таковы законы политики.
     Что еще было в этот день? Беседа с редактором "Комсомольской  правды" и
телевидением. Потом  попросились ко  мне  народные  депутаты.  Хотят  прийти
вместе  с  руководителем инициативной группы  по проведению Съезда  народных
депутатов. Собрали необходимое количество  подписей и говорят: направляем их
Вам,  Президенту.  Я  тоже  за  то,  чтобы  провести  заключительную  сессию
Верховного Совета,  которому  Съезд  народных  депутатов  в  начале сентября
передал все свои конституционные права. Нельзя сбрасывать со счетов, что был
референдум,  проведенный  по решению  Съезда. Это  нравственный вопрос. Но и
юридический, вопрос ответственности. Это проявление уважения к законности. Я
должен напомнить обществу о его возможностях и правах. Это мой долг. И когда
беседовал  с  Президентом Ельциным, тоже советовал ему  воспользоваться этой
возможностью, получить юридический, правовой акт, где было бы  зафиксировано
все, что сделано по формированию Содружества.
     Вы спрашиваете: а не примириться ли с тем, что происходит, может  быть,
потом  все вернутся  к  тому,  что  нужно  общее  государство?  Руководители
республик высказывают  примерно  такие же  соображения  -- мол,  через  этап
дифференциации,  дезинтеграции   суверенные  государства  потом  добровольно
придут к новому общему государству...  Но пока  дорога "может  привести  и в
ад".
     Год  этот  самый  трудный... Все  надо сделать, чтобы  не  оказаться  в
ситуации, когда людям останется единственное  -- выступить и заявить о своем
недовольстве. Это может произойти. И это будет откат. Вот почему я пекусь об
успехе Содружества.
     Эту мысль я довожу и  до своих  партнеров на Западе.  Они сейчас должны
быть  очень  внимательными.  Когда  искали  выход  из  Персидского  кризиса,
мобилизовали все -- и политическую волю,  и  ресурсы. А кризис  нашей страны
гораздо опаснее  для всех.  И  чтобы его преодолеть, от всего мира требуется
сопричастность, сотрудничество.
     Итак,  год трудный,  год больших перемен, принятия важнейших решений. И
поэтому  особенно  нужна  согласованная политика  всех республик.  Потому  и
отстаивал я  идею  Союза. Но не получилось.  Теперь  хочу, чтобы максимально
жизнеспособным    было   Содружество.    Если    не   заработают   механизмы
взаимодействия,  то  процесс станет еще более  болезненным. Уверен:  те, кто
соберется в Алма-Ате двадцать  первого декабря, представляют все это себе не
хуже меня.
     А что касается отношений  с внешним миром  -- не будем  полемизировать,
что упустили мы,  что  -- наши  партнеры.  Важно --  на  что мы рассчитываем
сейчас.  Я  за то, чтобы  сейчас наши  партнеры --  и  Соединенные Штаты,  и
европейцы -- преодолели колебания и пошли  решительно на  оказание  реальной
поддержки.
     Пока что  много встреч,  заседаний, совещаний, открытых, закрытых,  все
все вроде понимают, сочувствуют.  Но  дело идет медленно. Мы  надеемся,  что
наши  партнеры поняли  наконец  срочность  помощи.  И  в первую очередь надо
поддержать Россию, которая выполняет роль  локомотива  реформ. Это обернется
общим выигрышем.
     А   останусь  ли  я  Президентом?  Это  будет  зависеть   от   процесса
формирования Содружества.  Как только он  войдет в решающую фазу и  появятся
документы, которые будут означать, что Советский Союз завершает свою историю
и мы стоим перед началом новой эпохи, тогда я приму окончательное решение.
     Когда  это будет -- после 21-го, после Алма-Атинской встречи? Возможно.
После Нового года?  Возможно.  Но я должен быть  твердо  уверен, что процесс
завершился.
     Я  не  могу  себя  вести  так, будто вот вдруг меня обидело что-то. Это
несерьезно для Президента, тем более когда вся страна в поиске. И ее судьбу,
ее выбор мы должны ставить выше всего.
     Впрочем, одни хотят, чтобы я вообще не уходил, другие, наоборот, хотели
бы, чтобы  я давно ушел. Это все  проявление  демократии,  которая возникла,
скажу, не без моего участия.
        Письмо участникам встречи в Алма-Ате

     18 декабря  я разослал письмо  всем  участникам встречи в  Алма-Ате  по
созданию  Содружества  Независимых  Государств.  Опубликовано  оно  было  20
декабря.
     "Уважаемые товарищи!
     Перед встречей, которая  определит, каковы будут отношения между новыми
суверенными  государствами и какое  место  они вместе  и  раздельно займут в
мировом сообществе, хочу поделиться с вами некоторыми соображениями.
     Полагаю, у меня есть на это право -- и моральное, и политическое.
     Ратификация  соглашения о  создании  Содружества Независимых Государств
Верховными  Советами  РСФСР,  Украины,  Беларуси  и  готовность  Казахстана,
Кыргызстана,  Таджикистана  и  Туркменистана   войти  в  состав  учредителей
Содружества коренным образом изменили  ситуацию. Государственная форма жизни
многочисленных народов великой страны начинает  свою  новую историю.  На  ее
территории образуются несколько независимых государств. На смену длительному
и  трудному  историческому  процессу  формирования  единой  страны  приходит
процесс  ее  разъединения,  расчленения. И он также не будет  легким. Тут не
должно быть никаких иллюзий. Очевидно, что общество еще не осознало, что это
--  поворот колоссального  масштаба, затрагивающий  основы  жизни народов  и
граждан.
     С  самого начала  перестройки мы  шаг  за шагом шли к  тому,  чтобы все
республики  обрели подлинную независимость. Но я все время настаивал на том,
что нельзя допустить  распада страны. Таково было и есть мое понимание  воли
народов, выраженной на  референдуме  как  их стремление  к независимости при
сохранении  целостности  исторического союза. Эта  мысль и  это беспокойство
лежали  в  основе  моей  формулы  о  "Союзе Суверенных  Государств", которая
первоначально встретила вашу поддержку.
     Пишу  вам не для  того,  чтобы возвращаться  к дискуссии  на  эту тему.
Сейчас реальностью  становится  идея Содружества  Независимых Государств.  И
важно,   жизненно   важно,   чтобы   этот  сложнейший   процесс   не  усилил
разрушительные  тенденции, наметившиеся  в обществе. Ведь для всех очевидно,
что  переход  будет  происходить в  обстановке  глубочайшего экономического,
политического и межнационального кризиса,  значительного снижения жизненного
уровня.
     Со  всей  серьезностью я отнесся к тому,  что содержится в  документах,
принятых  в  Бресте  и Ашхабаде, в ратификационных постановлениях  Верховных
Советов  трех  республик.  Обдумывая  свои   соображения,   я   учитывал   и
общественную  реакцию  внутри  и  вне   страны,  вопросы,  которые  остались
открытыми.
     Смысл соображений в том, чтобы очертить  минимум положений, без которых
Содружество в современных условиях, как мне представляется, не  сможет стать
жизнеспособным.
     Среди  них,  оговорюсь  сразу,  есть вещи  очевидные,  которые  все  вы
признаете. Но я тоже не могу их не зафиксировать в своем послании.
     Первое.  Должно  быть  четко  зафиксировано понимание  содружества  как
многонационального  образования  при  абсолютном равенстве не  только  самих
государств,  но  и живущих  в  них национальностей,  всех религий, традиций,
обычаев, геополитического местонахождения.
     Наиболее   подходящим   названием   поэтому    для    содружества   мне
представляется: "Содружество европейских и азиатских государств" (СЕАГ).
     Второе. Мало  просто  официально  признать Декларацию  прав  человека и
демократических  свобод. При  уникальной  расселенности  людей  на  огромных
пространствах,  где на протяжении веков перемешивались и пересекались судьбы
миллионов семей, где десятки миллионов смешанных браков, проблема открытости
границ и гражданства должна быть проработана особенно тщательно.
     Уверен, что у всех,  кто не заражен национализмом и сепаратизмом, а это
сотни  миллионов,  неизбежно  возникнет чувство утраты  "большой  Родины". А
когда  практически  начнется процесс  государственного, административного  и
прочего  размежевания, определения  условий гражданства, это  затронет очень
многих  самым  непосредственным  образом  --  в  быту,  на  производстве,  в
человеческих связях.
     Поэтому,  возможно,  на  какой-то  довольно  длительный период придется
согласиться  с нормой  -- "гражданин  Содружества"  наряду с гражданством  в
соответствующем государстве.
     Боюсь,  что,  если  это  все   не  будет  обдумано,  решено  и  надежно
гарантировано, концепция Содружества будет отвергнута на народном уровне.
     Третье.  Для стабильности  Содружества решающее значение имеет создание
социально  ориентиреванной  рыночной экономики, беспрепятственное развитие и
защита  всех  форм  собственности.  Я  разделяю   мнение  тех,  кто  считает
необходимым  подтвердить решимость  участников Содружества соблюдать Договор
об экономическом сообществе  и завершить  работу  над комплексом приложений,
предусматривающих необходимые условия создания общего "евразийского  рынка".
В   том   числе   --  согласованные  меры  по  таким  важным  вопросам,  как
валютно-финансовая  и   банковская   система,  методика   ценообразования  и
налогообложения,  таможенные  сборы, бюджетные  ассигнования  на  оборону  и
другие общие цели.
     Я  убежден:  потребуются   соответствующие   структуры   экономического
взаимодействия в рамках Содружества.
     Убежден и в другом: все это станет возможным, заработает на благо людей
и народов  только в  условиях  действительных гарантий  экономических прав и
свобод личности, их безусловной защиты в законе и на практике.
     Четвертое.  С  полной  ответственностью  и  знанием  дела  относительно
целостной  системы  военно-стратегической безопасности  страны могу сказать,
что   малейшие   попытки  дезинтегрировать   эту   систему   чреваты   бедой
международного масштаба.
     С точки зрения  утверждения  реального суверенитета членов Содружества,
делить   эту   сложнейшую   и  крайне  дорогостоящую   систему  нет  никакой
необходимости. Договаривающиеся стороны могли бы определить  безотлагательно
структуры  единого  контроля и  главнокомандования  стратегическими  силами,
включая  все  основные  военно-технические  и  научно-оборонные  компоненты.
Коллективное командование -- это абсурд. Коллективным может быть контроль за
состоянием  и содержанием  Вооруженных  Сил,  за  проведением  согласованной
военной политики.
     Совместного  решения  требует и  проблема  реформирования и  сокращения
армии. Это  теперь  --  крупнейшая  социальная  проблема.  Одновременно  это
проблема политической  безопасности на территории всей  страны, которой пока
принадлежат испокон века единые Вооруженные Силы.
     Пятое.   Самостоятельная,   суверенная   деятельность   каждого   члена
Содружества на  мировой  арене правомерна. Но если  есть Содружество, а  это
политическое    образование,   то   должно   быть    и    его   политическое
представительство  в  мировом  сообществе.  По  типу,  скажем,  Европейского
сообщества, которое является субъектом международного  права.  Отказывать  в
таком  статусе Содружеству нельзя  еще и потому,  что от СССР оно унаследует
статус ядерной сверхдержавы. От такого наследства так просто  не избавиться.
Иначе  произойдет  срыв  международного доверия,  будет  нарушен  Договор  о
нераспространении ядерного оружия, который  все суверенные члены Содружества
вроде бы обязались подтвердить.
     Я не представляю себе, как можно сохранить общую стратегическую оборону
без минимума общей внешней политики.
     Самое разумное было  бы  иметь  структуру по  делам  внешних  сношений,
приспособив ее к нуждам и принципам Содружества, включая и вопрос о членстве
в Совете Безопасности ООН.
     Подписи Союза стоят под  важнейшими документами эпохи -- декларациями и
договорами.  Остаются  действующими  15000  внешнеэкономических  соглашений.
Просто  это все перечеркнуть  -- значило  бы с  первых шагов  нанести  ущерб
международному престижу Содружества и его реальным интересам.
     Так   же,  как  все  члены  Содружества,   очевидно,  подтвердят   свою
приверженность   принципам   современной   демократии   (свободные   выборы,
разделение  властей, политический, идейный,  религиозный плюрализм, правовое
государство, гражданское общество, права  человека), они должны воспринять и
внешнеполитический курс, построенный на новом мышлении. Он получил признание
во всем цивилизованном мире.
     Шестое.  Будет  нанесен  невосполнимый  урон  духовному  развитию  всех
народов, если уже сейчас члены Содружества не договорятся о координации (и о
ее  органах) в области  науки и культуры,  языка  межнационального  общения,
охраны памятников, об источниках содержания музеев, мирового класса театров,
библиотек, архивов, крупнейших институтов, лабораторий, обсерваторий и т.п.
     Седьмое. О  процедуре  правопреемства. Начинать новую  эпоху  в истории
страны надо с достоинством, с соблюдением норм легитимности. Одной из причин
исторических  несчастий  наших  народов  являются  как раз  грубые  разрывы,
разрушительные перевороты, захватные методы в ходе общественного развития.
     И  есть   предпосылки,  есть  и   опыт,  чтобы   действовать  в  рамках
демократических правил.
     Поэтому  я предложил  бы  после ратификации документа  о  Содружестве и
обмена   ратификационными   грамотами  провести   заключительное   заседание
Верховного Совета СССР,  который принял  бы свое постановление о прекращении
существования  Советского   Союза  и  передаче  всех  его  законных  прав  и
обязательств Содружеству европейских и азиатских государств.
     Таковы  мои самые общие соображения. Они  продиктованы ответственностью
за конечный успех великого дела, начатого в 1985 году".
        Продолжаю отстаивать свои взгляды

     В тот  же  день, когда  было опубликовано это  обращение,  то  есть  20
декабря, у  меня был  большой разговор,  что  называется, "о  жизни"  с моим
старым приятелем, когда-то однокашником, писателем Игорем Беляевым.
     О многом говорили, и прежде всего для того момента о самом главном -- о
судьбе Союза. Нам нужно на переломе истории, сказал я, пройти его без крови,
без того, чтобы  опять -- "красные", "белые", "синие", "черные".  Чтобы было
согласие... Надо думать о высших интересах страны. Тут не место политическим
амбициям. В этом смысле все мы сейчас в одинаковом положении.
     Общество беременно взрывом. И если, не дай Бог, мы окажемся в состоянии
сумасшествия, политической паранойи и вновь начнем выяснять отношения, когда
людям  уже невмоготу,  то  получим очень  тяжелые последствия. Говорю не для
того, чтобы напугать,  а чтобы предупредить  такое  развитие  событий.  Надо
умерить свою гордость, оставить претензии и -- раз мы уже подошли к реформам
вплотную -- объединиться ради дела.
     Мое письмо участникам встречи в Алма-Ате. Примут ли без предвзятости?
     В письме я не  ставил  вопросы в  полемическом плане.  Я рассуждал. Мои
рассуждения  во многом перекликаются с  тем, что  они сейчас обсуждают. Есть
вещи поважнее наших личных настроений, симпатий и антипатий.
     Беляев   так  же,  как  до  него  американский   собеседник,   попросил
рассказать, как прошел у меня день, чем я занимался.
     У  меня сейчас  две  срочные заботы,  сказал я. Пришло  очень тревожное
письмо  от  Лужкова.  В  Москве тяжелейшая ситуация  с  мясопродуктами.  350
магазинов  не  торгуют.  Есть  ряд  согласованных  решений,  что-то  удалось
сделать,  чем-то помогли,  но не  получается то, что намечали.  Нет поставок
прежде всего  из самой России -- Краснодара, Воронежа, Курска, Белгорода.  Я
попросил  срочно назвать республики  и области, у  которых  особенно большая
задолженность  москвичам.  Переговорю   с   руководителями  областей,   надо
москвичей выручать.
     Может быть, выйду на моих  зарубежных партнеров -- Г. Коля,  В. Гавела.
Попрошу срочно что-то сделать.
     Накануне вечером, т.е. 19 декабря,  позвонил канцлер Коль: введи меня в
курс  дела -- что там у вас  происходит, что завтра  будет, какие  последние
оценки  ситуации накануне встречи  в Алма-Ате, куда идет процесс, какое твое
место в этом будущем  Содружестве,  уверен  ли ты, что оно состоится, как ты
вообще смотришь на все это?
     Обо  всем  этом  Гельмут  Коль  спросил  с  не  свойственным  для  него
волнением, даже тревогой.
     Первое,  что  я  сказал,  --  отказ  от  Договора  о  Союзе  Суверенных
Государств  как   конфедеративного,   союзного  государства   --   серьезная
политическая   ошибка   стратегического  порядка.   Исторически  страна  так
сложилась, что  надо идти не по пути разъединения, расчленения и разрывов, а
по  пути перераспределения полномочий. И не только между республиками, но  и
внутри республик, между  регионами -- на  основе самоуправления. И дать всем
этим  "иерархиям"  возможности  и  права,  а   значит  возложить  на  них  и
ответственность. В  конкретном  городе, в  конкретном  районе те, кто  несет
ответственность,   кто   избран  демократически,   должны   иметь   реальные
возможности принимать решения,  люди-то живут  там...  А что происходит: как
только на смену одному бюрократическому Центру пришли бюрократические центры
в республиках, процесс реформ приостановился.  От  того, что мы получаем  10
или  12 бюрократических центров, производителю не  стало легче.  Стало  даже
хуже,  потому  что  рука  местного бюрократа на  горле  --  это  потяжелее и
чувствительнее, чем рука далекого  Центра. Оттуда труднее  достать. И  новые
центры  начинают командовать: с кем держать связи, куда везти продукцию -- в
эту сторону можно, а туда нельзя, создают  барьеры, причем командуют в самом
худшем стиле. А ведь мы  идем к рынку. А  рынок -- это  собственник, имеющий
право распоряжаться своей собственностью, распоряжаться  конечным продуктом,
выбирать,   что  ему  делать,  на  какие   выходить   контакты   с   другими
производителями, действовать по ситуации в  условиях конкуренции, установить
выгодные взаимоотношения.
     Все  это я  сказал Колю. Хотя и  отчетливо  понимал,  что для него  это
азбучные истины. Последовал вопрос: "Какая твоя позиция в отношении  встречи
в  Алма-Ате?"  Моя позиция  остается  той же, ответил я. Но страна  в  таком
положении,  что   нельзя  терять   времени.   Раз  процесс  пошел  в  другом
направлении,  надо  быстрее пройти организационную  стадию.  Я  обратился  с
письмом  к участникам  встречи в  Алма-Ате, высказал свои соображения и свои
опасения...
     Если эта встреча  завершится созданием Содружества, я сделаю то, о  чем
не  раз говорил. Вне Союза я не вижу необходимости и возможности  продолжать
свою государственную деятельность, это не отвечает моим представлениям.
     Я понимал беспокойство канцлера Германии. Ведь он имел дело с  огромной
страной, мощным Союзом -- международной величиной, на которой сегодня многое
держится. И потерять  ее --  большая опасность.  Каждый большой  политик  за
рубежом это понимал.
     Я   не  могу  отступить  от  своих  принципиальных  позиций,  сказал  в
заключение Гельмуту Колю. А сейчас пока делаю то,  что  обязан делать, ибо я
связан со страной, с народом, с  политикой, с курсом, который ты знаешь и на
который ориентировался в своей германской политике.
     Первым из  иностранных  государственных  деятелей, с кем я разговаривал
после Алма-Атинской  встречи, был  Франсуа Миттеран. Это было 21 декабря.  С
первых же слов -- доброжелательных и дружеских, как всегда, -- я ощутил, что
он  понимает,  что произошло.  Его  прежде всего  интересовало мое  душевное
состояние и мои намерения.
     Я поблагодарил его за внимание, которое он уделял  мне всегда лично, за
его отношение к  нашей стране, за  сотрудничество и, конечно,  выразил  свои
ответные чувства. Кратко проинформировал его о решении, принятом в Алма-Ате.
Подтвердил,  что я намерен считаться с реальностями и буду делать все, чтобы
Содружество    обрело    нормальный    ритм   развития,   под