видно. Потом вошел в дом.
   Билби страстно захотелось, чтобы кто-нибудь пришел. Все  его  существо,
смутно предчувствуя что-то страшное, взывало о помощи. И в  ту  же  минуту
помощь пришла. На тропинке, ведущей к дому, появилась  высокая  женщина  в
синем саржевом платье, с непокрытой головой.  Она,  видно,  торопилась,  в
руке у нее  был  маленький  пакетик,  наверно,  лекарство.  Рядом  трусила
большая черная собака. Завидев Билби, собака залаяла и ринулась вперед,  а
Билби, мгновение помешкав, повернулся и бросился наутек.
   Пес бежал быстро, но Билби  оказался  проворнее.  Он  перемахнул  через
проволочную сетку, и пес успел только щелкнуть зубами возле его  пятки.  И
тут из дома пулей вылетел бродяга. Под мышкой у него была  медная  рабочая
шкатулка, а в руках - подсвечник и еще какие-то  мелкие  предметы.  Он  не
сразу увидел, в какой переплет попал  Билби,  -  у  него  все  мысли  были
направлены на то, как бы самому удрать от женщины, - и вдруг взвизгнул  от
ужаса, увидев, что очутился  между  женщиной  и  собакой.  Он  хотел  было
последовать промеру Билби,  но  было  уже  поздно.  Шкатулка  выскользнула
из-под руки, посыпалась на  землю  и  остальная  добыча.  Секунду  бродяга
кое-как висел на шаткой сетчатой ограде курятника, но  она,  не  выдержав,
провисла, и тут его настигла собака.
   Пес цапнул грабителя, отскочил  и,  увидев  перед  собой  сразу  двоих,
попятился. Билби и бродяга  кое-как  перевалились  на  дорожку  по  другую
сторону упавшей проволочной сетки и почти  уже  достигли  живой  изгороди,
когда пес снова кинулся на них, на этот раз, впрочем, не так яростно.
   Он не подбежал к ним вплотную, а  остановился  у  изгороди,  и  сумерки
огласились его яростным лаем.
   Женщина,  видно,  поспешила  в  дом,  оставив  на  поле  брани  добычу,
брошенную бродягой.
   - Все-таки смылись, - выдохнул бродяга, мелко труся впереди.
   Билби не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
   У него было такое чувство, словно весь мир ополчился на него. Он боялся
сознаться  самому  себе,  какие  мысли  пробуждаются  в  нем  после   этих
насыщенных событиями  десяти  минут.  Он  смутно  сознавал,  что  коснулся
чего-то  ужасного,  -  казалось,  в  сумерках  со  всех  сторон  раздаются
обвиняющие голоса... Теперь он боялся бродяги и ненавидел  его,  но  знал,
что связан с ним какими-то новыми, пугающими узами. Что бы  это  ни  было,
оно касалось их обоих.


   Они  бежали  в  темноте,  кажется,  целую  вечность.  Но  вот  наконец,
измученные, со стертыми ногами, они прокрались в какие-то ворота  и  нашли
хоть неудобное, но все же убежище в конце поля.
   В пути они говорили мало, но бродяга  все  время  что-то  бормотал  про
себя. Он терзался тревогой; его укусила собака - а что, если она бешеная?
   - Ясно, я заболею, - твердил он. - Не миновать.
   Вскоре Билби перестал прислушиваться к бормотанию своего спутника.  Его
мысли были заняты другим. Из головы не выходил белый  как  лунь  старик  в
кресле и его странное поведение.
   - Он проснулся, когда вы там были? - наконец решился он спросить.
   - Кто проснулся?
   - Тот старик.
   Бродяга секунду помолчал.
   - Он не мог проснуться, дурачок, - сказал он.
   - Но... почему же...
   - Да разве ты ничего не понял? Он же загнулся... отдал концы - как  раз
в ту минуту, когда ты его увидел.
   На мгновение Билби потерял дар речи. Потом еле слышно пролепетал:
   - Так, по-вашему... он... умер?
   - А ты и не знал? Батюшки, какой ты еще младенец!
   Вот так Билби впервые в жизни  увидел  смерть.  До  этого  дня  ему  не
приходилось видеть покойников. И всю следующую ночь ему снился  белый  как
лунь старик, он медленно открывал  свои  странные  глаза,  склонял  голову
набок и вдруг как-то нелепо раскрывал рот.
   Всю ночь напролет эта белая  фигура  витала  над  морями  беспросветных
ужасов. Она не исчезала ни на секунду, и все же мальчика одолевали  еще  и
другие мучительные мысли. В первый раз в жизни он спрашивал себя: "Куда  я
иду? К какому берегу меня несет течением?" Там, куда не простиралась  тень
старика, ему виделись только тюрьмы.
   Да, конечно, он самый настоящий грабитель, и где-то во мраке  ночи  его
уже ищут слуги оскорбленного закона. А оттого, что и бродяга тоже  трусил,
Билби становилось еще страшнее.
   Он пытался  сообразить,  что  ему  делать  утром.  Он  отчаянно  боялся
рассвета. Но как тут собраться с мыслями, когда бродяга без конца ворчит и
жалуется. Непременно нужно от  него  сбежать,  но  Билби  так  устал,  так
перепугался, где уж тут думать о побеге! Да и, кроме того, не оставлять же
этому бродяге все свои деньги! И потом, ведь там, подальше, уже не  слышно
будет голоса бродяги; там простирается тьма, в которой сегодня уж  наверно
его подстерегают неведомые чудовища.
   А может быть, искать защиты у  закона?  Признаться  во  всем?  Говорят,
бывает так: человек приходит и говорит: хочу дать показания...
   Ночь была лунная, но страхи не исчезали. По небу то  и  дело,  заслоняя
луну, невероятно медленно ползли маленькие рваные  черные  облачка.  Таких
черных облаков Билби в жизни своей  не  видал.  Они  были  точно  гробовые
покровы, подбитые белоснежным мехом, и тянулись нескончаемой вереницей.  И
вдруг одно из них медленно, страшно разинуло рот...
   Иногда бродяга во сне неловко поворачивался и будил  его;  и  тогда  из
темноты снова слышался голос: бродяга все  жаловался  на  свою  несчастную
участь, уверял, что непременно умрет от водобоязни,  и  ругательски  ругал
всех сторожевых псов на свете.
   - Я знаю, бешенства мне не миновать, - ныл он. -  У  меня  всегда  была
склонность к водобоязни, всегда воду не выносил. А уж теперь мне крышка.
   - Подумать только, держать такого зверя! И натравливать его на людей! А
еще говорят, все люди - братья. Где же справедливость,  где  человечность?
Натравливать этакого зверя на ближнего своего! Да еще зверь-то ядовитый, -
как укусит, так помрешь. И смерть какая мучительная! Где же здравый смысл,
где братские чувства?!
   - Как он цапнул меня, как штаны прокусил, зубы острые... Ф-фу!
   - Нужно такой закон сделать, чтоб не держать собак. В  городах  от  них
одно неудобство, а в деревнях он и просто опасны. Нет, нельзя  их  держать
ни в городе, ни в деревне... или уж сперва  дайте  каждому  человеку  есть
досыта три раза в день. Тогда и держи  собаку,  коли  охота...  Да  только
собака чтоб была здоровая, не бешеная...
   - ...А, чтоб тебе... если б только я не замешкался там, у курятника...
   - ...Мне бы надо было пнуть ее ногой...
   - ...Всякий человек обязан бить собаку. Как увидел собаку -  вдарь  ее!
Ненавидеть собак - это правильно, это уж в крови. Коли они были  бы  звери
разумные, правильно понимали бы свое место в жизни, ни одна ни в жизнь  бы
не посмела укусить человека.
   - ...А коли укусила - пристрелить ее, и весь разговор.
   - ...Ну уж теперь пусть только мне подвернется случай  трахнуть  собаку
камнем - зевать не стану! Раньше-то я с ними больно церемонился...
   Под утро Билби заснул беспокойным сном и  проснулся  оттого,  что  его,
громко всхрапывая, с любопытством обнюхивали три бойких жеребенка. Он сел,
жмурясь от ослепительного солнца, и увидел бродягу -  невыразимо  грязный,
он спал, скорчившись, с широко раскрытым ртом, и на лице  у  него  застыло
выражение скорби и отчаяния.


   В то же утро Билби ухитрился улизнуть - это  произошло,  когда  бродяга
изображал эпилептический припадок.
   - Я бы не прочь устроить нынче припадок, - заявил он. - Нынче у меня бы
неплохо получилось. Надо же, чтобы человеку хоть малость  посочувствовали.
После той проклятой собаки. Вот я скоро взбешусь, так и безо всякого  мыла
пойдет изо рта пена.
   Они высмотрели маленький домик, перед которым хлопотал  вокруг  розовых
кустов добродушного вида старичок в широкополой соломенной шляпе, в тонкой
альпаговой  куртке  и  в  очках.  Тогда  они  отошли  в  сторонку,   чтобы
подготовиться.  Бродяга   передал   Билби   один   за   другим   различные
компрометирующие предметы, которые могут  смутить  милосердных  самаритян,
чьи любопытные руки коснутся  мнимого  больного.  Тут  были:  обмылок,  от
которого бродяга уже откусил  краешек  на  свои  первейшие  нужды,  деньги
(девять пенсов), колода карт, которыми они недавно играли, два-три  ключа,
куски проволоки, широкий ассортимент бечевок, три банки из-под  консервов,
большой кусок хлеба, огарок дрянной  стеариновой  свечки,  коробка  серных
спичек, стоптанные шлепанцы, пара перчаток, складной нож и какие-то  серые
тряпки. Все это едко пахло бродягой.
   - Не вздумай удрать с моим имуществом, - предостерег бродяга, -  а  то,
клянусь богом... - И он полоснул себя пальцем по горлу.
   (Дают же люди показания в суде!)
   Отойдя на безопасное расстояние, Билби наблюдал за началом "припадка" и
решил, что это отвратительное зрелище. Он увидел,  как  старичок  поспешно
подошел к забору и постоял с  минуту,  глядя  поверх  зеленой  калитки  на
страдания бродяги с выражением глубокого, хотя и  сдержанного  сочувствия.
Потом его, видно, осенила какая-то мысль, и он метнулся меж розовых кустов
к домику и  тотчас  вернулся,  неся  большую  лейку  и  громадный  садовый
опрыскиватель. Все еще стоя за калиткой  и  не  пытаясь  подойти  ближе  к
страдальцу, он аккуратно и уверенно наполнил опрыскиватель...
   Билби охотно поглядел бы, что будет дальше, но он понимал,  что  другой
такой случай может и не подвернуться. Еще секунда - и будет поздно.  Билби
тихонько слез с перекладины, на которой  сидел,  и  затрусил  вдоль  живой
изгороди, точно спугнутая куропатка.
   Он приостановился всего лишь на  мгновение,  когда  со  стороны  домика
донесся странный пронзительный вопль.  А  потом  вновь  подчинился  своему
неодолимому стремлению удрать.
   Он  отбежит  на  две-три  мили  от  этого  места,   разыщет   ближайший
полицейский участок и отдаст себя в руки властей. (Слышны громкие  голоса.
Что это, бродяга убивает добродушного  старичка  в  соломенной  шляпе  или
добродушный старичок в соломенной шляпе - бродягу? Выяснять  нет  времени.
Вперед, вперед!) В кармане гремели жестянки. Билби вытащил  одну,  постоял
над ней в нерешительности, потом зашвырнул ее подальше, а  за  ней  и  две
остальные...
   Полицейский участок нашелся на дороге между Сампортом и  Крейминстером.
Это был маленький, тихий деревенский участок,  самый  обыкновенный  домик,
залитый солнцем;  на  нем  красовалась  синяя  с  белым  вывеска  и  доска
объявлений, увешанная запоздалыми приказами  о  запрещении  воровать  яйца
фазанов. И еще одна бумага...
   Вверху  стояло  одно  слово:  РАЗЫСКИВАЕТСЯ,  дальше  написано   что-то
помельче, а потом выведено опять очень крупно: ПЯТЬ ФУНТОВ  ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ
- и, наконец, АРТУР БИЛБИ.
   Он застыл на месте. Вот  как  быстро,  как  ужасающе  быстро  действует
закон! Они уже узнали, что он залез в чужой дом, знали, что  он  заодно  с
бродягой бессовестно обокрал мертвеца.  Сыщики  уже  идут  по  его  следу.
Совесть так уверенно говорила ему об этом, что его не разуверило  даже  не
очень ясно составленное обещание награды,  следовавшее  за  описанием  его
внешности. А между тем вознаграждение было обещано  "всякому,  кто  вернет
его леди Лэкстон, Шонтс, близ Челсама. Расходы будут возмещены".
   Пока Билби читал этот страшный  документ,  дверь  участка  открылась  и
оттуда вышел очень рослый молодой и краснощекий полицейский и  остановился
на пороге, оглядывая все вокруг с дружелюбно самодовольным видом.  У  него
были наивные, счастливые  голубые  глаза;  ведь  до  сих  пор  ему  больше
приходилось трудиться по части  поддержания  порядка,  нежели  бороться  с
преступниками. Его пухлый рот, наверно, был бы по-ребячьи  полуоткрыт,  не
будь на свете служебной дисциплины,  -  она  уже  наложила  на  него  свой
отпечаток, и теперь губы пытались сложиться  с  некоторой  решительностью,
что плохо вязалось с его простодушной физиономией. Он обвел глазами  небо,
далекие горы и кустики роз (часы  досуга  полицейские  отдавали  уходу  за
розами), и тут он увидел Билби...
   Нерешительность сгубила куда больше людей, чем любые пороки. А когда ты
проспал ночь кое-как, не имел во рту и маковой росинки и сам знаешь, что у
тебя грязный и неприглядный вид, очень трудно решиться на  отчаянный  шаг.
Ведь что хотел сделать Билби? Подойти к первому попавшемуся полицейскому и
сказать ему просто и откровенно: "Я хочу сознаться. Я тоже  залез  в  дом,
где умер старик, это мы взяли шкатулку и удрали от женщины с собакой. Меня
совратил плохой человек, а я совсем не хотел ничего этого делать. На самом
деле это виноват он, а не я".
   Но сейчас язык его прилип к гортани,  он  не  мог  заговорить,  не  мог
заставить себя решиться. Душа у него ушла в пятки. Наверно,  он  заразился
от бродяги органическим отвращением к полиции. И Билби сделал вид, что  не
замечает того, кто смотрит на него с  порога.  Он  принял  небрежную  позу
человека, который просто от нечего делать остановился почитать объявления.
Он поднял брови - это должно было выражать равнодушие. Сложил губы,  чтобы
свистнуть, но свиста никакого не получилось. Он сунул руки  в  карманы,  с
трудом оторвал ноги от тротуара, словно выдернул из грядки сорную траву, и
зашагал прочь.
   Билби надеялся, что ускоряет шаг незаметно, понемногу. Оглянувшись,  он
увидел, что полицейский вышел из домика  и  читает  то  самое  объявление.
Читает и все посматривает в сторону Билби, словно  сравнивает  примету  за
приметой.
   Билби еще ускорил шаг,  а  потом,  очень  стараясь  изобразить  простое
мальчишеское легкомыслие, в котором, конечно же, нет  ничего  преступного,
припустился рысью. Потом он снова перешел на шаг, притворяясь, что  увидел
что-то интересное в кустах живой изгороди, совсем остановился  и  краешком
глаза покосился на молодого полицейского.
   Полицейский приближался широким шагом;  он  явно  спешил,  но  старался
этого не показать.
   Билби опять припустился рысцой, а потом,  уже  не  таясь,  побежал.  Он
удирал со всех ног.
   Полицейский с самого начала  не  смотрел  на  это,  как  на  погоню  за
преступником. Он скорее выслеживал чем охотился, потому  что  он  был  еще
молод, робок и неопытен, и не хотел гнаться за мальчишкой, не имея  на  то
приказа. Когда ему кто-нибудь попадался навстречу, он немного замедлял шаг
и делал вид, что вовсе и не глядит в сторону Билби,  а  просто  спешит  по
своим делам. После двух миль такой гонки он остановился, постоял некоторое
время, глядя на кучу кормовой свеклы и  следя  краем  глаза  за  тем,  как
удирает Билби; когда же тот совсем скрылся из виду, полицейский  задумчиво
повернул назад и пошел туда, где ему положено находиться, - в участок.
   В общем, он считал, что правильно сделал, не погнавшись  за  мальчишкой
дальше: мог бы поставить себя в смешное положение.
   И все же... Пять фунтов вознаграждения!



7. БИТВА ПРИ КРЕЙМИНСТЕРЕ

   Билби начинал понимать, что сбежать  со  своего  места  и  начать  жить
самостоятельно, на свой страх и риск, не  так  легко  и  просто,  как  ему
показалось в первые дни, когда он кочевал с фургоном.  У  него  объявились
три преследователя: днем он боялся закона и бродяги, а в  сумерки  начинал
отчаянно бояться темноты. И кроме того, сейчас еще мучительно  сосало  под
ложечкой - дело было к вечеру, и он страшно проголодался. Днем  он  поспал
немного в лесу, в густой траве. Если бы не голод, я думаю, он бы не  пошел
в Крейминстер.
   Не доходя примерно  с  милю  до  этой  деревушки,  Билби  снова  увидел
объявление "Разыскивается...", приклеенное на углу амбара. Он покосился на
него и прошел было мимо, но потом вдруг, точно по вдохновению, вернулся  и
сорвал его. При свете дня его решимость выступить  в  суде  с  показаниями
против бродяги заметно поколебалась. Он уже не был уверен, что стоит  идти
в полицию самому.
   Ведь обычно, кажется, человека вызывают и просят дать показания, -  так
не лучше ли подождать, пока вызовут?
   А вдруг они решат, что это он просто пришел с повинной?
   Главная улица  Крейминстера  выглядела  очень  живописно  и  аппетитно.
Где-то в середине ее разместился трактирчик "Белый Олень", стены его  были
сплошь заклеены афишами клуба велосипедистов,  на  белом  крылечке  стояли
горшки с геранями. Сзади строился дом.  Он  был  почти  готов,  оставалось
только  подвести  его  под  крышу.  По  правую  сторону  улицы  находилась
булочная, оттуда восхитительно пахло булочками и пирожными, а по  левую  -
маленькая кондитерская (через окно виднелись столики)  с  вывеской  "Чай".
Чай! Билби решился щедро потратить на себя кое-что  из  оставшихся  девяти
пенсов. Вполне возможно, что ему всего за пенни сварят яйцо.  А  с  другой
стороны, хорошо бы купить три или четыре булочки, мягкие, свежие  булочки!
Он нерешительно побрел к булочной, но вдруг остановился как  вкопанный.  В
окне выставлено было все то же объявление!
   Билби круто повернулся, вошел в кондитерскую и выбрал  столик  с  белой
скатертью. К нему подошла приветливая маленькая женщина  в  большом  белом
чепце. Принести чаю? Яйцо, толстый ломоть хлеба с маслом и чашка чая будут
стоить пять пенсов. Он сел, почтительно ожидая, пока она все приготовит.
   Но ему было не по себе.
   Он прекрасно знал, что она будет его расспрашивать. Впрочем, к этому он
был готов. Он сказал, что вообще-то живет в Лондоне, а сейчас идет  пешком
в Сампорт, чтобы не тратить деньги на проезд.
   - Но ты такой грязный! - ужаснулась приветливая маленькая женщина.
   - Я отправил свой багаж по почте, мам, а потом заблудился и не  получил
его. Но я об этом не очень жалею, мэм, с  вашего  позволения.  Стирать  не
нужно, и вообще...
   Вот как здорово он все это рассказал,  не  придерешься!  И  все-таки...
плохо, что в окне булочной через  дорогу  вывешено  то  объявление,  да  и
вообще все время кажется, что кто-то за тобой следит,  все  время  чего-то
боишься. Вот, например, эта кондитерская:  а  вдруг  это  ловушка?  И  ему
ужасно захотелось поскорее уйти из этих стен.  Интересно,  есть  ли  здесь
черный ход, на случай если у дверей на  улицу  уже  сторожит  полицейский?
Яйцо все еще варилось. Билби двинулся к двери, но сразу  же  увидел  -  на
крыльце  напротив  стоит   огромный   жирный   булочник   и   с   вечерней
безмятежностью взирает на мир. Билби тут же вернулся и вновь сел  за  свой
столик. Интересно, заметил ли его булочник?
   Билби  быстро  справился  с  яйцом  и  уже  пил  чай,  причмокивая   от
удовольствия, как вдруг обнаружил, что  булочник  и  впрямь  его  заметил.
Взгляд Билби, сначала бессмысленно устремленный поверх наклоненной  чашки,
вдруг привлекло какое-то движение в окне  булочной.  Со  своего  места  он
видел то ненавистное объявление, - и вот  к  объявлению  медленно,  ощупью
потянулась рука в рукаве, перепачканном мукой. Объявление поднялось  вверх
и  исчезло,  и  за  стеклянной  витриной  с  муляжами   булочных   изделий
зашевелилось  что-то  розовое  и  расплывчатое.  Это  было  лицо,  и   оно
старательно  всматривалось  в  окна  маленькой  кондитерской,  что  укрыла
Билби...
   У Билби екнуло сердце.
   Потом мелькнула слабая надежда.
   - Можно мне пройти через черный ход? - спросил он.
   - Здесь нет черного хода, - сказала приветливая  маленькая  женщина.  -
Здесь только выход во двор.
   - Можно мне... - попросил Билби и мигом очутился во дворе.
   Никакого выхода! Со всех сторон  двор  окружали  высокие  стены.  Билби
влетел назад в кондитерскую, но булочник уже переходил улицу.
   - Возьмите с меня пять пенсов, - и Билби протянул женщине шестипенсовую
монету.
   - Постой! - крикнула она. - Возьми пенс сдачи!
   Билби ждать не стал. Он ринулся вон из дверей,  но  булочник  загородил
ему  дорогу.  Он  растопырил  непомерно  длинные  руки,  и  Билби  жалобно
вскрикнул, очутившись в ловушке. Но он знал, как  из  нее  вырваться.  Эта
уловка и раньше его