ничок, - продолжал профессор, перебивая
жену. -  Мальчик  твоего  возраста  должен  ходить  в  шерстяной  рубашке.
Вдобавок он грязный. Сними его,  мальчик.  Он  тебя  душит.  Разве  ты  не
чувствуешь?
   Потом он поднял шум по поводу того, как у Уильяма запряжена лошадь.
   - Ну что эта за упряжь?!. Смотреть тошно, - объявил он, - хуже,  чем  в
Италии...
   - Ага!.. - вскричал он вдруг и помчался по траве  некрасиво,  но  очень
быстро и как-то странно вскидывая голову, чтобы глядеть то через  плоскую,
то через выпуклую половину очков. Под конец он нырнул в траву и,  стоя  на
четвереньках, порылся в ней, замер на секунду, а потом встал и вернулся  к
жене, учтиво протягивая ей что-то, трепетавшее между большим его пальцем и
указательным.
   - Уже третий сегодня, - сообщил он победоносно. -  Прямо  кишмя  кишат.
Миграция.
   Затем он опять стал придирчиво осматривать снаряжение фургона.
   - Этот мальчик все еще не снял воротничка, - объявил он  вдруг,  искоса
глянув через очки.
   Билби выставил на обозрение наименее  сокровенную  часть  своей  шеи  и
спрятал воротничок в карман...
   Мистер Гидж, казалось, не замечал мальчика. Это был господин с  орлиным
носом - большим, как руль; он нес свою физиономию, точно секиру  во  время
торжественного шествия, и выступал с достоинством, подобающим джентльмену.
Сразу  было  видно,  что  он  джентльмен.  Такой  он  был  несгибаемый   и
непоколебимый.  Вы  чувствовали,  что  в  любую  минуту,  будь  то  пожар,
землетрясение  или  железнодорожная  катастрофа,  когда  все   мечутся   и
хлопочут, он по-прежнему останется джентльменом.  Его  принимали  за  сэра
Эдварда Грея [министр иностранных дел Англии с 1908 по 1916 год,  один  из
виновников Первой мировой войны], и это не столько тешило  его  тщеславие,
сколько льстило его гордости. А сейчас он выступал со своей супругой  и  с
мисс Филипс позади спорящей четы Баулсов и витийствовал звучным  и  низким
голосом о пользе пребывания в целебных  местах  и  о  том,  что  в  душных
городах можно задохнуться.


   Когда наконец они достигли места,  выбранного  для  привала,  профессор
развил бурную деятельность. Билби было дважды приказано  "пошевеливаться",
а Уильяма точно классифицировали по его видовым и родовым признакам. "Этот
тип - законченный идиот", - объявил профессор.  Уильям  лишь  сверкнул  на
него глазом.
   Вид отсюда и вправду открывался чудесный. Поросший травой  склон  холма
огораживали с севера и юга тисовые кусты, а дальше виднелся край  мелового
карьера, окаймленный буком;  рядом  пролегала  дорога,  которая  круто,  с
бесстрашной  решимостью,  свойственной  дорогам  холмистой  южной  Англии,
сбегала к Уинторп-Сатбери.  Сверху  казалось,  что  вы  можете  выплеснуть
остатки своего чая прямо на улицу  Уинторп-Сатбери  или  прыгнуть  вниз  и
остаться на церковном  шпиле,  как  бабочка  на  иголке.  Вправо  и  влево
выгибались лесистые холмы  и  уходили  к  западу  длинной  ровной  грядой,
которая терялась на горизонте в синей дымке, где, как утверждал  профессор
Баулс, можно было различить "сапфировый блеск" воды. "Пролив",  -  пояснил
профессор для вящей убедительности. Только мистер Гидж отказывался  видеть
море даже в столь уменьшенном виде. Может, там и  мерцала  какая-то  синяя
полоска, но мистер Гидж явно не склонен был думать, что это -  море,  пока
не  мог  поплескаться  в  нем  и  проверить  его  всеми   известными   ему
способами...
   - Господи! Что еще вытворяет этот болван?! - вскричал профессор.
   Уильям перестал воевать  с  белой  лошадью,  и  отвешивать  ей  крепкие
увещания, и ждал более вразумительных обвинений.
   - Поставил фургон боком к солнцу! Или,  по-твоему,  здесь  вечно  будет
тень? И надо, чтоб в стеклянную дверь мы могли любоваться закатом!
   Уильям забормотал:
   - Да его коли так уставишь, он, небось, вниз кувырнется.
   - Кретин! - заорал профессор. - Подложи что-нибудь под  задние  колеса.
Вот хотя бы!.. - Он побежал и приволок огромные замшелые куски тиса.  -  А
теперь поверни передом к вершине, - скомандовал он.
   Уильям старался, как мог.
   - Да не так! Вот бестолочь!
   Билби помогал подобострастно и рьяно.
   Прошло немало времени, прежде  чем  фургон  поставили  так,  как  хотел
профессор. Наконец это было сделано, и распахнутая задняя дверь уставилась
на холмы Уилда, с дурацким видом свесив ступеньки наподобие языка.  Задние
колеса были ловко подперты меловыми глыбами, ветками и обрубками  тиса,  и
теперь фургон стоял  крепче  и  ровней.  Затем  начались  приготовления  к
завтраку. Профессора переполняли блестящие идеи, как надо разбивать лагерь
и готовить пищу, и он доставил Билби немало хлопот, а  также  и  познаний.
Ручья поблизости не было, и Уильяма  послали  в  гостиницу  за  бочкой  на
колесах, из которой там поливали сад, - безгранично прозорливый  профессор
заранее велел ее приготовить.
   Супруги Гидж не  вникали  во  все  эти  приготовления:  они  были  люди
ненавязчивые;  мисс  Филипс  разглядывала  холмы  Уилда,  как   почудилось
мальчику, с явным неудовольствием, - чем-то они ей не  угодили;  а  миссис
Баулс расхаживала с сигаретой возле усердно  трудившегося  мужа  и  делала
вид, что все это очень ее забавляет.
   - Мне очень нравится, как ты тут хлопочешь, мой друг, - говорила она. -
Ты еще когда-нибудь станешь кочевником, а мы осядем в гостинице.
   Профессор ничего не ответил, только, казалось, еще больше погрузился  в
свои дела.
   Без конца понукаемый профессором,  Билби  споткнулся,  разбил  банку  с
вареньем и вывернул ее содержимое на жареный  картофель,  в  остальном  он
показал себя способным поваренком. Один раз  произошла  маленькая  заминка
из-за того, что профессор кинулся ловить сверчка, но был то  чистопородный
сверчок или нет, осталось неизвестно, ибо профессор так его и не поймал. А
потом, предваряемый тремя громкими выхлопами (Билби даже подумал в  первую
минуту, что это гонятся за ним с ружьями полоумные дворецкие  из  Шонтса),
подкатил на мотоцикле капитан Дуглас; он  спешился  и  поставил  машину  у
обочины. Мотоциклы тогда только появились, и  Дуглас  как  раз  и  опоздал
из-за своей машины. Она же была в  ответе  за  грязное  пятно  под  глазом
капитана.  Белокурый,  раскрасневшийся,  в  клеенчатом  костюме,  в  шапке
наподобие шлема и огромных перчатках с крагами, он  даже  с  этим  грязным
пятном казался каким-то незнакомым, храбрым  и  прекрасным  -  точь-в-точь
крестоносец, только не в стали, а в клеенке, и усы чуть покороче. И  когда
он шел по лужайке к лагерю, миссис  Баулс  и  миссис  Гидж  в  один  голос
вскричали: "А вот и он!", - и мисс Филипс сердито на них взглянула.  Билби
в это время стоял на коленях и расстилал на траве скатерть для завтрака  -
в руке у него был целый букет вилок и ножей; и тут он увидел, как  капитан
Дуглас подходит к мисс Филипс, и  сразу  понял,  что  актриса  уже  забыла
своего куда более скромного обожателя, - сердце его  сжалось  в  отчаянии.
Приезжий был одет, как какой-то сказочный рыцарь, а у бедного Билби отняли
единственный его атрибут  мужественности  -  воротничок,  так  мог  ли  он
тягаться со всем этим великолепием? С этого часа в сердце Билби поселилась
любовь к технике, страсть к коже и клеенке.
   - Я же приказала вам месяц не появляться, - говорила Мадлен, а лицо  ее
так и светилось от радости.
   - Мотоцикл - непослушная штука, - отвечал  капитан  Дуглас,  и  на  его
залитой солнцем щеке блестели все золотистые волоски.
   - И вообще это вздор, - вмешалась миссис Баулс.
   Даже профессор был уже не так поглощен делами и слегка прислушивался, а
остальные трое откровенно внимали этой недвусмысленной сцене.
   - Вы же должны были быть во Франции.
   - Но я здесь.
   - Я же отправила вас на месяц в изгнание. - И  она  протянула  капитану
руку для поцелуя. Он поцеловал ее руку.
   Где-нибудь, когда-нибудь - это значится в  книге  судеб  -  Билби  тоже
будет целовать чьи-то руки. А наверно, приятно!
   - Месяц! Мне и так показалось, что прошли годы, - сказал капитан.
   - Тогда отчего вы не вернулись раньше? - спросила  она,  и  капитан  не
нашелся что ответить...


   Прибывший  с  бочкой   Уильям   доставил   еще   другие   свидетельства
организаторских талантов профессора.  Он  принес  разное  вино  -  красное
бургундское и шипучий рейнвейн, две бутылки сидра и какую-то особую, очень
знаменитую минеральную воду; консервы с закуской и на  редкость  ароматные
груши.
   Когда они с Билби ненадолго остались  вдвоем  за  фургоном,  он  трижды
горестно повторил:
   - Они все съедят. Все съедят, уж я знаю. - И еще безнадежнее  прибавил:
- А не съедят, так пересчитают. Старый очкарик все припрячет... Он  такой,
я знаю!..
   Веселее пикника не было в  тот  день  на  залитых  солнцем  холмах  над
Уинторп-Сатбери. Все были оживлены, и  даже  безнадежно  влюбленный  Билби
почти  весело  суетился  вокруг:  так  подбадривали  его  сверкавшие  очки
профессора.
   Они болтали о том о сем; Билби некогда было прислушиваться, а  ему  так
хотелось узнать, что сказала Джуди Баулс, раз они так смеются; и дело  уже
дошло до груш, когда его внимание  привлекло,  а  вернее  поразило,  слово
"Шонтс"...
   Это было как гром среди ясного неба. Они _говорили про Шонтс_!..
   - Поехал я туда с наилучшими намерениями, - рассказывал капитан Дуглас.
- Чтоб в гостиной Люси было побольше народа.  (Ради  пустого  удовольствия
теперь в Шонтс никто не поедет.) А  потом  они  предложили  мне  уехать  -
просто выставили за дверь.
   (Этот человек тоже был в Шонтсе!)
   - Когда это было? В воскресенье утром? - спросила миссис Гидж.
   - В то утро мы были неподалеку  от  Шонтса,  -  вставила  вдруг  миссис
Баулс.
   (Этот человек был в Шонтсе в одно время с Билби!)
   - Да, в воскресенье рано утром. Попросили вон. Я прямо диву  дался.  Ну
что тут делать! Куда подашься в воскресенье? Воскресным утром никто никуда
не ходит. Я сплю всю ночь,  как  младенец,  и  вдруг  является  Лэкстон  и
говорит: "Послушайте, вы меня очень  обяжете,  если  упакуетесь  и  тотчас
уедете". "Почему?"  -  спрашиваю.  "Потому,  что  лорд-канцлер  из-за  вас
сбрендил!"
   - Но что же именно произошло? - сердито спросил профессор. -  Я  что-то
не пойму. Отчего он попросил вас уехать?
   - Понятия не имею! - вскричал капитан Дуглас.
   - Но все-таки!.. -  настаивал  профессор,  не  желавший  примириться  с
людским неразумием.
   - У нас было маленькое столкновение в поезде. Выеденного яйца не стоит.
Он хотел занять два угловых места - я всегда считал это  хамством,  -  но,
ей-богу, не стал особенно с ним препираться. А потом ему взбрело в голову,
что мы смеялись над ним за  обедом,  -  ну,  может,  самую  малость,  так,
поострили, не больше, чем о любом другом: как он, мол, шевелит  бровями  и
прочее такое. А потом он решил, что я его разыгрываю... Это  вообще  не  в
моем характере. Он до того поверил в  свою  дурацкую  выдумку,  что  ночью
устроил скандал. Объявил, будто я изображал привидение и  хлопнул  его  по
спине. Как это вам нравится, черт возьми? А я даже не выходил из комнаты.
   - Вы пострадали за грехи брата, - сказала миссис Баулс.
   - Господи, - вскричал капитан, - а я и не догадался!  Наверно,  он  нас
перепутал!..
   Он с минуту подумал и продолжал свой рассказ:
   - Ночью ему, понимаете ли, слышался какой-то шум.
   - Это им всем, - поддакнул профессор, кивая головой.
   - Не мог заснуть.
   - Верный симптом, - говорил профессор.
   - А  в  заключение  он  пошел  на  рассвете  бродить  по  дому,  поймал
дворецкого в одном из потайных ходов...
   - Но как дворецкий попал в потайной ход?
   - Вероятно, обходил дом. Это его обязанность... И  этот  полоумный  так
отделал беднягу - нещадно... зверски. Подбил глаз и прочее. А тот  слишком
почтителен, чтобы дать  сдачи.  Под  конец  он  объявил,  что  я  над  ним
издеваюсь, что я подкупил себе в помощь прислугу и так  далее...  Лэкстон,
по-моему, не очень в это поверил... А все-таки,  знаете,  как-то  неловко,
если  про  тебя  начнут  везде  говорить,  что   ты   шутишь   шутки   над
лордом-канцлером. Будут думать, что ты какой-то зловредный дурак. Повредит
карьере. С другой стороны, если уедешь, все решат, что ты и в  самом  деле
виноват...
   - Так зачем же вы уехали?
   - Люси, - коротко отвечал капитан. - Закатила истерику. Если  бы  я  не
уехал, Шонтс бы рухнул, - добавил он.
   Мадлен горела желанием помочь.
   - Надо что-то придумать, - сказала она.
   - А что тут придумаешь?! - вскричал капитан.
   - Чем скорее вы добьетесь, чтоб лорда-канцлера признали помешанным, тем
будет лучше для вашей карьеры, - рассудил профессор.
   - Он еще больше разошелся после моего отъезда.
   - Откуда вы знаете?
   - Я получил два письма.  Заезжал  нынче  утром  в  Уитли  на  почту.  С
дворецким дело на этом не кончилось. За завтраком лорд-канцлер сорвался  с
места и схватил беднягу за шиворот. Мне пишут, он  тряс  его,  как  крысу.
Объявил, что ему не подают вина, - милая история, а? Словом, он  тряс  его
до тех пор, пока у того не разбилась вся посуда на подносе...
   - Мне написала  об  этом  Минни  Дуболоум,  та,  знаете,  что  была  до
замужества Минни Флэкс. - Он кинул на Мадлен заискивающий  взгляд.  -  Они
когда-то жили с нами по соседству. Часть гостей, по ее словам, не  поняла,
что происходит. Они решили, что у  дворецкого  какой-то  припадок.  Старый
Магеридж поднимает его. Расстегивает ему воротничок. Это  Лэкстон  выдумал
насчет припадка. Так  всем  и  объяснил.  Надо  же  было  что-то  сказать.
Впрочем, Минни прекрасно поняла, в  чем  дело,  и  многие  другие,  по  ее
мнению, тоже. Лэкстон выволок  обоих  из  комнаты.  И  такое  в  Шонтсе!..
Ужасная неприятность для бедной Люси. Не того ждали в графстве.  А  теперь
станут говорить: в этом доме лорд-канцлер сошел с ума - или же:  дворецкий
у них припадочный. Так ли, эдак - для Люси все худо. В таком доме никто не
захочет бывать...
   - А второе письмо от Люси. Вот оно. - Он порылся в кармане.  -  Видали?
Восемь страниц карандашом. Не  шутка  прочесть.  Ни  одна  уважающая  себя
безграмотная женщина из приличного общества писать так  не  станет.  Буквы
так и пляшут. Точно писалось в поезде. Половины не разберу. Эта вбила себе
в голову, что пропал какой-то мальчишка. С ума сходит. Мол, не взял  ли  я
его с собой. Пропал он у них.  В  чемодане  я  его  увез,  что  ли?  Лучше
написала бы лорду-канцлеру. Этот  на  все  способен.  Повстречал,  скажем,
мальчишку где-нибудь в темном углу да и набросился  на  него.  Разорвал  в
куски. Рассеял по ветру. Так или иначе, а мальчишка пропал.
   Капитан не скрывал своего возмущения.
   - Только мне и заботы - разыскивать для Люси всяких  мальчишек.  Хватит
того, что я ради нее уехал...
   Миссис Баулс прервала его, подняв руку с зажатой в пальцах сигаретой.
   - А что за мальчик у них пропал? - спросила она.
   - Не знаю. Какой-то чертенок. Может, это все ее выдумки. От  всех  этих
скандалов у нее расшалились нервы.
   - Перечитайте-ка, что она пишет про мальчика, - попросила миссис Баулс.
- Мы тут одного нашли.
   - Вот этого самого?
   - Да... - Миссис Баулс оглянулась, но Билби нигде не было видно.  -  Мы
его нашли в воскресенье утром неподалеку от Шонтса. Он увязался  за  нами,
как брошенный котенок.
   - Но ты, помнится, говорила, что знаешь его  отца,  Джуди,  -  возразил
профессор.
   - Я его слов не проверяла, - отрезала миссис Баулс и опять обратилась к
капитану Дугласу: - Перечитайте, что пишет о нем леди Лэкстон...


   Капитан Дуглас принялся  с  великим  трудом  разбирать  каракули  своей
сестры. Все с интересом придвинулись к нему и, сидя над остатками десерта,
стали вместе с ним разбирать корявые фразы леди Лэкстон...
   - Позовем  главного  свидетеля,  -  предложила  наконец  миссис  Баулс,
увлеченная всей этой историей. - Дик!
   - Ди-ик!
   - Дик!!!
   Профессор встал и пошел за фургон. Но тут же вернулся.
   - Там его нет.
   - Он все слышал, - проговорила миссис Баулс громким шепотом  и  сделала
круглые глаза.
   - Люси пишет, - сказал  Дуглас,  -  что,  может  быть,  он  забрался  в
какой-нибудь потайной ход.
   Профессор  вышел  на  дорогу,  глянул  вверх,  потом  вниз,  на   крыши
Уинторп-Сатбери.
   - Нету, - сказал он. - Сбежал.
   - Куда-нибудь ненадолго отлучился, - заметила миссис Гидж. - Он  иногда
уходит в это время. Он вернется вымыть посуду.
   - Может, он дремлет где-нибудь в  кустах,  перед  тем  как  взяться  за
работу, - сказала миссис Баулс. - Не мог он сбежать. Во всяком случае,  он
не мог взять свои вещи.
   Она встала и не без труда влезла в фургон, задние колеса которого  были
приподняты.
   - Все на месте, - сообщила она, высунувшись из двери. - Узелок здесь. -
Голова ее снова скрылась.
   - По-моему, он бы  так  не  ушел,  -  сказала  Мадлен.  -  Отчего  ему,
собственно, уходить, если даже он тот самый пропавший мальчик...
   - Вряд ли он что-нибудь слышал, - заметила миссис Гидж.
   Миссис Баулс вышла из фургона, в руках у нее  был  загадочный  бумажный
сверток. Она осторожно спустилась по лесенке. Села у огня, сверток лежал у
нее на коленях. Озорно  поглядывая  то  на  сверток,  то  на  друзей,  она
закурила новую сигарету.
   - Вот наша единственная связь с Диком, - сказала она,  не  вынимая  изо
рта сигареты.
   Она пощупала сверток, взвесила его на руке; взгляд ее  стал  еще  более
озорным.
   - Любопытно, - сказала она.
   Лицо ее стало до того озорным, что муж понял: сейчас она позволит  себе
что-нибудь недопустимое. Он давно отказался от  попыток  удерживать  ее  в
подобные минуты. Она наклонила голову набок и надорвала сверток с угла.
   - Жестянка, -  сказала  она  театральным  шепотом.  Потом  еще  немного
надорвала сверток. - Трава.
   Профессор постарался увидеть все это в смешном свете.
   - Если уж  ты  отказалась  от  приличий,  делай  это  по  крайней  мере
откровенно... По-моему, душечка, лучше прямо развернуть сверток.
   Так она и сделала. Шесть пар глаз без всякого сочувствия уставились  на
явную нищету Билби.
   - Идет! - вдруг воскликнула Мадлен.
   Джуди стала поспешно заворачивать все  обратно,  но  тревога  оказалась
ложной.
   - Да он сбежал, я же говорил, - сказал профессор.
   - И не вымыл посуду! - простонала Мадлен. - Этого я от него не ждала...


   Но Билби не "сбежал", хоть и исчез из лагеря. Он так и не подал никаких
признаков жизни, пока они сидели над остатками пиршества. Они  говорили  о
нем и обо всем, что с ним связано, и рассуждали, не  следует  ли  капитану
послать Люси Лэкстон такую телеграмму; "Мальчик почти нашелся".
   - Я ведь, можно считать, его нашел, - сказал капитан, - но пока он не в
наших руках, мы не знаем наверно, тот ли это мальчик.
   Потом они говорили о мытье посуды и о том, как это противно. И тут  оба
мужа, понимая, что они в выигрышном  положении,  стали  опять  настаивать,
чтобы  кочевницы  отправились  с  ними  в   гостиницу   при   гольф-клубе,
переночевали там разок-другой, воспользовались ванной  и  другими  благами
цивилизации или уж хотя бы пошли выпить чаю. И так как Уильям уже вернулся
(он сидел на траве и курил свою дрянную глиняную трубку), они поднялись  и
пошли. Но капитан Дуглас и мисс Филипс почему-то шли отдельно и все больше
и больше отставали; под конец они оказались почти в одиночестве.
   Сперва две супружеские пары, а потом и влюбленные скрылись  за  гребнем
холма...


   Некоторое время фургон казался совершенно покинутым,  если  не  считать
сидевшего  в  отдалении  стража.  Но  вот  задвигались  ветки  куманики  у
заброшенного мелового карьера,  и  на  свет  божий  вынырнул  опечаленный,
расстроенный, перепачканный мелом мальчуган. На душе у него было тяжело.
   Пришло время уходить.
   А уходить ему не хотелось. Он полюбил этот фургон. И он обожал Мадлен.
   Да, он уйдет, но уйдет красиво, трогательно.
   Перед уходом он вымоет всю посуду, все вычистит, пр