Хокват. Кто-то из моей семьи обидел кедр. И  теперь  мне
конец.
     - Ты и вправду веришь в это?
     - Только не надо говорить, во что мне верить!  -  свирепо
глянул на мальчика Катсук.
     Дэвид отпрянул от него.
     - Но...
     - Мы сжигали кедр, мы ранили его ножами. Из кедра мы  де-
лали основы для своих домов, шесты, трещотки,  чтобы  отгонять
дождь. Но никогда мы не проявляли ему свою благодарность. И  у
кедра заболело сердце. Мы наступали на его корни, шрамами  от-
мечали его кору, и никогда не думали об этом. Вот  прямо  сей-
час я развалился на кедре. Какая глупость!
     Он скатился со спальника, отшвырнул его в сторону  и  на-
чал собирать ветки. Потом он вынес их на дождь. когда он  вер-
нулся, его кожа блестела от влаги. катсук присел в углу,  соб-
рал опавшие кедровые иголки, выискивая по  одной,  и  сгреб  в
кучку. Сделав это, он и их вынес на дождь.
     - О, Кедр! - крикнул он. - Я возвращаю тебе все, что брал
у тебя! И я прошу прощения! Я прошу у своего  духа,  чтобы  он
передал тебе мои слова. Я вовсе не хотел вредить тебе.  Прости
меня, Кедр!
     Дэвид съежился у костра, следя за всем широко  раскрытыми
глазами. Нет, Катсук точно сошел с ума.
     Индеец вернулся к костру и подкинул в  огонь  разлапистую
еловую ветку.
     - Погляди, - сказал он. - Я не жгу кедр.
     Дэвид поднялся, прижался спиной к каменной стене.
     Катсук склонил голову над костром. Из его горла  полились
пискливые звуки, какой-то монотонный вой.
     - Это ты молишься? - спросил Дэвид.
     - Мне нужен иной язык, чтобы объяснить свои чувства.  Мне
нужен язык, который до сих пор никто не слыхал. Но  Кедр  дол-
жен услышать меня и узнать мою мольбу.
     Дэвид пытался разобрать слова, но так ничего и не  добил-
ся. Издаваемые  Катсуком  звуки   действовали    гипнотически.
Мальчик почувствовал, что у него смыкаются веки. Теперь уже он
сам пошел к спальному мешку, лег на него и  свернулся  клубоч-
ком на жесткой земле.
     А Катсук продолжал свое странное пение,  урчание  и  вой.
Даже когда костер почти уже догорел, и в нем оранжево  мерцали
только отдельные угольки, звуки все продолжались  и  продолжа-
лись. Какое-то время мальчик еще слышал  их,  а  потом  заснул
окончательно.

                     *        *        *

      Из ЗАПИСКИ, оставленной Катсуком в заброшенном приюте на
Сэм Ривер.

     Только без отца и матери Хокват  остается  невинныым.  Он
говорит, что его отец заплатит мне. Но как могут заплатить лю-
ди, которые уже не существуют? С другой стороны, я и  не  тре-
бую выкупа. У меня есть одно преимущество над вами. Я  понимаю
вашу экономику. Вы не понимаете моей. Моя система  сводится  к
суете, престижу и насмешке над врагом. Так же и у хокватов. Но
ведь я вижу эту суету. Я вижу этот престиж. Я вижу эту насмеш-
ку. Вот как мои соплеменники делают потлач. у хокватов  потла-
ча нет. Мне известны имена и формы всего того, что я делаю.  Я
понимаю все силы, всю мощь духов и то,как они  действуют.  Вот
каково положение вещей.

                     *        *        *

     Первое, что увидал дэвид, проснувшись, это  струи  дождя,
завешивающие вход в пещеру. Внешний мир был наполнен  предрас-
светным молочно-серым туманом. Катсука нигде не было видно, но
где-то снаружи каркали вороны.
     Услышав их, Дэвид задрожал.
     Он поднялся со спальника. Было холодно. Воздух напоен сы-
ростью. Мальчик подошел к выходу из заброшенной  шахты,  огля-
делся по сторонам, поежился.
     Дождь уже заканчивался.
     Дэвид повернулся, поглядел в глубину выработки. Не  похо-
же, чтобы Катсук пошел туда. Но где же он был?
     В деревьях над озером заорали вороны,  но  туман  скрывал
их. Дэвид чувствовал, как от голода играют кишки. Он закашлял-
ся.
     Ветер был таким же сильным. Он дул с запада, гоня тучи  к
вершинам гор за озером. Здесь же ветви на деревьях прямо  сто-
нали под напором стихии.
      Смогу ли я спуститься вниз, к хижинам?
     Он видел узкую тропку, по которой они  карабкались  вчера
ночью. Дождь уже закончился, но с каждого листика текла вода.
     Дэвид подумал о несчастных хижинах, о  людях,  которые  в
них жили. Они заставили Катсука уйти вместе с пленником.  Нет,
они бы не помогли Дэвиду. Кэлли сказала об этом прямо.
     Он услыхал хлюпание грязи на тропинке.
     Показался Катсук. На нем была все та же  набедренная  по-
вязка и мокасины. На каждом шагу ножны били его по ноге.  Тело
его блестело от влаги, но, похоже, он не ощущал ни сырости, ни
холода. Индеец уже поднялся к самому входу в пещеру,  и  Дэвид
увидал, что он несет какой-то сверток,  завернутый  в  грязную
тряпку.
     Катсук протянул сверток мальчику.
     - Копченая рыба, - сказал он. - Это Кэлли прислала.
     Дэвид взял у него сверток, развернул  своими  промерзшими
пальцами. Рыба была ярко-красной, жирной и твердой.  Он  отор-
вал кусочек, пожевал. На вкус  рыба  была  соленой,  но  очень
вкусной. Дэвид проглотил кусочек и сразу же почувствовал  себя
лучше.
     Теперь уже он набрал  полный  рот  и,  пережевывая  рыбу,
спросил:
     - Ты спускался, чтобы повстречаться с приятелями?
     - С приятелями, - ровным голосом ответил  Катсук.  В  это
время он думал, а может ли шаман иметь друзей.  Скорее  всего,
нет. Когда ты впускаешь в себя силу духов, ты начинаешь сторо-
ниться людского общества. Потом он глянул на мальчика и сказал:
     - Ну что, больше ты не будешь пробовать убегать?
     - Я еще подумаю об этом, - дерзко ответил мальчик.
     - Почему же ты не попытался сделать это сейчас?
     - Я услыхал воронов.
     Катсук кивнул головой - логично. Он сказал:
     - Эти молнии вчера ночью - одна из  них  ударила  в  елку
возле дома, где толковали мои  приятели. Они как  раз  спорили,
что может стоило бы схватить меня и сдать хокватским  полицей-
ским, и в этот миг обломки дерева пробили крышу.
     Он усмехнулся, но веселья в улыбке не было.
     Дэвид проглотил еще один кусок рыбы.
     - Кого-нибудь ранило?
     - Стойка для сушения рыбы упала на Тсканай  и  поцарапала
ей руку. А Иш загорелся,  когда  пробовал  перепрыгнуть  через
огонь. Особой беды ни с кем не случилось, но они уже не обсуж-
дали, что делать со мной.
     Дэвид молча жевал, внимательно глядя на своего  похитите-
ля, пытаясь не выдать того ужаса, который вызвали  в  нем  эти
известия. Еще одно доказательство, что Катсук управляет страш-
ными силами. Он умел даже молнии насылать.
     - Они не хотят, чтобы я снова посылал на  них  молнию,  -
сказал Катсук.
     Дэвид уловил в его тоне нотку цинизма, но и  сомнения,  и
спросил:
     - Так разве это ты устроил грозу?
     - Может быть. Не знаю, но они так думают.
     - И что ты сказал им?
     - Я сказал им, что язык совы насылает  дождь.  Я  сказал,
что Ворон может насылать огонь.  Они  и  сами  это  знают,  но
по-хокватски сомневаются в собственном прошлом. Может уже хва-
тит рыбы?
     - Да. - Ошеломленный Дэвид кивнул. Ударить молнией в  то-
го, кто мог навредить тебе! Знать, что вызывает дождь,  а  что
огонь! Какие же это были силы!
     Катсук забрал сверток с рыбой из  рук  Дэвида,  тщательно
завернул его и сунул к себе в сумку. Потом сказал:
     - Ты будешь идти со мной или попробуешь убежать?
     Дэвид сглотнул слюну. Бежать? Куда ему  бежать,  если  от
могущества Катсука не скрыться? Но ведь  должен  же  быть  ка-
кой-то выход из этого кошмара!  Должен  иметься  способ  изба-
виться от Катсука!
     - Отвечай, - настаивал тот.
     Дэвид подумал:  Он узнает, если я попробую ему наврать.  И
сказал:
     - Если я найду какую-нибудь  возможность  сбежать,  я  ею
воспользуюсь.
      Честность Невинного, - подумал Катсук.  Он  снова  почув-
ствовал, как растет в нем уважение к этому юному хоквату.  Ка-
кой же великолепной жертвой будет он! И вправду, он был  Вели-
ким Невинным, тем, что один сможет ответить за  все  убийства,
вину за которые несли все хокваты.
     - Ну а сейчас ты пойдешь со мной? - спросил индеец.
     - Пойду. - Угрюмо. - А куда мы направимся?
     - Сегодня мы будем подыматься в гору. Перейдя через пере-
вал, мы выйдем в другую долину, где люди уже не ходят.
     - Почему туда?
     - Меня направляют.
     - Мне собирать рюкзак и спальный мешок?
     - Оставь их здесь.
     - Но разве мы...
     - Я же сказал: оставь их здесь! - В голосе Катсука появи-
лась какая-то дикость.
     Дэвид попятился вглубь пещеры.
     - Я должен отказаться от любых хокватских вещей, - объяс-
нил Катсук. - Пошли.
     Выйдя из пещеры, он повернул по  оленьей  тропе  направо.
Дэвид пошел за ним.
     - Держись поближе. О том, что промокнешь, не  беспокойся.
на подъеме тебе станет жарко.
     Они шли по тропе, пока солнце не пробилось  сквозь  тучи.
Вся тропка была  покрыта  мелкими  углублениями,  похожими  на
оленьи следы. С обеих сторон тропа  поросла  папоротниками.  С
деревьев свисали клочья мха.  Потом  тропа  начала  подыматься
вверх. в мелких ямках стояла вода.
     Когда солнце взошло, Катсук, хватаясь за ветки, перебрал-
ся на другую сторону горного уступа, а там нашел другую тропу.
здесь он свернул направо, и уже довольно скоро им  стал  попа-
даться лежащий на земле снег. Он собирался в длинных  углубле-
ниях по краю дороги, но на  склонах  таял.  Дэвид  с  индейцем
продвигались по узкой полоске обнаженной почвы. На снегу  пят-
нами рос лишайник цвета мочи.
     Один раз они услыхали шум самолета, летящего  под  самыми
облаками, но низко нависаюая листва не давала его увидеть.
     По мере подъема, деревья становились все меньше и тоньше.
Оленья тропа пересекла парковую, где стояла  табличка,  указы-
вающая влево: ПИК КИМТА.
     Катсук повернул направо.
     Все чаще и чаще стали им  попадаться  ложбинки  полностью
засыпанные снегом. На нем было множество  старых  следов.  Они
уже не были похожи на следы, оставленные  человеком,  наполня-
лись дождевой или талой водой. В некоторых были пятна грязи.
     Катсук указал на эти следы:
     - Они шли на пик Кимта. Это было на прошлой неделе.
     Дэвид тоже изучал следы. Он не мог сказать, куда те ведут.
     - Откуда ты знаешь?
     - Ты заметил, когда мы оставляем в следах грязь?  Только,
когда перед тем мы шли по голой земле. Они оставили грязь  еще
на склоне. И следы подтаяли, как минимум, неделю назад.
     - И кто это был, как ты считаешь?
     - Наверное, те хокваты, что разыскивали нас.
     Дэвид поежился, потому что ветер стал сильнее. В  воздухе
чувствовался холод льда и снега. Даже необходимость спешить за
Катсуком не согревала мальчика. Он  удивлялся  про  себя,  как
терпит холод индеец, на котором только мокасины и  набедренная
повязка. Мокасины, тем более, давно потемнели от влаги. Набед-
ренная повязка тоже промокла насквозь. Теннисные туфли  Дэвида
хлюпали на каждом шагу. От холода и сырости у мальчика  онеме-
ли ноги.
     Они дошли до следующей таблички: УБЕЖИЩЕ ТРЕХ ДИКИХ СЛИВ.
Стрелка показывала направо, вниз по склону.
     В этом месте Катсук сошел с парковой тропы. Он  обнаружил
оленьи следы, ведущие прямо вверх по склону. Дэвид держался из
последних сил.
     В просветах листвы можно было заметить, что небо очищает-
ся от туч. дэвид молился про себя, чтобы они как можно  скорее
вышли на теплое солнце. Руки его  замерзли  и  почти  потеряли
чувствительность. Он пробовал сунуть  их  поглубже  в  карманы
курточки, но она тоже промокла.
     Они подошли к каменному гребню. Катсук пошел вдоль  него,
направляясь прямо к вершине, вздымающейся  выше  облаков.  Де-
ревья по обеим сторонам дороги были низкорослые, корявые, сог-
нутые ветром. На камнях повсюду пятна лишайников.
     - Мы вышли к самой верхней границе распространения леса, -
сказал Катсук. - Вскоре мы уже начнем спускаться.
     Ему приходилось перекрикивать  шум  речки,  грохочущей  в
глубоком ущелье справа. Потом они вышли на лосиную тропу, иду-
щую параллельно реке. Дэвид спускался за Катсуком, скользя,  и
стараясь, где только можно, не идти по снегу. Катсук же  мерял
тропу длинными, пружинистыми шагами. Дэвиду  приходилось  чуть
ли не бежать, и тогда он перегонял индейца. Но  тот  придержал
его.
     - Очень опасно так сбегать  по  склону.  Ты  можешь  сва-
литься прямо на камни.
     Дэвид кивнул, а внутри похолодел от ужаса.
     Они продолжали спускаться. Теперь их путь лежал вдоль бе-
рега реки, по гранитному уступу. Внизу грохочущая вода  смеши-
валась с ледяным воздухом и молочным туманом. Катсук  повернул
налево, идя теперь вверх по течению.  Довольно  скоро  деревья
почти закончились. На камнях опять появились пятна лишайников.
Их зеленая паутина покрывала и наносы снега. Река  становилась
уже, со дна торчали серые валуны. Река уже и шумела меньше. От
тающего снега вода была серо-зеленой. Ширина речки была  здесь
не больше чем футов шесть. На поверхности  подымались  облачка
пара.
     Катсук подошел к давно разыскиваемому им месту - броду из
камней. Вверх по течению можно было видеть стену ледника,  от-
куда и брала начало речка. Катсук глядел  на  холодный,  гряз-
но-белый ледник. Лед... лед...
     Мальчик стоял у него за спиной,  нахохлившись,  дрожа  от
холода. Катсук быстро глянул на Хоквата, затем поглядел вниз и
направо, где река вонзалась в стену леса - далеко-далеко  вни-
зу. Солнце пробило завесу туч. Индеец увидал глубокую расщели-
ну, заполненную речной водой: течение здесь устраивало  завих-
рения и водовороты, прежде чем вернуться в основное русло.  Он
ощущал, как беспокойно бурлит в своих берегах река. Кто  может
отвернуть эту воду, изменить ее бег? Вода соединялась  сама  с
собой; один конец соединялся с другим.
     - Чего мы ждем? - спросил Дэвид.
     Катсук не слушал его, размышляя:   Все  здесь  стекает  от
 этого места вниз. Здесь находится первоначало.
     Духи реки пребывали здесь. Они не давали отдохнуть  пото-
ку воды, они же не давали передохнуть и ему,  Катсуку.  Каждый
обязан спешить, пока не превратит свою энергию в какую-то иную
форму. Все вокруг было движением, энергией и потоком - на  це-
лую вечность!
     В этих своих мыслях Катсук обнаружил  какое-то  глубинное
спокойствие и радость. Его разум уже готов был к  скачку-прев-
ращению, он уже не спрашивал "зачем"6 а только "как".
      Как?
      И духи сказали ему:
     - Не останавливайся, один вид энергии переходит в другой!
     - Пошли, - сказал Катсук. И он начал переправу, прыгая  с
одного валуна на другой.
     Мальчик последовал за ним.

                     *        *        *

                        Шериф ПАЛЛАТТ:

     Проклятье, мне известно, что ФБР считает, будто он скрыл-
ся в подполье, в каком-то городе. Все это чепуха!  Этот долба-
ный, крученый индеец где-то здесь, на своих родных  землях.  Я
уверен, что они перешли Хох. Я сам видел следы. Это могли быть
взрослый мужчина и мальчик. Да, у самой средней развилки.  Как
им удалось перейти реку, когда река так вздулась, не имею  по-
нятия. Может он и вправду лесной дьявол. Считаю, что  если  вы
достаточно сумасшедши, то можете совершать невозможное.

                     *        *        *

     Тень от темно-красных кленовых листьев падала  в  реку  у
самых  ног  Катсука.  Листья  блестели  будто  отполированные.
Индеец присел на размытом водой краю старой  лосиной  тропы  и
предался размышлениям.
     Мальчик лежал неподалеку, животом вниз, на  узенькой  по-
лоске травы у самой воды. Поросший травой клочок  земли  одним
своим краем касался покрытой мхом скалы, вокруг которой  заво-
рачивала тропа. Мальчик жевал сочный стебель и снимал с  травы
красных муравьев, чтобы, оторвав им головы, тоже  отправить  в
рот. Катсук сказал, чтобы он попробовал ни о чем не думать.
     Но, тем не менее, мысли были:  Как странно! А как он  уви-
 дит, что я ни о чем не думаю?
     Только Катсук сразу же заметил его хитрую  попытку  поду-
мать. Он уже обвинил мальчика в том, что тот думает  в  основ-
ном словами, и сказал, что в этом заключается ошибка всех хок-
ватов.
     Дэвид глянул на индейца. Тот, конечно же, сейчас задумал-
ся, сидя на корточках. Интересно, а сам Катсук пользуется сло-
вами?
     Большую часть дня они спускались в низины, перевалив гор-
ный гребень и перейдя реку. В кармане у Дэвида было  семь  ка-
мешков - семь дней, целая неделя. Ночь они провели в  запущен-
ном парковом приюте. Катсук  откопал  спрятанные  браконьерами
одеяла и смазанные жиром жестянки с консервами. Он развел  не-
большой костер, они поели бобов и легли спать на  еловых  вет-
ках, уложенных на золу.
     Они уже прилично отошли от приюта. Дэвид глянул  на  сол-
нце: от полудня прошло  немного.  Совсем  немного.  Мальчик  и
вправду уже не задумывался о времени.
     Ведущая вниз тропа проходила вдоль речки. Она  пересекала
заросли колючих кустарников, саму речку, потом  шла  по  сухим
отмелям. На пути Катсук  с  индейцем  напугали  лосиху,  мирно
глодавшую кору на осине. Шкура лосихи вся блестела.
     Дэвид сконцентрировал все внимание на том, чтобы  не  ду-
мать. Он начал повторять про себя: "Дэвид". Ему хотелось  ска-
зать это громко, но знал, что это лишь  распалит  сумасшествие
Катсука.
     Он подумал:  Я Дэвид, а не Хокват. Вообще-то я хокват,  но
 меня зовут Дэвид, а не Хокват.
     Так эти мысли и катились в его сознании:   Дэвид-а-не-Хок-
 ват. Дэвид-а-не-Хокват...
     Та лосиная тропа, по которой они спускались с горной гря-
ды, дважды пересекала парковую дорогу. В одном месте на ней, в
грязи хорошо сохранились отпечатки сапог. Катсук обошел  гряз-
ное место и перешел на звериную тропку,  идущую  через  старую
гарь. Пройдя пожарище, они пересекли еще одну речку,  а  потом
Катсук сказал, что больше человеческих троп им не встретится.
     Катсук все шел и шел, без каких-либо признаков усталости.
даже теперь, когда он сидел у реки на корточках,  в  нем  чув-
ствовалась нервная, свежая энергия. Из тайника браконьеров  он
забрал несколько одеял, одно из них свернул и привязал к  поя-
су, другое своблдно свисало у него с плечей. Только когда  они
расположились влзле реки, он снял их. Его темное, плоское  ли-
цо было совершенно неподвижно. Одни только глаза блестели.
     Дэвид думал:  Я Дэвид, а не Хокват.
     Было ли это его второе имя, или то  была  лишь  частичная
идентификация: Дэвид, а не Хокват? Он напомнил себе, что  мать
называла его Дэви. Отец иногда называл его  Сын.  Бабушка  Мор-
генштерн всегда называла его Дэвидом.Все эти имена были лишни-
ми. Но как мог он быть Хокватом в собственном представлении?
      О чем размышляет Катсук?
      Возможно ли было, что Катсук знает, как это - не думать?
     Дэвид приподнялся  на  локтях,вытолкнул  языком  травяную
жвачку и спросил:
     - Катсук, о чем ты задумался?
     Не отрывая глаз от реки, тот ответил:
     - Я размышляю, каким образом сделать лук  и  стрелу,  как
делали это древние. Не нарушай моих мыслей.
     - Как делали древние? Это как же?
     - Лежи спокойно.
     Дэвид почувствовал в голове Катсука нотку безумия и  вер-
нулся к угрюмому молчанию.
     Катсук глядел на речку, на ее  молочно-зеленые  волны.  В
спутаных ветках он увидал какую-то тень.
     По течению, крутясь в потоке, плыл  пень  с  обрубленными
корнями. Пень был очень старый, возле корней проглядывала тем-
ная красно-коричневая древесина. Он крутился медленно,  корот-
кие обрубки корней походили на торчащие руки. Когда они опада-
ли, в воде, освещенной полуденным солнцем, появлялся обрублен-
ный комель. Течение закручивало пень опять, и все  повторялось
с самого начала.
     Вращаясь, пень издавал особый звук -  кланг-шламк-хаб-лаб.
     Катсук прислушивался, дивясь про себя языку пня. Он  чув-
ствовал, что пень разговаривает с ним, но на  языке,  которого
он сам не понимал. О чем мог он говорить? Срезанный  край  пня
был серым от старости. Это был  шрам,  оставленный  хокватами.
Но,