м
Круксом, а также украденные Абакяном  на  складе  "Ориона".  Он  давал  не
только запись всего, что появлялось на экране, но также  всех  переговоров
земных политиков по радио.
     - Главная проблема  современного  высокотехнологического  общества  в
том, что мы позволяем править им политикам,  а  не  людям,  способным  его
понять, -  раздраженно  говорил  Замбендорф.  -  У  политиков  по-прежнему
менталитет девятнадцатого  века.  Как  они  могут  справиться  со  сложной
экономикой,  если  недостаточно   компетентны,   чтобы   управлять   одним
магазином? Что они могут сделать там, где нужны гораздо большие  знания  и
интеллект?
     Дрю Вест в углу пожал плечами.
     - Население позволяет им это, - сказал он. - Если люди избирают тупиц
и недоучек, у них, конечно, будут проблемы.  Но  сами  тупицы  в  этом  не
виноваты. Конституция никогда не гарантировала  умное  правительство:  она
гарантировала репрезентативное правительство.  И  так  оно  и  получается:
правительство таково, каково население.
     - Беда системы в том, что она отбирает те навыки, которые необходимы,
чтобы тебя выбрали... и больше ничего. Достаточно суметь одурачить  людей,
чтобы они отдали за тебя голоса,  -  ворчал  Замбендорф.  -  К  несчастью,
качества,   необходимые,   чтобы   получить   должность,   обычно    прямо
противоположны тем, которые нужны, чтобы занимать эту должность.  Если  на
выборах нужно лгать, вряд ли в их результате будут выбраны  честные  люди.
Это совершенно очевидно, Дрю, и...
     - Вызов из Камелота, - бросил через  плечо  Абакян,  а  Джо  Феллбург
коснулся клавиши терминала компьютера.
     - Это Галилей, с ним  Артур  и  еще  несколько,  -  сказал  Феллбург.
Замбендорф замолчал и подошел к экрану, Вест тоже пошел через каюту.
     Тирг уже привык к виду лумиан без оболочки. Как они держатся вместе и
не расползаются, не говоря уже о ходьбе,  оставалось  для  него  загадкой.
Очевидно, у них есть какая-то "внутренняя оболочка", но как  корпус  может
находиться внутри, Тирг не мог себе представить. Может, что-то похожее  на
укрепляющие балки, которые строители и другие ремесленники помещают в свои
органические создания. Темноволосый смотрел в волшебный глаз, а Носящий  и
Гладколицый стояли немного сзади. После краткого обмена приветствиями Тирг
начал сложный и утомительный процесс передачи вопросов  и  забот,  которые
вызвала последняя встреча с торговцами-лумианами.
     Замбендорф серьезно выслушивал замечания Абакяна.
     - Они поступили, как мы им  советовали,  но  ничего  не  добились,  -
объявил Абакян. - Похоже, мы догадались верно: Жиро и его  люди  стараются
организовать массовое  производство  для  поставки  на  Землю.  Они  хотят
получить колонию, Карл. ГКК и правительство тоже участвуют в этом. Галилей
передает, что Артур просит подтвердить:  он  поступает  правильно,  и  все
закончится хорошо.
     - Они говорят, что по-прежнему  нам  верят,  но  мне  кажется,  нужно
как-то их приободрить, - сказал Феллбург.
     Замбендорф смотрел на металлические лица в ледяной комнате в  тысячах
миль от него. Воображение  ли  это  или  он  действительно  видит  на  них
выражение доверия и  мольбу  не  оставлять  их?  Почему-то  такое  сильное
желание помочь люди никогда у него не вызывали. Замбендорф чувствовал, что
остальные в команде настроены так же. И хоть никто из них прямо об этом не
говорил: не было необходимости, все чувствовали одно  и  то  же.  То,  что
собрало вместе таких не похожих друг на друга людей, снова объединило  их.
- Сейчас я могу только попросить их верить нам,  -  сказал  Замбендорф.  -
Пока мы ничего не можем сделать. - Он понятия не имел, что  вообще  сможет
сделать: впервые в жизни в голову ему не приходила никакая  конструктивная
мысль.
     Феллбург повозился с экраном и клавиатурой.
     - Галилею кажется, что сейчас ты говоришь, как жрец, - сказал  Абакян
Замбендорфу.
     Замбендорф слегка улыбнулся. Если талоиды понимают шутки, все будет в
порядке.
     - Скажи им, что они не второсортные граждане, Джо, - сказал он. - Они
должны гордиться своими достижениями, верить в  себя  и  в  переговорах  с
землянами участвовать только как равные партнеры.
     - Галилей спрашивает, кто кого обманывает. - сказал  Феллбург,  глядя
на экран. - Как можно быть равными с тем, кто творит чудеса?
     - Мы не боги. Они должны быть уверены, что тоже научатся,  -  ответил
Замбендорф.
     - Мы можем научить их делать чудеса? -  перевел  Феллбург,  глядя  на
экран.
     - Чудес не бывает, - сказал Замбендорф. - Когда знаешь, как сотворить
чудо, оно перестает быть чудом. Чудеса существуют только в  сознании  тех,
кто в них верит.
     - Галилей хочет знать, откуда тебе это известно.
     - О, - ответил Замбендорф, - можешь заверить его, что я специалист по
чудесам.



                                    24

     В указаниях с Земли говорилось, что  просьба  генуэзцев  о  программе
обучения и развития, которой нужно  руководить  с  расстояния  в  миллиард
миль, невыполнима; выполнение ее привело бы к  банкротству  западный  мир,
даже если бы ее приняли в принципе. Это предложение совершенно невыполнимо
и неприемлемо также по идеологическим соображениям. Жиро и Ланг  вернулись
к  переговорам  и  провели  еще  несколько  длинных  утомительных  встреч,
объясняя Артуру и его окружению, что талоидам придется  оплатить  все  то,
что они надеются получить.
     Клейпурр заключил, что  если  робосущества  согласятся  сотрудничать,
будут выполнять приказы лумиан и напряженно работать, чтобы приручить леса
и производить вещи, которые, очевидно, высоко ценятся на Лумии, постепенно
они обретут взаимопонимание. Но, очевидно, выгоду робосущества получат  не
сразу: лумианам потребовалось много времени, чтобы достичь  такого  уровня
знаний. Для  Клейпурра  обещание  спасения  потом  в  обмен  на  терпение,
послушание,  усердие  и  жертвы  сейчас  звучало  подозрительно   знакомо.
Продвижения не было, и Клейпурр чувствовал, что лумиане теряют терпение.
     Лиоканор, глава  картогианской  разведки,  доложил,  что  в  Картогию
вернулся  Скериллиан,  кроаксийский  шпион,  в  сопровождении   однорукого
робосущества, предположительно Гораззоргио, который  считался  погибшим  в
Меракасинской пустыне. Клейпурр, которого интересовали намерения Кроаксии,
приказал внимательно наблюдать за шпионами, но не трогать их. К несчастью,
небольшой  отряд,  следивший  за  ними  от  самой  границы,  потерял   их,
вынужденный защищаться от нападения васкориан. Позже Скериллиана  заметили
на окраинах Менассима вблизи драконьего лагеря лумиан, а  еще  позже  -  с
группой лумиан в лесу. И прежде  чем  картогиане  смогли  помешать  этому,
обоих кроаксийцев на лумианских экипажах привезли  к  их  лагерю  и  ввели
туда. Клейпурр, надеясь как можно больше узнать  о  происходящем,  сообщил
обо всем этом Носящему, одновременно он объяснил разницу между Кроаксией и
Картогией и всю предшествующую историю этих государств.
     Замбендорф  удивился,  почему  официально  ничего  не  сообщалось   о
контакте с этими двумя талоидами - земляне назвали их Джеймс Бонд  и  лорд
Нельсон, как узнала команда, - прибывшими из враждебного Генуе государства
Падуи. Потом Джо Феллбург узнал от Дэйва Крукса, что  их  группа  получила
задание подготовить "переводчик" к восприятию  падуанского  варианта  речи
талоидов. Чиновник из  штата  Жиро  подтвердил  Абакяну,  что  планируется
прекратить переговоры в Генуе и перевести политическую делегацию в  другую
часть планеты. Чиновник не знал, что это за часть, но Тельма от одного  из
офицеров узнала, что Бонда и Нельсона в тайне перевезли к  другому  городу
талоидов за триста миль от Генуи, чтобы они сообщили  своим  правителям  о
присутствии землян.  Артур  и  Леонардо,  картограф  и  географ  талоидов,
подтвердили по тайному каналу связи  Замбендорфа  с  Камелотом,  что  этот
город - Падуя. Очевидно, переговоры Жиро с двумя падуанцами оказались  для
него настолько интересными и многообещающими, что он решил прервать  связь
с Артуром и начать где-то в другом месте.
     Жиро  и  его  дипломаты  нанесли  три  визита  в  Падую,  каждый  раз
высаживаясь в отдаленном  месте,  куда  руководители  Падуи  прибывали  по
поверхности, очевидно, чтобы о встречах не узнало население Падуи. Об этих
переговорах  ничего  не  сообщалось  на  борту  "Ориона";   в   бюллетенях
говорилось о достижениях ученых на генуэзской  базе;  они  продолжали  там
трудиться, и ничего не было  сказано  о  переносе  политических  усилий  в
другое место.
     Замбендорф считал необходимым выполнять свои обещания и полностью обо
всем информировал генуэзцев, хотя понимал, какие чувства это может  у  них
вызвать.   Может,   это    подсознательное    стремление    компенсировать
невозможность как-то по-другому помочь им, думал он. Замбендорф обнаружил,
что для него очень важно показать талоидам, что они верили ему и надеялись
на него не напрасно. Впервые в жизни пожалел он  о  то,  что  способности,
которыми другие его наделяли, на самом деле не  существуют;  иронично,  но
впервые эти способности не должны были бы быть ни сверхъестественными,  ни
сверхчеловеческими. Он продолжал изображать  уверенность  и  непоколебимый
оптимизм в присутствии команды, но внутренне никогда не  чувствовал  такой
беспомощности и раздражения.
     Потом он получил приглашение на встречу с Лехерни,  Жиро  и  Каспаром
Лангом в сфере 1. В сообщении говорилось, что приглашающие  высоко  оценят
его готовность  сохранить  это  приглашение  в  тайне.  Очевидно,  Лехерни
наконец понял, что приказывать Замбендорфу не лучший способ  добиться  его
сотрудничества. Замбендорф ответил взаимностью и  никому  не  рассказал  о
приглашении.


     - Мы решили сообщить вам о некоторых недавно происшедших переменах, -
сказал Дэниэль Лехерни. помешивая кофе. Они находились в  личном  кабинете
Лехерни. - Генуэзцы оказались упрямыми и несговорчивыми,  и  мы  некоторое
время назад прекратили переговоры с ними. Сейчас  мы  ведем  переговоры  с
падуанцами, и они оказались гораздо более многообещающими...
     - Гмм... Понятно, - уклончиво хмыкнул Замбендорф  по  другую  сторону
стола, на самом деле ничего не понимая. Он отхлебнул кофе  и  взглянул  на
полное, с мощным подбородком лицо Лехерни, с седыми коротко подстриженными
волосами  вверху.  С  самого  ухода  с  земной  орбиты   Лехерни   избегал
Замбендорфа, предоставляя встречи с ним подчиненным,  чаще  всего  Каспару
Лангу; неожиданное приглашение для личной встречи, тем более по вопросу, о
котором публично  ничего  не  сообщалось,  означало,  что  ему  что-то  от
Замбендорфа нужно. Ни  одно  предположение  о  причинах  этого  вызова  не
казалось Замбендорфу убедительным, поэтому  он  отвечал  осторожно,  но  с
любопытством.
     -  Падуанцы  оказались  более  практичны,  они  больше  считаются   с
реальностью, - ответил Лехерни  на  невысказанный  вопрос  Замбендорфа.  -
Генуэзцы держатся за свою абсолютно нереалистическую идеологию, которая не
только мешает им в конечном счете добиться успеха, но и  не  соответствует
нашей политике и нашим интересам.
     Иными словами, падуанцы согласны на условия, которые  он  посоветовал
Артуру отвергнуть, подумал Замбендорф. Он уже знал из разговоров с Артуром
и Галилеем, что цель землян  заключалась  в  том,  чтобы  получить  помощь
талоидов в освоении необыкновенно могучего промышленного потенциала Титана
под  непосредственным  руководством  и  контролем  Земли.  Они  собираются
превратить Титан в хорошо  организованную  промышленную  систему,  которая
сможет удовлетворять потребности Земли в таких масштабах, что  возможности
всех вместе  взятых  государств  самой  Земли  покажутся  ничтожными.  Нет
необходимости уточнять, что тот, кто возглавит  эту  операцию,  заработает
миллиарды  и  приобретет  такую  политическую  власть,  какой  никогда  не
существовало в истории Земли. Но Замбендорф не видел своего места во  всей
этой схеме. Он перенес взгляд  на  Жиро,  который  проводил  переговоры  с
падуанцами, как раньше с Артуром в Генуе.
     Жиро, светлокожий, с высоким выпуклым лбом,  с  большими  сине-серыми
глазами и небольшой лысиной, посмотрел на Лехерни и сказал:
     - Похоже, в падуанском обществе религиозные верования и догмы  играют
гораздо большую роль, чем в Генуе. Во всяком случае нам так показалось.
     - Да, какая-то вера у них существует, - согласился Замбендорф. У него
из разговоров с Галилеем сложилось такое же представление о  падуанцах.  -
Но любые интерпретации на этой стадии будут субъективными.
     - Ну, как бы то ни было, - сказал Жиро,  -  но,  используя  аналогию,
можно сказать, что власть там  делят  церковь  и  мирское  дворянство.  Мы
установили контакты с лидером последнего сословия - королем, если  хотите.
Мы назвали его Генрихом. Он много бы дал, чтобы  отделаться  от  жрецов  и
самому полностью управлять государством.
     Замбендорф медленно кивнул,  начиная  понимать.  Генрих,  несомненно,
распоряжается значительной  рабочей  силой  талоидов,  к  которой  земляне
хотели бы получить доступ.
     -  Но  жрецы  не  собираются  так  легко  уступать,   -   предположил
Замбендорф.
     Жиро кивнул.
     - У них традиционно сильное влияние на население, они могут  получить
поддержку благодаря широко распространенным страхам и  суевериям.  С  ними
нужно считаться.
     - Каков же план? Помочь Генриху  избавиться  от  жрецов  в  обмен  на
рабочую  силу  талоидов  на  плантациях?  -   спросил   Замбендорф,   едва
удержавшись  от  насмешливого  тона.  Жиро  колебался.  Замбендорф   снова
посмотрел на Лехерни.
     Тот провел кончиком языка по верхней губе и нахмурился.
     - Допустим, мы заменим существующую религиозную систему  другой,  над
которой у Генриха будет больший контроль, - ответил он. - Неправильно было
бы совсем устранять церковь. В  конце  концов  она  вносит  свою  долю,  и
значительную, в контроль над обществом.
     - Ну, я полагаю, Дэн  имеет  в  виду  временные  меры  на  переходный
период,  пока  не  установится  современная  форма  государственности,   -
торопливо вмешался Жиро.
     - Конечно, - сказал Лехерни.
     Теперь Замбендорф начинал видеть, где в этом плане место для  такого,
как он.
     - Генрих уже наметил кого-то конкретно, кто возглавил  бы  это  новое
покорное жречество? - спросил он.
     Жиро кивнул.
     - Да, но мы с ним  еще  не  встречались.  Мы  вообще  со  жрецами  не
разговаривали - только с Генрихом и его парнями.
     - Гмм... Это не должен быть  нынешний  верховный  жрец,  епископ  или
колдун - как они его здесь называют, - сказал Замбендорф.  -  Если  Генрих
хочет его устранить, то самое глупое было  бы  оставлять  ему  хоть  часть
власти, чтобы он смог выразить  свое  недовольство.  Генриху  лучше  всего
избавиться от него совершенно и заменить  кем-нибудь  менее  значительным.
Таким, кто после возвышения не чувствовал бы себя в безопасности и  потому
сохранял бы верность Генриху. Но, похоже,  Генрих  достаточно  Макиавелли,
чтобы самому знать все это.
     - Это проблемы Генриха, - сказал Жиро. -  Мы  знаем  только,  что  он
кого-то уже вызвал. Мы назвали его Распутиным.
     Замбендорф откинулся, сцепил пальцы под подбородком  и  посмотрел  на
своих собеседников.
     - Конечно, Распутину понадобится несколько  эффектных  трюков,  чтобы
дискредитировать нынешних чудотворцев и самому занять их место,  -  сказал
он небрежно. - Он должен действовать убедительно. Ему  нужно  привлечь  на
свою сторону не только  простых  горожан,  но  и  хотя  бы  часть  жрецов.
Интересно, к  кому  вы  обратились,  если  вам  нужна  помощь  в  создании
нескольких хороших чудес?
     Каспар Ланг, все время  молча  слушавший,  заерзал  в  своем  кресле:
терпение его кончалось. Он  устал  от  осторожных  ответов  и  рассуждений
Замбендорфа - тот всегда прибегал  к  такому  способу,  когда  нужно  было
выиграть время для размышлений. Теперь Замбендорф начнет  спрашивать,  при
чем тут он и какая ему от этого выгода. А Жиро поддастся на эту  уловку  и
начнет перечислять выгоды и возможности. Ланг видел,  как  все  это  будет
происходить. Но не желал слушать.
     -  Послушайте,  -  сказал  он,  поворачиваясь  к  Замбендорфу.  -  Вы
прекрасный иллюзионист и фокусник, возможно, лучший в своем деле...  -  Он
поднял руку, предупреждая возражения Замбендорфа. - Не будем  вдаваться  в
вопрос, подлинные ли у вас способности или нет. У нас серьезный  разговор.
- Ланг подождал несколько секунд и продолжал: - С  самого  первого  своего
появления в Европе вы двигались в одном направлении - вверх, к тому, чтобы
стать величайшим в своем роде. Все крупнее  сенсации,  все  больше  толпы,
больше  славы,  больше  денег.  Это  всегда  было  вашим  стремлением.  Вы
достаточно умны, чтобы понять, что означает все это дело с Титаном -  если
мы с ним справимся:  конец  Советской  империи,  возвращение  индустрии  и
торговли  Запада  ведущего  места  в  мире,  и  при  этом  многие   станут
очень-очень богатыми людьми. Так вот, Замбендорф, вы можете попасть в этот
клуб - очень закрытый клуб. То, чего вы добились  раньше,  не  идет  ни  в
какое сравнение. Здесь настоящая сокровищница, здесь подлинное богатство.
     - А как же талоиды? - спросил Замбендорф. - Что с ними будет?
     Жиро нахмурился и удивился.
     - Их положение не изменится...
     - Их по-прежнему будут эксплуатировать их предводители,  -  подсказал
Замбендорф. -  Крепостные  в  феодальном  обществе,  которое  не  даст  им
возможностей для развития. Их будут сознательно  держать  в  невежестве  и
кормить суевериями, потому что образование несовместимо  с  покорностью  и
страхом, на котором основана эта система. Этого вы хотите добиться?
     - Что это за разговоры? - неожиданно раздраженно спросил  Лехерни.  -
Черт возьми, да ведь они только машины! А  вы  говорите  так,  словно  это
люди.
     Замбендорф долго смотрел на свою чашку. В том-то все и дело - талоиды
для него подобны людям. Он не знал как, но  все  время  чувствовал  это  в
разговорах с ними. Фразы, появлявшиеся на экране, могли быть неуклюжими  и
не  совсем  понятными,  но   это   результат   ограниченных   возможностей
коммуникационных промежуточных систем,  а  не  свойство  существ,  которые
осуществляют коммуникацию. Неуклюжие цепочки слов совсем не  соответствуют
богатству чувств, мыслей, представлений, которые - Замбендорф был  в  этом
уверен - составляют  мир  талоидов,  видный  их  глазами,  как  богат  мир
человека, если смотреть на него глазами человека. Оба мира  суть  иллюзии,
созданные из фотонов, волн тяготения и давления  и  других  разновидностей
первичных воздействий  на  органы  чувств,  которые  обрабатываются  двумя
видами  нервной  системы:  у  людей  -   биохимической,   и   талоидов   -
голоптронической - и превращаются в абстрактные символы, которые  сознание
интерпретирует как места, их  обитателей,  наполняющие  их  предметы.  Так
внешняя реальность, люди, животные,  места,  предметы  представляют  собой
только основания, контуры, а  сознание  заполняет  их  покровами,  формой,
теплом, цветом и другими свойствами, которые создает само; в каждом  мозгу
создается  собственный  иллюзорный  мир,  он   упорядочивается   какими-то
определенными культурой  правилами  и  кажется  его  создателю  совершенно
реальным. Замбендорф, опытный иллюзионист, прекрасно это  понимал.  Но  он
точно так же понимал, что никогда не сумеет передать свое  понимание  трем
людям, сидящим в одном с ним помещении на борту "Ориона".
     - Предположим, я не захочу в этом участвовать, - сказал  он  наконец,
глядя на них. - Что тогда?
     - Это ваше решение? - спросил Лехерни.
     - Нет. Я только спрашиваю.
     Ответил Ланг.
     - Мы как-нибудь справимся - с вашей помощью или без нее. Но  с  вашей
точки зрения, это будет не  очень  хорошо.  Люди,  пославшие  вас