нации, в ее нравственном и психологическом воспитании.
  Примерно в таком же духе и все остальные "вопросы-записки". Ни в одной из
них нельзя обнаружить мотива расово-религиозного, упоминаний о том, что
евреи распяли Христа - мотивов характерных для подлинного антисемитизма
в старом, классическом понимании и аргументации дореволюционных
противников евреев.
  Во всех "вопросах-записках", в той или иной редакции, ясно звучит момент
экономический - недовольство привилегированным положением еврейской
этнической группы при новом режиме.
  Из описанных выше выступлений трех видных коммунистов - двух русских
(Калинина и Ключникова) и одного еврея (Ларина-Лурье) - видно насколько
серьезно и угрожающе стоял тогда (в конце 20-х годов) еврейский вопрос в
Советском Союзе. И власть не без оснований забила тревогу.
  В условиях коммунистического режима обсуждение этого вопроса в печати
было немыслимо. Возможно было только одностороннее его освещение с
точки зрения правящего класса, которое сводилось к сообщениям в печати, да
и то редко, об отдельных случаях проявления недовольства той "обратно-
пропорциональной процентной нормой", которая установилась при новом
строе, причем эти случаи назывались "рецидивом черносотенства",
"выходками погромщиков" или "буржуазно-капиталистическим
вредительством". Ни спорить, ни опровергать, ни обосновывать
антиеврейские настроения тогда никто не мог и не смел.
  Когда же в самом конце 20-х годов и начале 30-х