Что он там увидел?  Мрачная настороженность движений наполняла
окружавший их лес скрытой опасностью.
     Они прошли мимо зарослей морошки,  но ягоды были еще нез-
релыми. Дэвид увидал, как Катсук остановился, внимательно изу-
чая заросли,  как зашевелились листья,  будто это были язычки,
рассказывающие индейцу об этом месте.  Ягоды, деревья, озеро -
все вокруг разговаривало, но только один Катсук понимал их ре-
чи.
      А вдруг здесь есть какие-то другие туристы?
     Дэвид споткнулся на выступающем из земли корне. В нем од-
новременно появились и страх, и надежда.
     Тропа вилась наверх по склону, за кустиками морошки. кат-
сук слышал,  как мальчик споткнулся, но удержался на ногах; он
вслушивался в тягостное молчание леса, в журчание ручья, бегу-
щего слева от тропы.  Из-за росы штанины джинсов убитого боро-
дача совершенно вымокли.  Катсук кожей впитывал холод и думал,
что неплохо бы сейчас иметь дубленку.
     Осмысление пронизало его будто молния, будто сам лес пос-
лал предупреждение. Катсук даже на  месте  застыл.   Хокватская
 дубленка! Он знал, что уже никогда не сможет даже увидеть дуб-
ленку, почувствовать ее тепло.  И вообще,  все это  хокватская
чушь! До него дошел смысл предупреждения: это хокватская одеж-
да делала его слабым.  Нужно как можно быстрее  избавиться  от
нее, иначе ему не гарантировалась безопасность.
     Медленно-медленно индеец поднялся на  склон,  слыша,  как
следом идет мальчик.  Деревья стояли слишком густо, чтобы уви-
дать, что творится на поляне,  но Катсук знал,  что  опасность
находится именно  там.  Он опустился на землю,  чтобы ветки не
закрывали обзор.
     Тропа раздваивалась,  одна ее часть вела прямо на поляну.
Деревья росли вроде бы и не густо, но все же поляну увидать не
удавалось. Катсук спустился со склона,  обошел елку и очутился
на поляне.  После лесного полумрака яркий свет подействовал на
него будто  взрыв.  Ручей  черной лентой пересекал всю поляну,
поросшую высокой травой, болотными лаврами и синими незабудка-
ми. Лоси протоптали тропу через всю поляну, потом она сворачи-
вала на глинистую насыпь, почти перегораживающую поток.
    Катсук почувствовал,  что  мальчик  встал позади него,  но
продолжал изучать поляну.  Внезапно он схватил мальчика за ру-
ку, оба застыли на месте. На поляне, у ручья лежал мертвый ло-
сенок. Его голова была вывернута под  неестественным  углом  к
телу. На шкуре были видны следы громадных клыков:  алые на ко-
ричневом.
     Сейчас двигались только глаза индейца, разыскивая громад-
ную кошку,  что натворила это. Непохоже, чтобы она ушла просто
так, оставив добычу. Что ее встревожило? Катсук просмотрел всю
поляну по длине,  внезапно  осознав  диссонирующее  напряжение
присевшего рядом мальчика.  Хокват не мог долго обходиться без
звука. И он мог привлечь внимание того, что встревожило кошку.
катсук почувствовал,  как  желудок его натянулся будто кожа на
барабане.
     В дальнем  конце  поляны  по  траве пошла волна движения,
причем невозможно было заметить,  как она возникла. Катсук за-
метил очертания хищника через стебли высокой травы. Движущаяся
волна перемещалась по диагонали к тому месту,  где ручей исче-
зал  в  стене деревьев.  Сердце в груди индейца билось гулко и
тяжело.
     Но что напугало хищную тварь?
     Катсук чувствовал, как просыпается в нем страх. Почему он
не заметил здесь никакого знака,  говорящего об опасности? Ин-
деец покрепче схватил Хоквата за руку и стал отползать  назад,
к тропе,  таща мальчика за собой и не обращая внимания на ост-
рые сучья и ветки.
     Где-то далеко за ними, на холме затоковал тетерев. Катсук
сконцентрировался на этом звуке и  направился  в  ту  сторону.
Сейчас деревья  частично скрывали их от поляны.  Теперь Катсук
уже не мог видеть волну в траве.  Его мысли были теперь  одной
цепью неуверенности  и  боли:  на поляне что-то не в порядке и
что-то неладное в нем самом.  Он  все  время  облизывал  губы,
чувствуя, как те холодеют и лопаются.
     Дэвид, перепуганный молчаливым исследованием и  внезапным
отступлением, двигался как можно тише, позволяя тянуть себя  к
вершине холма, где токовал тетерев. Острый шип расцарапал  ру-
ку. Мальчик зашипел от боли, но Катсук лишь тянул его  за  со-
бой, заставляя поспешить.
     Они обежали вздыбленные корни дерева-кормилицы -  длинню-
щей тсуги, из ствола которой уже росли молодые деревца.
     Катсук толкнул мальчика в яму за деревом. Оба одновремен-
но высунули головы наружу.
     - Что это? - прошептал Дэвид.
     Катсук приложил палец к губам мальчика, приказывая молчать.
     Дэвид отпихнул руку, и в этот миг резкий  треск  выстрела
из охотничьего ружья прокатился по долине и отразился эхом  от
стены деревьев.
     Катсук пригнул голову мальчика за ствол и лег рядом, нап-
ряженно вслушиваясь. Дыхание его стало неглубоким и  прерывис-
тым.  Браконьер? Ну конечно же! Здесь нельзя охотиться.
     Укрытие за деревом-кормилицей было затенено ореховым кус-
том. Его листья отфильтровывали солнечный свет, что  отразился
от паука, растянувшего свою ловчую сеть  между  двумя  ветками
рядом с головой Катсука. Проворный охотник в  своей  шелковис-
той паутине разговаривал со своего места с индейцем.  Браконьер.
Здесь, в этой долине, браконьерствовать мог только  кто-то  из
его соплеменников. А кто еще мог рискнуть охотиться здесь? Кто
еще мог знать о припасах в закопанных железных бочках,  о  за-
маскированных сторожках, о пещере, что раньше была шахтой?
     Но почему это его соплеменники находятся здесь?
     Сам он был уже освящен всеми основными духами. О его дея-
ниях уже можно было петь песни. Образцы для этих песен уже на-
ходились в его мыслях, отпечатанные там  Ловцом  Душ.  Задание
его было той татуировальной иглой, что запечатлеет его  деяние
на коже всего мира!
     Так будут его соплеменники пробовать остановить его?
     О подобной попытке не может быть и  речи.  Путешественник
Винс был убит. Кровь его была обещанием Катсука лесу.  Возмож-
но, тело никогда не обнаружат, но как умер  юноша,  как  текла
его кровь, видел Хокват. Так что Хоквата  теперь  нельзя  было
оставлять в живых.
     Катсук потряс головой, направив глаза сквозь пятна света,
видя-и-не-видя серебряное колесо паутины.
      Нет!
     Он не мог думать о мальчике  как  о  свидетеле  убийства.
Свидетеле? Так могли бы рассуждать хокваты. Что  такое  свиде-
тель? Смерть Винса вовсе не была убийством.  Он  умер,  потому
что это было частью большого замысла. Его смерть была  отпеча-
тана на  Совершенном Невинном, подготавливая почву для жертво-
приношения.
     Этот взгляд вовнутрь себя потряс Катсука. Он  чувствовал,
как позади него  ежится  Хокват - маленькое  лесное  создание,
вцепившееся в свою паутинку, уже решило вопрос о его жребиию

                      *       *        *


                      ШЕРИФ МАЙК ПЭЛЛАТ:

     Понимаете, несколько месяцев назад  этот  индеец  потерял
свою младшую сестру. Он очень любил эту девочку. Он  один  был
ее семьей, понимаете? После смерти родителей он поставил ее на
ноги практически сам. Банда пьяных подонков изнасиловала ее, и
она покончила с собой. Это была хорошая девочка.  Я  не  удив-
люсь, если крыша у Чарли поехала из-за этого. Вот что случает-
ся, когда индейца посылают в колледж. Там он учил, как мы  по-
садили бы этих типов на кол. Вот так случится что-нибудь...  и
человек превращается в дикаря.

                     *        *        *
     Дэвид открыл глаза в совершенную темноту. Он дрожал и  от
холода, и от страха. Мальчик силой заставлял себя не трястись,
выискивая хоть что-нибудь, что помогло бы ему найти свое  мес-
то в  мире,  какой-нибудь  ощутимый  ориентир  в  ускользающей
реальности. Где он находился?
     Он понял, что его разбудило. Это был сон, отрезавший  его
от действительности. Этот сон подвел его к черному камню,  за-
тем к зеленой воде и растрескавшемуся стеклу.  Его  насторожил
запах протухшего жира. Что-то  выискивало  его,  охотилось  за
ним. Нечто до сих пор гналось за ним и было уже совсем близко,
тихо напевая о вещах ему известных, но о которых ему не  хоте-
лось слышать. Даже осознание заключенного в песне смысла пуга-
ло его.
     Дэвид со всхлипом втянул в себя воздух. Страх,  пахнувший
потом, страх догоняемого с басовитым гулом кружил над ним, на-
поминая о сне. Он чувствовал бело-золотой пульс бога, а  может
это было пламя костра. Ужасное нечто придвинулось  еще  ближе.
Оно было за самой его спиной. Мальчик почувствовал, как наряг-
лись его мышцы, чтобы сбежать отсюда. Во рту был привкус ржав-
чины. Горло спазматично пыталось издать какие-то звуки, но из-
влечь их никак не удавалось. Это создание за  спиной  пыталось
схватить его! Слова его песни царапались о мысли мальчика, на-
полняя их молочно-серым шепотом, гладеньким будто стекло, обе-
щая спокойствие и счастье, в то время как сам Дэвид  представ-
лял это нечто воплощением ужаса.
     Песня из сна звучала все настойчивей.
     Дэвид слушал ее и ощущал в горле кислую горечь.  Ужас  из
сонных видений кружил над ним вместе со звуками песни. Мальчик
задрожал, дивясь - возможно, все это лишь сон, а его пробужде-
ние было только иллюзией.
     В темноте вспыхнула искра оранжевого огня. Мальчик  услы-
хал, что возле огня что-то движется. Очень осторожно он  вытя-
нул вверх левую руку. пальцы нащупали шершавую поверхность де-
рева.
     К Дэвиду вернулась память - это подземелье со стенками из
неошкуренных бревен. катсук привел его  сюда  на  закате,  идя
напрямик, в то время как сам мальчик запутался  в  тенях.  Это
было тайное место, которым пользовались соплеменники  индейца,
когда им случалось нарушать законы хокватов и охотиться в этих
горах.
     Оранжевые искры были остатками костерка,  который  Катсук
разводил у самого входа. Мелькнул силуэт темной руки - Катсук!
     Только пение никак не кончалось. Может это Катсук? Нет...
песня звучала где-то далеко-далеко, ее  слова  были  непонятны
мальчику - визгливая флейта и медленный, в  ритм  шагов,  такт
ударных. Катсук играл на флейте только  раз,  вечером,  а  эти
звуки были всего лишь отдаленной пародией на его игру.
     Страх понемногу уходил от Дэвида. Это было настоящее  пе-
ние, настоящий барабан и флейта, похожая на  ту,  что  была  у
Катсука. И еще там было несколько голосов.
      Браконьеры!
     С наступлением темноты Катсук ушел на разведку,  а  когда
довольно-таки поздно вернулся, сказал, что узнал  людей,  раз-
бивших стоянку в деревьях на дальнем конце поляны.
     Возле огня раздался тяжелый вздох. Это Катсук? Дэвид нап-
ряг слух, чтобы выяснить, что тот делает.  Стоит ли давать  ему
 понять, что я уже проснулся? Почему он вздыхает?
     Дэвид прочистил горло.
     - Ты уже проснулся? - громко спросил Катсук от самого вы-
хода.
     Дэвид почуял безумие в его словах. У него не было  отваги
ответить.
     - Ведь я знаю, что ты уже проснулся,  -  произнес  Катсук
уже спокойней и ближе. - Скоро взойдет солнце, и мы будем  вы-
ходить.
     Дэвид почувствовал, что индеец стоит рядом, черное в чер-
ном. Он попытался сглотнуть пересохшим горлом.
     - И куда мы пойдем?
     - К людям моего племени.
     - Так это они... поют?
     - Никто здесь не поет.
     Дэвид прислушался.  Лес  рядом  с  пещерой  был  наполнен
только лишь ветром, гуляющим в листве деревьев,  скрипом  вет-
вей, какими-то шевелениями. Катсук  подсунул  под  бок  Дэвиду
что-то горячее: нагретый в костре камень.
     - А я слышал песню, - сказал мальчик.
     - Тебе приснилось.
     - Я слышал!
     - Сейчас это прекратится.
     - Но что это было?
     - Это те мои соплеменники, кого съели духи.
     - Что?
     - Попробуй еще немного поспать.
     Дэвид вспомнил про свой сон. - Нет. - Он прижался к брев-
нам. - А где эти  твои соплеменники?
     - Они везде вокруг нас.
     - В лесу?
     - Повсюду! Если ты будешь спать, съеденные  духами  могут
прийти к тебе и растолковать свою песню.
     После внезапного озарения Дэвид спросил:
     - Ты хочешь сказать, что это пели духи?
     - Духи.
     - Я не хочу больше спать.
     - Ты молился своему духу?
     - Нет! Так что это была за песня?
     - Это была песня-просьба о силе, перед которой  не  может
защититься никакое из людских созданий.
     Дэвид стал искать в темноте сброшеннный во  сне  спальный
мешок. Он склонился над тем местом, куда Катсук положил разог-
ретый камень.
      Прибацанный Катсук! В его словах нет никакого смысла.
     - А скоро наступит день? - перебил его Дэвид.
     - Меньше, чем через час.
     Рука Катсука возникла из темноты  и  прижала  мальчика  к
теплому камню. Уже более спокойным тоном Катсук сказал:
     - Поспи. Тебе снился очень важный сон, а ты убежал от не-
го.
     Дэвида буквально передернуло.
     - Откуда ты знаешь?
     - Спи.
     Дэвид свернулся клубочком возле камня. Его тело  поглоща-
ло тепло. Казалось, что это тепло погружает его в сон. Мальчик
даже не почувствовал, когда Катсук убрал руку.
     Теперь Дэвид был окружен чем-то, не имеющим  определенных
очертаний. Магия, духи и сны: все они неслись в потоке оранже-
вого ветра. Ничего определенного, осязаемого.  Все  приглушен-
ное, одно пятно в другом; тепло в кедровых  бревнах,  окружав-
ших его; Катсук, повернувшийся к нему от выхода из пещеры; сон
в ужасно холодном месте, где камни потеряли свое  тепло  после
того, как он коснулся их. и неопределенность, повсюду  неопре-
деленность.
     Повсюду только пятна и умирающие звуки.
     Мальчик чувствовал, как постепенно уходит его детство,  и
думал:
опустошены, там не было ничего, кроме серых, затертых  впечат-
лений: книжка, в которой он пересматривает картинки;  лестнич-
ные перила, откуда он наблюдает за приезжающими гостями;  кро-
вать, куда его укладывает безликое создание  с  ореолом  седых
волос.
     Дэвид почувствовал оранжевое тепло костра. Катсук  развел
его у самого входа в пещеру. Спина мальчика совершенно  замер-
зла. Дважды вскрикнула какая-то ночная птица. Тяжело  вздохнул
Катсук.
     Этот тяжкий вздох потряс Дэвида до глубины души.
     Неопределенность куда-то исчезла, забирая с собой и  сон,
и детские воспоминания. Мальчик думал:  Катсук заболел. Эту бо-
 лезнь никто не может излечить. Катсука схватил дух  и  овладел
 им. Теперь у него есть сила, перед которой никто не может  ус-
 тоять. Воот что он имел в виду, говоря про песню! Его слушают-
 ся птицы Они прячут нас. Он ушел в такое место, куда  не  смо-
 жет последовать ни один человек. он ушел туда, где живет  пес-
 ня... куда я боюсь идти.
     Дэвид сел на месте, удивляясь, что все эти мысли пришли к
нему в голову непрошенными. Это были совершенно недетские мыс-
ли. Сейчас он думал о реальных событиях, о жизни и смерти.
     И случилось так, будто эти мысли  призвали  каких-то  су-
ществ: снова зазвучала песня. Она началась  из  ничего,  слова
такие  же  непонятные;  непонятно   было    даже    само    ее
направление... куда-то наружу.
     - Катсук? - спросил Дэвид.
     - Ты слышишь пение? - заметил тот, не отходя от костра.
     - Но что это такое?
     - Некоторые мои соплеменники. Это они владеют песней.
     - Зачем они это делают?
     - Они пробуют выманить меня из гор.
     - Может они хотят, чтобы ты дал мне хоть немного свободы?
     - Ими овладел малый дух. Но он, Хокват, не настолько  мо-
гуч как мой.
     - Что ты собираешься делать?
     - Когда рассветет, мы отправимся к ним. Я возьму  тебя  с
собой и покажу им силу своего духа.

                     *        *        *

     Из РЕЧИ Катсука, произнесенной им перед соплеменниками
                 ( со слов его тетки Кэлли )

     Вот что случилось со мной. Мой разум был болен. Мои  мыс-
ли заразились хокватскими болезнями. Я потерял свой путь,  по-
тому что у меня не было духа, который бы направлял меня.  Тог-
да я стал искать, кто бы дал мне нужные лекарства. И  я  нашел
их у вас, люди моего  племени.  Я  нашел  их  у  своих  дедов,
братьев отца, у всех тех, от кого мы произошли, у  всех  наших
предков, дедов и бабок моей матери, у всех моих соплеменников.
Их колдовские слова подействовали на меня. Я почувствовал их в
себе. Я и теперь чувствую их. В моей груди пылает огонь.  Меня
ведет Ворон. А Ловец Душ нашел меня.

                     *        *        *

     Перед самым рассветом Катсук вышел из пещеры, где был ход
в древнюю шахту, глубоко врезавшуюся в склон  нависавшего  над
озером холма. Внизу, среди деревьев, он видел огни - костры  в
тумане, заполнившем всю долину. Огни  сверкали  и  плыли,  как
будто это были фосфорные цветы, пущенные  по  воде,  но  туман
сейчас скрадывал их формы.
     Катсук думал:  Мое племя.
     Он узнавал их в ночи, но не по хокватским их  именам,  но
данным в племени. В тайну этих имен были  посвящены  лишь  те,
кому можно было доверять. Это были: Женщина-Утка, Глаза На Де-
реве; Ненавижу Рыбу, Прыжок Лося, Дед С  Одним  Яйцом,  Лунная
Вода... Сейчас он перечислял все эти  имена  на  родном  своем
языке:
     - Чукави,  Кипскилч,   Ишкауч,    Кланицка,    Найклетак,
Тсканай...
     Тсканай была здесь, явно считая себя Мэри  Клетник.  Кат-
сук попытался вызвать то, что помнил о ней Чарлз Хобухет. но в
голову ничего не приходило. Она была здесь, но как бы за  пок-
рывалом, за пеленой. Зачем она прячется? Он снова ощущал обна-
женное, гибкое тело в свете костра, бормочущий  голос;  касаю-
щиеся тела пальцы; ее мягкость, изгоняющую из него все  недоб-
рые мысли.
     Но сейчас она представляла для него угрозу.
     И он сам понимал это. Тсканай была очень важна  для  Чар-
лза Хобухета. Она может нанести удар в тот центр, которым  яв-
лялся Катсук. У женщин есть силы. Ловец Душ должен считаться с
этим.
     Над краем долины взошло солнце. Катсук перенес  взгляд  с
заполненной туманом долины на порозовевшие зарей горы.  Черные
пятна скал выделялись на фоне снегов - белых-белых, будто сде-
ланное из козьей шерсти одеяло. Горы были древними исполинами,
одновременно и поддерживающими небо, и толкающими его.
     Катсук молился:
      О, Ловец Душ, защити меня от этой  женщины.  Стереги  мою
 силу. Пусть ненависть моя останется чистой.
     После этого он вернулся в пещеру, разбудил мальчика и по-
кормил его взятыми из рюкзака шоколадными батончиками и арахи-
сом. Хокват ел жадно, не замечая того, что сам Катсук не  ест.
Мальчик ничего не рассказывал про  свой  сон,  но  Катсук  сам
вспомнил про него, чувствуя, что против него собираются  опас-
ные силы.
     Хоквату снился дух, пообещавший выполнить любое  желание.
Дух сказал, что он еще не готов. К чему не готов? К жертвопри-
ношению? Он сам сказал, что Хоквату приснился дух.  Это  не  с
каждым случается. В этом был знак истинной силы. А чем же  еще
могло это быть? Жертвоприношение должно иметь  большое  значе-
ние.  Невинный должен идти в мир духов с громогласным  голосом,
который невозможно заглушить. оба  мира  должны  слышать  его,
иначе эта смерть будет бессмысленной.
     Катсук тряхнул головой. Он был обеспокоен, но это утро не
будет  посвящено  снам.  Этот  день  будет  отдан    испытанию
реальности в материальном мире.
     Он вышел из пещеры и увидал,  что  солнце  уже  разогнало
большую часть тумана. Озеро теперь было  зеркалом,  отражавшим
солнечное сияние. Оно залило всю долину палевой  ясностью.  На
опушку леса вышел черный медведь, будто собака  вывесив  язык,
чтобы вволю напиться утренним воздухом. Потом он учуял челове-
ка, неспешно повернулся и исчез в деревьях.
     Катсук сорвал с себя хокватскую  одежду,  оставив  только
набедренную повязку и сшитые Яниктахт мокасины  и  повесив  на
пояс шаманскую сумку.
     Дэвид вышел из пещеры.  Катсук  пкередал  ему  хокватскую
одежду и сказал:
     - Положи это в рюкзак.  Спальный  мешок  уложишь  сверху.
Спрячь там, где мы спали.