инское соглашение  трех
президентов  --  это  лишь   эскиз,  экспромт.  Осталось  много  нераскрытых
вопросов. И среди них главный -- нет механизма взаимодействия.
     Мой  подход состоит в том,  чтобы  придать законный, правовой  характер
процессу  преобразования государства.  Я  обратился  к  народным  депутатам.
Должна быть выражена воля народов, воля республик.
     Однако  обсуждение проекта Союзного  договора в парламентах по существу
сорвано. Попраны были договоренности между мной и руководителями республик.
     В Минске было  сделано  весьма вольное заявление, что  Советского Союза
уже нет. Но тогда, значит, нет и законов, регулирующих общественный порядок,
оборону, границы, международные связи  и т.д. и т.п. Сделано это было  тремя
президентами под очень сомнительным историческим предлогом: они  --  Россия,
Беларусь,  Украина  --  были  в  1922  году инициаторами  образования  СССР,
поэтому-де они  имеют право его и  распустить. Это  -- дилетантский  подход,
попытка выдать нахрапистость за политическую культуру. И уж тем более нельзя
это выдавать за проявление исторической ответственности.
     И это  вместо того, чтобы  с  участием  всех республик разработать  все
необходимые  документы, обсудить их  в парламентах, в общем представительном
законодательном органе,  который  и примет решение о том, что Советский Союз
прекращает свое существование, а Содружество начинает свою жизнь.
     Таков был откровенный разговор с Джорджем Бушем.
     14 декабря  позвонил мне Франсуа Миттеран. Вот  его слова: Вы, конечно,
понимаете, что я внимательно слежу за событиями у Вас в стране. Вероятно, Вы
помните,  что  во  время Вашего последнего визита (в начале  ноября  на  юге
Франции) я  выразил  пожелание,  чтобы  все  республики оставались едиными и
объединенными.  Я  сказал  тогда  и хочу повторить  сейчас, что  это  крайне
необходимо не  только для вашей страны, но и для всей Европы, для сохранения
равновесия как на  Востоке, так и на  Севере Европы. События, происходящие в
вашей стране, глубоко нас интересуют и  одновременно не могут не беспокоить.
Как и  прежде, я считаю, что  Вы были  и  остаетесь гарантом стабильности  и
постоянства в этой стране. Хочу, чтобы Вы знали, что  сейчас, когда возникли
столь  серьезные  трудности,  Франция  пристально  и  с чувством понимания и
симпатии следит за каждым Вашим действием, за каждым Вашим шагом.
     Затем были разговоры  по телефону с руководителями других стран (или их
представителями)  --  еще  раз  с  Колем,  Мейджором,  Андреотти,  Бейкером,
Малруни, другими. Об этом я еще скажу. Они не скрывали своей обеспокоенности
нарастанием  у нас процессов дезинтеграции. Тревожила  их не только проблема
ядерной   безопасности,   а   экономические   и   политические   последствия
происходящего у нас, грозящего  нестабильностью в  Европе и  в мире, который
терял   одну   из   важнейших  опор   начавшегося   мирного   реформирования
международных отношений.
        Политика и мораль

     В самый  разгар декабрьских  событий  в Москве  проходила Международная
конференция   "Анатомия  ненависти",  организованная   Гуманитарным   фондом
известного  борца за  права  человека, нобелевского лауреата  Эли  Визела  и
журналом  "Огонек".  Мое обращение  к  ним несло  на  себе печать момента, и
потому  я  привожу  его  здесь: "Приветствую всех вас,  собравшихся здесь по
столь актуальному сейчас для нашей  страны поводу. Приветствую основателя  и
руководителя Фонда, известного во всем мире  нобелевского лауреата господина
Эли Визела.
     Конференция посвящена одной из ключевых в наше время этических и вместе
с  тем  политических  проблем  --  как преодолеть  ненависть  между  людьми,
народами, государствами. Она столетиями  терзала человечество и в XX веке не
раз становилась государственной  политикой, порождала  жесточайшие войны. Ею
пропитаны  все  преступления  против прав и свобод, против  жизни  человека.
Ненависть как идеологическая и психологи-
     ческая  составляющая   "холодной   войны"  поставила  под  вопрос  само
выживание человеческого рода.
     Собственно  говоря, осознание  связи  одного с  другим  легло в  основу
нового мышления, в котором нравственность и  политика  нераздельны, ибо  оно
предназначено служить единству мира на общечеловеческих ценностях.
     Я отвергаю аморальные средства в политике. Не приемлю "силовых приемов"
для достижения цели, даже если вижу, что кто-то по  ошибке или преднамеренно
не приближает нас к  ней, а  отдаляет. Всякое насилие порождает ненависть, а
ненависть всегда разрушительна.  И самую  благую идею оно может превратить в
зло для человека и общества.
     Я  горд,  что новое мышление, наша новая  политическая  мораль  помогли
потеснить ненависть из международных отношений, сделать доверие и соблюдение
прав человека важнейшими компонентами мировой политики.
     Моя страна  переживает нелегкие, драматические дни выбора своей судьбы.
Надеюсь,  что в  этот мучительный процесс  не  проникнет  ненависть. Верю  в
конечное торжество справедливости и мира на моей Родине и на всей Земле.
     Добрые всем вам пожелания".
     В  беседе 17  декабря  с Эли Визелом, другими участниками конференции я
признал, как трудно оказалось соединить политику с моралью. Если вернуться к
тому,  как  мы  формировали  новое мышление,  обращаясь  к  общечеловеческим
ценностям, вобравшим в себя интересы, идеи и  опыт столетий, то  выбор тогда
был  сделан  правильный.  Я  написал  тогда  книгу,  думаю, несовершенную --
"Перестройка  и новое мышление".  Но обо  всем  я  сказал искренне. И  люди,
видимо, поняли,  к  чему призывает  автор. Речь в  книге о том, как изменить
политику в стране и вне ее.
     Сейчас наступило самое трудное время для политики нового  мышления. Оно
подвергается серьезнейшему испытанию. Здесь присутствуют те, кто помнит: еще
несколько лет назад я говорил, что перестройка и новое мышление -- настолько
глубокий  и  драматичный  процесс,  что  надо  быть  готовыми   к  острейшим
проблемам,  испытаниям,  к возможным  явлениям  нестабильности.  И  если  не
удержаться, то можно погубить все то, что так нужно нашей цивилизации.
     И  особенно здесь, в этой  стране, мы столкнулись с труднейшей задачей.
Ведь здесь был создан мощнейший в мире тоталитарный режим. Демонтировать его
--  поистине  гераклов  труд. И самое главное состояло  в том, чтобы сделать
правильный выбор.
     Мы сделали выбор. В политике -- плюрализм, свободные выборы, разделение
законодательной,  исполнительной  и  судебной властей,  движение к правовому
государству.  В  экономике --  экономическая  свобода,  признание всех  форм
собственности, рынка, где обеспечивались бы соревновательность,  возможность
каждому реализовать свой потенциал.
     В стране, где люди говорят  на 120 языках, невозможно двинуться вперед,
если не будет реформирована государственность.
     И наконец, наше общество было одним из самых милитаризованных. Масштабы
и  цена этого  огромны. Мы встали на  путь разоружения, строительства  новых
международных отношений.
     Хорошо, что идет новое поколение политиков.  Нам  было нелегко начинать
--  мы все-таки  были еще  в плену старых догм, стереотипов мышления. Новому
поколению будет  легче. И я приветствую проведение такой важной конференции.
Ведь  жизнь  продолжается,  и мы,  и новые поколения должны учиться понимать
науку жизни, а значит, преодолевать ненависть, подозрения, учитывать взгляды
и интересы друг друга.
     У  нас все последние 6--7 лет -- драматические. Главное, чтобы драма не
вылилась в трагедию.
     Вопрос о том, что происходит у нас сейчас, --  это главный вопрос и для
всего мира.
     Если бы я был рядовым политиком или просто юристом-государствоведом, то
мог  бы дать критический  анализ  тех методов и способов, к которым прибегли
сейчас в решении  проблемы  Союза. Но  в моем  положении  я должен поступить
по-другому.
     Если  Верховные  Советы  -- органы  представительной  власти -- считают
необходимым создание  Содружества Независимых Государств,  я буду уважать их
выбор.
     Более того, я хочу использовать мои возможности  и  мою  роль для того,
чтобы обогатить начавшийся процесс, содействовать его успеху. Почему? Потому
что есть вещи более важные, чем политический процесс сам по себе, чем формы,
которые он принимает.
     Страна  перегружена  такими  проблемами,   что   втягиваться  сейчас  в
политическую борьбу -- это был бы пир во время чумы.
     Очень важно, чтобы  солидарность  наших зарубежных партнеров оставалась
эффективной.    Может   быть,   начавшийся   процесс   позволит   остановить
дезинтеграцию, возобновить сотрудничество между  республиками.  Но  остаются
проблемы экономики, где  нарушены  все связи, идет падение  производства.  И
если после либерализации цен  по-прежнему не будет  товаров, продовольствия,
то это чрезвычайно опасно.
     Здесь присутствует А. Михник. Он  может подтвердить, что, хотя в Польше
ситуация  носит  менее  драматический  характер,  даже там  люди  испытывают
большое  недовольство. И в  результате силы, которые  еще  недавно полностью
отвергались обществом, получили на недавних выборах значительную  поддержку.
Это  сигнал. Так же  как и то, что Президент Румынии вынужден был отказаться
от свободных цен, вновь ввести регулируемые цены.
     Так   что  главная  наша  проблема  сейчас   --  в  экономике.   А  тот
демократический  капитал, который накоплен в процессе реформ, идеологическое
раскрепощение, интеллектуальная свобода -- это  будет проявляться и позволит
нам в будущем идти вперед более уверенно.
     Уверен,  что теперь уже  невозможно  отбросить  страну  в  прошлое.  Мы
слишком многое  в  последние  годы  узнали.  Но  если  нестабильность  будет
продолжаться, более того,  нарастать,  то это может  привести  к  диктатуре.
Думаю, нельзя исключать, что  могут быть применены авторитарные методы. Но в
рамках  закона  и только в  той мере, в которой это  необходимо: чтобы  была
возможность остановить дезинтеграцию, продолжить демократические перемены.
     В контексте  беседы о  ситуации  в стране Э.  Визел сказал,  что в ходе
встречи с евреями в Москве и Киеве  ему показалось, что  они очень напуганы.
Их  беспокоит деятельность таких организаций,  как "Память".  Он  сам  видел
антисемитские издания, карикатуры.
     На это я ему сказал,  что  сегодня все общество охвачено беспокойством.
Суть в этом.  Что касается особой  опасности для  еврейского населения,  то,
думаю, теперь она меньше, чем два-три года назад. Правда, кое-кто продолжает
подбрасывать  идеи  "жидомасонского  заговора"  и  т.д.  Но это  не  находит
поддержки, наоборот, наталкивается на негативную реакцию общества.
     Годовщина трагедии  в Бабьем Яре послужила для меня поводом выступить с
заявлением, в котором высказано мое личное отношение к антисемитизму и любым
другим подобным проявлениям.
     Хорошо, что у  нас восстановлены дипломатические отношения  с Израилем.
Наши   люди   отмечают  и  ценят  также  то,  что  многие  евреи  --  видные
представители  финансовых  кругов -- активно  участвуют  в  оказании  помощи
стране, осуществлении больших проектов.
        Встреча

        с Дж. Бейкером

     Я  высоко оценил решение президента Буша направить  в Союз в преддверии
Алма-Атинской встречи государственного секретаря США Джима Бейкера.
     Прежде всего  я счел нужным  в нашей  беседе с  ним указать, что  когда
говорят,  дескать, процесс, реформировавший Союз, зашел в тупик,  то  это не
так. Дело в другом, и Соединенные Штаты должны знать это.
     25 ноября  на  заседании  Государственного  совета  все  мы  приняли  и
подписали   решение  о  направлении  проекта  Договора  о  Союзе  Суверенных
Государств  в   Верховные  Советы.  Это  было  поддержано   мною   и   всеми
руководителями  республик, которые  там присутствовали.  Я  лично  говорил с
руководителями   шести  республик.  Говорил  с  Назарбаевым:  10  декабря  в
Казахстане  проект  должен  был  быть   одобрен.  Мои  эксперты  работали  с
экспертами Ельцина перед рассмотрением проекта в  Верховном Совете России. И
у  меня  имеется  заключение  --  положительное заключение -- по результатам
этого рассмотрения.
     Не  хочу сейчас  вдаваться  в  причины  того, что  произошло. Это  наша
забота, ответственность,  которая  пусть  лежит  на  нас.  Может  быть, были
просчеты и даже  серьезные ошибки с моей стороны.  Но сейчас не в этом дело.
Сейчас мы имеем дело  с  реальностями,  которые важны и для нас,  и для вас,
американцев.
     Я остаюсь  приверженным своей  позиции, но вижу свою  роль в том, чтобы
использовать  мои  политические  возможности для  предотвращения еще большей
дезинтеграции в  процессе  создания  Содружества  Независимых  Государств. А
такая угроза есть.
     Как  опытный человек,  Вы  понимаете,  что  соглашение,  заключенное  в
Минске, можно легко было принять, но на его основе невозможно жить. Это лишь
схема, схожая  по  своим общим положениям с  нашим совместным  с президентом
Рейганом заявлением в Женеве: ядерная война недопустима, в ней не может быть
победителя.
     Необходимо, чтобы  процесс  обрел выраженные  формы и черты, чтобы были
выработаны принципы, а главное -- механизмы, обеспечивающие жизнеспособность
Содружества.    Общество    находится    в    состоянии    неопределенности,
нестабильности. А времени очень мало, и действовать надо быстро.
     Я и  мои давние  коллеги, которые присутствуют здесь на  этой беседе  с
Вами,  хотим  своим  участием   помочь  становлению  Содружества,  выработке
процедур, обеспечивающих преемственность. В этом ключе  я буду  действовать,
учитывая  мою конституционную  ответственность за страну,  за происходящие в
ней   процессы,  не  впадая  в  эмоции,  действовать  в  духе   максимальной
ответственности.
     Я  желаю  успеха руководителям  республик,  хотя  не верю,  что  у  них
получится. Тем не менее хочу,  чтобы у них получилось, ибо если будет иначе,
то под угрозой окажется и все, что мы сделали, и будущее.
     Бейкер подчеркнул прежде всего, что администрация делает все возможное,
чтобы не втягиваться в наши внутренние  дела. Отметил заинтересованность США
в том, чтобы трансформация у нас происходила упорядоченным и конституционным
путем, ибо если этот  процесс  не  увенчается успехом,  то дезинтеграция еще
более усилится со  всеми  вытекающими  отсюда  негативными последствиями для
советского народа и для внешнего мира.
     Мы разделяем, сказал он,  Вашу  точку зрения,  что Брестское соглашение
является  лишь  оболочкой.  Более  того,   уже  имели  место  противоречивые
заявления, расходящиеся даже с положениями подписанного соглашения.
     Дж. Бейкер выразил сомнение в том, что Содружество сможет создать общую
оборону. Из бесед  здесь,  сказал он  мне, я  понял, что будет  10 полностью
независимых  суверенных государств.  И  каждое будет  иметь свою собственную
внешнюю  политику. В таком  случае возникает вопрос: как может идти  речь  о
совместной  обороне,  если будет  10 отдельных внешних политик? И  кто будет
давать указания главнокомандующему совместными вооруженными силами, от  кого
он будет получать директивы?
     -- Да, Вы правы,  Джим, я  предвидел такой оборот дела, -- сказал я. --
Мои пророчества начали сбываться очень быстро.
     Поэтому мне приходится вмешиваться, несколько раз говорил с Кравчуком и
Ельциным. И считаю важным действовать так,  чтобы помочь  тем, кто не  хочет
обострения ситуации.
     Если Украина уже поставила под сомнение положение об открытых границах,
свободе  передвижения,  выборе  места жительства и работы,  а  вместо  этого
говорит  лишь  о контактах  на  основе соглашений, если  вместо  координации
внешней политики говорится  о консультациях в области внешней политики, если
далеко не полная  формула по вопросам обороны также  подвергается изменению,
то  ясно,  что  минская концепция  потребует еще большой доработки. Если  12
декабря, в тот  день, когда Ельцин  выступал  в Верховном Совете,  Верховный
Совет Украины  принимает решение  о введении купонов, то есть  вторых денег,
которые  будут  обращаться  наравне  с  рублем,  если  Кравчук объявил  себя
главнокомандующим, то меня это не может не беспокоить.
     В последние два дня Назарбаев дважды мне звонил, и он очень встревожен.
В Ашхабаде более зрело оценили то, что может произойти. Может так случиться,
что  Россия топнет ногой, скажет,  надоела вся эта  суета.  л Такой  настрой
есть. Топнуть-то можно, но что дальше? Ситуация может обостриться, и решения
уже будут приниматься по-другому. Уже есть признаки авторитарных подходов.
     Но боюсь, что дело может обернуться не просто авторитаризмом. Положение
очень трудное. И если республики не договорятся,  то  распад может еще более
усугубиться, и  произойдет  худшее. Я  имею  в  виду диктатуру. А  люди  так
замордованы, что общество может и поддержать ее.
     Вот почему я хотел бы, чтобы соглашение о Содружестве состоялось, чтобы
оно не сорвалось. Я хотел сказать  Вам об этом потому, что мы сейчас  все об
этом думаем.
     На  вопрос  Бейкера,  как  им,  американцам, сейчас  поступать, я  счел
необходимым  сказать, что сейчас  для Содружества  главное -- дополнительная
продовольственная помощь. Есть опасность, что ситуация достигнет критической
массы и просто взорвется, и это сметет все правительства.
     Бейкер спросил, что имеется в виду  под переходным периодом, о  котором
ему говорил Ельцин.
     Необходимо,  ответил я, полноценное соглашение о  Содружестве --  чтобы
канализировать  процесс во  всех областях в  правильном направлении;  должно
быть все-таки ясно, что с этого пространства будет исходить в мир.
     Потребуется,  повторил я ему  то же, что говорил и своим  коллегам,  по
крайней мере заключительное заседание Верховного Совета СССР.
     И еще один момент: необходимо соглашение относительно внешней политики.
Международное сообщество  должно  знать, с кем оно имеет дело, -- то ли  это
десять государств и внешних политик, то ли политическое образование, имеющее
согласованную внешнюю политику и выступающее в качестве преемника Советского
Союза,  в  частности  в  Совете  Безопасности  ООН,  а  также  по  важнейшим
договорам, заключенным СССР.
     Я не исключаю и даже уверен, что Верховный Совет поддержит соглашение о
Содружестве Независимых Государств. Ведь жизнь требует, чтобы мы  не  теряли
времени. Но  он  может  и не взять на себя  ответственность "закрыть" СССР и
выскажется  за  референдум  или  плебисцит,  несмотря  на  всю  политическую
усталость народа.
     Меня сейчас критикуют, дескать, Горбачев хочет подорвать идущий процесс
и  потому требует созыва Съезда народных  депутатов  и  т.д.  Но  я  понимаю
ответственность момента, понимаю, какой вопрос мы решаем: единое государство
прекращает  существование, была одна страна,  пусть  и с  противоречиями,  а
теперь она начинает делиться  на разные государства. Это очень серьезно, это
может решать только народ.
     Меня вот что волнует: попав в ловушку с договорным процессом, мы теряем
время, а в ближайшие месяцы может произойти такое, что сметет всех. Ибо идет
обвал экономики. Поэтому так важно закончить дискуссии,  положить конец этой
политической шизофрении.
     Ельцин мне постоянно говорит: не пугайте  людей. Конечно, мое положение
очень деликатное, но я не могу не предупреждать.
     Я уверен, что Ельцин, как мы с ним договаривались, поднимал в разговоре
с  Вами  вопрос о необходимости,  помимо продовольственной помощи и товарной
интервенции,   предоставить   5--10   млрд   долларов    для   перехода   на
конвертируемость  рубля. Такая  сумма --  мелочь  по  сравнению  с тем,  что
произойдет, если  все взорвется. Самую большую цену заплатим мы. Но и другие
-- тоже. Бейкер сказал, что Ельцин такого вопроса не поднимал.
     Вот  еще  о  чем  хочу сказать.  Сейчас у людей нет ощущения того