делать острые
высказывания о тех или иных видных большевиках, и, конечно, не столько
в  печатных  статьях,  сколько  в  личных письмах,  записках,  а после
революции в правительственной практике во всяких резолюциях на бумагах
и  деловых  записках.  Наступает  эпоха,  когда можно будет извлечь из
старых папок острое осуждение Лениным какого-нибудь  видного  партийца
и, опубликовав его, нанести смертельный удар его карьере: "Вот видите,
что думал о нем Ильич".
     А извлечь можно много. И не только из того, что Ленин писал, но и
из того,  что  о  нем  писали  в  пылу  спора  противники.  Достаточно
вспомнить  дореволюционную  полемику  Ленина  с  Троцким,  когда Ленин
обвинял Троцкого во всех смертных грехах,  а Троцкий писал о Ленине  с
негодованием  как  о  профессиональном эксплуататоре отсталости масс и
как о нечестном интригане. А чего только нет во всяких личных записках
Ленина членам правительственной верхушки и своим сотрудникам. Если все
это собрать, какое оружие в руках Сталина!
     Тройка обсуждает   вопрос,  как  это  сделать,  конечно,  в  моем
присутствии.  Но я ясно вижу,  что Зиновьев  и  Каменев  недальновидно
думают при этом только о борьбе с Троцким и его сторонниками, а Сталин
помалкивает  и  думает  о  значительно  более  широком   использовании
ленинского динамита.  Решено окольными путями внушить Рязанову,  чтобы
он сделал нужное предложение на Политбюро.  Рязанов,  старый  партиец,
считается   в   партии   выдающимся  теоретиком  марксизма,  руководит
Институтом Маркса и Энгельса  и  копается  с  увлечением  в  марксовых
письмах  и  рукописях.  Действительно,  он  с  искренним удовольствием
предлагает Политбюро сделать из Института Маркса и Энгельса - Институт
Маркса,  Энгельса  и  Ленина.  Политбюро  в  принципе соглашается,  но
считает необходимым вначале создать особый Институт Ленина, который бы
несколько   лет  был  посвящен  творчеству  Ленина  и  собиранию  всех
материалов о нем,  и только затем объединить  оба  института.  Кстати,
Политбюро решает,  что надо приступить к делу немедленно,  и 26 ноября
1923 года постановляет, что Институт Ленина должен представлять единое
хранилище  всех "рукописных материалов" Ленина,  и в порядке партийной
дисциплины под угрозой партийных санкций обязывает всех членов партии,
хранящих  в  своих  личных  или  в  учрежденческих  архивах какие-либо
записки,  письма,  резолюции  и  прочие  материалы,  написанные  рукой
Ленина, сдать их в Институт Ленина.
     У решения  Политбюро  хороший  камуфляж  -  решение  принято   по
инициативе  Рязанова;  члены  ЦК,  получив  протокол Политбюро,  будут
считать, что дело идет об изучении творчества Ленина.
     Помощником директора  Института  Ленина состоит Товстуха.  Он уже
давно роется  в  архивах  Политбюро,  извлекает  ленинские  записки  и
сортирует их.  Сейчас у него будет целый поток материалов,  которые он
будет для нужд Сталина сортировать;  ленинские записки, невыгодные для
Сталина,  навсегда  исчезнут;  невыгодные  для  всех  остальных  будут
тщательно собраны,  рассортированы по именам.  По  требованию  Сталина
относительно  любого  видного партийца ругательная ленинская заметка в
любой момент будет, если понадобится, представлена Сталину.

     14 - 15 января 1924 года на пленуме ЦК подводятся итоги партийной
дискуссии  -  тройка  с  удовлетворением  констатирует,  что оппозиция
разбита.  Можно сделать следующий шаг в борьбе с Троцким.  Но эти шаги
делаются постепенно и осторожно. Отдельные члены ЦК делают заявления в
ЦК,  что в  Красной  армии  неблагополучно.  Пленум  создает  "военную
комиссию   ЦК"   "для   обследования   положения   в  Красной  Армии".
Председатель - Гусев. Подбор состава комиссии такой, что заключения ее
вперед ясны: в нее входят и Уншлихт, и Ворошилов, и Фрунзе, и покорные
Андреев и Шверник.
     Сейчас же   после   пленума  (16  -  18  января)  XIII  партийная
конференция  аппаратчиков  (конференция  составляется  из  руководящих
работников местных партийных организаций) по докладу Сталина призывает
к  бдительности  партийных  бюрократов,  указывая,   что   "оппозиция,
возглавляемая  Троцким,  хочет  сломать партийный аппарат",  и требует
прекращения всяких дискуссий.
     Через несколько  дней,  21  января,  умирает  Ленин.  В  суматохе
следующих дней можно сделать ряд интересных наблюдений.  Сталин  верен
себе. Он отправляет Троцкому (который лечится на Кавказе) телеграмму с
ложным  указанием  дня  похорон  Ленина,  так  что  Троцкий   вынужден
заключить,  что  он  на  похороны  поспеть не может.  И он остается на
Кавказе.  Поэтому на похоронах тройка имеет вид наследников Ленина  (а
Троцкий,   мол,   даже  не  счел  нужным  приехать)  и  монополизирует
торжественные и преданные речи и клятвы. Я наблюдаю реакции.
     В стране отношение к смерти Ленина двойственное.  Часть населения
довольна,  хотя  и  старается  это  скрыть.  Для  нее  Ленин  -  автор
коммунизма;  помер, туда ему и дорога. Другая часть населения считает,
что  Ленин  лучше  других,  потому  что,  увидев  крах  коммунизма  он
поторопился  возвратить  некоторые  элементы  нормальной  жизни (НЭП),
которые привели к тому,  что можно кое-как питаться и жить.  Наоборот,
большая часть партии потрясена, в особенности низы. Ленин - признанный
вождь и лидер.  Растерянность - как теперь будет без него? В партийной
верхушке  отношение  разное.  Есть  люди,  искренне  потрясенные,  как
Бухарин или ленинский заместитель Цюрупа, которые к Ленину были сильно
привязаны.  Немного  переживает  смерть  Ленина  Каменев  - он не чужд
человеческих черт. Но тяжелое впечатление производит на меня Сталин. В
душе  он  чрезвычайно  рад  смерти Ленина - Ленин был одним из главных
препятствий по дороге к власти.  У себя в  кабинете  и  в  присутствии
секретарей   он   в  прекрасном  настроении,  сияет.  На  собраниях  и
заседаниях он делает трагически скорбное лицо,  говорит  лживые  речи,
клянется с пафосом верности Ленину.  Глядя на него,  я поневоле думаю:
"Какой же ты подлец".  О ленинской бомбе  "письма  к  съезду"  он  еще
ничего не знает. Крупская выполняет до буквы волю Ленина. Письмо это к
съезду;  съезд будет в мае,  тогда  она  вскроет  конверт  и  передаст
ленинское завещание Политбюро. Каменев уже что-то знает о завещании от
Фотиевой,  которая  продолжает  работать  секретарем  Совнаркома,   но
помалкивая.
     В связи со смертью Ленина и связанной с ней суматохой пленумы  ЦК
следуют  один  за  другим.  За  первым  январским  пленумом ЦК следует
экстренный пленум после смерти Ленина, затем в январе еще один; только
что  в  начале января были произведены все назначения и переназначения
союзных наркомов,  и уже  снова  происходит  перераспределение  важных
мест.  Кого  назначить председателем Совнаркома на место Ленина?  Ни в
Политбюро,  ни даже в тройке согласия нет.  Члены тройки  боятся,  что
если будет назначен один из них,  для страны это будет указанием,  что
он окончательно наследует Ленину - как э 1 режима, а это не устраивает
остальных  членов  тройки.  В  конце  концов  сходятся  на кандидатуре
Рыкова:  политически он фигура бледная, и его пост главы правительства
будет   более   декоративным,   чем   реальным   (вроде  как  Калинин,
председатель ВЦИК,  формально нечто вроде президента республики,  а на
самом  деле - ничто).  До этого Рыков был председателем Высшего Совета
Народного Хозяйства.
     Но в  связи  с  созданием СССР реорганизуется СТО - Совет Труда и
Обороны.  Во главе его  -  Каменев,  и  фактически  руководство  всеми
хозяйственными наркоматами (ВСНХ,  Госплан,  НКФин, НКТорг, НКЗем и т.
д.  - переходит к СТО;  это еще ограничивает важность рыковского поста
председателя  Совнаркома.  Реорганизуется  ГПУ,  превращаясь  в ОГПУ с
властью над всем СССР.  Формально возглавляет его Дзержинский,  но так
как  он одновременно назначается председателем ВСНХ вместо Рыкова,  то
практически  руководство  ОГПУ  переходит  даже  не  к   первому   его
заместителю Менжинскому,  а ко второму заместителю Ягоде,  который уже
завязал тесные связи со сталинским секретариатом, но не со мной).
     Новый пленум  ЦК  3  февраля обсуждает вопрос о созыве очередного
съезда,  но главное,  заслушивает доклад "военной комиссии ЦК" и после
резкой  критики,  направленной внешне против военного наркомата,  а по
существу против Троцкого,  постановляет  "признать,  что  в  настоящем
своем  виде  Красная  Армия  небоеспособна"  и что необходимо провести
военную реформу.
     Наконец, в  начале  марта  новый  пленум  наносит  новый  удар по
Троцкому:  заместитель Троцкого Склянский (которого Сталин  ненавидит)
снят;  утвержден  новый  состав  Реввоенсовета;  Троцкий  еще оставлен
председателем,  но его заместителем назначен Фрунзе; он же назначен на
пост начальника штаба Красной Армии. В Реввоенсовет волной вошли враги
Троцкого:  и  Ворошилов,  и  Уншлихт,  и  Бубнов,  и  даже   Буденный.
Декоративный  пост  специалиста-главнокомандующего  (полковник царской
армии Сергей Каменев) упразднен.
     На тройке  обсуждается  вопрос,  что делать со Склянским.  Сталин
почему-то предлагает послать его в Америку председателем Амторга.  Это
пост  большой.  С  Америкой дипломатических отношений нет.  Там нет ни
полпредства,  ни торгпредства.  Есть Амторг - торговая миссия, которая
торгует. На самом деле она заменяет и выполняет функции и полпредства,
и торгпредства,  и базы для всей подпольной работы Коминтерна  и  ГПУ.
Торговые  функции  ее тоже важны.  Еще недавно после гражданской войны
удалось восстановить совершенно разрушенный железнодорожный  транспорт
только  своевременной  закупкой  большой  партии  паровозов в Америке,
которую произвела специальная торговая миссия,  во главе которой стоял
будто   бы  профессор  Ломоносов;  все  эти  закупки  возможны  только
благодаря поддержке сильных финансовых еврейских  групп,  благосклонно
относящихся  к  советской  революции.  Тут  нужно  много  дипломатии и
умения.
     Удивляюсь сталинскому  предложению не только я.  Сталин ненавидит
Склянского (который во все время гражданской войны преследовал и цукал
Сталина) больше, чем Троцкого. Но и Зиновьев его терпеть не может.
     Помню, как несколько раньше на заседании  Политбюро,  когда  речь
зашла о Склянском,  Зиновьев сделал презрительное лицо и сказал:  "Нет
ничего комичнее этих местечковых экстернов,  которые  воображают  себя
великими полководцами". Удар был нанесен не только по Склянскому, но и
по Троцкому.  Троцкий вспыхнул,  но сдержался, бросил острый взгляд на
Зиновьева и промолчал.
     Склянский был назначен председателем Амторга и уехал  в  Америку.
Когда  скоро  после этого пришла телеграмма,  что он,  прогуливаясь на
моторной лодке по озеру,  стал жертвой несчастного случая и утонул, то
бросилась  в  глаза  чрезвычайная  неопределенность  обстановки  этого
несчастного случая:  выехал  кататься  на  моторной  лодке,  долго  не
возвращался,  отправились на розыски,  нашли лодку перевернутой, а его
утонувшим. Свидетелей несчастного случая не было.
     Мы с  Мехлисом  немедленно  отправились  к Каннеру и в один голос
заявили:  "Гриша,  это ты утопил Склянского".  Каннер защищался слабо:
"Ну,  конечно,  я.  Где бы что ни случилось, всегда я." Мы настаивали,
Каннер отнекивался.  В  конце  концов  я  сказал:  "Знаешь,  мне,  как
секретарю  Политбюро,  полагается  все знать".  На что Каннер ответил:
"Ну, есть вещи, которые лучше не знать и секретарю Политбюро". Хотя он
в общем не сознался (после истории с Южаком все в секретариате Сталина
стали гораздо осторожнее),  но мы с Мехлисом были твердо уверены,  что
Склянский  утоплен  по  приказу  Сталина и что "несчастный случай" был
организован Каннером и Ягодой.
     Я знакомлюсь   с  семейством  Свердловых.  Это  очень  интересное
семейство.  Старик Свердлов уже умер.  Он жил в Нижнем Новгороде и был
гравером.  Он  был  очень  революционно  настроен,  связан  со всякими
революционными организациями, и его работа гравера заключалась главным
образом   в   изготовлении   фальшивых  печатей,  при  помощи  которых
революционные  подпольщики  фабриковали  себе   подложные   документы.
Атмосфера  в  доме  была  революционная.  Но  старший  сын  Зиновий  в
результате каких-то сложных  душевных  процессов  пришел  к  глубокому
внутреннему кризису,  порвал с революционными кругами, и с семьей, и с
иудаизмом.  Отец  его  проклял  торжественным   еврейским   ритуальным
проклятием.  Его  усыновил  Максим  Горький,  и  Зиновий стал Зиновием
Пешковым.  Но,  продолжая  свой  душевный  путь,  он   отошел   и   от
революционного  окружения  Горького,  уехал  во  Францию  и поступил в
Иностранный легион для полного разрыва с прошлой жизнью.  Когда  через
некоторое  время пришло известие,  что он потерял в боях руку,  старик
Свердлов страшно разволновался:  "Какую руку?", и когда оказалось, что
правую,   торжеству   его  не  было  предела:  по  формуле  еврейского
ритуального проклятия, когда отец проклинает сына, тот должен потерять
именно  правую  руку.  Зиновий  Пешков  стал  французским гражданином,
продолжал служить в армии и дошел до чина полного генерала.  От  семьи
он отрекся полностью.  Когда я, приехав во Францию, хотел сообщить ему
новости о его двух братьях и сестре,  живших в России, он ответил, что
это не его семья и что он о них ничего знать не хочет.
     Второй брат,   Яков,   был   в   партии   Ленина,   видный   член
большевистского  ЦК.  После Октябрьской революции он стал правой рукой
Ленина и председателем  ВЦИК,  то  есть  формальным  главой  советской
республики.    Главная    его    работа    была    организационная   и
распределительная:  он заменял собой то,  что  в  партии  потом  стало
партийным  аппаратом и в особенности ее орграспредом.  Но в марте 1919
года он умер от туберкулеза.
     Его именем  назван миллионный город - столица Урала,  Свердловск.
Почему-то с приходом к власти Сталина этот Город не был  переименован,
хотя, как мы сейчас увидим, у Сталина были некоторые личные причины не
любить Свердлова,  а Сталин таких причин никогда  не  забывает.  Может
быть,  потому Екатеринбург продолжает носить имя Свердлова, что в этом
городе была перебита царская  семья  в  июле  1918  года  и  что  доля
ответственности за это убийство легла на Якова Свердлова, официального
главу  советской   власти,   который   по   поручению   Ленина   хитро
устранившегося   от   формальной   ответственности,  известил  местные
уральские большевистские власти, что передает вопрос об участи царской
семьи на их решение.
     Третий брат,  Вениамин  Михайлович,   не   питал   склонности   к
революционной  деятельности,  предпочел  эмигрировать в Америку и стал
там собственником небольшого банка.  Но когда произошла большевистская
революция   в   России,   Яков   спешно   затребовал  брата.  Вениамин
ликвидировал свой банк и приехал в Петроград.  В это время Ленин,  еще
находившийся в плену демагогически-бредовых идей, гласивших, например,
что "каждая кухарка должна уметь управлять государством",  применял их
к жизни, делая пропагандно-нелепые назначения. Как известно, прапорщик
Крыленко  был  назначен  в  пику  буржуазии  Главковерхом   (Верховным
Главнокомандующим),   какой-то  полуграмотный  матросик  -  директором
Государственного банка,  а тоже не очень грамотный машинист Емшанов  -
министром  железных  дорог (Наркомпуть).  Бедный Емшанов наделал такой
чепухи в своем министерстве  и  так  запутался,  что  через  месяц-два
слезно  взмолился  чтобы  Ленин  его  от непосильной работы освободил.
Тогда Яков Свердлов предложил Ленину на этот пост  своего  только  что
прибывшего брата, кстати не коммуниста. Он был назначен наркомом путей
сообщения. Через некоторое время он убедился, что на этом посту ничего
не  может  сделать  (потом  на  этом  посту так же неудачно перебывали
Троцкий и Дзержинский), и предпочел перейти в члены Президиума ВСНХ. В
дальнейшем  его  карьера  медленно,  но  верно шла вниз.  Впрочем,  он
умудрялся оставаться беспартийным,  и по  смерти  брата  можно  только
удивляться,  что  она  не рухнула сразу.  В эти времена (1923 - 1924 -
1925 годы) он был еще членом ВСНХ и заведовал  его  научно-техническим
отделом.
     Незадолго перед  войной   в   Московский   Художественный   театр
поступила очень молодая (лет ей было,  кажется,  семнадцать), но очень
талантливая актриса Вера Александровна Делевская.  Была она к тому  же
очень красива.
     По недостатку опыта она еще не дошла до крупных  ролей,  но  была
абсолютно  увлечена  Художественным  театром,  жила  им  и только им и
дышала.  А Художественный театр был театром не  только  Чехова,  но  и
Горького.  А  вокруг Горького все время вращалась какая-то чрезвычайно
революционная  публика.  И  когда  кто-то  из  театральных   товарищей
попросил   неопытную   девчонку  оказать  услугу  -  прятать  какую-то
революционную литературу,  то ей было  и  неудобно  отказать,  да  она
ничего  в  этом деле и не смыслила.  Сделала она это так неумело,  что
полиция немедленно все обнаружила;  она была арестована  и  послана  в
ссылку. Известно, что царская полиция, посылая революционеров в ссылку
обеспечивала их постоянным жалованьем,  оплачивавшим их стол, квартиру
и  прочие  расходы;  им  оставалось  ничего  не  делать  и  продолжать
заниматься революционной деятельностью. Собственно, они жили свободно,
но под надзором полиции;  надзора почти никакого не было, и было очень
легко из ссылки уехать,  но тогда приходилось перейти  на  нелегальное
положение,  что было связано с некоторыми неудобствами (впрочем,  я не
совсем понимаю,  какими,  потому что в случае поимки и  нового  ареста
сбежавшего  отправляли  обратно  в ссылку и без увеличения срока).  Но
царская полиция простирала так далеко свою заботу о  ссыльных,  что  в
ссылке   их  группировали  по  партийной  принадлежности,  меньшевиков
отправляли в одно место, большевиков группировали в другом и т. д. Это
чрезвычайно   помогало   сосланным   жить  дружной  партийной  жизнью,
проводить время в заседаниях и спорах о программе и  тактике,  писании
статей в партийную прессу и их обсуждении и так далее.
     В месте, куда была сослана Вера Александровна, были сгруппированы
видные большевики (кажется,  революционная литература, которую она так
любезно прятала,  была большевистская),  в том  числе  три  члена  ЦК:
Спандарян,  Сталин  и  Яков Свердлов.  И Сталин,  и Свердлов увлекшись
молодой и красивой артисткой и изо всех сил  за  ней  ухаживали.  Вера
Александровна   без  колебаний  отвергла  мрачного,  несимпатичного  и
некультурного   Сталина   и   предпочла   культурного   и   европейски
образованного Свердлова.
     По возвращении из ссылки Яков Свердлов вернулся к семье  (у  него
была жена, Клавдия Новгородцева, и сын Андрей) и к своим новым высоким
государственным функциям,  и Вера Александровна перешла,  так сказать,
на  холостое  положение.  Но  когда  ее  увидел Вениамин Свердлов,  он
немедленно ею пленился,  и они поженились. Брачный союз их продолжался
и во время моего с ними знакомства.
     Четвертый брат,  Герман Михайлович,  был,  собственно им  сводным
братом:  по  смерти  первой  жены  старик  Свердлов женился на русской
Кормильцевой,  и Герман был их сыном. Он был много моложе (В 1923 году
ему было девятнадцать лет),  в революции участия не принимал,  был еще
комсомольцем,  на редкость умным и остроумным  мальчишкой.  Я  был  на
четыре года старше его.  Он очень ко мне привязался,  постоянно у меня
бывал и был со мной очень дружен.  О моей внутренней эволюции (когда я
постепенно стал антикоммунистом) он не имел понятия. Впрочем, мы с ним
разговаривали обо всем, кроме политики.
     У четырех  братьев  Свердловых  была  сестра.  Она вышла замуж за
богатого человека Авербаха,  жившего где-то на юге России. У Авербахов
были сын и дочь.  Сын Леопольд, очень бойкий и нахальный юноша, открыл
в себе