рицательно покачал головой и впервые увидел, что
тетка сердится. Что это она задумала? Она разговаривала  не  с
Катсуком. Она пробует воскресить Чарлза Хобухета! Он подавил в
себе вскипающую ярость и сказал:
     - Успокойся. Это не твое дело.
     Но даже сказав так, он знал, что это не конец, не  выход.
Эти слова он адресовал самому себе, чтобы предупредить случай-
ную грубость. "Это была его тетка", - сказал он про  себя.  "У
Катсука нет родных. Эта женщина была теткой Чарлза Хобухета."
     - Ведь это будет самый большой подарок, который когда-ли-
бо делали, - сказала Кэлли. - Они будут обязаны тебе.
     Катсук размышлял:
      Вот ведь какая хитрая. Теперь она говорит о предках. Пат-
 лач! Но ведь это же не мои предки. Я из рода Похитителя Душ.
      - Так как насчет этого? - настаивала Кэлли.
     Дэвид пытался смочить пересохшее  горло.  Он  чувствовал,
что между этой женщиной и Катсуком идет сражение.  Но  она  не
пробовала спасти пленника. Тогда, к чему она ведет?
     - Ты хочешь, чтобы я обменял свою жизнь за его?  -  спро-
сил Катсук.
     Это прозвучало как обвинение.
     Дэвид видел, что Катсук прав. Женщина  попросту  пыталась
спасти своего племянника. Ее совершенно не  волновал  какой-то
чертов хокват. Дэвид почувствовал это, как  будто  бы  старуха
лягнула его и возненавидел ее.
     - А ничто другое не имеет смысла, - сказала Кэлли.
     Дэвид услыхал достаточно. Он закричал, сжав кулаки:
     - Тебе не удастся его спасти! Он сумасшедший!
     Даже не повернувшись к мальчику, Катсук расхохотался.
     Кэлли же наорала на Дэвида:
     - А ты не лезь не в свое дело!
     - Нет, пусть говорит, - сказал Катсук. -  Послушай  моего
Невинного. Он знает. Тебе не удастся спасти меня. - Теперь  он
обратился к Ишу: - Слыхал его, Иш? Он знает меня. Он  знает  и
то, что я уже сделал. Ему известно и то, что я еще должен сде-
лать.
     Старик кивнул.
     Дэвид перепугался того, что он сказал. Ведь  он  чуть  не
проболтался о смерти путешественника, и Катсук понял это.  " Он
 знает то, что я уже сделал." Но может все эти люди  уже  знают
про убийство? Может потому они и напуганы?  Нет.  Они  страши-
лись могущества Катсука в мире духов. Пускай даже не  все  они
принимали это, верили в это, но боялись все.
     Катсук глянул на Кэлли, спросил:
     - Как мы можем сделать, чтобы хокваты  были  нам  обязаны
больше, чем было ранее?
     Дэвид видел,  что  старуха  рассердилась,  борясь  против
своей же гордости.
     - Нет смысла плакать по прошлому! - сказала она.
     - Если мы не будем плакать по нему,  то  кто?  -  спросил
Катсук. Ему нравилось бить ее в слабое место.
     - Прошлое умерло! - ответила она. - И пусть так и остает-
ся.
     - Пока я жив, оно не умерло, - возразил ей Катсук. - А  я
живу вечно.
     - Парнишка прав, - просопела Кэлли. - Ты сошел с ума.
     Катсук ухмыльнулся.
     - Я этого и не отрицаю.
     - Ты не сможешь сделать, что задумал, -  попробовала  она
спорить.
     Спокойным, рассудительным тоном Катсук спросил у нее:
     - Что я задумал?
     - Ты знаешь, что я имею в виду.
      Она знает, но не может сказать, -  думал  Катсук.  -   Ох,
 бедная Кэлли. Когда-то наши женщины были сильными. Теперь  они
 слабы.
      - Никто из людей не сможет остановить меня.
     - Посмотрим, - сказала она. С  гневом  и  разочарованием,
проглядывающими в каждом движении, она схватила Дэвида за  ру-
ку и потащила в сторону хижины на  дальнем  конце  вырубки.  -
Пошли, - приказала старуха. - Снимешь одежду и отдашь мне.
     Катсук позвал ее:
     - Думаю, мы еще увидимся, Кэлли.
     - Зачем тебе моя одежда? - спросил Дэвид.
     - Я собираюсь ее постирать. Проходи сюда. Тут есть  одея-
ла. Можешь закутаться, пока одежда не высохнет.
     Дверь из потрескавшихся досок заскрипела, когда Дэвид от-
крыл ее. Он думал, что, возможно, успокоившись, Кэлли еще  пы-
тается спасти его. В хижине не было окон. Свет проникал только
из двери. Мальчик ступил на грязный пол. Здесь  воняло  рыбьим
жиром и еще чем-то кислым, заплесневелым от свежеснятой  шкуры
горной пумы, растянутой на стене напротив  двери.  Со  стропил
свисали какие-то темные тряпки. На полу повсюду валялись сети,
полусгнившие, заскорузлые мешки, ржавые банки и ящики. В  углу
лежала целая стопка зеленых с коричневым одеял.
     - Раздевайся побыстрей, - сказала Кэлли  из-за  двери.  -
Или ты сдохнешь в этих мокрых тряпках.
     Дэвид неуверенно разглядывался. Хижина была ему противна.
ему хотелось бежать отсюда, чтобы найти людей,  способных  его
освободить. Но вместо этого он разделся до трусов  и  просунул
одежду в дверь.
     - Трусы тоже, - сказала старуха.
     Мальчик закутался в одеяло, стянул с себя трусы и  выбро-
сил их в дверной проем.
     Стирка займет несколько часов, - сказала Кэлли.  -  Заку-
тайся получше и отдыхай.
     Она закрыла дверь.
     Дэвид стоял в абсолютной темноте. По щекам побежали  сле-
зы. Все - и природа, и люди - повернулось против него.  Девуш-
ка хотела, чтобы он убежал. Старая Кэлли тоже вроде бы  хотела
помочь ему. но только никто из них не мог по-настоящему проти-
востоять Катсуку. Дух Катсука был слишком могущественным.  Дэ-
вид вытер лицо уголком одеяла и тут же споткнулся о стоящую на
полу раскладушку. Укутавшись в одеяло  поплотнее,  он  сел  на
нее, и раскладушка тут же закряхтела.
     Когда глаза немного попривыкли к темноте, он заметил, что
дверь закрыта неплотно. В ней были трещины и дыры, через кото-
рые проходил свет. Мальчик неясно  слышал  голоса  проходивших
мимо индейцев. Откуда-то доходили отзвуки детской игры:  удары
палкой по жестянке.
     Слезы продолжали катиться по щекам Дэвида. Он едва  сдер-
живался, чтобы не разреветься во весь голос. Потом  он  разоз-
лился на свою же слабость.  Я даже не смог убежать.
     Катсук повелевал птицами, людьми и всеми лесными  духами.
Здесь не было ни единого места, где можно было бы  спрятаться.
Все в лесу шпионило для безумного  индейца.  Его  соплеменники
знали это и потому боялись.
     Сейчас же они держали у себя  пленника,  которого  привел
Катсук, отобрав у него одежду.
     Дэвид учуял дым, запах варящегося мяса. Снаружи  раздался
взрыв смеха, но быстро и затих. Мальчик слышал,  как  шумит  в
деревьях ветер, как мимо ходят люди и обмениваются  непонятны-
ми словами. Одеяло, в которое он закутался,  пахло  застарелым
потом и было очень грубым. Слезы отчаяния продолжали  течь  из
глаз мальчика. Звуки внешней активности постепенно  замолкали,
все чаще и чаще наступали периоды полной тишины. Что  они  там
делают? Куда подевался Катсук? Дэвид услыхал направляющиеся  к
хижине шаги. Застонала открытая дверь. На пороге была Тсканай,
неся в руках миску. В ее движениях была какая-то злобная реши-
мость.
     Когда дверь раскрылась пошире, и девушка зашла  вовнутрь,
дневной свет помог заметить на ее челюсти большой синяк. Тска-
най закрыла дверь, села рядом с Дэвидом на раскладушку и  про-
тянула ему миску.
     - Что это?
     - Копченая форель. Очень вкусно. Попробуй.
     Дэвид взял миску. Она была холодной и гладкой. Но мальчик
продолжал глядеть на синяк. Свет из щели лег полосой на челюс-
ти девушки. Было видно, что Тсканай чувствует себя  неуютно  и
беспокойно.
     - Все-таки он бил тебя? - спросил мальчик.
     - Просто я упала. Ешь рыбу.  -  В  ее  голосе  прозвучала
злость.
     Дэвид занялся форелью. Она была жесткая, с легким привку-
сом жира. взяв в рот первый же кусочек, мальчик  почувствовал,
как от голода скрутило желудок. Дэвид не остановился, пока  не
съел всю рыбину, потом спросил:
     - Где моя одежда?
     - Кэлли стирает ее в большом доме. Закончит где-то  через
час. Чарли, Иш и другие мужчины ушли на охоту.
     Дэвид слушал, что она говорит и дивился про себя:  девуш-
ка говорила одно, пытаясь сказать что-то еще. Он перебил ее:
     - Ему не нравилось, что ты называла его Чарли. Это  пото-
му он бил тебя?
     - Катсук, - пробормотала она. - Тоже мне,  шишка.  -  При
этом она поглядела в сторону двери.
     Дэвид съел вторую рыбу, облизал пальцы. Все это время де-
вушка проявляла беспокойство, ерзая на раскладушке.
     - Почему вы все так боитесь его? - спросил мальчик.
     - Я ему покажу, - прошептала она.
     - Что покажешь?
     Не отвечая, Тсканай забрала миску и отшвырнула в сторону.
Дэвид услыхал лишь, как та загрохотала по полу.
     - Зачем ты так?
     - Я хочу показать  Катсуку! - Это имя прозвучало как руга-
тельство.
     Дэвид почувствовал, как вспыхнула, но тут  же  погасла  в
нем надежда. Что могла сделать Тсканай? Он сказал:
     - Никто из вас не собирается мне помочь. Он сошел с  ума,
а вы все его боитесь.
     - Он бешеный зверь, - сказала она. - Он хочет быть  один.
Он хочет смерти. Это безумие! А я хочу быть  с  кем-нибудь.  Я
хочу жизни! Вот это не сумасшествие. Никогда я не думала,  что
он станет твердолобым индейцем.
     - Катсук не любит, когда его называют индейцем.
     Она так замотала головой, что косички ралетелись в сторо-
ны.
     - Он трахнутый, твой Катсук. - Тихим, горьким голосом.
     Дэвид был шокирован. он никогда не слышал,  чтобы  взрос-
лые говорили настолько откровенно. Кое-кто  из  его  приятелей
пробовал ругаться, но все же не так, как эта девушка. А ей бы-
ло, самое малое, лет двадцать.
     - Что, я тебя шокировала, так? - спросила  она.  -  Ты  и
вправду невинный. Хотя, ты знаешь, что это означает, иначе  на
тебя так бы не подействовало.
     Дэвид сглотнул.
     - Большое дело, - сказала Тсканай. -  Придурошный  индеец
думает, будто у него есть невинный. Ну ладно, мы ему еще пока-
жем!
     Она поднялась, подошла к двери и закрыла ее.
     Дэвид услыхал, как она возвращается  к  нему,  шелест  ее
одежды.
     - Что ты делаешь? - прошептал он.
     Она ответила тем, что села рядом, нашла его левую руку  и
прижала к своей обнаженной груди.
     От изумления Дэвид даже свистнул.  Она  была  голая!  Как
только его глаза привыкли к темноте, он мог видеть е всю,  си-
дящую рядом.
     - Мы поиграемся, - сказала она. - Мужчины и женщины  час-
то играются в эту игру. Она очень веселая. - Она влезла  рукой
под его одеяло, пошарила там и нащупала его пенис. - О, у  те-
бя уже есть волосы. Ты уже достаточно взрослый, чтобы играть в
эту игру.
     Дэвид попытался оттолкнуть ее руку.
     - Не надо.
     - Почему не надо?
     Она поцеловала его в ухо.
     - Потому что.
     - Разве тебе не хочется избавиться от Чарли-Катсука?
     - Хочется.
     У нее была  мягкая,  возбуждающая  кожа.  В  низу  живота
мальчик почувствовал странное  ощущение:  что-то  поднялось  и
затвердело. Ему хотелось остановить девушку, но  и  прекращать
этого не хотелось.
     - Он хочет тебя невинного, - прошептала девушка.  Дыхание
ее участилось.
     - А он меня отпустит? - тоже прошептал Дэвид. От  девушки
исходил какой-то странный, молочный запах,  из-за  чего  кровь
начала быстрее биться в жилах.
     - Ты же слыхал, как он говорил. - Она  взяла  его  руку  и
прижала к треугольнику волос между своими ногами. - Разве  те-
бе не хорошо?
     - Хорошо. но откуда ты знаешь, что он меня...
     - Он сам говорил, что ему нужна твоя невинность.
     Немного перепуганный, но и возбужденный,  Дэвид  позволил
ей уложить себя на раскладушку. Та затрещала и зашаталась. Те-
перь он делал все то, что она подсказывала,  с  желанием.  Они
покажут этому Катсуку! Придурошному, траханному Катсуку!
     - Так, сюда... - шептала она. - Сюда! Аааах!... -  Потом:
- А у  тебя  хорошая  штучка.  Ты  и  сам  молодчина.  Не  так
быстро... Сюда... правильно... вот так... ааааах!...
     Осознание случившегося пришло к Дэвиду уже позднее. Тска-
най вытирала его, потного, возбужденного, дрожащего, но  в  то
же время успокоенного и довольного. Он думал:  Я сделал это! Он
чувствовал пульсирующую в себе жизнь.  Милая Тсканай!  Он  даже
расхрабрился и коснулся ее левой груди.
     - Тебе понравилось, - сказала она. - Я же  говорила,  что
это весело. - Она потрепала его за щеку. - Теперь ты уже  муж-
чина, а не маленький Невинный, которого таскает за собой  Кат-
сук.
     При воспоминании о Катсуке Дэвид почувствовал, как  сжал-
ся желудок. Он прошептал:
     - А как Катсук узнает?
     - Узнает, - захихикала она.
     - У него есть нож, - сказал Дэвид.
     Она повернулась к нему лицом, положив ему руку на грудь.
     - Ну и что?
     Дэвид подумал об убитом туристе. Он оттолкнул руку  Тска-
най и сел на раскладушке.
     - Ты же знаешь6 что он сумасшедший.
     Потом он подумал, а не рассказать ли девушке про убийство.
     - Я с трудом могу дождаться, чтобы увидеть его лицо... -
как-то апатично, даже со скукой сказала она.
     Перебив ее, дверь заскрипела и распахнулась от удара.
     В хижину вошел Катсук, его лицо против света оставалось в
тени. Он нес охапку одежды Дэвида и его кроссовки. Когда  сол-
нечные лучи из дверного проема высветили две обнаженные  фигу-
ры на раскладушке, Катсук остановился.
     Тсканай начала смеяться.
     - Хей, Чарли-бэби. А у него уже нет невинности! Что ты на
это?!
     Катсук уставился на них, от шока у него перехватило у не-
го перехватило дыхание. Его рука потянулась к рукояти ножа  на
поясе, он уже почти вытащил его из ножен. Почти. А потом в нем
заговорила мудрость Ловца Душ, он прозрел ее женскую хитрость.
Ей хотелось этого ножа!  Ей  хотелось  смерти  и  того,  чтобы
смерть эта прикончила его. Ей хотелось отменить древний обряд.
Ах, это женское хитроумие! Он бросил Дэвиду его одежду и  сде-
лал шаг вперед. Его лицо все так же оставалось в  тени,  и  на
нем ничего нельзя было прочесть.
     - Ты собираешься прирезать нас,  Чарли-бэби?  -  спросила
Тсканай.
     Дэвид сидел и не мог пошевелиться от  страха.  Он  и  сам
предполагал, что дело закончится ножом. Это было  бы  логичным
решением -  правильным. У него заболела грудь. Его тело  ожида-
ло ножа, и сейчас даже собственная нагота не смущала его.  Те-
перь уже не было никакой возможности уйти от удара.
     - Неужели ты, Тсканай, считала, что  таким  образом  овла-
деешь моим духом? - спросил Катсук.
     - Зато теперь он уже не твой невинный хокватик.
     Но голос ее звучал  озадаченно.  Катсук  не  отреагировал
так, как она рассчитывала. Она и сама точно не знала,  на  что
рассчитывать, но уж явно не на его спокойствие. Он должен  был
тут все разнести вдребезги.
     Катсук мельком глянул на перепуганного мальчишку.   Невин-
 ный? Да разве мог секс повлиять на это? Нет! Понятие невиннос-
ти заключалось в чем-то ином. Оно было связано с  чувственнос-
тью и намерениями. Связано  с  тем,  был  ли  в  этом  хоквате
эгоизм. Был ли он нечувствителен к страданиям  других.  Спосо-
бен ли он был на самопожертвование.
     - Так ты уверена, что он потерял  невинность?  -  спросил
Катсук.
     Тсканай села на раскладушке,  потом  поднялась  на  ноги,
злобно дерзкая в своей наготе, насмехаясь ею над своим против-
ником.
     - Черт подери, конечно же уверена!
     - А я - нет! - ответил индеец.
     - Тебе нужны какие-то другие доказательства?  -  напирала
она.
     Медленно, очень медленно Дэвид спустил ноги с  раскладуш-
ки. Он ощущал, что Катсук в этой хижине находится не весь, что
мужчина прислушивается к голосам из другого мира. А вот  Тска-
най никак не могла увидеть этого. Или  же  Катсук  послушается
духов, или же вытащит нож полностью. Он мог  ударить  Тсканай,
если та будет продолжать свои насмешки, но для этого вовсе  не
обязательно было пользоваться ножом.
     - Катсук, не надо ее бить. Тсканай  только  пыталась  мне
помочь, - сказал Дэвид.
     - Вот видишь, Тсканай, - заявил  Катсук,  -  ты  пыталась
воспользоваться им против меня, а он просит, чтобы я тебе  ни-
чего не сделал. Да разве это не невинность?
     - Да нет же! - заорала она. - Он уже потерял ее, будь  ты
проклят!
     - Она не понимает, Катсук, - сказал Дэвид.
     Удивительно мягким голосом Катсук ответил:
     - Я знаю, Хокват. Одевайся. Кэлли все выстирала и высуши-
ла.
     - Да нет у него невинности, говорю тебе! Нету! -  шептала
Тсканай.
     - Он такой же Невинный, - перебил ее Катсук.
     Дэвид взял одежду, которую Катсук бросил на  раскладушку.
Ну почему Тсканай не замолчит? Ведь это же были глупые  слова.
Он чувствовал, что его связь с  Катсуком  стала  даже  крепче.
Тсканай не следовало помогать ему. Она попыталась вернуться  к
Катсуку, но не смогла встретить ту его часть, что жила в  мире
духов.
     Девушка стояла, вся дрожа, сжав кулаки, ее лицо  застыло.
Все ее тело говорило о постигшей ее неудаче. Она была  связана
с чем-то, утраченным в этой хижине, и  теперь  ей  нужно  было
нести знак этого всю оставшуюся жизнь, и она знала об этом.
     - Вот теперь, Хокват, мы по-настоящему вместе.  Возможно,
мы даже братья. Только вот кто из нас Каин, а кто Авель?
     Катсук повернулся и вышел, оставив дверь открытой.
     Уже на поляне он остановился, задумавшись:
      Невинность не дается, чтобы ею пользовались.
     Он поглядел на свою правую руку,  руку,  которой  он  еще
раньше ударил Тсканай.
      Не надо было бить ее. Это было ошибкой. Это  во  мне  все
 еще оставалась частичка Чарлза Хобухета. Вот  кто  ее  ударил!
 Это было так по-хокватски, ударить ее. А она тоже хотела  пос-
 тупить по-хокватски, но только лишь  укрепила  невинность  из-
 бранной мною жертвы. Я - Катсук - могу смеяться над  сделанным
 ею и лишь оценивать важность этого поступка для меня.
      А в хижине Тсканай все повторяла:
     - Будь он проклят! Будь он проклят! Будь он проклят!
     Она уже плакала.
     Дэвид положил руку на ее ногу.
     - Не надо плакать!
     Она же закрыла лицо руками, рыдая еще громче.
     Дэвид умолял:
     - Пожалуйста, Тсканай, не плачь!
     Она отшатнулась, убрала руки от лица.
     - Меня зовут Мэри.
     Продолжая плакать, она нашла свое платье  и  натянула  на
себя, не заботясь о том, чтобы поправить его  и  застегнуться.
Она направилась к двери и, не обернувшись, сказала:
     - Ты же слышал его. Одевайся!

                     *        *        *

     Харлоу Б. УОТТС, преподаватель в Пэсифик Дэй  Скул,  Кар-
мел, Калифорния.

     Да, Дэвид один из моих учеников. Я потрясен всем  случив-
шимся. Он очень хороший ученик, один из лучших в классе. Знае-
те, у нас здесь британская  система.  Дэвид  весьма  тщательно
подходит к каждому предмету. Его ответы  и  письменные  работы
часто говорят об этом. Но иногда он говорит и  странные  вещи.
Как-то он заметил, что Роберт  Кеннеди  слишком  уж  старается
быть героем. Когда я спросил, что он имеет в виду, Дэвид  смог
сказать лишь: "Поглядите, он еще не сделал ни единой  ошибки".
Вы не считаете, что для мальчишки это все же странные разгово-
ры?

                     *        *        *

     После полудня небо затянуло плотными тучами. С  юго-запа-
да подул холодный, пронзительный ветер. Дэвид стоял на  берегу
озера, под самыми хижинами, и ему стало зябко.  В  кармане  он
перебирал шесть камушков. Шесть дней!
     Большая часть  пребывающих  в  лагере  индейцев,  человек
двадцать, а то и больше, собрались в Большом  Доме  и  развели
там огонь, над которым пожаривались два лосиных окорока.
     Дэвид чувствовал, что каждый здесь знает, что они  делали
вместе с Тсканай. каждый раз, когда он думал об этом, щеки его
покрывались краской.
     У самой опушки леса сидели два мальчика  и  наблюдали  за
ним. Тсканай уже не была его охранником. Дэвид не видел  ее  с
тех пор, как она вышла из маленькой хижины. Теперь за ним сле-
дили эти два подростка. Дэвид пробовал заговорить с  ними,  но
они уклонялись и даже отвернулись спиной, когда  он  попытался
заговорить еще раз. Он слышал, как они  тихо  переговаривались
друг с другом.
     Мальчика охватило чувство полнейшей растерянности.