ить, как сказываются внеземные условия
на паранормальных феноменах...
     Замбендорф некоторое  время  рассказывал  о  марсианской  экспедиции,
преувеличивая роль своей группы,  но  в  то  же  время  не  говоря  ничего
определенного. Джексон внимательно слушал, кивал в нужных местах  и  давал
соответствующие ответы, но все  время  следил  за  аудиторией  в  ожидании
первых признаков невнимательности.
     - Все это замечательно, Карл, -  сказал  он,  решив,  что  напряжение
достигло максимума. - Мы желаем вам успеха в  нашем  мире...  или,  может,
лучше сказать - вне нашего мира... и надеюсь, вы снова будете  участвовать
в нашем шоу - после экспедиции.
     - Спасибо. Я тоже надеюсь на это, - ответил Замбендорф.
     Джексон повернулся лицом непосредственно к Замбендорфу, положил  ногу
на ногу и позволил рукам лечь на  ручки  кресла.  Перемена  позы  означала
изменение настроения  и  темы.  Он  озорно  улыбнулся,  давая  знать,  что
подходит  к  части,  которой  все  ждут.  Замбендорф  сохранял   серьезное
выражение лица.
     - У меня в кармане предмет, - признался Джексон. - Он потерян  кем-то
и передан в администрацию незадолго до начала  нашего  шоу.  Вероятно,  он
принадлежит кому-то из  зрителей  в  нашей  студии.  Мы  подумали,  может,
Замбендорф что-нибудь скажет по этому поводу. - Он на секунду отвернулся и
сделал искренний жест в сторону аудитории и камеры. - Честно, друзья,  тут
никакой подделки. Клянусь, никакого  сговора.  -  Он  снова  повернулся  к
Замбендорфу. - Мы решили, что это неплохая мысль. Как я уже сказал, у меня
в правом кармане предмет. Можете вы сказать о нем что-нибудь... или о  его
владельце? Должен сказать, я в таких вещах  не  разбираюсь...  Может,  это
слишком сложное испытание, но... - Он замолчал, увидев застывшее выражение
лица Замбендорфа. Аудитория стихла.
     - Очень неясно, - сказал Замбендорф после паузы. - Но  я  думаю,  что
могу нащупать связь... - Голос его прозвучал резче. -  Если  здесь  кто-то
потерял что-нибудь, пожалуйста, молчите. Посмотрим, что можно  сделать.  -
Он снова смолк, потом сказал Джексону: - Помогите мне, Эд. Суньте  руку  в
карман и коснитесь предмета пальцами.  -  Джексон  послушался.  Замбендорф
продолжал:  -  Проводите  по  нему  пальцами  и  представляйте  себе   его
зрительно... Сконцентрируйтесь сильнее... Да,  так  лучше...  Ага,  сейчас
кое-что яснее... Этот предмет сделан из  кожи,  из  коричневой  кожи...  Я
думаю, это мужской бумажник. Да, я в этом уверен. Я прав?
     Джексон  удивленно  покачал  головой,  достал   из   кармана   легкий
светло-желтый бумажник и высоко поднял его, чтобы все видели.
     - Если владелец здесь, пожалуйста, ничего не говорите, - напомнил  он
аудитории,  повышая  голос,  чтобы  перекрыть  аплодисменты  и  удивленные
возгласы. - Должно быть кое-что еще. - Он с новым  уважением  взглянул  на
Замбендорфа. А когда заговорил, голос  его  звучал  негромко  и  серьезно;
очевидно, он не хотел нарушить сосредоточенности медиума. - А  как  насчет
владельца, Карл? Вы видите что-нибудь?
     Замбендорф вытер лоб и вернул платок в карман. Потом  взял  бумажник,
зажал в ладонях и внимательно посмотрел на него.
     - Да, владелец здесь,  -  объявил  он.  И  обратился  к  неизвестному
владельцы: - Сосредоточьтесь, пожалуйста, посильнее, постарайтесь передать
мне в сознание свой образ. Когда  будет  установлен  контакт,  вы  ощутите
легкое покалывание в затылке, но это нормально. - Снова наступила  тишина.
Люди закрывали глаза, пытаясь  уловить  присутствие  странных  сил.  Потом
Замбендорф сказал: - Я вижу вас... вы смуглый, стройный  человек,  на  вас
светло-синий костюм. Вы здесь не один. Рядом с вами два человека, они  вам
близки... наверно, члены семьи. И вы сейчас  далеко  от  дома...  в  нашем
городе вы гость, турист, я думаю. Вы приехали с юга.  -  Он  посмотрел  на
Джексона. - Пожалуй, все.
     Джексон повернулся и заговорил, обращаясь к аудитории:
     - Можете теперь показаться, если вы здесь, мистер Смуглый, Стройный и
В Синем, - сказал он. - Присутствует ли здесь владелец бумажника? Если  он
здесь, пусть встанет и представится.
     Все начали поворачивать головы, осматривая студию. И вот в глубине  у
прохода медленно встал мужчина. Стройный человек, с наружностью испанца, с
иссиня-черными волосами и короткими усиками, в  светло-синем  костюме.  Он
был ошеломлен и стоял, потирая лоб пальцами. Выглядел он неуверенно  и  не
знал, что ему делать. Мальчик рядом с ним тянул его за  рукав,  а  смуглая
женщина в следующем кресле что-то говорила и знаками показывала на сцену.
     - Пожалуйста, подойдите сюда, чтобы опознать вашу собственность, сэр,
-  сказал  Джексон.  Человек  кивнул  и  начал  пробираться  по  ряду  под
аплодисменты, пока не смог наконец пройти вперед. Шум стих, Джексон прошел
к краю сцены и заглянул в бумажник. - Это ваш? - спросил он,  глядя  вниз.
Человек кивнул. - Какое имя там написано? - спросил Джексон.
     - Там написано Мигель, - сказал со своего места Замбендорф.
     - Он прав! -  Джексон  сделал  удивленный  жест,  приглашая  зрителей
разделить свое благоговение. Он посмотрел на Замбендорфа,  потом  протянул
бумажник Мигелю. - Откуда вы, Мигель? - спросил он.
     Мигель наконец обрел способность говорить.
     - Из Мексики... я здесь в отпуске с женой  и  сыном...  Да,  это  мой
бумажник, мистер Джексон. Спасибо. Он  бросил  нервный  взгляд  в  сторону
Замбендорфа и торопливо пошел назад, на свое место.
     - С днем рождения, Мигель! - сказал ему вслед Замбендорф.
     Мигель остановился, повернулся и удивленно взглянул на него.
     - Разве у вас сегодня не день рождения?  -  спросил  Джексон.  Мигель
покачал головой.
     - На следующей неделе, - объяснил Замбендорф. Мигель шумно глотнул  и
остальное расстояние до своего места преодолел бегом.
     - Ну, как вам это понравится! - воскликнул  Джексон,  широко  разводя
руки,  а  аудитория   откликнулась   продолжительными   аплодисментами   и
одобрительными выкриками. Замбендорф за Джексоном отпил воды из стакана  и
позволил  атмосфере  еще  больше  накалиться.  Он  мог  бы  добавить,  что
неизвестный благодетель, отдавший администрации  бумажник,  вынув  его  из
кармана Мигеля, тоже обладал смуглой кожей - это был армянин, -  но  такое
сообщение ухудшило бы впечатление.
     Теперь аудитория готова. Аппетит ее разгорелся, и  она  хотела  новых
чудес. Замбендорф встал  со  своего  места  и  прошел  вперед,  а  Джексон
инстинктивно отодвинулся в сторону, превратившись в  зрителя:  теперь  это
полностью шоу Замбендорфа. Замбендорф поднял руки; аудитория снова стихла,
на этот раз тишина была напряженной и выжидательной.
     - Я много раз повторял, что то, что я делаю, совсем не волшебство,  -
сказал он; его звучный голос гулко отдавался в студии. - Это есть у  всех.
Я вам покажу... В данный момент я посылаю вам в мозг представление о цвете
- всем вам -  обычный  цвет.  Раскройте  свое  сознание...  Видите?  -  Он
посмотрел в камеру, которая его снимала. - Расстояние не  имеет  значения.
Вы все, кто смотрит наше шоу дома, вы тоже можете  присоединиться  к  нам.
Сосредоточьтесь на представлении  о  цвете.  Исключите  все  остальное  из
мыслей. Что вы видите? - Он повернул голову из стороны в сторону, подождал
и воскликнул: - Желтый! Это желтый цвет! Кто из вас его видел? -  Примерно
четвертая часть собравшихся подняла руки.
     - Теперь число! - сказал Замбендорф. Лицо его излучало возбуждение. -
Число между  десятью  и  пятьюдесятью,  обе  цифры  нечетные,  но  разные.
Например пятнадцать... но одиннадцать не подойдет, потому  что  обе  цифры
одинаковые. Да? Теперь... думайте! Чувствуйте! - Он закрыл  глаза,  поднес
сжатые кулаки к вискам, подержал их так секунд пять и объявил: -  Тридцать
семь! - На этот раз примерно треть рук поднялась вверх  под  хор  "ох!"  и
"ах!", и впечатление было еще более сильным. - Наверно, кое-кого я смутил,
- сказал Замбендорф. - Я хотел  сказать  тридцать  пять,  но  в  последний
момент изменил намерение и... -  Он  остановился,  так  как  примерно  еще
половина  зрителей  подняла  руки;  вообще  все  собравшиеся   восторженно
размахивали руками. - О, очевидно, кое-кто из вас это уловил. В  следующий
раз мне нужно быть определенней.
     Но никто уже не упрекал его в этой небрежности: у  всех  складывалось
впечатление,  что  они  участвуют  в  абсолютно  необычном  и  чрезвычайно
значительном событии. Неожиданно  всем  показалось,  что  любые  жизненные
неприятности и проблемы могут  быть  решены  очень  просто:  нужно  только
пожелать, чтобы они не существовали. Каждый может  постигнуть  эту  тайну,
она доступна всем. Неизбежное становится  более  приемлемым,  недостижимое
делается тривиальным. Нет  больше  одиночества  и  беззащитности.  Учитель
поведет их. Они пойдут за ним.
     - Кто здесь Алиса? - спросил Замбендорф. Ответило несколько  Алис.  -
Из города на дальнем западе... на берегу,  -  уточнил  он.  Одна  из  Алис
оказалась из Лос-Анжелеса. Замбендорф увидел неизбежное бракосочетание,  в
котором участвует кто-то из членов ее семьи - ее дочь. Алиса  подтвердила,
что ее дочь в следующем месяце выходит замуж. - Вы много о ней думаете,  -
сказал Замбендорф. - Поэтому я так легко уловил. Ее ведь зовут Нэнси?
     - Да... Да, Нэнси. - Взрыв аплодисментов.
     - Я вижу океан. Ее жених моряк?
     - Он служит во флоте... на подводной лодке.
     - Он инженер?
     - Нет, штурман... Но, наверно, тут и инженерные знания нужны.
     - Совершенно верно. Благодарю вас. - Длительные аплодисменты.
     Замбендорф рассказал  об  успешной  сделке,  заключенной  этим  утром
торговцем  одеждой  из  Бруклина,  после   некоторых   колебаний   сообщил
телефонный номер и профессию рыжеволосой  молодой  женщины  из  Бостона  и
правильно назвал счет футбольного матча, в котором участвовали  два  парня
из второго ряда в прошлый четверг.
     - Вы тоже можете это! - настаивал он, его звучный голос без микрофона
разносился по всей студии. - Я вам покажу.
     Он прошел к краю сцены и смотрел прямо вниз,  а  за  ним  Джексон  на
доске записывал цифры.
     - Сосредоточьтесь на первой цифре, - сказал всем  Замбендорф.  -  Все
вместе. Теперь посылайте мне мысль... Думайте... Так лучше... Три! Я  вижу
три! Теперь следующая цифра... -  Он  правильно  определил  семь  цифр  из
восьми.  -  Вы  хорошо  поработали,  очень  хорошо.  Попробуем  что-нибудь
потруднее.
     Он достал заранее подготовленный черный бархатный мешок  и  предложил
Джексону и нескольким зрителям проверить, что он непрозрачный и в нем  нет
отверстий. Потом повернулся спиной  и  позволил  Джексону  одеть  себе  на
голову мешок как повязку на глаза. Затем,  под  руководством  Замбендорфа,
Джексон молча указал на женщину из числа зрителей, а женщина выбрала среди
своих вещей одну и высоко подняла, чтобы все могли видеть.  Это  оказалась
зеленая ручка. Потом она указала на другого зрителя, мужчину, сидевшего от
нее в пяти рядах дальше от сцены, и тот повторил эту процедуру. Он  поднял
часы  на  серебряном  браслете,  и  так  продолжалось  и  дальше.  Джексон
записывал предметы у себя на доске. Потом отвернул  доску  от  зрителей  и
Замбендорфа и сказал, что можно снимать повязку.
     - Помните, я рассчитываю на всех вас, - сказал Замбендорф. -  Вы  все
должны помочь мне достичь успеха. Теперь первый предмет - думайте  о  нем,
представляйте  его  себе.   Теперь   шлите   мне...   -   Он   нахмурился,
сосредоточился и указал на свой  лоб.  Аудитория  удвоила  усилия.  К  ней
присоединились сидящие дома зрители. - Писать...  это  имеет  отношение  к
письму, -  сказал  наконец  Замбендорф.  -  Ручка!  Теперь  цвет.  Цвет...
зеленый! Я увидел зеленый цвет. Вы посылали зеленый? - К тому времени, как
он правильно назвал пятый предмет, аудитория была вне себя.
     Закончил Замбендорф тем,  что  показал  всем  сплошной  металлический
стержень примерно в два фута длиной и свыше  дюйма  толщиной.  Джексон  не
смог его согнуть, не смог ни один из трех зрителей.
     - Но сила мозга побеждает  материю,  -  провозгласил  Замбендорф.  Он
попросил Джексона подержать прут, потом легко коснулся его центра пальцем.
- Здесь потребуются совместные усилия, - сказал Замбендорф. - Всех здесь и
всех дома. Я хочу, чтобы вы  все  сосредоточились  на  сгибании.  Думайте:
сгибайся. Говорите: сгибайся!  Сгибайся!  -  Он  взглянул  на  Джексона  и
кивнул, произнося это слово.
     Джексон понял и начал дирижировать рукой.
     - Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся!... - повторял он, голос его
становился все громче и настойчивей.
     Постепенно это слово подхватила вся аудитория.
     - Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! - Замбендорф  повернулся  к
зрителям и широко развел руки. Глаза его горели  в  свете  юпитеров,  зубы
сверкали белизной. - Сгибайся! Сгибайся! Сгибайся! - Он  положил  руку  на
прут. Джексон ахнул и широко раскрытыми  глазами  смотрел  на  сгибающийся
стержень. Замбендорф взял у него стержень и высоко поднял его одной рукой,
торжествующие глядя на зрителей, Стержень  продолжал  сгибаться  под  гром
тысячи голосов. Слышались женские крики. Некоторые побежали по  проходу  к
выходам. Бородатый человек с орлиным  профилем,  держа  в  руках  открытую
библию, поднялся на сцену, обвиняюще указал на Замбендорфа и начал  читать
что-то неразличимое в общем гуле, пока работники  службы  безопасности  не
схватили его.
     Зритель из Делавера пытался пробиться через забитые каналы  Эн-Би-Си,
чтобы сообщить, что его  алюминиевый  стул  согнулся  в  тот  момент,  как
Замбендорф приказал стержню согнуться. У другого в  это  время  перегорело
освещение. В Вайоминге в курятник ударила  молния.  В  Алабаме  загорелась
стиральная машина. У восьми человек случились сердечные приступы.  Часы  в
Калифорнии пошли в  обратном  направлении.  У  двух  беременных  произошли
выкидыши. В Теннеси остановился ядерный реактор.
     В контрольной комнате за студией один из видеоинженеров  изумленно  и
недоверчиво смотрел на экран монитора.
     - Бог мой! - сказал он  технику,  который  в  соседнем  кресле  жевал
бутерброд с тунцом. - Да если бы он велел им отдать  ему  все  их  деньги,
сорвать одежду и бежать за ним в Китай, знаешь что, Чет?  Они  бы  сделали
это.
     Чет, продолжая жевать, обдумал его слова.
     - Или на Марс, может быть, - ответил  он  после  долгого  задумчивого
молчания.



                                    4

     На следующий день ранним вечером Конлон и Уайттейкер подъехали к дому
Джералда  Мейси,  который  находился  в   тупике   на   северной   окраине
Джорджтауна. Высокий, просторный и прочный, этот дом в  то  же  время  был
неряшлив и производил впечатление какой-то  груды,  как  будто  его  части
строили не одновременно, стены и карнизы торчали в разные стороны во  всех
направлениях, крыша наклонялась  под  разными  углами,  а  на  одном  углу
торчала нелепая башенка в стиле шато. Интерьер представлял  собой  паутину
перекрещивающихся коридоров и  комнат,  с  лестницами  и  нишами  в  самых
неожиданных  местах,  со  старомодными  подъемными   окнами   и   огромным
количеством  резьбы  и  деревянных  панелей.   Часть   подвала   содержала
разнообразный хлам, накапливавшийся у Мейси в течение жизни,  а  в  другой
части находилась лаборатория, в которой он разрабатывал  оборудование  для
своих психологических тестов и совершенствовал искусство  фокусника;  выше
на этажах, наряду  с  обычными  жилыми  помещениями,  размещалась  большая
библиотека, компьютерный кабинет, а  также  помещения  для  многочисленных
гостей, от студентов, временно лишившихся жилья, до уличных  фокусников  и
профессоров других университетов.
     В отличие от широко распространенного, в том числе  и  среди  ученых,
мнения, научная квалификация  не  имеет  отношения  к  умению  разоблачать
творцов чудес, читателей мыслей, медиумов и тому подобного.  Ученых  можно
обмануть сознательным мошенничеством или бессознательным  самообманом  так
же легко, как среднего юриста, а иногда даже легче, потому что значение  и
уважение,  добытые  в  одной  области,  часто  вызывают   сознание   своей
непогрешимости и в  других  областях.  Мир  природных  феноменов,  который
изучают ученые, может иногда поставить в  тупик,  но  он  не  способен  на
сознательное мошенничество и в конце  концов  всегда  поддается  разумному
объяснению.  Теорему  можно  доказать,   расчеты   проверить,   наблюдения
повторить, предположения обосновать. В природе не бывает двусмысленностей.
Но в человеческих делах так бывает редко, и здесь нелогичность и  обман  -
норма. Чтобы поймать вора, нужно нанять  вора,  говорит  пословица;  чтобы
разоблачить фокусника, нужно быть фокусником. И  если  познания  физика  и
нейрохимика  не  помогут  в  постижении   изобретательности   человеческой
иррациональности  и  искусства  профессионального  обманщика,  то   знания
психолога и фокусника очень могут помочь.  Джералд  Мейси  был  и  тем,  и
другим  и  завоевал  немалый  авторитет  в  правительственных  и   частных
организациях    как    консультант    и    исследователь    в     вопросах
сверхъестественного и паранормального.
     Именно благодаря этому Мейси и  Конлон  познакомились.  В  2015  году
некий "медиум" утверждал,  что  перемещается  на  огромные  расстояния  "в
астральной плоскости" и описывал черты поверхности Урана и Нептуна в ярких
подробностях. Когда там побывал  французский  аппарат  и  прислал  снимки,
противоречащие его рассказам, он заявил,  что,  наверно,  недооценил  свои
способности и на самом деле побывал на планете какой-то далекой звезды!  В
2017 году появился другой - с рассказом о  телах  в  разбитом  космическом
корабле чужаков, который якобы спрятан на тайной базе в  Неваде.  Еще  год
спустя кое-кто  в  Вашингтоне  серьезно  подумывал  о  привлечение  некоей
калифорнийской фирмы, которая проверяла пригодность специалиста по нелепой
нумерологической    системе,    включающей    компьютерные    персональные
"психометрические карты конфигурационной пригодности". А в САКО  время  от
времени неизбежно возникали разговоры по поводу вечной проблемы НЛО. Мейси
полагал, что Конлон хочет поговорить с  ним  о  сенаторе  Корнинге  и  так
называемой церкви из Орегона. Но он ошибся. Конлон часто привлекал  его  к
странным ситуациям и изредка посылал в разные  далекие  места.  Но  ничего
подобного еще не было. Конлон ни разу  не  просил  его  покинуть  Землю  и
вместе с экспедицией САКО устремиться в космос.
     - Идея заключается в том, чтобы  превратить  базу  пилотов  на  Синус
Меридиани в экспериментальное смешанное сообщество, где  примерно  пятьсот
человек смогут представить данные о влиянии внеземных условий на  жизнь  -
для создания будущих колоний, - объяснял Конлон,  сидя  в  кожаном  кресле
перед старинными  часами  в  форме  египетского  саркофага.  -  Необходимо
изучить, как такие условия отразятся на большой группе людей, какого  типа
стрессы они вероятнее всего будут испытывать, и так далее.  Это  означает,
что там должно быть большое количество психологов.  Официально  ты  будешь
одним из них, а Вернон - твоим помощником. Неофициально - кое-кто  в  САКО
хотел бы раскрыть всю правду относительно этого Замбендорфа... может, даже
окончательно его разоблачить, если представится  такая  возможность.  Дело
заходит слишком далеко, Джерри. Надо  что-то  делать.  Если  не  остановим
сейчас, скоро астрологи будут определять удобное время для стартов.
     Мейси удивленно взглянул на него  со  своего  дивана.  Он  полулежал,
упираясь  ногой  в  частично  разобранный  волшебный  ящик,  который   уже
несколько недель собирался убрать.
     - Конечно, нужно что-то делать, - согласился он.  -  Но  не  понимаю,
почему это вообще происходит. Прежде  всего  почему  САКО  посылает  этого
Замбендорфа?
     Конлон вздохнул и развел руки.
     -