кий штандарт с изображением голубой акулы на фоне кроваво-красного моря. Известный каждому герб старой династии, запрещенный уже три столетия. Символ великой Империи Амарисов.
     - Властелин Звезд! Властелин Звезд! - единодушно скандировал переполненный зал. Даже вожди кочевников, обычно безучастные ко всему, были захвачены волной всеобщего одушевления. Да и Варесу не оставалось ничего другого, как в очередной раз признать полный и безоговорочный триумф своего вождя.
     Стефан Амарис широко улыбнулся, словно уже ощущая во рту привкус грядущей победы. Варесу, все еще продолжавшему наблюдать за ним, пришла в голову неожиданная мысль, что этот человек постоянно балансирует на тонком лезвии, отделяющем гениальность от сумасшествия. У него уже не было иного выхода, как либо построить свою Империю, уничтожив попутно тех, кто попытается остановить его, либо самому погибнуть в этой борьбе.
     Ставкой в этой опасной игре была его собственная жизнь. V
     Зал Совета, гарнизон Клана Стальной Гадюки
     Джебука
     Оккупационная зона клана
     15 апреля 3057 г.
     Полковник Бретт Эндрюис гордо улыбнулся, набросив себе на плечи блестящий плащ из змеиной кожи. Казалось, что сила гигантской рептилии, не имевшей аналогов в известном человеку мире, в этот миг наполнила его тело. Сегодня ему предстояло присутствовать на специальном заседании Совета, и торжественность обстановки требовала соблюдения всех предписанных уставом формальностей. Традиции клана не допускали в этом отношении никаких вольностей. По праву главы рода Эндрюис один имел право на все предписанные ритуалом знаки отличия.
     Судебная палата Клана Стальной Гадюки не собиралась уже очень давно. Во всяком случае, такого события еще не случалось на его памяти. Сегодня предметом ее разбирательства должно было стать личное дело капитана Даун. Полковник хорошо понимал, какие далеко идущие последствия могли иметь решения этого трибунала, и подошел к делу с полной ответственностью, присущей его знаменитым предкам. Обвинения в служебном несоответствии, профессиональной непригодности и поведении, несовместимом с высоким званием воина, сами по себе были более чем серьезными. А в том, что именно таковые обвинения будут предъявлены Даун, у полковника не было ни малейших сомнений. Он уже встречался в частном порядке с большинством членов Совета и обсуждал с ними возможные варианты обвинительного заключения.
     Капитан Даун будет признана виновной по всем пунктам предъявленного обвинения и публично лишена офицерского звания.
     Традиции клана должны быть сохранены на благо будущих поколений. Из поражений надо делать надлежащие выводы, чтобы избежать их впредь. Укус Стальной Гадюки должен оставаться смертельным для ее врагов. И хотя бы ради этого члены трибунала должны были быть сегодня безжалостны. Поражение в битве за Камбрес должно стать последним.
     Что касается самой Даун, то она полностью заслужила ожидающее ее сегодня бесчестье. Два поражения подряд - вещь неслыханная в истории клана. Более того, она позволила себе отступить, вместо того чтобы с честью умереть ради славы клана. Офицер Гадюк не имел права на жизнь, если умирали его солдаты.
     Даун сидела молча, тупо глядя на белую поверхность стены камеры ожидания. Голова у нее была совершенно пуста. Она знала, что ее ждет, и была готова к этому.
     Даже трибунал, перед которым ей предстояло предстать через несколько минут, не вызывал у нее особых эмоций. Единственное, чего она не понимала, так это то, чем была вызвана небывалая помпезность и торжественность предстоящего заседания. Кому и зачем понадобилось вместо обычного в подобных случаях служебного расследования созывать специальное собрание Высшего Судебного Совета клана? Сотни членов Совета уже в течение нескольких дней прибывали на Джебуку, и одному Богу было известно, на сколько времени затянется сам судебный процесс.
     Впрочем, Даун ничуть не сомневалась в том, каким будет официальный вердикт. Суд над ней должен был стать своеобразным прецедентом на будущее.
     "Солдаты должны были либо побеждать, либо оставаться на поле сражения". Даун и сама нисколько не возражала против такой формулировки. Она была продуктом того общества, в котором жила, со всеми присущими ему достоинствами и недостатками. Недаром она принадлежала к касте профессиональных солдат, творению генетической программы Николая Керенского.
     Самолюбию ее соплеменников был нанесен серьезный удар, и ей предстояло стать козлом отпущения, дабы другим было неповадно нарушать освященные веками традиции кланов.
     В своей профессиональной карьере Даун прошла все ступени - от кадета до старшего офицера и соответственно все существующие стадии моральной и физической подготовки.
     Стержнем этой программы была фанатичная вера и преклонение перед двумя великими авторитетами - Александром и Николаем Керенскими. Генералом, приведшим ее предков в эти ранее неведомые миры, и его сыном, заложившим основы евгенической программы выведения касты воинов, способных в один прекрасный день восстановить Звездную Лигу.
     Особое внимание в курсе обучения уделялось воспитанию у кадетов высокого морального духа будущих воинов. Даун и сегодня могла бы наизусть процитировать основные положения Кодекса, с повторения которых она некогда начинала свой рабочий день.
     "Только сохраняя чистоту души, мы обретаем зрение. Утратив ее, мы превращаемся в слепых". Эти слова стали девизом Крестоносцев, специализированного подразделения, созданного для реконкисты Внутренней Сферы.
     Впрочем, один из ее наставников любил повторять и другие слова Александра Керенского:
     "Предназначением кланов является защита Внутренней Сферы, а не покорение ее".
     Старый генерал не уставал напоминать своим сторонникам, что рано или поздно их потомкам предстоит вернуться в миры Внутренней Сферы, и завещал им хранить не только душевную чистоту, но и остроту мышления.
     Подобно всем другим членам своей касты, Даун была рождена и воспитана исключительно для войны. В сражениях она не испытывала страха и не думала ни о чем другом, кроме грядущей победы и воинской славы, которую та должна была принести.
     Есть упоение в борьбе.
     Но она не могла забыть и о том, что только четверо из ее подразделения смогли вернуться на базу после рокового рейда на Камбрес. Один из них все еще находился в госпитале. Дополнительным унижением для нее стала утрата боевой машины, пригодной ныне разве что на утиль.
     Спору нет, она потерпела полное поражение. Но кто мог ожидать, что кроме Двадцать четвертого батальона Гвардии Лиры ей предстоит иметь дело с противником, национальную принадлежность которого так и не удалось установить. Их суммарный боевой потенциал заметно превышал численность ее команды. Судьба сражения была фактически предрешена еще до его начала. Спасти ее могло разве что чудо, а Даун не слишком верила в чудеса. Но для Совета клана это обстоятельство не имело значения.
     Сегодня ее официальным защитником должен был быть полковник Иван Синклер, командир Девяносто четвертого ударного полка. Лучшего защитника трудно было найти. Синклер был жестким и упрямым человеком, но его порядочность не оспаривали даже явные недоброжелатели.
     При личной встрече он признался ей, что не питает особых иллюзий относительно исхода будущего процесса, как и в том, что сам не понимает той шумихи, которая была поднята вокруг достаточно заурядного судебного разбирательства...
     Звук открывающейся двери прервал нить размышлений Даун. В комнату вошел Иван Синклер.
     - Совет ждет вас, капитан.
     Не колеблясь ни секунды, Даун поднялась навстречу своей судьбе.
     Через открытую дверь Зала Совета Даун могла видеть фигуру Хана Пригарда Зелмена, неподвижно стоящую на подиуме перед восторженной толпой сограждан. Помещение было слабо освещено, но Даун и без того знала, что в нем находилось по меньшей мере несколько сот человек в ритуальном облачении, удобно расположившихся на скамьях огромного амфитеатра.
     Освещен был лишь сам подиум, на котором находился Хан в традиционном костюме из кожи змеи, давшей свое название клану. Костюму и маске, украшавшей голову Хана, было по меньшей мере три сотни лет, и их носили все прежние правители клана со дня его основания. Сама маска была исполнена в форме головы змеи, готовой броситься на своего противника. Размер клыков рептилии равнялся среднему по величине кинжалу.
     Подняв руки над головой в традиционном приветствии, Хан издал характерное шипение священной Гадюки, открыв тем самым заседание трибунала.
     - Сегодня в этом зале собрались все истинные последователи великого Николая Керенского, - провозгласил Хан, - согласно заветам, оставленным нашими славными предками. По праву Хана Клана Стальной Гадюки я объявляю заседание Верховного Трибунала открытым. Призываю всех говорить правду и только правду. Пусть восторжествует справедливость!
     - Сейла! - прозвучал ему в ответ хор из многих сотен голосов. Точного значения этого слова давно никто уже не помнил, за исключением разве того, что оно символизировало единство клана.
     Весь этот ритуал был хорошо известен каждому члену Совета, и Даун поймала себя на мысли, что и она автоматически присоединилась к общему хору, хотя и отдавала себе отчет в том, что она, возможно, произносит его в последний раз.
     Хан опустился в предназначенное для него кресло, и заседание началось.
     Голос Хранителя, раздавшийся из темноты, произнес традиционную формулу:
     - Мы, кровные братья Клана Стальной Гадюки, собрались здесь, в Зале Совета, для рассмотрения персонального дела капитана Даун, обвиняемой в профессиональной некомпетентности и нарушении Кодекса Чести воинов клана.
     Далее последовало краткое изложение известных событий злополучного рейда на Камбрес.
     - Капитан Даун, - произнес в заключение Хранитель, - признаете ли вы себя виновной в предъявленных вам обвинениях?
     - Мой Хан, наставник, кровные братья, товарищи по оружию, - прозвучал в тишине залы громкий и чистый голос капитана, - я считаю себя невиновной в предъявленных мне обвинениях и взываю к справедливости и беспристрастию высокого Совета.
     По сигналу Хранителя на подиуме появился человек, облаченный в традиционные белые одежды касты ученых.
     - Снимите и передайте нам свой персональный профессиональный индекс, капитан, - приказал Хранитель Крови не допускающим возражения тоном.
     Даун послушно сняла с головы требуемый предмет и передала его в руки специалиста.
     Само по себе это требование уже было зловещим знаком.
     До сих пор она еще никогда не снимала свой ППИ, и он давно стал для нее как бы частью ее собственного тела. Хотя не в традициях клана было поощрять развитие индивидуальности своих сограждан, ППИ был обязательной принадлежностью каждого члена военной касты. В его память были заложены имена всех ее предков до двенадцатого колена, собственный номер, генетический код и другие биологические параметры. Помимо всех этих данных миниатюрный персональный компьютер содержал подробные сведения о всех перипетиях ее профессиональной карьеры начиная с обучения в кадетском корпусе, находившиеся в памяти Главной Вычислительной Машины. Но ППИ был куда больше, чем простой послужной список, он был одновременно и точной генетической репликой солдата, которому он принадлежал.
     Помещенный в специальное устройство, он позволял любому члену Совета в считанные минуты ознакомиться с наиболее важными моментами биографии обвиняемого.
     - Предлагаем всем членам высокого Совета самостоятельно сформировать свое мнение о личности обвиняемой, - объявил председательствующий, помещая ППИ в передающее устройство.
     После небольшой паузы, за время которой члены собрания на специально установленных для такого случая мониторах могли ознакомиться с основными фактами биографии Даун, на помост поднялись Главный Инквизитор и официальный обвинитель по делу капитана, полковник Джеймс Эндрюис, дальний родственник Бретта Эндрюиса.
     В течение получаса полковник излагал подробности неудачного рейда на Камбрес, не забыв добавить к ним свое собственное мнение о профессиональных качествах и характере обвиняемой.
     Заключительная часть его речи вызвала решительный протест защитника - полковника Синклера.
     - Обращаю внимание высокого Совета, - заявил он, - что мы собрались здесь для того, чтобы ознакомиться с фактами, а не выслушивать мнение глубокоуважаемого обвинителя относительно возможной мотивации поступков капитана Даун, которое, кстати, по моему убеждению, совершенно необоснованно.
     - Это трибунал, - напыщенно объявил полковник Джеймс Эндрюис, - в котором каждый может высказать свое мнение. Я продолжаю настаивать на том, что именно трусость и профессиональная несостоятельность капитана Даун привели к известному всем трагическому результату, и требую, чтобы мои слова были занесены в протокол.
     По регламенту заседания, обвиняемой не предоставлялось права на ответное заявление, но Даун не смогла удержаться от гневной реплики на столь абсурдное обвинение.
     - Я воин клана и не знаю страха! - крикнула она.
     К чести председательствующего, он реагировал достаточно спокойно на столь очевидное нарушение протокола.
     - Обращаю внимание капитана Даун, - констатировал он, - что грубое нарушение порядка ведения заседания противоречит прежде всего ее собственным интересам. При повторении подобного инцидента я прикажу удалить ее из помещения суда.
     Великий Инквизитор насмешливо улыбнулся.
     - Со своей стороны, - заявил он, - я присоединяюсь к мнению обвинителя, что именно под влиянием страха обвиняемая отдала позорный приказ об отступлении, хотя, справедливости ради, необходимо добавить, что к этому времени ее подразделения уже практически не существовало, в чем все присутствующие могли сами убедиться, просмотрев ее ППИ. Но, к сожалению, это еще не все. Чтобы избежать обвинения в профессиональной несостоятельности, она придумала миф об участии в сражении некой третьей силы, хотя, на мой взгляд, совершенно очевидно, что эта мифическая сила была не чем иным, как резервом Двадцать четвертого дивизиона Гвардии Лиры. Подобное поведение несовместимо с Кодексом Чести воинов клана.
     Ответом на последние слова Великого Инквизитора был нестройный хор голосов, донесшийся из зала. Присутствующие делились своими впечатлениями и обменивались мнениями о возможном решении суда.
     Председательствующий поднялся со своего места.
     - Капитан Даун и вы, адвокат Синклер, вы выслушали речь обвинения и имели возможность ознакомиться с документами, приведенными в ее поддержку. Что вы можете сказать в свою защиту?
     Даун и Синклер выступили вперед и стали рядом с Великим Инквизитором. Затем все трое повернулись лицом в сторону наиболее уважаемых членов собрания.
     - Высокий Совет, - начал полковник Синклер, - мы утверждаем, что обвинения, выдвинутые против моей подзащитной, фальшивы по форме и содержанию, и надеемся доказать справедливость нашего заявления.
     Судя по гневным выкрикам, донесшимся из зала, большинство присутствующих не разделяло мнения адвоката.
     - Записи бортовых компьютеров боевых роботов, уцелевших после рейда на Камбрес, подтверждают утверждение капитана Даун, что на поле боя присутствовали машины неизвестной нам третьей силы. Их неожиданное появление на месте боевых действий нарушило первоначальный баланс сил и привело к тому, что моя подзащитная была вынуждена отдать приказ об отступлении под угрозой полного уничтожения своего подразделения. И совсем не страх перед противником явился мотивом для этого распоряжения. Воинам нашего клана случалось отступать перед превосходящими силами противника, дабы впоследствии одержать новую решительную победу. Эти факты не могут быть опровергнуты.
     - Записи бортовых компьютеров по меньшей мере неубедительны, - немедленно возразил Великий Инквизитор, - не говоря уже о том, что системы всех трех роботов в той или иной степени повреждены и их показания не заслуживают полного доверия. Судя по ним, можно говорить только о неожиданном появлении новых боевых машин на поле боя. По имеющимся в распоряжении следствия изображениям невозможно определить национальную принадлежность этих машин, а показания самих пилотов достаточно противоречивы. Я настаиваю на своем первоначальном обвинении капитана Даун в трусости и профессиональной некомпетентности.
     Пока развитие процесса шло в точности как и предполагала Даун, она сознавала, что не было особых оснований обвинять Джеймса Эндрюиса в излишней предвзятости. То обстоятельство, что противостоящие ей войска оказались значительно сильнее, чем предполагалось, в принципе не имело особого значения.
     Война всегда была в известном смысле игрой, и как профессионал она прекрасно понимала, что удача в этой игре ценилась не менее, чем искусство.
     - Тем не менее, - настаивал Иван Синклер, - я прошу включить в протокол заседания показания пилотов, свидетельствующие о неожиданном появлении неизвестного отряда боевых роботов на левом фланге подразделения капитана Даун. Судя по ним, эта группа действовала совершенно по иной схеме, так что нет никаких оснований полагать, что эти машины принадлежали защитникам гарнизона. Их выводы полностью подтверждают заявление капитана Даун.
     Пожалуй, впервые за все время заседания Даун услышала голоса из зала в свою поддержку. Их было сравнительно немного, но это обстоятельство несколько улучшило ее настроение.
     - Мы ознакомились с этими показаниями, - немедленно возразил полковник Эндрюис, - но, по сути, в них содержатся лишь указания о внезапном появлении на поле боя новой группы боевых роботов. Наиболее вероятно, что они принадлежали одному из отрядов гарнизона Камбрес, действовавшему по индивидуальному плану.
     Что же касается отрывочных сведений о том, что вновь прибывшие роботы вели огонь по машинам гарнизона Лиры, то они ровным счетом ничего не доказывают. Общеизвестно, что в ходе сражений порой случаются вещи и посерьезнее. Я склонен считать, что это были лишь случайные выстрелы. Обстановка на поле боя была достаточно сложной, а видимость близка к нулю. Что же до искусства воинов Внутренней Сферы, то все мы на собственном опыте прекрасно знаем, насколько оно несовершенно.
     - Послужной боевой список капитана Даун, - парировал адвокат, - свидетельствует в пользу ее высокой профессиональной подготовки, и вам при всем желании не удастся опровергнуть это утверждение. Скажу более, он не содержит ни единого факта, способного поддержать инсинуации обвинения.
     Джеймс Эндрюис повернулся на каблуках и картинно развел руками:
     - Увы, ее поведение в битве за Токкайдо свидетельствует скорее в пользу обвинения, нежели защиты. Подразделение Даун, за исключением ее самой, было полностью уничтожено неприятелем. О чем еще можно говорить?
     - Предметом настоящего разбирательства не является оценка событий на Токкайдо, - холодно возразил Синклер. - Насколько мне известно, еще никто не догадался возложить ответственность за поражение в этом сражении на мою подзащитную.
     - Господин обвинитель, - заметил председательствующий, - вы, разумеется, вправе ссылаться на события на Токкайдо, как и на любые другие, но должен вам напомнить, что они действительно не имеют никакого отношения к настоящему разбирательству. Естественное чувство пережитого унижения, которое до сих пор довлеет над многими из нас, не должно повлиять на решение высокого суда по данному совершенно конкретному делу. Добавлю, что подобные инсинуации являются публичным оскорблением в адрес многих из присутствующих в этом зале.
     Ответом на эту небольшую речь послужило одобрительное ворчание собравшихся в амфитеатре ветеранов.
     Понимая, что Синклер был уже готов ринуться в решающую атаку, Даун успокаивающе положила свою руку ему на плечо:
     - Благодарю вас, мой защитник, но с этого момента я освобождаю вас от ваших нелегких обязанностей.
     Поведение Даун в этот момент было вполне логичным и оправданным. При всех своих недюжинных способностях Иван Синклер вр