и так  добавляло
леденящего страха. Катсук болен. Я мог бы убежать  на  поляну.
Но он может схватить меня или подстрелить из лука.
     Небо потемнело. Снизу черной полосой шел дождь. Его  под-
гонял сильный ветер, взъерошивший листву на деревьях.
     Катсук позвал из приюта.
     - Быстрее сюда. Начинается дождь.
     Индеец снова закашлялся.
     Дэвид вошел под крышу, в нос сразу же ударили запах  све-
жеразрытой земли и вонь гниющего дерева.
     В углу Катсук выкопал большую яму. Оттуда он вытащил  не-
большой металлический бочонок. Крышка почти полностью заржаве-
ла. Из бочонка Катсук извлек  два  одеяла  и  небольшой,  тща-
тельно завернутый пакет.
     - Это  растопка,  -  сказал  Катсук,  передавая   сверток
мальчику.
     Индеец повернулся к выходу из укрытия. Дэвид  видел,  что
он шатается на каждом шагу.
     - Ты думал убить меня Кедровой немочью, - сказал Катсук. -
Но я еще хочу сделать то, что я должен. Ворон даст мне силу.

                     *        *        *

     ГЛАВНЫЙ ЛЕСНИЧИЙ Национального Парка, Уильям Ридек:

     Для этого времени года пришли необычные  холода.  Снег  и
дождь выпадают больше обыкновенного. Линия  снегов  опустилась
гораздо ниже многолетнего уровня. Я слышал, что индийские  фа-
киры делают такой фокус, сохраняя внутреннее тепло без  всякой
одежды или огня, но ведь этот ваш Хобухет индеец, а не индиец!
Сомневаюсь, чтобы он  умел  делать  такой  фокус.  Если  он  с
мальчиком находится здесь, они будут искать какое-нибудь укры-
тие, постоянно поддерживая в нем огонь. только так, иначе  они
умрут. Если вы постоянно теряете тепло, здешняя природа  убьет
вас.

                     *        *        *

     Катсук лежал между двумя бревнами на постели из мха, соз-
нание погружено в горячечный бред. И в этом бреду был деревян-
ный путь, стрела. Она балансировала, но летела  прямо.  Катсук
сам нашел материал для этой стрелы: высокий кедр на перепахан-
ной каменной лавиной земле. Все было обманом, и это тоже  было
обманом. Он владел этой стрелой, но и  стрела  владела  им.  В
этом бреду Катсук вел процессию по деревянному  мосту,  соеди-
няющему самые древние времена с настоящими. Все  его  сознание
было буквально затоплено всеми теми людьми,  которые  жили  до
него, и которых он сейчас вел за собой.
     В его мыслях дух кричал: " Земля  не  знает,  кто  владеет
 ею!"
      Катсук нахмурился.
     Горячка направляла его стопы по деревянному мосту. Он пел
имена своих мертвых, но каждое новое имя вносило  изменения  в
кошмар. Когда он пропел имя Яниктахт, то вдруг увидал  бегуще-
го Хоквата, чьи волосы развевались будто взлохмаченные  ветром
листья.
     Следующее имя:  Окхоотс.
     Он был на поле, засаженном желтыми цветами, рядом  весело
журчал ручей. Он напился из него, но вода исчезла, оставив его
горло пересохшим будто пустыня.
     Другое имя:  Дед Хобухет.
     Он очутился прямо в штормовой волне с  белыми  барашками,
вспенившими зеленую воду. Из воды поднялся мертвый кит и  ска-
зал: " Ты осмелился побеспокоить меня!"
      Еще одно имя:  Тскулдик.
      Отец... отец... отец...
     Он назвал неназываемое имя и тут же очутился  на  кошмар-
ной тропе своего испытания. Он слышал погребальную  песнь  де-
ревьев, чувствовал, что вся его грудь мокра. Он шел  домой,  в
родные стороны, из хокватских мест.  Рядом  с  дорогой  стояла
грязно-желтая вышка, за которой стояла  могучая  ель.  Боковые
тропки исчезали в стене деревьев. В живой зелени торчали  мер-
твые, сухие пни.
     И тут же  стоял  знак:  ОСТОРОЖНО!  ПОДЗЕМНЫЕ  СИЛОВЫЕ  И
ТЕЛЕФОННЫЕ КАБЕЛЯ.
     Катсук прочел эту табличку и почувствовал,  что  все  его
сознание погружается в холодную реку. Он  увидал,  как  вибри-
руют в воде покрытые мхом ветви. Он превратился в одну из  та-
ких веток.
     Индеец подумал:  Я превратился в водного духа.
     В горячечном бреду он возопил к Ворону,  чтобы  тот  спас
его. И Ворон пришел к нему из воды, превратившись  в  рыбу,  в
 кулл т$, копэ...
     Катсук пришел в сознание, весь дрожа от  ужаса.  Судорога
свела все его тело. Он чувствовал себя  слабым  и  истощенным.
Серый рассвет заглядывал к ним  в  укрытие.  Индеец  буквально
плавал в собственном поту и теперь трясся еще и от пронизываю-
щего холода. Одеяла были разбросаны по сторонам, потому что он
сам скинул их с себя.
     Его колени болели от Кедровой немочи, но он все же попро-
бовал встать, силой заставив себя дойти до выхода  из  приюта.
Он вцепился в подпорный столб, еле-еле  ощущая  необходимость,
которую даже затруднялся назвать.
     Ах, да... Куда подевался Хокват?
     Справа от него  затрещала  поломанная  ветка.  Из-за  де-
ревьев вышел мальчик с полной охапкой хвороста. Он сбросил его
рядом с серой золой кострища.
     Катсук уставился на мальчика, на костер, пытаясь  связать
в голове эти два явления вместе.
     Дэвиду была заметна слабость Катсука. Он сказал:
     - В этом бочонке я нашел банку с консервированными  боба-
ми и подогрел их. Большую часть я оставил тебе.
     Воспользовавшись длинной палкой, он вытащил банку из  зо-
лы и поставил ее к ногам Катсука.  Вместо  ложки  из  жестянки
торчала плоская дощечка.
     Катсук присел на корточки и стал  жадно  есть,  поскольку
тело требовало скорее горячего, чем питательного. Бобы отдава-
ли золой. Они обожгли его язык, но он проглотил первую  порцию
и почувствовал в желудке желанное тепло.
     Мальчик, занимаясь разведением огня, сказал:
     - Ночью ты бредил,  ворочался  и  стонал.  Я  поддерживал
огонь почти до утра.
     По сушняку, принесенному мальчиком, побежали язычки  пла-
мени.
     Катсук осоловело кивнул. Он слыхал, как буквально в  нес-
кольких шагах от убежища по камням плещет вода, но он  не  мог
найти в себе силы, чтобы пройти туда. Сухость жгла глотку.
     - Во-ды! - прохрипел он.
     Мальчик бросил костер и побежал с консервной банкоц к ре-
ке.
     Преломившиеся в листве солнечные лучи, осветившие  голову
мальчика и его волосы, напомнили Катсуку льва, которого он ви-
дел в зоопарке: лев, окутанный тенями и солнечным  светом.  Он
подумал:  Неужели Хокват нашел другого духа? Духа  Льва?  Такой
 дух мне неизвестен.
     Дэвид вернулся с речки, неся банку с  ледяной  водой.  Он
видел мольбу в глазах Катсука. Индеец схватил банку обеими ру-
ками, осушил ее и сказал:
     - Еще!
     Мальчик снова наполнил банку водой и принес Катсуку.  Тот
выпил и ее.
     По долине разнесся далекий звук  авиадвигателя,  заглушая
даже близкую песню речки. Звук становился все громче и громче:
самолет летел низко, над самой горной грядой. Потом звук  ушел
совершенно в другое место.
     Задрав голову, Дэвид надеялся увидать самолет. Но ему это
не удалось.
     Катсук совершенно не обратил внимания на шум мотора.  Бы-
ло похоже, что он снова собирается  заснуть,  причем, прямо  у
входа в приют.
     Дэвид принес сушняка для костра и обложил  горящие  ветки
камнями, чтобы нагреть их.
     - Похоже, что снова пойдет дождь, - сказал он.
     Полузакрытыми глазами Катсук поглядел на мальчика. Он по-
думал:  Жертва находится здесь, но  она  обязана  пожелать  мою
 стрелу. Невинный должен просить смерти.
     Низким, хриплым голосом Катсук начал петь на древнем язы-
ке:  Тело твое воспримет в себя освященную стрелу. Гордость на-
 полняет душу твою при встрече с ее смертоносным, разящим напо-
 вал острием. Твоя душа обратится к солнцу, и люди скажут, один
 другому: "С какой гордостью он умер!" Вороны будут летать  над
 твоим телом, но не осмелятся никогда  коснуться  плоти  твоей.
 Гордость твоя извлечет тебя из твоего тела. ты превратишься  в
 громадную птицу и сможешь летать с одного конца света  в  дру-
 гой. Вот что произлйдет, когда ты прмешь в себя стрелу.
      Дэвид слушал, пока песня не закончилась, и сказал:
     - В этом бочонке я нашел еще несколько банок с бобами. Ты
не хочешь?
     - Почему ты не убегаешь? - спросил его Катсук. - Ты  пос-
лал на меня Кедровую немочь. Я не могу остановить тебя.
     Мальчик пожал плечами.
     - Ты же заболел, - только и ответил он.
     Катсук ощупывал пояс в поисках своего обсидианового ножа.
Тот исчез! Он стал повсюду выискивать его взглядом. Его  сумка
с освященным пухом, который следует оставить на теле жертвы -
она тоже исчезла. Индеец с трудом поднялся на ноги и, еле  пе-
реставляя их, обошел вокруг костра.
     Дэвид подскочил, подставил плечо.
     - Нож, - прошептал Катсук.
     - Твой нож? Я боялся, что ты порежешься, когда  ворочался
и метался в бреду. Я подвесил нож и  твою  сумку  в  углу,  на
столбе - там же, где ты оставил лук и стрелу.
     Катсук попытался было повернуть голову, но шея болела.
     - Тебе надо лечь, - сказал Дэвид. - Я уже  нагрел  камни.
Пошли.
     Он помог Катсуку вернуться на его постель  из  мха  между
двумя  бревнами,  набросил  одеяла.  Катсук  позволил,   чтобы
мальчик подоткнул одеяла ему под тело, и спросил:
     - Почему ты помогаешь мне, раз сам и наслал на  меня  бо-
лезнь?
     - Ты бредишь.
     - Э, нет. Я же знаю, что это ты наслал на меня немочь.  Я
видел это в своем сне. Ты подложил ее в эти одеяла!
     - Но ведь это же  твои одеяла! Ты их сам вынул из бочонка.
     - Ты мог подменить одеяла. вы, хокваты, и  раньше  давали
нам зараженные болезнями одеяла. Через одеяла вы заражали  нас
оспой. Вы убивали нас своими хокватскими болезнями.  Почему  и
ты поступил со мной так же?
     - Ты будешь кушать или нет?
     - Хокват, я видел сон о своей смерти.  Мне  снилось,  как
это произойдет.
     - Все это только глупые слова!
     - Нет! Все это мне приснилось. Я уйду в море, я стану ры-
бой. И вы, хокваты, изловите меня.
     Мальчик только покачал головой и ушел к костру.  он  под-
бросил в него побольше дров, опять обложив  кострище  камнями,
чтобы нагреть их.
     Под деревьями стало совсем темно, и совершено  неожиданно
опять пошел дождь. Холодный ветер мчал по речной долине,  гоня
перед собою крупные капли, с силой барабаня ими по деревьям  и
покрытой мхом крыше убежища. Вода стекала с досок и попадала в
костер. Раскаленные камни сердито зашипели.
     Катсук почувствовал, как к нему снова  возвращается  кош-
мар. Он попробовал закричать, но понял, что не может издать ни
звука.  Водяной Ребенок схватил меня! - подумал  он.  -   Только
 вот откуда он узнал мое имя?
     После этого приступа, продолжавшегося  несколько  мгнове-
ний, Катсук почувствовал, что к его  ногам  приложили  горячие
камни. В сыром воздухе разнесся запах жженой шерсти. с  темно-
го неба продолжал лить дождь.
     Мальчик вернулся и приложил к ногам индейца нлвые  камни.
Для того, чтобы переносить их, он воспользовался согнутой  зе-
леной веткой. Катсук опять почувствовал желанное тепло.
     - Ты проспал почти весь день, - сказал мальчик. -  Хочешь
есть? Я подогрел бобы.
     Голова Катсука была совершенно пустая,  глотку  будто  бы
кто песком натер. Он мог только хрипеть и кивать.
     Мальчик принес ему воды в банке. катсук жадно выпил и тут
же позволил накормить себя. Для каждого глотка он разевал  рот
будто громадный птенец.
     - Еще водички?
     - Да.
     Мальчик принес. Катсук выпил, снова улегся.
     - Еще?
     - Не надо.
     Катсук опять погружался в себя, только все было  не  так,
как следовало. Он снова вернулся в первобытный мир, только те-
перь все его куски поменялись местами, линии искривились. Если
бы он смог сейчас заглянуть в зеркало, то увидал бы  совершен-
но незнакомое лицо, и он сам знал об этом. Он  мог  отказаться
от этого лица, сбросить его. но и все рано, его глаза были  бы
глазами чужого. Ему хотелось спокойного сна, но он  знал,  что
где-то рядом таяися кошмары. Со своими требованиями его ожида-
ли духи, и их, хочешь - не хочешь, надо было выполнять. в  его
голове как будто гудел огромный колокол.
      Духи извратили меня! - думал он.
     Дэвид принес воды. Катсук поднял голову, чтобы  напиться.
Вода полилась по подбородку. Катсук откинулся.  Вода  тяготила
его, тело сделалось неподъемным.
      Он отравил меня! - перепугался индеец.
     По крыше барабанил дождь, сначала  еле  тихо,  потом  все
громче. Катсуку показалось, что он слышит барабан и свирель -
музыка жалостливая и чудесная. Его жизнь танцевала  под  мело-
дию свирели, готовая умереть бабочка-однодневка.
      Я становлюсь душою этого места, - думал он. -   Зачем  Ло-
 вец Душ привел меня сюда?
     Он проснулся в полной темноте. Тишина резонировала в нем,
та тишина, что наступает после гулкого барабанного боя.  Дождь
закончился, только отдельные, нерегулярные капли падали с  ве-
ток. Костер едва теплился. Тень у костра  подсказала  индейцу,
что это спит мальчик, спит, свернувшись клубочком  возле  теп-
лых камней. Едва Катсук зашевелился, мальчик тут же сел и пог-
лядел в темноту приюта.
     - Это ты, Катсук?
     - Я здесь.
     - Как ты себя чувствуешь?
     Катсук ощущал, что голова у него ясная.  Кедровая  немочь
оставила его. Правда, он чувствовал слабость, но сухие  клочья
страха унеслись в забвение.
     - Болезнь ушла от меня, - сказал Катсук.
     - Ты хочешь пить?
     - Да.
     Мальчик принес целую банку воды. Катсук взял ее, руки его
не тряслись.
     - Еще?
     - Не надо.
     Катсук все еще ощущал сложность  и  многогранность  своей
вселенной, но он знал, что духи его не оставили. он спросил:
     - Хокват, ты снял хворь с моего тела. Зачем?
     - Катсук, просто я не мог оставить тебя. Ты был болен.
     - Да, я был болен.
     - Мне можно сейчас прийти к тебе под одеяло?
     - Ты замерз?
     - Да.
     - Здесь тепло. - Катсук раскрыл одеяла.
     Мальчик перелез через бревна, между которыми  был  набро-
сан мох, и прополз под одеяла. Катсук ощущал, как  дрожит  все
его тельце.
     Помолчав, Катсук заявил:
     - Ничего не изменилось, Хокват.
     - Что именно?
     - Все равно, я должен провести священное злое дело.
     - Спи, Катсук, - устало сказал мальчик.
     - Мы идем уже тринадцать ночей, - сказал Катсук.
     Но мальчик уже не ответил. Дрожь его  понемногу  стихала.
Мягкое, ровное дыхание говорило о том, что он спит.
      Ничего не изменилось, - думал Катсук. -  Я  должен  выпус-
 тить в этот мир кошмар, о котором будут думать и  когда  прос-
 нутся.

                     *        *        *

                        Шериф ПАЛЛАТТ:

      Мне дали всего тридцать пять человек и один самолет, что-
бы обследовать все эти проклятые Дикие Земли! А ведь  там  сам
черт ногу сломит! У меня гудят ноги. Вы только посмотрите, как
я их сбил! Но я все равно найду этих двоих.  Они  здесь,  и  я
найду-таки их!

                     *        *        *

      Дэвид открыл глаза в белую  пустоту,  столкнулся  с  ней
взглядом. Только через какое-то  мгновение,  после  нескольких
ударов сердца, он понял6 что смотрит на луну, полумесяц, объе-
денный Бобром уже с другой стороны. Было холодно. Лунный  свет
падал на деревья, окружившие убежище. Река что-то  нашептывала
мальчику, напоминая про дождь и  тишину.  Над  верхушками  де-
ревьев молчаливо вздымалась гора. Она всегда  была  здесь,  но
сейчас демонстрировала себя во всей красе, залитая лунным све-
том будто снегом. Ее вершину покрывала накидка из звезд.
      С неожиданным страхом Дэвид осознал, что  Катсука  рядом
нет.
      - Катсук? - тихим голосом решился спросить он.
      Ответа  не было.
      Катсук подбросил сушняка в костер. Угли ярко светились в
золе.
      Мальчик поплотнее закутался в одеяло. Дым  костра  нару-
шал бледное колдовство луны. Все небо было  усыпано  звездами!
Дэвид вспомнил, что Катсук называл  звезды  дырками  в  черной
оленьей шкуре. Что с него взять? Сумасшедший! Но  где  он  мог
быть?
      Катсук в это время молился:
       О, звездная сеть, небесные Олень и Медведь - я боюсь  за
 вас!
       И за луну - глаз Квахоутсе!
      Дэвид позвал снова:
     - Катсук?
     И снова не было ответа на его зов -  только  ветер  в  де-
ревьях, только шум реки.
     Дэвид уставился в темноту, высматривая в ней. Где же  Кат-
сук?
     И тут в зеленватом мраке переместилась тень. Катсук встал
у костра, будто прилетел сюда по воздуху.
     - Я здесь, Хокват.
     Катсук глядел в  темноту  приюта,  видя  и  не  видя  там
мальчика. Так уже было, когда он заглядывал в сон пленника,  а
дух говорил:
      Ты еще не готов. когда будешь, я прийду за  тобой.  Проси
 тогда, и твое желание будет исполнено.
      Такими были слова духа.
     - Где ты был? - спросил Дэвид. Он сказал это  так,  будто
обвинял в чем-то. Он видел перемену, произошедшую  в  Катсуке,
но не имел возможности уловить суть этих изменений.
     Катсук услыхал этот вопрос, как будто  голос  раздался  у
него прямо в голове, и удивился:  Смогу ли я сказать ему, где я
 был? Или этого требует его дух?
     Этот вопрос обеспокоил Катсука, снова напомнив о  сумяти-
це в собственных мыслях. Он вспомнил о том, как  Ворон  разбу-
дил его ночью, напомнив про сон, где соединялись два мира. Во-
рон приказал ему пройтись вниз по течению реки к большой поля-
не, предупреждая, что там таится опасность  для  него.  Сейчас
там стояла лагерем большая группа поисковиков -  с  палатками,
ружьями, рациями.
     Катсук вспомнил о своем тайном походе в лагерь. Он полз в
высокой траве и приблизился к поисковикам совсем близко,  дос-
таточно близко, чтобы услыхать, как просыпались они и  готови-
лись к охоте на человеческую добычу.  Но  пока  они  выглядели
сонными. их слова многое  объяснили.  Вчера,  поздно  вечером,
поисковый самолет заметил дым у заброшенного паркового  убежи-
ща на Сэм Ривер. Можно ли было ругать Хоквата за  то,  что  он
развел этот костер? Было ли в этом нарушение  его  Невинности?
Катсук подумал, что нет. Просто  мальчика  беспокоила  болезнь
его тюремщика, он знал, как тому нужно тепло.
     Раз их цель - добраться до костра,  значит  они  прибудут
скоро. Даже сейчас они могли быть в окружающих холмах,  ожидая
рассвета.
     - Так где ты был? - настаивал мальчик.
     - Я ходил по своему лесу.
     Дэвид почувствовал в ответе увертку и спросил:
     - Рассвет скоро?
     - Да.
     - А зачем ты ходил в лес?
     - Меня позвал туда Ворон.
     Дэвид чувствовал отстраненность в голосе Катсука и понял,
что тот наполовину в мире духов, в месте своих снов и видений.
     - Мы будем оставаться здесь на день? - спросил он.
     - Да, мы остаемся.
     - Хорошо. Тебе надо отдохнуть после болезни.
     И Дэвид подумал:  А может, если говорить с  ним  спокойно,
 все обойдется?
     Катсук почувствовал, что в мальчике открылось  нечто  но-
вое, с которым он уже сжился, то, что влияет  на  него,  пони-
мает его. Неизменность внешнего вида мальчика нельзя было при-
нимать за его мирные намерения. Больше уже дух Хоквата не пря-
тался. И Катсук спросил сам себя:  Как это с Хокватом не  прои-
 зошло то, что случилось со мной?
     Почему, скажем, Хокват  ухаживал  за  своим  похитителем,
когда тот страдал Кедровой немочью? По логике  мальчишка  дол-
жен был сбежать, но он остался.
     Дэвид чувствовал напряженность в молчании Катсука и спро-
сил:
     - Тебе ничего не надо? Я могу и встать.
     Катсук поколебался, потом сказал:
     - Нет необходимости. Хотя и мало, но время у нас есть.
     Катсук снова подумал про лук и единственную срелу,  спря-
танные на дереве позади него. Прошлое  и  настоящее  уже  были
связаны вместе, но великий круг еще не был  доделан.  Он  чув-
ствовал сумку на поясе, сверток с пухом морской утки,  которым
следовало осыпать жертву или приколоть к  убитому,  как  дела-
лось это во все времена. Он знал, что его сознание уже свобод-
но от старых шор. Он ощущал Похитителя Душ, который говорил  с
ним и через него. страстная простота Пчелы вовлекла его в пол-
нейшее осознание смерти