- за директивой; Каннер спрашивает у Сталина, как быть
с пьесой;  Сталин говорит:  "Пусть идет".  Каменев подымает на  тройке
вопрос о том, что пьесу надо запретить - это явная дискредитация члена
Политбюро.  Зиновьев говорит, что лучше не обращать внимания: запретив
пьесу,  Каменев распишется,  что речь идет о нем;  Зиновьев напоминает
историю с "Господами Обмановыми" - роман запрещен не был (до войны при
царской власти революционный писатель Амфитеатров опубликовал довольно
гнусный пасквиль на царскую семью - семью Романовых;  и хотя там  была
масса деталей,  по которым было видно,  о ком идет речь,  царь признал
ниже своего достоинства запрещением романа признать,  что речь идет  о
его семье; и роман свободно циркулировал).

     - "Благодарю вас,  Генрих", - отвечает Каменев (это из Шекспира);
"И  известно,  чем  это  кончилось" (это из Каменева).  В конце концов
решено не запрещать пьесу,  но оказать нужное давление, чтобы она была
снята с репертуара.
     В области  интриг,  хитрости  и  цепкости  Каменев  совсем  слаб.
Официально он "сидит на Москве"  -  столица  считается  такой  же  его
вотчиной,   как  Ленинград  у  Зиновьева.  Но  Зиновьев  в  Ленинграде
организовал свой клан,  рассадил его и держит свою  вторую  столицу  в
руках. В то время как Каменев этой технике чужд, никакого своего клана
не имеет и сидит на Москве по инерции.  Мы скоро  увидим,  как  он  ее
потеряет (вместе со всем прочим).
     Ольга Давыдовна руководит ВОКСом - обществом культурной  связи  с
заграницей  - местом,  где даются субсидии выезжающим для подкормки за
границу  советским  литераторам  (доверенным,   типа   Маяковского   и
Эренбурга)   и   приезжающим  подкормиться  и  восхититься  советскими
потемкинскими деревнями заграничным  литераторам  и  прочим  "деятелям
культуры"  пореволюционнее.  Учреждение  имеет вид большой театральной
постановки. Ольга Давыдовна с ней справляется успешно.
     Из остальных  членов  Политбюро ни Рыков,  ни Томский лидерами не
являются и на лидерство  не  претендуют.  Алексей  Иванович  Рыков  до
революции вел подпольную работу в России, был и с Лениным в эмиграции.
После революции он стал министром внутренних дел,  но эта работа  явно
не для него:  революции нужна Чека,  стенка, "Алмаз". Рыков же человек
мирный,  толковый и способный технократ.  Он становится  председателем
Высшего Совета Народного Хозяйства,  а после смерти Ленина номинальным
главой  правительства.  У  него  есть  слабость:  он   любит   выпить.
Население,  впрочем,  называет  водку  "рыковкой".  Это  его  обижает.
Выпивши в тесном кругу советских вельмож,  он  говорит,  заикаясь  как
всегда:   "Не  п-понимаю,  почему  они  называют  ее  р-рыковкой?"  Ни
особенных талантов, ни особенных недостатков у него нет. Здравый смысл
есть несомненно.  Он его и погубит, когда Сталин затеет свою кошмарную
коллективизацию. Несмотря на свою умеренность и осторожность, Рыков не
может  согласиться  с  таким  разгромом деревни и сельского хозяйства.
Тогда он вступит на путь оппозиции,  а при Сталине этот путь  ведет  в
лубянский подвал; туда он и придет в 1938 году после всех унизительных
комедий, которыми Сталин наслаждается при истреблении своих жертв.
     Миша Томский стоит во главе советских профсоюзов.  В ЦК он входит
с 1919 года,  в Оргбюро - с 1921-го,  в  Политбюро  -  с  1922-го.  Он
принадлежит к числу осторожных цекистов, в борьбе за власть участия не
принимает,  переходит на сторону  победителей  (когда  победители  уже
вполне ясны).  У него есть слабое место - он глохнет, слышит плохо, на
заседаниях Политбюро по особенно интересующим его вопросам  становится
перед самым оратором,  чтобы слышать то, что он говорит. Он бесцветен,
как бесцветно в советской системе представляемое им  учреждение.  Хотя
он  вовремя  переходит  на  сторону Сталина,  придет момент,  когда он
начнет стеснять Сталина самим фактом,  что он  старый  член  Политбюро
ленинских времен,  знающий все о Сталине,  и,  несмотря на все внешние
признаки подчинения,  в душе никаких качеств за "великим и гениальным"
вождем  не  признающим.  И  хотя  Томский  будет стараться держаться в
стороне от оппозиционной шумихи,  наступит момент (1936), когда Сталин
решит,  что  пора  ликвидировать и его.  Впрочем,  он по обычному пути
сталинских жертв  не  пойдет  -  когда  придут  его  арестовывать,  он
предпочтет застрелиться.
     Николай Иванович  Бухарин  -  один  из  самых  способных   членов
Политбюро. Лицо редькой, живой, остроумный, он привлекает в партии все
симпатии.  Даже Ленин в "завещании" называет его "любимцем" партии. Он
тоже давний большевик,  общался с Лениным за границей, но умудрился не
очень погрязть в интригах и мелкой  закулисной  борьбе.  Он  -  прежде
всего  и  больше  всего человек пера.  Журналист,  публицист.  Главный
редактор "Правды" - центрального органа  партии,  он  превратил  ее  в
газету,  постоянно задающую тон по всей линии руководства.  Член ЦК он
давно, но кандидатом в члены Политбюро стал лишь после десятого съезда
в 1921 году.  Тогда он был избран третьим кандидатом в Политбюро. Но в
следующем году после съезда он стал уже первым кандидатом, и так как с
этого  времени  Ленин  практически  из Политбюро выбыл и на заседаниях
отсутствует,  то Бухарин участвует в работе Политбюро как полноправный
член. В 1924 году после смерти Ленина он станет членом Политбюро.
     В партии  распространена  неверная  характеристика  Бухарина  как
схоласта и догматика.  На самом деле он совсем не догматик и совсем не
теоретик. Впервые два года коммунизма, веруя (как и все прочие вожди),
что  строится  новое  коммунистическое общество,  он,  обладая хорошим
пером вульгаризатора,  написал труд  с  изложением  всех  марксистских
благоглупостей  "Экономика  переходного  периода"  а  затем  вместе  с
Преображенским очень популярную "Азбуку Коммунизма",  по  которой  вся
партия, и в особенности новая партийная молодежь учились коммунизму. В
сущности, в этих книгах написано то, что в это время говорили и другие
вожди,  до  Ленина  включительно.  Но  когда  обозначился быстрый крах
коммунизма и Ленин должен был  сделать  НЭПовский  поворот,  остальные
вожди вышли из этой истории с тем преимуществом,  что они таких трудов
не писали,  а Бухарина и  его  скороспелое  коммунистическое  общество
пришлось  дезавуировать  и  даже  эти  две  книги  втихомолку скупать,
собирать и уничтожать.  А к Бухарину приклеили этикетку  увлекающегося
теоретика и догматика.  На самом деле ему просто не повезло. Профессия
его - писать.  То,  что другие думали и говорили,  он писал.  То,  что
делалось,  изменили,  а  "то,  что  написано  пером,  того не вырубишь
топором".  И  оппозиционеры  грубо  острят:   "Замечательное   у   нас
Политбюро:  два  заикало  (это Молотов и Рыков,  оба заикаются),  один
ошибало (Бухарин) и один вышибало (это, конечно, товарищ Сталин)."
     Между тем,  Бухарин  человек  умный  и  способный.  На заседаниях
Политбюро никаких марксистских глупостей он не произносит, а наоборот,
выступает толково и дельно. И дело говорит, и острит, и мыслию играет.
Что он умело скрывает, это глубину своих стремлений к власти. Здесь он
ленинский ученик, и ленинская школа не прошла для него бесследно. Но в
настоящем периоде,  когда  все  решается  взятием  в  руки  партийного
аппарата,  у  него  никаких шансов,  кроме того,  чтобы быть на вторых
ролях и  участвовать  в  верхушечных  партийных  интригах.  Во  всяком
случае, первый трудный выбор (между Зиновьевым и Сталиным) удается ему
легко - он проходит это узкое место с успехом - в лагере победителя.
     В Институте Красной профессуры, который Представляет собой резерв
молодых партийных карьеристов,  чрезвычайно занятых решением проблемы,
на какую лошадь поставить,  большинство склоняется в сторону Бухарина.
Он импонирует своей талантливостью. Троцкий тоже талантлив, но он явно
бит.  Зиновьева  не  считают  вождем,  к Сталину не питают никакого ни
уважения,  ни доверия.  Вокруг  Бухарина  образуется  группа  молодых,
довольно  культурных  и  часто  способных  членов  партии.  В  течение
нескольких лет,  пока Бухарин близок к вершинам,  из них  будут  щедро
черпаться те кадры,  где нужна некоторая культурность: отсюда выйдут и
заведующие Агитпропом и Отделом Печати ЦК,  и  редакторы  "Правды",  и
руководители  советской  истории философии и т.  д.  Это Стэн,  братья
Слепковы, Астров, Марецкий, Стецкий, Карев, Ломинадзе, Поспелов, Митин
и   другие.   Оппозиция   называет   их  презрительно  и  собирательно
"Стецкие-Марецкие".  Несколько лет они будут задавать тон в печати, но
с  падением  Бухарина последует их безжалостная чистка,  и в 1932 году
большинство их будет исключено из партии, а в 1937 - 1938 расстреляно.
     Не приняв  сторону Зиновьева в решающей борьбе 1925 - 1926 годов,
Бухарин вознаграждается тем,  что он становится  во  главе  Коминтерна
вместо  Зиновьева.  Для  Сталина  это назначение - временное.  Сталину
неприятно,  что во главе  Коминтерна  стоит  русский  член  Политбюро:
формально  Коминтерн  ведь  как  будто  бы  высшая  инстанция мирового
коммунизма и формально стоит над Сталиным. Скоро Бухарин будет заменен
послушным Молотовым и, наконец, болгарином Димитровым.
     К чести Бухарина надо сказать,  что сталинскую мясорубку  -  идти
напролом  к  коммунизму и прежде всего разгромить крестьянство - он не
принимает.  Он бы мог, как все остальные молотовы и кагановичи, дуть в
дудку    нового    хозяина.    Тем    более,    что   в   сущности   к
троцкистско-зиновьевской оппозиции он  симпатии  не  питает,  не  видя
большой разницы между их политикой и сталинской.
     И когда Сталин окончательно выбирает свой путь - упразднение НЭПа
и разгром деревни,  Бухарин энергично выступает против. Сталин удаляет
его от власти,  и Бухарин переходит в оппозицию.  Но  хотя  сталинские
сподручные  старательно  приклеивают  его  к троцкизму,  амальгама эта
целиком     выдумана,     по     существу     Бухарин     чужд     как
троцкистско-зиновьевскому блоку,  так, конечно, и сталинской политике.
Многие годы Сталин преследует его умеренно: он исключен из ЦК только в
феврале 1937 года.  Но наступает и бухаринский черед.  И после обычной
низкой сталинской судебной комедии в  марте  1938  года  спускается  в
лубянский подвал и Бухарин.
     Читающий официальную историю ВКП в  1976  году  может  удивиться:
Сталин давно с пьедестала сброшен,  Сталинград давно стал Волгоградом.
Почему не отброшены все глупые и нелепые сталинские  обвинения  против
Бухарина,  да,  кстати, и против многих других видных коммунистов? Тем
более,  что ряд видных партийцев  подвергся  "реабилитации",  то  есть
публично признано, что выдвинутые против них сталинскими прислужниками
обвинения были ложны.
     Ключ к пониманию того, почему одного "реабилитируют", других нет,
заключается в следующем.
     Раз навсегда  партией  установлен  принцип,  что  она  никогда не
ошибается,  что она всегда права.  От этого принципа  она  никогда  не
отступается,  и  вся ее официальная история покоится на этом принципе.
Возьмем случай с видным и способным крупным деятелем партии, например,
Бухариным.  Положим,  в важные переломные моменты партийной истории он
выступал  с  правильными  и  толковыми  предупреждениями.   Партийными
съездами,  конференциями и пленумами ЦК его мнения были "осуждены". То
есть,  другими словами,  сборище трепещущих перед Сталиным его слуг по
его  указке  принимало  продиктованные им решения.  Эти решения и есть
решения съездов  и  конференций.  Если  бы  Сталину  было  благоугодно
продиктовать  решения  прямо  противоположные,  послушное  сборище  "с
энтузиазмом"  и  "нескончаемыми  овациями"  проголосовало  бы  за  эти
противоположные  решения.  То  есть  по  существу то,  что это решения
съездов и конференций - это чистая фикция. И вожди партии, и партийные
историки   это   прекрасно   знают.   Но   в   числе  разнообразных  и
многосторонних   видов   лжи,   на   которой   построена    и    живет
коммунистическая партия,  это играет свою служебную роль. Его задача -
подтверждать принцип,  что партия всегда права и никогда не ошибается.
Нужды   нет,   что   это   была  не  партия,  а  сборище  трусливых  и
терроризированных холуев,  которые подымали руки по сталинской указке.
Для  соблюдения лживого принципа - это непогрешимое решение партии.  А
мнения Бухарина были против.  Значит  "анафема",  и  навсегда  Бухарин
останется  в  партийной  истории врагом.  Почитайте ее.  Вам будут все
время объяснять,  что Бухарин неправ, всегда ошибался, всегда выступал
против  партии и т.д.  Конечно,  прошли сталинские времена,  когда это
принимало формы совершенно нелепые,  когда всякие эйзенштейны  второго
сорта,  чтобы  угодить  Сталину,  стряпали  "исторические"  фильмы,  в
которых гениальный  и  мудрый  Сталин  величаво  шагает  по  страницам
истории, а маленький гнусный предатель Бухарин бегает за ним и кому-то
в сторону предательски нашептывает:  "Только на кулака  надо  ставить;
иначе мы погибли..." и т.  д.  в этом же роде. Теперь стиль другой, но
"реабилитация" Бухарина,  то есть признание,  что его  густо  облепили
подлой партийной ложью, по-прежнему невозможна.
     По этим же причинам  невозможна  "реабилитация"  всякого  видного
партийца,  против  которого в сталинские времена принимались резолюции
партийными инстанциями.
     Наоборот, возьмем случай с Тухачевским,  Блюхером,  Егоровым. Это
были военные,  стоящие вдалеке от партийной жизни,  никакой роли в ней
не  игравшие  и  в  нее  не  вмешивающиеся.  Сталин  счел  за благо их
расстрелять: они были объявлены какими-нибудь немецкими, японскими или
иными шпионами, как Троцкий. Но партийные съезды и конференции их ни в
каких уклонах не обвиняли.  И когда пришла пора признать,  что товарищ
Сталин  в  "культе  личности"  зашел уж очень далеко,  ничто не мешает
Тухачевского  и  Блюхера  "реабилитировать".  Была   какая-то   ошибка
(сталинская, или ежовская, или еще какая-то иная), но ошибка какого-то
человека или органа,  но не партии.  Значит,  можно дело пересмотреть,
признать,  что кто-то ошибся (лучше, если мелкая сошка), но это ничуть
не наносит ущерба основному принципу, что партия всегда права.
     Вот поэтому  ряд  партийцев,  не  принимавших  видного  участия в
признанных оппозициях,  могут быть реабилитированы, но реабилитировать
других,  как  Троцкого или Зиновьева,  совершенно невозможно.  И будет
создатель Красной Армии или первый председатель Коминтерна  продолжать
числиться в иностранных шпионах и врагах коммунизма.
     (А вдруг это изменится,  и в один прекрасный  день  о  них  можно
будет  в  партии  говорить  и  писать правду:  тогда сможете иметь все
основания считать, что эта партия уже не коммунистическая).
     Скажем несколько  слов  об  остальных  двух  кандидатах  в  члены
ленинского Политбюро: Калинине и Молотове.
     Собственно, много  говорить  о  Калинине  не  приходится.  Фигура
совершенно  бесцветная,  декоративный  "всероссийский  староста",  был
Лениным  введен  в Политбюро зря.  Здесь его терпели и совсем с ним не
считались.   На    официальных    церемониях    он    выполнял    свои
сусально-крестьянские функции. Никогда он не имел никаких претензий ни
на какую самостоятельность и всегда покорно шел  за  тем,  кто  был  у
власти.  На  всякий  случай  ГПУ,  чтобы  иметь о нем компрометирующий
материал,  подсовывало ему молоденьких балерин из Большого театра,  не
без  того,  чтоб  эти  операции  были одобрены товарищем Каннером.  По
неопытности   Михалваныч   довольствовался   самым   третьим   сортом.
Компрометацию эту организовывали и из лишнего служебного усердия,  так
как в сущности ни малейшей надобности  в  ней  не  было  -  Михалваныч
никогда  не  позволил  бы  себе каких-нибудь выступлений против власть
имущих.  Даже позже,  когда  Сталин  проводил  гигантское  истребление
деревни,  Михалваныч,  хорошо знавший деревню,  делал вид,  что ничего
особенного  не  происходит,  самое  большее,  не  выходил   из   этого
добродушного   стариковского  ворчанья,  к  которому  Политбюро  давно
привыкло как к чему-то,  не имеющему никакого значения. Короче говоря,
был  Михаил Иванович ничтожен и труслив,  почему и прошел благополучно
все сталинские времена,  умер в своей постели и удостоился  того,  что
город  Кенигсберг  стал  называться  Калининград.  В  1937 году Сталин
приказал арестовать его жену,  Михаил Иванович и  глазом  не  моргнул:
трудные были времена.
     О Вячеславе Михайловиче Молотове  мне  выше  не  раз  приходилось
говорить.  В  истории  сталинского  восхождения  к  вершинам власти он
сыграл очень крупную роль.  Но сам он на амплуа первой скрипки никогда
не  претендовал.  Между  тем,  он прошел очень близко от этой роли.  В
марте 1921 года он избирается ответственным секретарем ЦК и кандидатом
в  члены  Политбюро.  В течение года у него в руках будет весь аппарат
ЦК.  Но в марте 1922 года Зиновьев,  организуя  свою  тройку,  захочет
посадить  на  аппарат ЦК Сталина,  сделав его генеральным секретарем и
отодвинув в аппарате Молотова на второе место - второго секретаря  ЦК.
Расчет Зиновьева: нужно сбросить Троцкого, а Сталин - явный и жестокий
враг Троцкого.  Зиновьев и Каменев предпочитают Сталина.  И Молотов не
только подчиняется, но и становится верным лейтенантом Сталина, из-под
которого он никогда не пытается выбраться;  Зиновьеву же и Каменеву он
мстит  потом  с  удовольствием,  а  также Троцкому,  который почему-то
Молотова   невзлюбил   (впрочем,   не   "почему-то":   Троцкий   живет
абстракциями;  из  Молотова  он  создал  воплощение  "бюрократического
перерождения партии").
     Вслед за  тем  Молотов  всегда  и постоянно идет за Сталиным;  он
проводит всю  самую  серьезную  работу  по  подбору  людей  партийного
аппарата  -  секретарей  крайкомов и губкомов - и созданию сталинского
большинства в ЦК.  Он десять лет будет  вторым  секретарем  ЦК.  Когда
Сталину нужно,  он будет председателем Совнаркома и СТО;  когда нужно,
будет  стоять  во  главе  Коминтерна;  когда  нужно,  будет  министром
иностранных дел.
     Замечательно, что и с ним Сталин проделывает тот же прием,  что и
со  многими  другими своими лейтенантами - арест жены,  в то время как
сам сталинский приближенный продолжает находиться в  его  милости;  мы
уже видели,  что это было проделано и с Калининым,  и с Поскребышевым.
Жена Молотова - еврейка.  Под партийной кличкой Жемчужина, она, видная
партийка,   стоит   во   главе   парфюмерной   промышленности.  Сталин
арестовывает ее и отправляет в ссылку (а ссылка  эта  совсем  не  типа
царской).  Молотов,  конечно,  терпеливо  это  переносит.  Но  это  не
удивительно. Замечательно другое. Когда Сталин умер и жена Молотова из
ссылки  вернулась,  и  она,  и  Молотов  -  твердые сталинцы.  Молотов
неодобрительно относится к предпринятой Хрущевым десталинизации. И он,
и Каганович, и Маленков - убежденные сталинцы, и при первом же удобном
случае (1957 г.) пытаются свергнуть Хрущева. Что им не удается и стоит
окончательной  потери  всех  постов  и  мест  в  партийной  иерархии с
окончательным выходом в тираж.
     Почему Молотов  хочет возвращения сталинских методов?  Ностальгия
по временам,  когда в руках была  власть  чингисхановская,  когда  все
дрожали и никто в стране пикнуть не смел? Может быть, и более реальный
расчет.  Коммунистический строй,  чтобы держаться, требует насилия над
всем  населением,  требует гигантского полицейского аппарата,  системы
террора.  Чем сильнее террор, тем власть прочнее. В сталинские времена
население  боялось  даже  того,  чтобы  какая-нибудь еретическая мысль
пришла в голову,  а уж о какой-либо акции против власти и речи быть не
могло.  А  теперь  Хрущев  отвинчивает  гайку;  люди  начинают думать,
говорить,  не соглашаться.  До чего  это  может  дойти?  В  сталинские
времена таких рисков не было.
     Между тем