Товстухе.  Затем так же тайно идет указание
в  Партколлегию,  что  делать,  "исключить  из  партии"  или  "снять с
ответственной работы",  или "дать строгий выговор с предупреждением" и
т.  д.  Уж  дело  Партколлегии  придумать  и обосновать правдоподобное
обвинение.  Это совсем не трудно и греметь фразами о партийной морали,
и  придраться к любому пустяку - написал,  например,  партиец статью в
журнал,  получил 30 рублей гонорара сверх партийного максимума - Сольц
такую  истерику  разыгрывает по этому поводу,  что твой Художественный
театр.  Одним  словом,  получив  от  Каннера  директиву,   Сольц   или
Ярославский   будут   валять  дурака,  возмущаться,  как  смел  данный
коммунист нарушить чистоту партийных риз,  и вынесут приговор, который
они  получили  от  Каннера  (о  Каннере  и секретариате Сталина мы еще
поговорим).
     Но в уставе есть пункт:  решения контрольных комиссий должны быть
согласованы с соответствующими партийными комитетами;  решения ЦКК - с
ЦК партии. Этому соответствует такая техника.
     Когда заседание Оргбюро кончено и  члены  его  расходятся,  мы  с
Молотовым  остаемся.  Молотов  просматривает  протоколы ЦКК.  Там идет
длинный ряд решений о  делах.  Скажем,  пункт:  "Дело  т.  Иванова  по
таким-то обвинениям".  Постановили:  "Т.  Иванова из партии исключить"
или "Запретить т.  Иванову в  течение  трех  лет  вести  ответственную
работу".  Молотов,  который  в  курсе  всех  директив,  которые даются
партколлегии,  ставит  птичку.  Я  записываю   в   протокол   Оргбюро:
"Согласиться  с  решениями  ЦКК  по делу тт.  Иванова (протокол ЦКК от
такого-то числа,  пункт такой-то),  Сидорова..." и т.  д.  Но по иному
пункту  Молотов не согласен:  ЦКК решила - "объявить строгий выговор".
Молотов вычеркивает и пишет: "Исключить из партии". Я пишу в протоколе
Оргбюро: "По делу т. Иванова предложить ЦКК пересмотреть ее решение от
такого-то  числа  за  таким-то  пунктом".  Сольц,  получив   протокол,
позвонит  мне  и спросит:  "А какое решение?" Я ему скажу по телефону,
что написал Молотов на их протоколе. И в ближайшем протоколе ЦКК будет
сказано:  "Пересмотрев свое решение от такого-то числа и учтя важность
предъявленных обвинений,  партколлегия ЦКК постановляет: т. Иванова из
партии исключить".  Понятно, Оргбюро (то есть Молотов) с этим решением
согласится.
     Моя канцелярия    Оргбюро   состоит   из   десятка   сотрудников,
чрезвычайно проверенных и  преданных.  Вся  работа  Оргбюро  считается
секретной (Политбюро - чрезвычайно секретной).  Поэтому, чтобы секреты
были известны как можно меньшему числу лиц,  штаты  минимальны.  Этому
соответствует    сильная   перегруженность   сотрудников   работой   -
практически они личной жизни не имеют:  начинают работать  в  8  часов
утра,  едят  наскоро тут же и кое-как,  заканчивают работу в час ночи.
При этом все равно с работой не  справляются  -  в  бумажном  море,  в
котором тонет Оргбюро, полная неразбериха, ничего найти нельзя, бумаги
регистрируются по каким-то допотопным методам  входящих  и  исходящих;
когда  секретарю  ЦК  нужна какая-либо справка или документ из архива,
начинаются многочасовые поиски в архивном океане.
     Я вижу,  что  эта  организация  ничего не стоит.  Я ее всю ломаю,
завожу несколько картотек с записью каждого документа по  трем  разным
алфавитным индексам. Постепенно все приходит на свое место.
     Через 2-3 месяца бумага или справка,  которую  требует  секретарь
ЦК,  доставляется  ему  не  позже,  чем через одну минуту,  отделы ЦК,
считавшие раньше безнадежным  обращаться  в  секретариат  Оргбюро,  не
надивятся   быстроте,   с   которой   все  сразу  происходит.  Молотов
чрезвычайно доволен и не нахвалится мной.  Но, сам того не подозревая,
он подготовляет мою потерю:  в секретариате Политбюро царит еще худшая
неразбериха,  и Сталин начинает подумывать,  что было бы неплохо, если
бы  я там навел порядок;  но это дело не такое простое - мы это увидим
дальше.
     Последствия для персонала моей канцелярии совершенно неожиданные.
Сначала они все энергично протестуют против  моих  реформ  и  жалуются
секретарям ЦК,  что работать со мной невозможно.  Когда все же твердой
рукой я все реформы провожу и результаты  налицо,  протесты,  по  сути
дела,  умолкают.  Но раньше весь,  день их работы терялся впустую - по
долгим и бесплодным поискам.  Теперь вся работа  происходит  быстро  и
точно. И ее оказывается гораздо меньше. Теперь сотрудники приходят в 9
часов,  а в 5-6 часов все кончено.  Теперь они  располагают  свободным
временем и могут иметь личную жизнь.  Довольны они? Наоборот. Раньше у
них  был  в  собственных  глазах  ореол  мучеников,   идейных   людей,
приносящих  себя  в  жертву  для  партии.  Теперь  они  - канцелярские
служащие в хорошо работающем аппарате,  и только.  Я чувствую, что все
они полны разочарования.
     Я работаю в постоянном контакте с  секретарями  Молотова,  и  уже
также в некотором контакте с секретарями Сталина.
     Во главе  секретариата  Молотова  стоит  его   первый   секретарь
Васильевский.  Это  быстрый  и  энергичный  человек,  умный и деловой.
Худой, худощавое умное лицо. Он организует всю работу Молотова, быстро
и толково разбирается во всех делах. С Молотовым он на ты и пользуется
его полным доверием. Не могу выяснить его прошлого. Кажется, он бывший
офицер   царского   времени   (примерно  поручик).  Сейчас  же  после,
октябрьской   революции   был   (большевистским)   начальником   штаба
Московского военного округа.  Когда я ухожу в 1926 году из ЦК, я теряю
его следы, потом я никогда ничего о нем не слышал.
     Второй помощник  Молотова  - Герман Тихомирнов.  Он,  собственно,
является личным  секретарем.  Пороху  он  не  выдумает,  и  я  не  раз
удивляюсь,  как  Молотов  управляется  с  таким личным секретарем.  Но
третий и четвертый помощники Молотова -  Бородаевский  и  Белов  -  не
лучше.  Герман  с  Молотовым тоже на ты.  Молотов не в восторге от его
работы,  но его терпит.  Года через два-три  он  назначит  Тихомирнова
заведовать.  Центральным партийным архивом при ЦК партии,  но по части
бумаг  безобидных,  так  как  все  важнейшие  документы  находятся  за
сталинским секретариатом и сталинским секретарем Товстухой.
     Работая с  секретариатом  Молотова,  я  все  более  в  курсе  дел
партийной верхушки.  Я начинаю, понимать скрытую суть идущей борьбы за
власть.
     После революции  и  во  время  гражданской  войны  сотрудничество
Ленина и Троцкого было превосходным.  К концу гражданской войны (конец
1920  г.) страна и партия считают вождями революции Ленина и Троцкого,
далеко впереди всех остальных партийных  лидеров.  Собственно  говоря,
войной  руководил  все время Ленин.  Страна и партия это знают плохо и
склонны приписывать победу главным образом  Троцкому,  организатору  и
главе  Красной Армии.  Этот ореол Троцкого мало устраивает Ленина - он
предвидит  важный  и  Опасный   поворот   при   переходе   к   мирному
строительству.   Чтобы  сохранить  при  этом  руководство,  ему  нужно
сохранить большинство в центральных руководящих органах партии,  в ЦК.
Между тем и до революции, и в 1917 году Ленину и его партии, созданной
им,  много  раз  приходилось  оказываться  в   меньшинстве   и   снова
завоевывать  большинство  с  большим  трудом.  И  после  революции это
повторялось - вспомнить,  например,  как он терпел поражение  в  ЦК  и
оставался в меньшинстве по такому первой важности вопросу,  как вопрос
о Брест-Литовском мире с Германией.
     Ленин хочет обезопасить себя,  гарантировать себе большинство. Он
видит возможную угрозу своему лидерству только со стороны Троцкого.  В
конце 1920 года он в дискуссии о профсоюзах старается ослабить позиции
Троцкого и уменьшить его влияние. Ленин еще усиливает свою игру, ставя
Троцкого  в  глупое  положение  в  истории с транспортом.  Надо спешно
поднять развалившиеся железные  дороги.  Ленин  прекрасно  знает,  что
Троцкий  совсем не годится для этой работы,  да не имеет и объективных
возможностей ее сделать. Троцкий назначается наркомом путей сообщения.
Он  вносит  в  это  дело энтузиазм,  пафос,  красноречие,  свои навыки
трибуна.  Это ничего не дает,  кроме  конфуза.  И  Троцкий  уходит,  с
ощущением провала.
     В ЦК Ленин организует группу  своих  ближайших  помощников  -  из
противников  Троцкого.  Наиболее  ярые  враги  Троцкого  -  Зиновьев и
Сталин.  Зиновьев стал врагом Троцкого после осени  1919  года,  когда
происходило успешное наступление Юденича На Петроград.  Зиновьев был в
полной панике и совершенно  утерял  возможности  чем-либо  руководить;
прибыл Троцкий,  выправил положение, третировал Зиновьева с презрением
- тут они стали врагами.  Не менее ненавидит Троцкого Сталин.  Во  все
время гражданской войны Сталин был членом Реввоенсовета разных армий и
фронтов  и  был  подчинен  Троцкому.  Троцкий   требовал   дисциплины,
выполнения   приказов,   использования  военных  специалистов.  Сталин
опирался  на  местную  недисциплинированную  вольницу,  все  время  не
выполнял  приказов  военного  центра,  не  терпел  Троцкого как еврея.
Ленину все время приходилось быть арбитром, и Троцкий резко нападал на
Сталина.
     Каменев, не имевший личных поводов неприязни  к  Троцкому,  менее
честолюбивый  и  менее  склонный  к  интригам,  примкнул к Зиновьеву и
следовал за ним.  Ленин высоко поднял всю группу. Не говоря уже о том,
что  Зиновьев  был  поставлен  во  главе Коминтерна (тогда Троцкий это
принял спокойно,  он был на важнейшем посту во главе  армии  во  время
гражданской  войны),  а  Каменева  Ленин сделал своим первым и главным
помощником  по  Совнаркому  и   фактически   поручил   ему   верховное
руководство  хозяйством страны (Совет Труда и Обороны),  но,  когда на
апрельском пленуме ЦК 1922 года по идее  Зиновьева  Каменев  предложил
назначить  Сталина  Генеральным  секретарем ЦК,  то Ленин не возражал,
хотя хорошо знал Сталина. Так что в марте-апреле 1922 года эта группа,
не  выходя  из  повиновения  Ленину,  обеспечивала ему большинство,  а
Троцкий перестал быть опасен.
     Но 25 мая 1922 года произошло неожиданное событие, все изменившее
- первый удар Ленина.  Ленин бывал не раз болен  последние  годы  -  в
августе 1918 года он был ранен (покушение Фанни Каплан),  в марте 1920
года был очень болен, с конца 1921 года и до конца марта 1922 года был
болен и отошел от дел.  Но затем поправился, 27 марта 1922 года сделал
на съезде политический отчет ЦК,  и все держал в руках.  Удар  25  мая
спутал  все  карты.  И до октября 1922 года Ленин практически был не у
дел,  и заключение врачей (конечно, секретное, для членов Политбюро, а
не для страны) было,  что это начало конца.  Уже после удара Зиновьев,
Каменев и Сталин организуют "тройку".  Главного соперника они видят  в
Троцком.  Но  они еще не предпринимают борьбы против него,  потому что
против ожидания в  июне  Ленин  начал  поправляться,  поправлялся  все
больше,  и  с  начала  октября  вернулся к работе.  Он еще выступил 20
октября на пленуме Московского Совета,  еще сделал 3 ноября доклад  на
четвертом  конгрессе  Коминтерна.  Во время этого возвращения он снова
взял все в  руки,  разнес  Сталина  по  поводу  национальной  политики
(Сталин, проводя политику более централистскую, чем русификаторскую, в
проекте  подготовлявшейся  конституции  намечал  создание   РОССИЙСКОЙ
Социалистической Советской Республики; Ленин потребовал, чтобы это был
СОЮЗ Соц.  Сов. Республик, предвидя возможность присоединения и других
стран  по  мере  успехов  революции на Востоке и Западе).  Также Ленин
собирался разнести Сталина по поводу его конфликта (и  его  соратников
Орджоникидзе и Дзержинского) с ЦК Грузии,  но не успел. В октябре 1922
года пленум ЦК без Ленина принял решения, ослабившие монополию внешней
торговли. В декабре вернувшийся Ленин на новом пленуме эти октябрьские
решения отменил.  Казалось, Ленин снова все держал в руках, и "тройка"
снова вернулась на роль его приближенных помощников и исполнителей.
     Ho врачи были правы: улучшение было кратковременным. Нелеченный в
свое  время  сифилис  был  в последней стадии.  Приближался конец,  16
декабря положение Ленина снова ухудшилось, и еще более - 23 декабря.
     Уже в  начале декабря Ленин знал,  что ему жить осталось недолго.
От этого испарились заботы о большинстве в  ЦК  и  о  соперничестве  с
Троцким.  К  тому  же  Ленина  поразило,  как за несколько месяцев его
болезни быстро увеличилась власть партийного аппарата, и следовательно
-  Сталина.  Ленин  сделал  шаг к сближению с Троцким и начал серьезно
раздумывать,  как ограничить растущую власть  Сталина.  Размышляя  над
этим,  Ленин придумал ряд мер, прежде всего организационных. Статьи он
уже не мог писать, а должен был их диктовать своим секретаршам. Прежде
всего  Ленин  пришел  к  двойной  мере - с одной стороны,  значительно
расширить состав ЦК,  разбавив, так сказать, власть аппарата; с другой
стороны,  реорганизовать  и  значительно расширить ЦКК,  сделав из нее
противовес бюрократическому аппарату партии.
     23 и  26 декабря он продиктовал первое "письмо съезду" (он имел в
виду XII съезд партии,  который должен был  произойти  в  марте-апреле
1923 года, в котором речь шла о расширении состава ЦК. Это письмо было
переслано в ЦК Сталину.  Сталин его скрыл,  и на съезде, происшедшем в
апреле,  пользуясь  тем,  что в это время Ленин уже полностью вышел из
строя,  выдал это  предложение  за  свое  (но  будто  бы  согласное  с
ленинскими  мыслями);  предложенное  увеличение  было  принято,  число
членов ЦК было увеличено с 27 до 40.  Но сделал это  Сталин  с  Целью,
противоположной  мысли Ленина,  а именно - чтобы увеличить число СВОИХ
подобранных членов ЦК и этим увеличить свое большинство в ЦК.
     24 и  25 декабря Ленин продиктовал второе "письмо съезду".  Это и
есть то,  что обычно называют  "завещание  Ленина".  В  нем  он  давал
характеристики  видным  лидерам  партии,  ставя  вопрос  о руководстве
партией в случае своей смерти,  и  в  общем  склонялся  к  руководству
коллегиальному,  но  выдвигал  все  же  на первое место Троцкого.  Это
письмо было адресовано в сущности к  тому  же  ближайшему  съезду  (им
должен был быть XII съезд,  в апреле 1923 года), но Ленин приказал его
запечатать и указать,  что оно должно быть вскрыто  только  после  его
смерти.  Дежурная секретарша, правда, слов о его смерти на конверте не
поместила,  но сказала обо всем этом и Крупской, и другим секретаршам.
И Крупская,  связанная этим приказом, к XII съезду конверта не вскрыла
- Ленин был еще жив.
     Между тем  Ленин,  продолжая  думать  над этими вопросами,  через
несколько дней пришел к убеждению,  что  Сталина  необходимо  с  поста
Генерального  секретаря  снять.  4 или 5 января 1923 года он сделал об
этом известную приписку к "завещанию",  в которой, говоря о грубости и
других недостатках Сталина,  советовал партии его с поста Генерального
секретаря удалить.  Эта приписка была присоединена к "письму  съезду",
запечатана  и  также  Крупской  перед XII съездом вскрыта не была.  Но
содержание "завещания" секретарши Ленина знали и Крупской рассказали.
     Наконец, вторую часть своего плана Ленин изложил в продиктованной
им статье "Как нам реорганизовать Рабкрин".  Диктовал он ее до начала,
марта.  Эта  статья пошла в ЦК нормально;  Рабкрин был реорганизован в
июне формально по проекту Ленина, но, на самом деле опять-таки в целях
Сталина.
     В феврале-марте состояние Ленина было стационарно.  В  это  время
Ленин  пришел  к  окончательному  решению о борьбе и со Сталиным,  и с
бюрократическим аппаратом,  который он возглавлял. По настоянию Ленина
в конце февраля создается комиссия ЦК против бюрократизма (Ленин имеет
в виду прежде  всего  бюрократизм  Оргбюро,  Ленин  надеется,  что  на
приближающемся съезде он будет руководить борьбой против Сталина, хотя
и из своей комнаты больного).
     Между тем  Сталин  после  второго  ухудшения  здоровья  Ленина  в
середине декабря (врачи считали,  что это,  в сущности,  второй  удар)
решил,  что с Лениным можно уже особенно не считаться.  Он стал груб с
Крупской,  которая обращалась к нему от имени Ленина.  В  январе  1923
года  секретарша Ленина Фотиева запросила у него интересовавшие Ленина
материалы по грузинскому вопросу.  Сталин их дать отказался ("не  могу
без  Политбюро").  В  начале  марта  он так обругал Крупскую,  что она
прибежала к Ленину в слезах,  и возмущенный Ленин  продиктовал  письмо
Сталину,  что  он порывает с ним всякие личные отношения.  Но при этом
Ленин сильно переволновался,  и 6 марта с ним произошел  третий  удар,
после которого он потерял и дар речи,  был парализован, и сознание его
почти угасло.  Больше  его  на  политической  сцене  уже  не  было,  и
следующие 10 месяцев были постепенным умиранием.
     (Все, что написано выше,  я знаю в начале 1923 года из вторых рук
- от секретарей Молотова;  через несколько месяцев я получу проверку и
подтверждение всего этого уже из первых рук - от секретарей Сталина  и
секретарш Ленина.)
     С января 1923 года тройка начинает  осуществлять  власть.  Первые
два месяца,  еще опасаясь блока Троцкого с умирающим Лениным, но после
мартовского удара  Ленина  больше  не  было,  и  тройка  могла  начать
подготовку  борьбы  за удаление Троцкого.  Но до лета тройка старалась
только укрепить свои позиции.
     Съезд партии  состоялся  17  -  25 апреля 1923 года.  Капитальным
вопросом был, кто будет делать на съезде политический отчет ЦК - самый
важный политический документ года.  Его делал всегда Ленин.  Тот,  кто
его сделает, будет рассматриваться партией как наследник Ленина.
     На Политбюро  Сталин предложил его прочесть Троцкому.  Это было в
манере Сталина.  Он вел энергичную подспудную работу расстановки своих
людей,  но  это  даст ему большинство на съезде только года через два.
Пока надо выиграть время и усыпить внимание Троцкого.
     Троцкий с  удивительной  наивностью  отказывается:  он  не хочет,
чтобы партия думала,  что он узурпирует место больного  Ленина.  Он  в
свою  очередь  предлагает,  чтобы  отчет  читал  Генеральный секретарь
Сталин.  Представляю себе душевное состояние Зиновьева в этот  момент,
Но Сталин тоже отказывается - он прекрасно учитывает, что партия этого
не поймет и не примет - Сталина вождем  партии  никто  не  считает.  В
конце  концов  не без добрых услуг Каменева читать политический доклад
поручено  Зиновьеву  -  он  председатель  Коминтерна,  и  если   нужно
кому-либо  временно заменить Ленина по случаю его болезни,  то удобнее
всего ему. В апреле на съезде Зиновьев делает политический отчет.
     В мае и июне тройка продолжает укреплять свои позиции.  Зиновьева
партия считает не так вождем,  как номером первым.  Каменев - и  номер
второй,  и  фактически  заменяет  Ленина как председателя Совнаркома и
председателя СТО.  Он же председательствует на  заседаниях  Политбюро.
Сталин - номер третий,  но его главная работа - подпольная, подготовка
завтрашнего большинства. Каменев и Зиновьев об этой работе не думают -
их первая забота, как политически дискредитировать и удалить от власти
Троцкого.
     Ленин вышел  из  строя,  но секретариат его продолжает по инерции
работать.  Собственно, у Ленина две секретарши - Гляссер и Фотиева. Из
остальных  близких  сотрудниц  в  последнее время болезни Володичева и
Сара  Флаксерман  выполняли  вместе  с  ними   обязанности   "дежурных
секретарш", то есть дежурили, чтобы в любой момент быть в распоряжении
Ленина, если он захочет продиктовать какое-нибудь письмо, распоряжение
или  статью.  Сара  Флаксерман переходит в Малый Совнарком (это своего
рода комиссия,  придающая нужную юридическую форму  проектам  декретов
Совнаркома), становясь его секретарем. Фотиева, занимающая официальную
должность секретаря Совнаркома СССР,  продолжает работать с Каменевым.
Она   рассказывает  Каменеву  достаточно  мелких  секретов  ле