только читать  лживые  и  помпезные  реляции  в  советских  газетах  о
блестящих победах на сельскохозяйственном фронте).  Надя пришла в ужас
и бросилась делиться своей информацией к Сталину. Воображаю, как он ее
принял  -  он  никогда  не  стеснялся  называть  ее  в  спорах дурой и
идиоткой.  Сталин,  конечно,  утверждал, что ее информация ложна и что
это контрреволюционная пропаганда. "Но все свидетели говорят одно и то
же". - "Все?" - спрашивал Сталин. "Нет, - отвечала Надя, - только один
говорит,  что все это неправда.  Но он явно кривит душой и говорит это
из трусости;  это секретарь ячейки Академии - Никита  Хрущев".  Сталин
запомнил   эту  фамилию.  В  продолжавшихся  домашних  спорах  Сталин,
утверждая,  что заявления,  цитируемые  Надей,  голословны,  требовал,
чтобы  она  назвала  имена:  тогда  можно  будет  проверить,  что в их
свидетельствах правда. Надя назвала имена своих собеседников. Если она
имела  еще какие-либо сомнения насчет того,  что такое Сталин,  то они
были последними.  Все оказавшие ей доверие слушатели были арестованы и
расстреляны.  Потрясенная  Надя  наконец поняла,  с кем соединила свою
жизнь,  да,  вероятно, и что такое коммунизм; и застрелилась. Конечно,
свидетелем рассказанного здесь я не был;  но я так понимаю ее конец по
дошедшим до нас данным.
     А товарищ Хрущев начал с этого периода свою блестящую карьеру.  В
первый же раз,  когда в Московской организации происходили  перевыборы
районных   комитетов   и   их   секретарей,  Сталин  сказал  секретарю
Московского  комитета:  "Там  у  вас  есть  превосходный  работник   -
секретарь ячейки Промышленной академии - Никита Хрущев;  выдвиньте его
в секретари райкома".  В это время слово Сталина  было  уже  закон,  и
Хрущев     стал     немедленно     секретарем     райкома,    кажется,
Краснопресненского,  а затем  очень  скоро  и  секретарем  Московского
комитета  партии.  Так  пошел вверх Никита Хрущев,  дошедший до самого
верха власти.
     На квартире  Сталина  жил  и его старший сын - от первого брака -
Яков. Почему-то его никогда не называли иначе, как Яшка. Это был очень
сдержанный,  молчаливый и скрытный юноша; он был года на четыре моложе
меня.  Вид у него был забитый.  Поражала одна его особенность, которую
можно назвать нервной глухотой. Он был всегда погружен в свои какие-то
скрытные внутренние  переживания.  Можно  было  обращаться  к  нему  и
говорить  - он вас не слышал,  вид у него был отсутствующий.  Потом он
вдруг реагировал,  что с  ним  говорят,  спохватывался  и  слышал  все
хорошо.
     Сталин его  не  любил  и  всячески угнетал.  Яшка хотел учиться -
Сталин послал  его  работать  на  завод  рабочим.  Отца  он  ненавидел
скрытной   и   глубокой   ненавистью.   Он  старался  всегда  остаться
незамеченным,  не  играл  до  войны  никакой  роли.  Мобилизованный  и
отправленный на фронт, он попал в плен к немцам. Когда немецкие власти
предложили Сталину обменять какого-то крупного немецкого  генерала  на
его  сына,  находившегося у них в плену,  Сталин ответил:  "У меня нет
сына".  Яшка остался в плену  и  в  конце  немецкого  отступления  был
гестаповцами расстрелян.
     Я почти никогда не видел сына Сталина от Нади - Василия. Тогда он
был  младенцем;  выросши,  стал  дегенеративным  алкоголиком.  История
Светланы  хорошо  известна.  Как и мать,  она поняла,  что представлял
Сталин,  а,  кстати, и коммунизм, и, бежав за границу, нанесла сильный
удар коммунистической пропаганде ("Ну, и режим: родная дочь Сталина не
выдержала и сбежала" ).  Конечно,  резюмируя все сказанное о  Сталине,
можно  утверждать,  что  это  был  аморальный  человек  с  преступными
наклонностями. Но я думаю, что случай Сталина подымает другой, гораздо
более  важный  вопрос:  почему  такой  человек  мог  проявить все свои
преступные наклонности, в течение четверти века безнаказанно истребляя
миллионы   людей?   Увы,   на   это  можно  дать  только  один  ответ.
Коммунистическая система создала и выдвинула Сталина. Коммунистическая
система,   представляющая   всеобъемлющее  и  беспрерывное  разжигание
ненависти и призывающая к истреблению целых групп и классов населения,
создает такой климат,  когда ее держатели власти всю свою деятельность
изображают как борьбу с  какими-то  выдуманными  врагами  -  классами,
контрреволюционерами,   саботажниками,   объясняя  все  неудачи  своей
нелепой и нечеловеческой системы как происки  и  сопротивление  мнимых
врагов и неустанно призывая к репрессиям,  к истреблению, к подавлению
(всего:  мысли,  свободы, правды, человеческих чувств). На такой почве
Сталины могут процветать пышным цветом.
     Когда руководящая верхушка убеждается,  что при этом и  ей  самой
приходится жить с револьвером у затылка,  она решает немного отвинтить
гайку,  но не очень,  и зорко следя,  чтобы  все  основное  в  системе
осталось по-старому. Это - то, что произошло после Сталина.
     Когда я хорошо понял Ленина  и  Сталина,  мне  пришлось  спросить
себя:  правильно  ли делает коммунистическая власть,  называя "урок" -
"_социально близким элементом"_? Не вернее было бы сказать: "_Морально
близкий элемент_".



ГЛАВА 10. ЧЛЕНЫ ПОЛИТБЮРО. ТРОЦКИЙ

     ТРОЦКИЙ. ЕГО   КАЧЕСТВА.  ОРАТОР.  МУЖЕСТВО.  ПОЗА.  ОРГАНИЗАТОР.
НАРКОМПУТЬ.  КРАСНАЯ АРМИЯ.  ТЕОРЕТИК.  ТЕОРИЯ ПЕРМАНЕНТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
СОЦИАЛИЗМ В ОДНОЙ СТРАНЕ.  ОСНОВНАЯ ПРОБЛЕМА. "НЕБОЛЬШЕВИЗМ" ТРОЦКОГО.
СОЦИАЛИЗМ С ВОЛЧЬЕЙ МОРДОЙ. НАИВНОСТЬ ТРОЦКОГО.

     Когда Троцкий писал обо мне,  он был почти всегда несправедлив: я
-  антикоммунист  значит,  враг,  "реакционер",  и  по большевистскому
кодексу можно со мной не церемониться.  Я не хочу отплатить ему той же
монетой и постараюсь быть объективным в его описании.
     Из большевистских  вождей  Троцкий производил на меня впечатление
более крупного и одаренного. Но справедливость требует тут же сказать,
что  он  был  одарен  отнюдь  не  всесторонне  и  наряду с выдающимися
качествами обладал немалыми недостатками.
     Он был  превосходным оратором,  но оратором типа революционного -
зажигательно-агитаторского.  Он умел найти и  бросить  нужный  лозунг,
говорил  с  большим  жаром  и пафосом и зажигал аудиторию.  Но он умел
вполне владеть своим словом,  и на заседаниях  Политбюро,  где  обычно
никакого пафоса не полагалось, говорил сдержанно и деловито.
     У Троцкого было очень острое перо,  он  был  способный,  живой  и
темпераментный публицист.
     Он был человек мужественный и шел на все риски,  связанные с  его
революционной  деятельностью.  Достаточно  указать  на  его поведение,
когда он председательствовал  в  1905  году  на  Петроградском  Совете
рабочих  депутатов;  до конца он держался храбро и вызывающе и прямо с
председательской трибуны пошел в тюрьму и ссылку.
     Но еще более показательна история с "клемансистским тезисом" 1927
года.  Власть уже была целиком  в  руках  Сталина,  который  продолжал
шумиху с оппозицией, выявляя (как я уже писал выше) скрытых врагов. На
ноябрьском пленуме ЦК 1927 года,  на котором Сталин предложил в  конце
концов  исключить  Троцкого  из  партии,  Троцкий взял слово и,  между
прочим,  сказал,  обращаясь к группе Сталина (передаю  смысл):  "Вы  -
группа  бездарных  бюрократов.  Если  станет вопрос о судьбе советской
страны,  если  произойдет  война,  вы  будете   совершенно   бессильны
организовать оборону страны и добиться победы.  Тогда когда враг будет
в 100 километрах от Москвы,  мы сделаем то,  что сделал в  свое  время
Клемансо,  -  мы свергнем бездарное правительство;  но с той разницей,
что  Клемансо  удовлетворился  взятием  власти,  а  мы,  кроме   того,
расстреляем эту тупую банду ничтожных бюрократов, предавших революцию.
Да,  мы это сделаем.  Вы тоже хотели бы  расстрелять  нас,  но  вы  не
смеете.  А  мы  посмеем,  так  как  это  будет  совершенно необходимым
условием победы".  Конечно,  в этом выступлении много и  наивности,  и
непонимания Сталина, но как не снять шляпу перед этим выступлением?
     Благодаря темпераменту   Троцкого,    его    мужеству    и    его
решительности,   он   был   несомненно  человеком  острых  критических
моментов, когда он брал на себя ответственность и шел до конца. Именно
поэтому он сыграл такую роль во время Октябрьской революции,  когда он
был незаменимым выполнителем ленинского плана захвата власти;  Сталины
куда-то  попрятались,  Каменевы  и  Зиновьевы перед риском отступили и
выступили против,  а Троцкий шел до  конца  и  смело  возглавил  акцию
(кстати,  Ильич  большой  храбрости  не  показал  и немедленно уступил
доводам окружающих,  что ему не следует  рисковать  своей  драгоценной
жизнью,  и поспешил спрятаться; а Троцкий этим доводам не уступал; так
же и до этого,  после неудачного июньского восстания Ленин  сейчас  же
скрылся, а Троцкий не бежал, а пошел в тюрьму Керенского.)
     Но здесь надо указать и на один важный  недостаток  Троцкого.  Он
был слишком человеком позы. Убежденный, что он вошел в Историю, он все
время для этой Истории (с большой буквы) позировал. Это было не всегда
удачно. Иногда это была большая поза, оправданная ролью, которую играл
Троцкий и его социальная революция  в  мировых  событиях;  к  примеру,
когда  советская власть во время гражданской войны висела на волоске -
"Мы уйдем, но так хлопнем дверью, что весь мир содрогнется" - это тоже
для  позы  и  для истории;  иногда это было менее оправдано;  еще было
терпимо,  когда Троцкий принимал парады своей Красной Армии,  стоя  на
броневике;  но  бывало и так,  что поза была не к месту и была смешна.
Троцкий не всегда это замечал - вспомните,  например,  случай с дверью
на Пленуме ЦК, о котором я рассказал выше.
     Стратегией гражданской войны руководил,  конечно,  больше  Ленин,
чем Троцкий.  Но в организации Красной Армии Троцкий сыграл несомненно
очень большую роль. Здесь надо отметить одну черту, характерную не для
одного Троцкого. В процессе управления страной, отдельными сторонами в
организации борьбы и хозяйства, способные люди быстро росли и учились.
Красины,  Сокольниковы  и Сырцовы с каждым годом становились все более
государственными  людьми.  В  государственной  школе  даже   и   менее
способные   росли   и  учились.  Например,  небезызвестный  Михалваныч
Калинин,  которого Ленин ввел в Политбюро  отчасти  большинства  ради,
отчасти для того,  чтобы постоянно иметь под рукой человека,  знающего
деревню и психологию крестьян - в  этом  смысле  оказывал  несомненные
услуги.  Но когда он пробовал принимать участие в прениях, требовавших
некоторых знаний и культуры,  он первое время нес  такую  чепуху,  что
члены  Политбюро  невольно  улыбались.  И  что же?  Через два-три года
Михалваныч значительно поумнел,  во многом  разобрался  и,  не  будучи
лишен  от  природы  здравого  смысла,  часто  выступал очень толково и
перестал быть комиком труппы.
     Способный Троцкий,  бывший в начале талантливым агитатором,  тоже
сильно вырос в организаторской и  руководящей  работе.  Но  не  раз  и
срывался.  После  окончания  гражданской  войны,  когда  транспорт был
совершенно разрушен  и  железнодорожники,  не  получавшие  практически
никакого   жалованья,   должны   были,  чтобы  не  умереть  с  голоду,
культивировать овощи и  заниматься  мешочничеством,  им  некогда  было
заниматься  поездами,  и  поезда  не  ходили,  Ленин назначил Троцкого
Народным комиссаром Путей сообщения (не без скверной  задней  мысли  -
чтобы   поставить  Троцкого  в  глупое  положение).  По  вступлении  в
должность   Троцкий    написал    патетический    приказ:    "Товарищи
железнодорожники!  Страна  и  революция  гибнут от развала транспорта.
Умрем на нашем железнодорожном посту,  но пустим  поезда!"  В  приказе
было больше восклицательных знаков, чем иному делопроизводителю судьба
отпускает  на  всю  жизнь.  Товарищи  железнодорожники  предпочли   на
железнодорожном посту не умирать, а как-нибудь жить, а для этого нужно
было сажать  картошку  и  мешочничать.  Железнодорожники  мешочничали,
поезда  не ходили,  и Ленин,  достигший своей цели,  прекратил конфуз,
сняв Троцкого с поста Наркомпути.
     Не подлежит  сомнению,  что  и  первое  время организации Красной
Армии Троцким все шло в лозунгах  и  речах,  о  солдатских  комитетах,
выборных командирах,  бестолковщине,  демагогии и бандитизме. Но скоро
Троцкий сообразил,  что никакой армии без минимальных военных знаний и
без  минимальной дисциплины создать нельзя.  Он привлек специалистов -
старых офицеров царской армии;  одни  были  куплены  высокими  чинами,
других  просто мобилизовали и заставили отдавать их умение под строгим
надзором  коммунистических  комиссаров.  А  в  борьбе  за   дисциплину
пришлось всю гражданскую войну бороться против Сталиных и Ворошиловых.
И сам Троцкий при этом многому  научился  и  из  агитатора  постепенно
превратился в организатора.  Но больших высот в этом деле он все же не
достиг: не говоря о конфузе с транспортом, когда пришлось организовать
борьбу за власть,  ничего дельного здесь Троцким создано не было,  и в
смысле организации посредственные молотовы били  его  по  всей  линии.
Правда,  Троцкий считал, что самое важное в этой политической борьбе -
это  большие  вопросы  политической  стратегии,   "политика   дальнего
прицела",  борьба  в сфере идей.  Тут он явно шел за Лениным,  пытаясь
копировать ленинские схемы и ленинские рецепты, явно демонстрируя свою
слабость по сравнению с Лениным,  который, конечно, занимался, и очень
занимался,  вопросами политической стратегии,  но придавал не  меньшее
значение  и  вопросам организационным (в Петербургском перевороте 1917
года организация сыграла большую роль, чем политика).
     Здесь приходится  коснуться  еще  одного слабого места Троцкого -
его слабости как теоретика и мыслителя.
     Я бы  сказал,  что  Троцкий  -  тип  верующего фанатика.  Троцкий
уверовал в марксизм;  уверовав затем в  его  ленинскую  интерпретацию.
Уверовал прочно и на всю жизнь. Никаких сомнений в догме и колебаний у
него никогда не было видно.  В вере своей он шел твердо. Он мог только
капитулировать  перед  всей  партией,  которую  он  считал совершенным
орудием мировой революции,  но он никогда не отказывался от своих идей
и до конца дней своих в них твердо верил; верил с фанатизмом. Из людей
этого  типа  выходят  Франциски  Ассизские,  и  Петры  Отшельники,   и
Савонаролы; но и Троцкие, и Гитлеры. Не теоретики, не мыслители, такие
фанатики оказывают гораздо большее влияние на судьбу человечества, чем
столпы разума и мудрости.
     Если попытаться восстановить,  какова была основная  политическая
мысль  Троцкого,  то не так легко разобраться в горе ложных обвинений,
которую беспрерывно громоздили против него сначала  зиновьевцы,  потом
сталинцы,  потом  сталинские  наследники.  Во всяком случае,  уже в то
время,  когда эта  борьба  происходила  внутри  партии,  и  я  был  ее
свидетелем,  для меня, как и для всех большевистских верхов, была ясна
лживость и надуманность большинства разногласий. Нужно было повергнуть
соперника и завладеть властью. Но нельзя было иметь такой вид, что это
безыдейная борьба пауков в банке.  Надо было делать  вид,  что  борьба
высокоидейная  и разногласия необычайно важны:  от того или другого их
решения зависит будто бы чуть ли не все будущее революции.
     Между тем,  обычно  это  были  неопределенные  споры о словах.  В
особенности много таких пустых и тенденциозных споров  было  проведено
вокруг   знаменитой   теории   "перманентной   революции"  Троцкого  и
сталинского "построения социализма в одной стране". На самом деле идея
Троцкого  заключалась  в  том,  что  с Октябрьской революцией в России
началась эпоха мировой социальной революции,  которая будет вспыхивать
и  в других странах.  Имея всегда эту цель в виду,  надо рассматривать
коммунистическую  Россию  как  плацдарм,  базу,  позволяющую  вести  и
продолжать подготовительную революционную работу в других странах. Это
совершенно не означает,  что имея в виду цель мировой революции, можно
не  придавать никакого значения тому,  что будет происходить в России.
Наоборот,  по мысли Троцкого, надо активно строить коммунизм в России;
но  по его мнению (и надо сказать,  что Ленин до революции целиком это
мнение разделял),  одна изолированная русская революция едва ли  долго
устоит  перед  натиском  остальных "капиталистических" стран,  которые
постараются подавить ее силой оружия.
     Совершенно ясно видно, что хотя Троцкий и изгнан, убит, осужден и
предан анафеме,  эта общая идея перманентной мировой революции  всегда
продолжала  русским коммунизмом проводиться,  продолжает проводиться и
будет всегда основной стратегической линией коммунизма.
     Правда, под  давлением  фактов и опыта,  русский коммунизм должен
был пересмотреть некоторые  первоначальные  пессимистические  прогнозы
Ленина и Троцкого.  Руководители крупных "капиталистических" держав не
только вопреки всякому здравому смыслу не  свергли  русский  коммунизм
силой  оружия,  но  предавая  западную  цивилизацию,  как  Черчилль  и
Рузвельт,  сделали  все  для  спасения  коммунизма,  когда  ему  стала
угрожать  опасность,  и сделали все,  чтобы он захватил полмира и стал
основной мировой угрозой для человечества.  Предвидеть  такую  степень
предательства  и  политического  кретинизма  действительно  было очень
трудно;  здесь я должен заступиться за Ленина и Троцкого:  они  делали
предположения,   исходя   из  того,  что  имеют  дело  с  противниками
нормальными и здравомыслящими.  Как тут не процитировать  талантливого
русского поэта Георгия Иванова:

     Рассказать вам о всех мировых дураках,
     Что судьбу человечества держат в руках.
     Рассказать вам о всех мировых подлецах,
     Что уходят в историю в светлых венцах.

     Точно такой же характер надуманности имеют и споры  о  сталинской
теории  "построения  социализма в одной стране".  Сталин,  желая иметь
вид,  что у него тоже в основном  идейные  разногласия  с  Троцким,  в
начале  1925 гола обвинил Троцкого в том,  что он не придает значения,
"не верит" в возможность построить социализм в одной стране, то есть в
России, где коммунистическая революция уже произведена. На беду в этот
момент (март 1925 года) опять  началась  грызня,  между  Зиновьевым  и
Сталиным:  Зиновьев  не  терпел  экскурсий  Сталина  в  область  общей
стратегии  и  находил  смехотворными  его  попытки  выступать  в  роли
теоретика и стратега. На мартовском пленуме произошли стычки, и Сталин
отомстил Зиновьеву,  показавши ему, что большинство в ЦК стоит больше,
чем  какая-то  там стратегия.  На пленуме тезисы Зиновьева к Исполкому
Коминтерна были отвергнуты по вздорным мотивам спора о словах  -  идет
ли  речь  об  "окончательной"  победе  социализма  или  нет.  В апреле
Зиновьев и Каменев  на  Политбюро  удвоили  атаки  против  сталинского
социализма  в  одной  стране  -  надо было не допустить,  чтобы Сталин
ставил свою кандидатуру в стратеги и вожди революции.  В конце  апреля
Сталин созвал XIV партийную конференцию, на которой этот вопрос сугубо
обсуждался.
     Опять-таки споры  шли  о  словах  и были надуманы.  Может ли быть
социализм построен в одной стране?  Вопрос в конце концов шел  о  том,
свергнут  ли  его  враги  силой оружия.  На восьмом году революции уже
можно было разглядеть,  что пока его  никто  свергать  не  собирается.
Сделать ли из этого символ веры?  Какой в этом смысл? Или считать, что
пока надо усиляться,  а там  видно  будет,  это  в  сущности  никакого
значения не имело.  А сколько потом,  поссорившись со Сталиным,  вылил
зиновьевский  блок  чернил  на   Сталина,   доказывая,   что   он   не
революционер,  забросил  мировую  революцию  и погряз только в местных
делах и т. д.
     Кроме всего   этого,   надуманного,  были,  конечно,  и  проблемы
капитальной важности.  Самая важная,  которая встала в 1925-1926 годах
была:   продолжать   ли  НЭП,  мирное  соревнование  межд